Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Четыре июльских дня
Изабелла в одиночестве остается на ферме отца в Геттисберге, когда война вспыхивает буквально на заднем дворе ее дома. Как она поведет себя, когда на ее ферме появится раненый солдат?
Победитель исторического конкурса.

Одна на тату
Сейчас никого не удивишь тату. Вот и главный герой решает запечатлеть рисунок на своём теле, но помимо татуировки на теле, в салоне можно найти и свою судьбу.

Там, где может быть дом
Резкие звуки привлекли его внимание. Судорожно вздохнув и сжавшись в предвкушении новой волны боли, Ирви открыл глаза. Мутная марь, заполнявшая теперь мир, пропустила странное существо, смотрящее на него… с сочувствием? Радужные сполохи заполнили горизонт. И своим, пусть ещё не полностью окрепшим, даром, Ирви почувствовал — это его разум. Этого совсем незнакомого существа.

Её зовущая кровь
— Не уходи, Эдвард.
Ее слова и то, с какой болью она произнесла их, заставили меня опуститься на колени.
— Я здесь, Белла, — прошептал я, максимально приблизившись к ее прекрасному лицу.

Ковен Знамений
Скандал в прошлом Эдварда. Полигамная религиозная община. Проповеди со змеями. Две разгневанные женщины, способные всё разрушить. Смогут ли Эдвард и Белла преодолеть препятствия, стоящие у них на пути, и быть вместе? Несмотря на убийство, несмотря на общество, где они живут, несмотря на обстоятельства.

Персики-вампиры
Эммет решает попробовать превратить персики в вампиров.
Внимание! Это крайне глупая история!
Лучший перевод фика с оригинальным сюжетом и Лучший перевод самого юмористичного мини-фика.

Уничтожающее пламя
Шесть лет назад он сломал её. Новая Белла — женщина, которая всё держит под контролем. Что произойдёт, когда Эдвард войдёт в конференц-зал, возвращаясь в её жизнь в качестве нового клиента?

Мухи в янтаре
Что есть любовь? Это привычка быть рядом с человеком, с которым тебя связывает слишком многое? Или это желание заполучить недоступную цель? Случайным попутчикам повезло выяснить, является ли любовью то, что они испытывают.
История двух запутавшихся людей.



А вы знаете?

...что видеоролик к Вашему фанфику может появиться на главной странице сайта?
Достаточно оставить заявку в этой теме.




А вы знаете, что в ЭТОЙ теме вы можете увидеть рекомендации к прочтению фанфиков от бывалых пользователей сайта?

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Ваша любимая сумеречная актриса? (за исключением Кристен Стюарт)
1. Эшли Грин
2. Никки Рид
3. Дакота Фаннинг
4. Маккензи Фой
5. Элизабет Ризер
Всего ответов: 525
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Мини-фанфики

Павана. Часть 2

2024-3-28
21
0
0
Она замерла – его руки действовали бережно и ласково; ни капли чувственности или жестокости – Деметрий только учил её. Но всё же в каждом его касании чувствовалось нечто большее, а расстояние, сохранявшееся между телами, хотелось преодолеть. Хайди вскинула голову, застигнутая врасплох собственными мыслями. Ведь должно быть наоборот?

– Могу я попробовать на тебе? – её голос обвился шёлковой паутиной вокруг шеи – Деметрий отметил, как превосходно она владела им, вполне способная заставить его подчиниться. Вибрации, сам тембр и интонации отдавались в самой глубине существа волшебным эхом – от одного такого можно потерять рассудок. Ему стало любопытно – интуиция толкала её поступать именно так или за короткую человеческую жизнь она успела постигнуть многие нюансы соблазнения? Она не куртизанка – слишком гордая, чтобы менять любовников словно перчатки; воспитание и имя – благородной дамы, вероятно, девушка из высокородной, хотя, возможно, и обедневшей семьи. Брак по расчёту – безусловно, иной практики он не знал на протяжении почти шести веков своего существования. Вдова? Вампир был не из тех бессмертных, которые отметали прошлое человеческое существование – паттерны, заложенные в хрупкой ипостаси, никуда не девались, лишь видоизменялись и преобразовались вслед за разумом и телом. Многие, отрицая, сохраняли даже прошлую мораль и давали в чужие руки ключ от собственных слабостей.

