Глава третья.

От лица Амелии

Странная штука жизнь - никогда не знаешь, где можно оказаться в следующую минуту, если у тебя такой особый дар, как у меня, который перенёс меня сюда. Я сидела в этом странном доме и осматривала его, а так же его обитателей.

Этот дом ещё с первой минуты, как я в него попала, стал для меня загадкой, он как сказочные развалины старого замка, со своими тайнами и демонами в шкафу. Странно видеть этих загадочных вампиров – семью вампиров. У меня давно не было семьи, да и раньше нас было только двое. Всё-таки я им завидую, они есть друг у друга, я всегда хотела иметь большую семью, чтобы мы вместе росли, иногда ссорились, мирились, шутили и подкалывали друг друга. Я всегда мечтала, чтобы в моем доме был смех.

Наверное, им вместе хорошо, они заботятся друг о друге, а обо мне заботиться некому. У меня даже нет друзей, хотя пару веков назад мне удалось сблизиться с одним загадочным вампиром. Я часто смущаюсь, вспоминая нашу странную дружбу. Правда, сейчас он сильно изменился, да и общаться мы уже не общаемся.

Я сидела в кресле у камина в этом странном доме. От камина веяло теплом с солнцем. Я так люблю тепло, и в солнечные дни в Вольтере часто выходила на солнышко погреться, когда никто не видит. А когда нет солнца, я всегда люблю смотреть на огонь, он просто завораживает. Камин в доме Майклсонов большой, каменный, его высота примерно с рост среднего невысокого человека.

А сама комната, в которой находился камин, была очень искусно обставлена. Эта комната из немногих уцелевших. Здесь было большое резное окно почти во всю стену, возле него стоял рояль, большой, из тёмного дерева, и занимал большую часть этой комнаты. Так же здесь стоял огромный стол, но по его запылённому виду видно, что за него давно уже никто не садился. Около стола стояли стулья, правда, некоторые из них не уцелели, и их остатки валялись на улице. У дальней стены стояли два небольших диванчика, один из которых мы и придвинули ближе к роялю. А между этими диванчиками находилось небольшое бюро. В нем стоял алкоголь, по его количеству видно, что в этой семье есть гурманы. Я перевела свой взгляд от осмотра комнаты к тем, кто в ней находился.
Возле меня сидел в таком же кресле Элайджа, странный он какой-то, будто не из нашего мира, я бы его назвала инопланетянином. Элайджа был высоким темноволосым молодым мужчиной в дорогом темно-синем костюме. Как мне кажется, он всегда так одевается - это его стиль. Его взгляд совершенно ничего не выражает, он смотрит на меня и не сводит свой взгляд. Такое ощущение, что он пытается меня разгадать как какой-то пазл.

Напротив нас сидят на маленьком диванчике Ребекка с Эдвардом, девушка очень красивая и совсем не кажется холодной блондинкой, каковой является Джейн. Эдвард сидит рядом с ней и еле касается её бедра своим бедром, а его рука покоится в это время на её коленке. Быстро же они, мне кажется, между ними что-то происходит, Эдвард просто не сводит взгляд с девушки, а она смущённо отводит глаза в сторону.

За их спинами стоял Клаус, он как неподвижная скала возвышался за ними, и только глаза, кажется, жили своей жизнью, только в те моменты, когда он рассказывал о себе, они то озарялись светом, то тут же потухали, как звезды на небосклоне на рассвете, когда последняя звезда сияет и тут же гаснет. Хотя его можно понять, этот рассказ был не из лучших историй, которые я слышала.
У него очень интересная внешность, можно сказать, что он как раз в моем вкусе, всегда любила светловолосых мужчин. Мой взгляд скользил по его лицу. Какие у него полные и алые губы, как у девушки! Я машинально облизнула свои пересохшие губы. Так бы и съела.

Интересно, сколько у него за его вечность было женщин? Наверное, тысячи, да и я, наверное, не в его вкусе. Ах, как жаль, я бы его обольстила, уж это–то я умею. В этот момент, когда я смотрела на его губы, он на меня посмотрел и улыбнулся. Боже, вот эта улыбка, я просто таю. А что же будет со мной, если он меня поцелует? Блин, глупая, - ругала я себя – у него таких, как я, море, только пальцем пошевелит. Хотя думаю, последняя его умершая любовь сильно его потрепала. Хотела бы быть я на её месте, чтобы и меня так же любили.

Во время рассказа ребят я молчала, и, вспомнив свою жизнь в Вольтере, поняла - моя жизнь ещё не такая плохая. Клаус и Эдвард молчали, я уныло смотрела на их задумчивые лица. Наверное, пришла моя очередь изливать душу, и, подумав, я начала свой рассказ:

- Ну, раз уж сегодня вечер откровений, то послушайте мою историю, - сказала я, и, дождавшись, пока все на меня обратят своё внимание, начала:

- Сейчас, слушая короткие рассказы последних лет Клауса и Эдварда, я поняла одно: что каждый человек или вампир страдают от любви. А я страдала от её недостатка, вы только задумайтесь, какого это - быть одной из многих? Когда за твою любовь платят украшениями или деньгами. Я чувствовала себя как падшая женщина, только в золотой клетке. Аро никогда никого особенно не выделял, разве что свою законную жену. – Клаус на мои слова хмыкнул.

- Так зачем ему тогда гарем, если есть жена? - спросила Ребекка. - По мне, если ты вампир, то полюбил раз и на всю оставшуюся вечность.

- Бекка, - сказал Клаус, - не тупи, вспомни себя. У тебя что ни новое десятилетие - новая любовь.

- Ник, - надула губки девушка, - ты же обещал меня этим не попрекать, я же в поиске, мне можно.
- Ладно, молчу, - сказал Клаус сестре, затем улыбнулся мне и сказал: - прости нас, Амелия, что перебили, больше не будем.

Я, немного подумав, продолжила.

- Думаю, надо начать с самого начала, как я очутилась в гареме. Шёл конец семнадцатого века, мне только исполнилось девятнадцать лет. На улице стояла промозглая холодная зима. В Лондоне в это время часто льют холодные дожди, переходя в мокрый снег. А наша с бабушкой лачужка стояла на окраине этого большого города, и, если на улице шёл дождь, мы уж об этом знали. Ведь дорог в те времена было мало, а придорожная пыль, смешанная с водой, превращалась в грязь и сочилась во все щели нашего ветхого домика. И прежде чем попасть в дом, нужно было преодолеть эту жуткую кашеобразную жижу, то есть прийти в дом по шею в грязи. Наш дом был небольшой, всего маленькая кухонька, в половину которой стояла печь, у окошка был небольшой стол и одна скамеечка. А комнату я делила с бабулей. В комнате стояла маленькая, почти крохотная кровать, и по мере моего роста нам с бабушкой становилось маловато на ней места. А так как денег у нас было мало, их хватало только на крупу. Про дрова мы вспоминали только по большим праздникам, а печь топили хворостом, который находили в лесу, да и того хватало только на приготовление нашей скромной пищи. В доме было всегда холодно, мы спали, близко прижавшись друг к другу. Так, однажды ночью я проснулась от того, что сильно замёрзла, а это мне было холодно от бабушки, она уже не дышала.

Я похоронила свою горячо любимую бабушку. Она умерла от чумы, как и многие в то время. Я очень любила бабушку, и, оставшись одна, не знала, куда мне податься, ведь она меня растила одна.

Моя мама умерла при родах, а своего отца я никогда не знала. Со слов моей бабули, мой отец был старше мамы на пару лет, он был сыном приходского священника. В те далёкие времена была у священников одна работа – охота на ведьм да на вампиров. Насколько я поняла, в одной из таких охот моего отца и убил вампир, больше я ничего не знаю.

Опустошённая от скорби и безысходности, я закрыла нашу маленькую землянку и пошла наниматься на работу в другой город. Здесь-то меня и нашли вампиры Аро и привезли на кровавый ужин к королевскому клану вампиров. Я заранее извиняюсь, тогда я ещё не знала про вашу семью.

- Да мы и не претендуем, - сказал Элайджа, - на этот статус. Прости, опять мы тебя перебили, продолжай.