– Если не слишком сильно испортишь мою шкуру.

– Я убью тебя нежно, – пообещала она. Её руки легли на плечи – он почувствовал стремительное движение перед тем, как она, обхватив его торс ногами, крепко сжала ему голову. Определённая опасность – был шанс, что ей хватит ловкости и сноровки для убийства, а ему недостанет реакции для спасения своей жизни. Ощущать власть над ним было непередаваемо сладко; глубокое довольное рычание сорвалось с её губ. Деметрий только усмехнулся – она считала его трофеем, но в этом чувствовалось нечто большее, чем обычно женщины вкладывали в понятие «охота на мужчин». Хайди не собиралась на него охотиться – она хотела его уничтожить. Деметрий испытал ни с чем не сравнимый восторг – ему предлагали кое-что новенькое. – Так правильно?

Перепутав пальцы в его кудрях, потянула за волосы и не успела заметить, как ищейка просто перебросил её через себя и прижал к земле. Она даже не ощутила растерянности. Низко наклонился, почти соприкоснувшись с ней кончиком носа.
Хайди не хотела его.

Убеждать себя получалось плохо.

– Так – да, – в его улыбке было что-то шкодливое, по-мальчишески озорное. – Научу со временем.

– Обещаешь? – пытливо поинтересовалась девушка, потянувшись вперёд и оставив невесомый поцелуй в уголке губ. Совершенно очевидно, что он боролся с собой, и напряжение, которое она чувствовала в нём – тёмное, поистине мужское желание – требовало выхода. Он почти был её. Разочарование. Она едва не скривила презрительную гримасу – он ничем не лучше других. Он такой же.

– Даю слово. – Пьющая кровь могла поспорить, что от одного его взгляда девственницы падали в обморок, и к собственному стыду ей стали понятны их чувства. – Не время и не место, Хайди.

Её хватило только на полный неподдельного удивления взор – Деметрий коротко рассмеялся; молча наблюдала она, как он поднялся и принялся разъяснять допущенные ей ошибки. Как ни в чём не бывало. Напыщенный индюк! С ней никто не смел так поступать. Если она захочет… но подобной победы Хайди не желала. Ей не нужны уловки, чтобы стреножить его.

Девушка пыталась вправить саднящую кисть, когда услышала его спокойное и бесстрастное «Урок окончен». Одарила его холодным, колючим взглядом – видимо, Деметрий лишь поначалу делал поблажки. Критиковал, требовал и был недоволен – он даже не подумал похвалить её, и в отличие от остальных, не сделал ей ни одного комплимента. Сукин сын! Она даже не поняла, что так злило её больше всего – его выдержка как у статуи или собственная слишком бурная реакция на него.

– Уступаешь эмоциям, – дыхание опалило щёку. Деметрий крепко держал пьющую кровь за локоть – жест собственнический и властный, таким берут строптивых лошадей под уздечку. Хайди повернула голову и, преисполненная клокочущей тёмной ярости, взглянула в его глаза. – В любой охоте важно сохранять голову холодной – на какого бы зверя ты ни шла. Ты же одурманена чувствами и допускаешь ошибки, – его взор впился в неё с силой стального лезвия. – Неуклюже, schätzchen [2]. Ты не укротишь другого, если не сможешь укротить себя.

Она не успела возразить – ищейка поцеловал её, и этот поцелуй не шёл ни в какое сравнение со всеми прочими, что были до него. Она не собиралась ему отвечать и не желала сдаваться под его напором, однако в требовательном движении губ было нечто, чему очень хотелось подчиниться. Он сочился терпкой лаской, истекал страстью – теми эмоциями, которые она собиралась в нём пробудить. Только вкус у них был другой. Её ладонь упёрлась в его грудь – близость становилась опасной; Хайди укусила его – безрезультатно. Деметрий был слишком откровенен. Томное, тягучее, как дикий мёд чувство выжигало её нутро калёным железом. Он сжимал её, отчего она сама ощущала слишком много и чересчур полно. Её не объяло пламя – зимняя стужа вихрем миллиона снежинок поднялась в душе. Непростительно приятно было чувствовать мужчину вот так – желая забирать и отдавать взамен.

Деметрий не сразу отпустил девушку; его охмелевший взгляд не отрывался от её губ – ни намёка на мысли или иные эмоции. Он сейчас был уязвим, поняла она. Оттолкнула и демонстративно вытерла рот пышными, но изрядно испачканными кружевными манжетами. Предательская дрожь в руках.

– Неуклюже, ищейка.

Их разделил азарт.

Сегодня Деметрий опаздывал – во всяком случае, Хайди хотелось думать именно так, потому что за полное пренебрежение к себе она просто расцарапает ему лицо. Нет. Сначала спросит о том, возможно ли это, а после, когда он подтвердит, сделает. Щербатая Луна насмешливо улыбалась с небес. Возможно, это тоже было уроком. Девушка уселась на землю, глубоко вздохнула и призвала всё своё терпение. В прошлый раз вампир говорил о выдержке, как о составляющей успешного поединка; прилежная ученица гораздо реже поддавалась на его очевидные провокации. Но… Хайди вскинула голову, словно потревоженная на водопое лань, застигнутая собственными мыслями.

Да будь он проклят!

Они не всегда были на занятиях одни – иногда к ним наблюдателем или участником присоединялся Феликс; она не могла понять чересчур многозначительной улыбки, которой одаривался ищейка, но за неё хорошую пощёчину заслужили оба. Мог быть Афтон, Сантьяго или молчаливая, как тень, Рената. И раз за разом Хайди замечала одни и те же удивлённые взгляды, когда их застигали кружащими друг против друга – словно бы все всерьёз ставили на Деметрия. Возможно, ждали от неё иного поведения, с непонятной горечью понимала она. Что-то заглушало в ней грозящую вспыхнуть порохом ненависть, но определённо Хайди не проникалась симпатией к новым знакомым. Её стало тяготить общество.

Она прождала четыре часа, но ищейка не пришёл.

Возвращаться в замок совершенно не хотелось. Хайди тенью бродила по окрестностям, стараясь не встречаться с такими же безмолвными стражниками; ловя их масляные взгляды, она жалела, что не захватила с собой плащ. Сегодня не было сил быть яркой и заметной, словно райская птица; душа её отчего-то разрывалась от тоски – необычайная красота не всегда дар. От осознания этой истины стало гадко. Она так и осталась редкой арабской лошадкой, которую все хотят купить подороже. Ничего не менялось.

Задумчивая, Хайди не сразу услышала музыку, примешенную к безмолвию ночи столь органично, словно витиеватый кружевной узор. Вытянулась и склонила голову набок. Непривычное звучание – виолы пели глубже, переливаясь тяжёлым, строгим металлическим звуком струн. Звонкий, блестящий тембр пробирал до глубины существа. Штрихи стремительно сменяли друг друга, точно исполнитель пробовал, приноровлялся к строптивому инструменту. За ворчливым тремоло последовало отпрыгнувшим солнечным зайчиком сотийе, перешедшее в стремительное стаккато. Она шла вслед за музыкой, принявшей отчётливое восточное звучание – должно быть, такую играли в гареме султана. Девушка кралась, почти вжимаясь в каменную кладку, невольно боясь, что чудесная мелодия смолкнет. Крадучись, Хайди выглянула из-за угла обглоданной ветром стены, зная, кого увидит перед собой, как знают, что поутру восходит солнце, а весну сменяет лето. Смычок скользнул по струнам, перебирая обертоны в незамысловатом, нежном приветствии.

Играл бессмертный. Играл, не замечая ничего вокруг. Его фигура, наклоняющаяся вслед за музыкой, ярко очерченным, словно нарисованным тушью, силуэтом выделялась в арочном проёме, с вершины которого скалились три базальтовых головы. Хайди очень тихо, стараясь не нарушать его покоя, подступила ближе. Музыка, которую Деметрий теперь играл – неспешное, ленивое легато, стремящееся сорваться в деташе – очень шла ему, являясь причудливой смесью классических, почти церковных канонов и витиеватых арабских аккордов. Этот подарок нравился ей больше прекрасного ожерелья.

Глаза Деметрия были прикрыты, но густые ресницы едва заметно подрагивали; весь он сейчас составлял со скрипкой – девушка полагала, что не ошиблась, ведь виолой инструмент никак не был – единый организм. Хайди не подозревала о наличии у него музыкальных талантов – чуткое ухо различало, что игра его не была просто механическим подражанием людям. Вязь мелодии шла из глубин его души, нашептанное тем самым вдохновением, ощущение которого недоступно большинству бессмертных. А как нежно он обращался со скрипкой, как бережно касался смычка и струн! В его жестах было нечто очень интимное и, безусловно, чувственное. Девушка невольно прижала ладони к щекам, уже не способным вспыхнуть жарким румянцем; чуть слышный вздох сорвался с полуоткрытых губ.