Меня привели во дворец, как и многие другие жертвы. Сначала нас всех выстроили перед тремя тронами, где восседал Аро с братьями, как рабов на продажу. Прежде чем начать кровавый пир, Аро проверял людей при помощи одного вампира на наличие особого дара, и если он был, то человек попадал в особую коллекцию Аро. Людей сортировали как скот по несколько сословий: люди - в дальнейшем вампиры с даром, люди - в прислугу, и особо красивые попадали в гарем, а остальных, кто не подошёл - на корм.

Мне повезло больше остальных, я была недурна собой, и у меня нашёлся особый дар, так я попала в гарем. Но прежде чем мы попадали в гарем, нас отправляли в баню, затем к дворцовому лекарю. Этот лекарь нас рассматривал и ощупывал, везде и всюду, даже там, - я, покраснев, показала себе ниже живота.
Вампиры, которые сейчас находились в комнате, слушали моё описание моей жизни, изумились, но ничего не сказали, только улыбнулись, а Ребекка поморщилась, понимая меня как женщина.

Так как моя бабушка всегда твердила мне о целомудрии, то я была чиста как слеза. За эту особенность меня «наградили» бриллиантом в несколько карат. Затем меня поселили в отдельную комнату. Здесь было все богато обставлено, в комнате были персидские ковры, шторы из шелков, дорогая мебель из дорогих сортов дерева, если не ошибаюсь, в стиле востока, «Ну ещё бы», - тогда подумала я. Первые дни за мной ухаживали как за госпожой, кормили и одевали. Раз в сутки заходил, кто-нибудь из братьев и задавал один и тот же вопрос: – Как я себя чувствую? - И если я начинала плакать, то оставляли без еды. На мои слезы и уговоры отпустить меня был один и тот же ответ. «Радуйся, ты одна из жемчужин Аро. И даже о побеге не помышляй, а то сразу тебя съедят, как овечку на завтрак».

Так я прожила в замке пару месяцев. За это время нас учили разным «премудростям», а также танцам, пению и языкам. По истечению года нас всех, новоприбывших жемчужин, «выводили в свет», мы должны были показать своим господам что-либо на выбор. Я показала умение играть на арфе, исполнив одну очень милую кельтскую песенку, мне её пела бабушка. Мне тогда поаплодировали, и в качестве подарка Аро, встав, подошёл ко мне и легко, еле касаясь моих губ, поцеловал меня. А затем наклонился, провёл своими ледяными пальцами по моей оголённой шее, от этого у меня побежали мурашки, затем мою шею пронзила адская боль.
Что было дальше, я не помню. Как мне потом рассказала моя горничная, меня обратили неделю назад. Агония длилась почти пять дней, остальное время после обращения я просто спала.

Когда я пришла в себя, стояла глубокая ночь, окно было открыто, из него веяло ночной прохладой. Моё обоняние и слух были такие чуткие и острые, что я могла чувствовать, что готовят на стол папе в Ватикане, и как бьёт молотом о наковальню кузнец, который встал на работу в такую рань и что–то мастерил у себя в кузне, на окраине нашего городка.

Меня захлестнули сразу много эмоций: от интереса до горькой печали, печаль была от того, что я уже не человек, а монстр.

За окном били часы на башне. Ночью часы такие тягучие для тех, кто ждёт или не спит, что я не могла дождаться утра, чтобы можно было выйти из своей комнаты и прогуляться по замку среди других. За эту ночь целый рой новый проектов возник в моем уме, обуреваемом страшными видениями моей буйной фантазии, мне предвиделись горы трупов съеденных мною людей. Моя одинокая, вечная бесконечная жизнь.

Наконец, едва зажёгся свет зари, я встала с постели, сама оделась и направилась в покои ещё одной наложницы Аро, с которой мы сдружились за последнее время. Подругами мы не были, но вот хорошими приятельницами нас назвать можно. Её тоже приняли в гарем в то же время, что и меня. Стража, привыкшая к нашим приходам во всякое время дня и ночи, пропускала нас друг к другу.
- Корнелия, мне надо поговорить с тобой, - проговорила я, толкнув двери комнаты, но мне в ответ ответила только тишина. Комната была пуста, совершенно пуста, здесь было все пусто, даже стены. И только ветер гулял по пустой комнате.