Мелодия оборвалась. Ищейка развернулся на месте – вид у него был потерянный, точно он не сразу смог сообразить, где находится, но рефлексы и инстинкты поставили его в боевую стойку. Зрачки расширились, оставив от радужки лишь тонкий алый обод, и вновь вернулись к нормальному размеру. С минуту он молча смотрел на Хайди – взгляд странный, непривычный и не обжигающий, а скорее... согревающий.

Девушка вдруг поняла, что не может злиться на него. Во всяком случае, сегодня.

– Я увлёкся, – наконец, улыбаясь, выговорил он необычайно глубоким голосом.

– Это мало похоже на извинение.

– Я не извиняюсь, – он пожал плечами, – и не чувствую себя виноватым. Мне нет прощения?

– Ты совершенно прав. – Хайди села на обрушенную стену, обняв руками ноги и положив голову на колени; взгляд, направленный снизу вверх на ищейку, был пытливым, с пылинками тоски в самой глубине. Деметрий глубоко вздохнул.

– Что произошло?

Теперь пришла очередь девушки пожимать плечами. Смычок вновь коснулся струн, выводя кружево лёгкой, незамысловатой мелодии. На лице Хайди отразилось изумление, а затем она и вовсе рассмеялась – смех её был чистым, как первая трель соловья, и искрящимся, словно брызги шампанского. Мужчина же, лукаво улыбнувшись, запел, обволакивая её бархатно звучавшим баритоном:
– Mach mir auf, mach mir auf, die Stolze,
Mach mir ein Feuer von Holze,
Von Regen bin ich nass
Von Regen bin ich nass. [3]

Когда он смолк и полушутливо поклонился, Хайди захлопала в ладоши, словно девочка, перед которой фокусник вытащил из шляпы кролика. Деметрий задумчиво почесал смычком затылок, вновь сорвав смех с её губ. Паутинка еле заметных морщинок в уголках рта и глаз ему, безусловно, шла. Он больше не вызывал отторжения.

– Ты придумала мне достойное наказание?

Девушка чуть прогнулась, словно кошка, передумавшая в последний момент совершить прыжок, и, постучав длинными пальцами по подбородку, произнесла:

– Пожалуй, в другой раз. Но ты не прощён.

– Десять казней египетских покажутся мне сущим пустяком?

– Возможно.

Она замолчала, погрузившись в глубокую задумчивость, а Деметрий вновь заиграл – теперь музыка походила на легчайший, точно шифон, морской бриз. Ищейка уважал чужое желание быть в одиночестве и не стремился сейчас проникнуть в тайные мысли Хайди, делавшие её лик печальным, как у Мадонны с картин итальянских мастеров.

– Грусть идёт тебе так же, как блондинке голубое, – мягко сказал он. Реакция была странной – слова вампира вызвали откровенное недовольство. – И всё-таки, что произошло, Хайди?

Уголки её губ дрогнули в улыбке. Она привыкла, что не могли отказать ей, а не соглашаться с другим, подпадая под чужое очарование. Совершенно бессовестно, ищейка.

– Я не доверяю тебе, – наконец, произнесла девушка, чувствуя непривычную скованность. Вновь окинула его взглядом – либо он прекрасно играл, либо интерес вампира действительно был искренним.

– Это очень разумно, – усмешка. Её брови удивлённо взлетели вверх. – Полагаю, то, что ты ко мне испытываешь – гораздо глубже, чем простое «не доверяю». Вполне ожидаемо, учитывая обстоятельства, при которых мы познакомились.

Облако тени промелькнуло на её лице. Ищейка едва заметно сощурился.

– Я заинтригована. – Глубокий вздох. – Но хочу знать, чего на самом деле стоят твои слова.