Я вышла за дверь и, не сказав ни слова стражнику, пошла дальше по коридору. В замке слышался шум голосов, где-то играла музыка. «Значит, замок ещё обитаем, - подумала тогда я, - но где тогда Корнелия и почему там совершенно пустая комната?» - с такими мыслями я шла дальше.
Вдруг меня кто-то грубо схватил за руку и завязал мне глаза, а потом грубо поволок вниз по лестнице, я изрядно напугалась. Что же происходило в замке, пока я спала?

Меня притащили в тронный зал, завязали глаза и сняли с меня всю одежду, оставив на мне только панталоны. Я интуитивно прикрыла грудь. Мой острый слух мне подсказывал, что кроме меня и «королей», в тронном зале было полно народу.

- На днях, - заговорил голос владыки, - некоторым из вас сделали большое одолжение, сохранив вашу красоту, дарованную вам от природы, навечно. А вы отблагодарили меня так низко. Кто-то, а я узнаю, кто, пробрался в спальни наших жён и устроил там дебош! А так же убил некоторых из них. - Я была изумлена, как, впрочем, и не только я.

- Но кому это понадобилось? – спросил голос Джейн справа от меня.

- Это и мне хотелось бы знать, - раздался голос Аро между мной и Джейн, его голос был жёсткий и холодный как сталь. – Можете снять повязки с глаз, - приказал он, - это всех касается.

Моя рука, дрожа, потянулась к повязке, но я все же её сняла. Вокруг меня на коленях стояло около двадцати вампиров. Они опустили глаза в пол, боясь тем самым ещё больше разозлить повелителя.

Аро так же бесшумно отошёл от нас, как и приблизился к нам. Он уселся на трон и дал знак Джейн причинить всем боль.
Все стали корчиться от боли, но я просто стояла и смотрела в пол, не понимая, что это с ними. Я смотрела исподлобья на всех, кто меня окружал. Я была во втором ряду, со мной рядом стояла Джейн, а справа от меня - ещё три вампира, я их не знала.

Впереди нас стояли на коленах стражники Аро. Кто находился сзади, я не смогла рассмотреть, я их только чувствовала по запаху. Джейн прекратила воздействие на всех своим даром и встала опять на колени. Мой взгляд скользил по повелителям.

Кайрус начал рассеянно ходить по комнате, насвистывая охотничью песенку, заложив одну руку за спину и свободно опустив другую, которую лизала его борзая всякий раз, когда он останавливался. А я-то думала, оттуда эта вонь? Это была большая собака, похожая на волка, это я теперь знаю, что это был вервульф, - пояснила я своим слушателям. - Маркус сидел на троне, прикрыв глаза, его лицо ничего не выражало, вампир был как каменное изваяние.

- Впрочем, - сказал Аро, - это уже неважно, я казнил всех, кто находился рядом с их комнатами в тот момент, когда это произошло. Виновные понесли наказание. А вам я всем преподал урок, а теперь все вон!

Дважды повторять не пришлось, всех как ветром сдуло.

Я на ходу подобрала лежащее на полу моё платье и вылетела из тронного зала, как и все.

Я бежала, не разбирая дороги, а потом поняла, что нахожусь в неизвестном мне крыле. Здесь было только большое окно и небольшая дверь, ведущая вверх по маленькой винтовой боковой лестнице.

Недолго думая, я стала подниматься по этой лестнице. Дойдя до двери, я поколебалась, а потом легко повернула ручку двери в форме головы льва. Дверь тихо скрипнула и под моим нажатием открылась.

Это оказалась комната в виде купола-оранжереи, вместо потолка здесь были стекла, и повсюду росло большое количество необычных цветов и растений. Также здесь пели и летали райские птицы, которые завораживали своими диковинными песнями.

Я с изумлением рассматривала и вслушивалась в эту красоту. Я зарычала от испуга, когда у окна увидела кого-то в чёрном плаще. Этот кто то повернулся. Им оказался Кайрус. Я попятилась, и, стараясь не делать резких движений, стала отходить к дверям.

Он как хищник в один прыжок оказался возле меня и схватил меня за руку повыше локтя, а потом замер. Я стояла, боясь пошевелиться, и не спускала с него глаз. Его глаза были чёрные как бездонная мгла, мне показалось, что я смотрю в его душу. Они были печальны и потерянные.

Он обладал юношеской восприимчивостью: в его душе все отражалось чётко, как в зеркале. Ведь глаза - это зеркало души. Мне захотелось погладить его по волосам, как котёнка прижать к себе и приласкать.

- Извините, – прошептала я, - я не хотела нарушать вашего уединения, я просто заблудилась. Если вы меня отпустите, я тут же уйду и не буду расстраивать вас своим присутствием. – Он разжал свои пальцы, я нащупала ручку двери у себя за спиной и стала её открывать, как услышала его голос:

- Не уходи, - проговорил он, - я просто не знал, что кто-то зайдёт в моё самое укромное в замке месте.

- Сир, простите меня, - молвила я, - но я должна идти, в следующий раз я обещаю точно составить вам компанию, если вы не будете против нее.

- Хорошо, - согласился он, - буду ждать нашей встречи, я надеюсь, мы скрасим друг другу пребывание в этой золотой клетке.

Я кивнула, потом присела в реверансе и, не поднимая глаз на Кайруса, вышла за дверь.

После того случая мы не виделись около месяца, нас, «жемчужин», выводили гулять очень редко, в основном мы посещали свои повседневные занятия, и некоторые ходили в личные покои повелителей, меня ещё не приглашали. А так мы проводили свое личное время в глуби замка подальше от чужих глаз.

Однажды ночью я уже проснулась, мне хватало пару часов на сон, чтобы быть бодрой в течение пары дней. Я услышала разговор за моей дверью:

- Немедленно откройте эту дверь и впустите меня.

- Ваше величество, - сказал еле слышно голос стражника, - не велено никого пускать в комнату Амелии без разрешения повелителя Аро.

- Ты с кем говоришь? - зло сказал голос. - Или я не повелитель?
Услышав повелительный тон, внушавший больше уважения и страха, чем голос самого короля Аро, стражник подал ключ. Но Кайрус в нем не нуждался, он вынул из кармана свой и быстрым поворотом отпер дверь в мои покои.
Просидев два часа недвижимая и белая, как мраморная статуя, я повернула голову в сторону двери и увидела Кайруса, чему была искренне удивлена. Ведь после того случая с убийством жены Маркуса всех наложниц запирали на ключ, а ключ находился только у Аро. Или нет? Я вопросительно на него посмотрела.

- Что, сидишь под замком и совсем не хочешь прогуляться? - спросил он.

- Я, - изумилась я, - да нет, сижу и обдумываю целый план.

- Ба! Целый план! Неужели какой-то неудавшийся план может смутить вас? Вместо него придумаете двадцать новых, и в них я уж обещаю вам содействие.

Мы оба рассмеялись, ведь оба знали, что во время того нападения я была в горячке и чисто физически не могла этого сделать.

- Ну что леди, - спросил он, - не соблаговолите ли составить мне компанию под ночным небом?

- Да сир, - присев в реверансе, сказала я, - почту за честь такого провожатого. Но вам стоит подождать, мне надо переодеться, ведь я слегка не одета. - Я показала рукой на свой ночной пеньюар и вытолкала за дверь нахала, который нагло на меня таращился, и «совсем не замечая» того, что я не одета.

- О! Вы можете и так идти, - пропел он своим бархатистым голосом, - вам очень идёт.

Я хихикнула и закрыла перед его носом дверь. Кажется, у меня появился поклонник, ну или друг – я улыбнулась сама себе. Я быстро надела первое попавшееся платье, темно-синего цвета, до пола, по моде того времени, а сверху накинула мантию чёрного цвета. Глянув в зеркало на себя и увидев там милую блондиночку с вьющимися платиновыми волосами, я подмигнула отражению и пошла к двери.

Кай, да именно так и буду его звать, оно ему больше подходит, чем его полное имя. Он ждал меня за дверями, в руках у него был большой букет разных видов цветов.

- Не знал, какие цветы ты любишь, - смущённо сказал он, протянув мне свой букет.

- О, не стоило так беспокоиться, сир Кайрус, - я приняла цветы, сделав реверанс. – Вообще я люблю нарциссы и пионы.

Кай оглядел свой букет и извлёк из него нежно-жёлтый нарцисс с фиолетовой каймой, и, надломив его у основания, тем самым укоротив его, воткнул его мне в волосы.

- Ну что ночная нимфа, пошли гулять, - сказал Кай, протянув мне руку, а потом галантно поцеловал мне руку.

Мы гуляли почти до утра, из окон замка за нами наблюдали, но мы никого не замечали. Мы болтали обо всем, как старые друзья, которые давно не виделись. Кай читал мне стихи разных авторов, а так же стихи своего сочинения. Нам было хорошо, после той ночи мы виделись часто, обсуждали книги, театральные постановки, которые у нас ставили другие девушки для развлечения. Эта идиллия продолжалась около полувека.

На балах танцевали только вместе. Мы были похожи на влюблённых, везде и всюду вместе, но потом что–то пошло не так. Он изменился, стал холодным и отчуждённым. Перестал на меня обращать внимание, стал уделять внимание другим, а про меня совсем забыл. А потом и совсем пропал, он не выходил из своих покоев около пары лет, и был только в тронном зале, да и то редко. Я его пыталась подловить, поговорить с ним, но не выходило, а однажды у меня получилось увидеть его.

Он ушёл из тронного зала, я пошла за ним. Он пошёл в свои покои и потом, почуяв меня, резко поменял направление. Он был сильно встревожен и вместо того, чтобы идти обычным путём – по коридору, пошёл по маленькой боковой лестнице, которая уже не раз упоминалась нами; она вела на третий этаж в оранжерею. Я пошла за ним, но он резко повернулся, прижал меня к стене, а потом поцеловал меня. Поцелуй был долгий и сладкий, я просто растаяла в его объятиях, но он отстранился, посмотрел мне в глаза, провёл рукой вдоль талии и, зарычав, оттолкнул меня.

- Не приближайся ко мне, - прошипел он, - и не ходи больше за мной.

- Но почему? - надув губы как ребёнок, спросила я его. - Я делаю, что-то не так? Ты хочешь большего? Я буду приходить к тебе в покои. Ведь другие девушки ходят, я тоже могу.

- Не смей мне говорить об этом, - прорычал он, - нам нельзя быть вместе, не велено. Все, только не ты.

Он ушёл, оставив меня одну стоять на этой узкой лестнице, в моей душе была пустота, а по щекам текли сухие слезы вампира. Потом мы совсем не оставались одни, а ко мне стали захаживать то Аро, то Алек, да и только по делу.

Моя жизнь в эти века после того, как Кай меня бросил, стала однообразна и скучна. Пару раз я сбегала, но меня возвращали назад.

Аро пользовался моим даром перемещаться в пространстве раз десять за все время, да и то только для казни целых кланов. Последний раз это был некий клан Денали, там вампирша обратила ребёнка, Аро самолично его убил, но потом передумал уничтожать весь клан, это единственный раз, когда клан «остался цел».

Остаток времени я просто изнывала от скуки. Ведь меня закрыли в башне как узницу и никуда не выпускали. Так за все время меня ни разу не вызывали по «особому» случаю в личные покои владык.

На эти мои слова мои слушатели, среагировали по-разному; Ребекка и Эдвард посмотрели на меня с сочувствием, а вот на лице Клауса читалось особое ликование, но потом оно быстро сменилось безразличием.

- Ну, теперь мы тебя никуда не отпустим, - сказала Ребекка. - Хочешь, можешь жить с нами. Ведь так, ребята? - спросила она у братьев. Они кивнули, я с благодарностью им кивнула.

- У нас гости, - сказал влетевший вампир. - Это вампиры: их четверо, две девушки и два парня. Хотят видеть какого-то Эдварда. Сказали, что они точно знают, что он здесь.

- А как они выглядят?- спросил Эдвард.

- Они передали это, - вампир кинул какой-то амулет Клаусу, тот, посмотрев на него, протянул его Каллену.

- Думаю, я знаю, чей он, - сказал Эдвард, - вам его дала такая маленькая милая вампирша с «ёжиком» на голове. - Вампир кивнул.

- Блин, - выругался Эдвард, - это моя сестра. Другая девушка - высокая блондинка, а парни - один качок-гора мышц, и блондин – похож на подростка-неформала.

- Да, точно как ты сказал, - пояснил вошедший. Глаза Клауса забегали, в его лице читался интерес.

- Пригласите этих незваных гостей, - сказал Клаус, - не стоять же им в дверях.