Она словно вспыхнула, лучась изнутри ярчайшим светом, как та самая Мадонна, явившаяся святому. Не было существа прекраснее неё. Деметрию показалось, что он просто перестал быть – его осознанное «я» растворилось в чужой воле, подчинившись практически без сопротивления. Он пойдёт за ней, если она прикажет – умрёт. Была только Хайди, а весь остальной мир рассыпался на сверкающие осколки. Она задала пару вопросов, но он совершенно не помнил, чего они касались; опутанный сверкающими нитями иллюзии, мужчина не знал себя.

Её полный удивления взгляд.

Дурман медленно отступил, оставляя бьющийся в когтях чужой воли разум.

Осознание.

Деметрий превратился в каменное изваяние – он не дышал, не шевелился и даже не моргал. Хайди поняла, какую ошибку совершила раньше, чем услышала низкое раскатистое рычание и его глаза, обещавшие смерть. У неё не было шанса – ищейка был гораздо быстрее, опытнее и вдвое опаснее, нежели обычно. Его рука сжала шею так, что затрещали позвонки. С глухим жалобным стуком скрипка ударилась о землю.

Нельзя бояться, поняла девушка. Если он почует страх, то убьёт меня.

Он дёрнулся как от сильной боли. Её ладони, успевшие оказаться под рубашкой, прижимались к его груди. Чуть сжала пальцы в ласкающем жесте. Хайди действовала, повинуясь интуиции – использовала единственную возможность не спасаться бегством и не унизительно звать на помощь, ведь уговоров Деметрий просто не услышит. Оставила сомнения позади – взбесившийся волк легко откусит руку, которой его хотели погладить. Рычание стало ниже, глубже, а взгляд мужчины на краткий миг подёрнулся дымкой.

– Я не буду извиняться, – холодно, насколько только могла, произнесла Хайди, не отрывая от него потемневших глаз. Верхняя губа ищейки приподнялась, как у оскалившегося пса. Инстинкты: он старше, свирепее и сильнее, а, значит, она должна либо подчиниться, либо бежать. Я не буду бояться. Череда мелькнувших воспоминаний. Страхом можно управлять. Её коготки царапнули кожу, казавшуюся грубее и прочнее собственной. Рука, сжимавшая горло, медленно, почти нехотя разжалась. Деметрий выпрямился, стремясь вернуть ясность помутнённому даром и её близостью рассудку.

Уязвим.

Она рассмеялась – легко, беззаботная, точно канарейка; ярость схватила пьющего кровь за волосы, но перегорела почти мгновенно, став чем-то другим, куда более сильным и всеобъемлющим. Поцелуй Хайди обжёг губы. Теперь требовала она, желая, чтобы подчинялся он – ещё неуклюже и неопытно. И Деметрий отвечал, не уступая. Дикий восторг. Они не станут любовниками – они будут соперниками.

Не было сорвавшегося дыхания и дрожащих рук. Истома, разлившись по телам, тлела нерастраченной, затаённой страстью. Мужчина дал ей выскользнуть из своих объятий, наблюдая за ней сквозь полуопущенные ресницы. Лев, попробовав первой крови, удовлетворённо облизал клыки.

– Позволю себе достаточно нескромный вопрос, – улыбка его не предвещала ничего хорошего. Хайди, обернувшись, настороженно наблюдала за ним – в перемене его настроения чудилась уловка. Вопросительно приподняла бровь. – Не девственница ли ты случайно?

Она была настолько изумлена, что не придумала ничего лучше, чем сбивчиво-возмущённо проговорить:
– У меня был муж!

– Который, как мне кажется, был в два раза старше меня, когда я ещё был жив.

Паника. Откуда?..

– Мне только любопытно, – мягко добавил он, подобрав скрипку и оценивая нанесённый ущерб. Бережно прошёлся по струнам, словно извиняясь. – Я ничего о тебе не знаю.

Он проявлял интерес к ней – не к внешности, которая его, наверное, трогала, но к личности. Хайди была растеряна.

– А ты был женат?

– Да. Мне было двадцать, ей – чуть больше пятнадцати. Как и полагалось, впервые мы увиделись только на нашей свадьбе – в тот день я единственный раз в жизни молился искренне, – усмешка. Тень улыбки на губах Хайди. – Я боялся, что щедрое приданое компенсировало некоторые… недостатки.

– Надеюсь, что Бог остался глух к твоим молитвам.

– Женщина, ты жестока. Моя жена была красавицей, но, признаться, я почти не помню её лица за прошедшие века. Я не смог полюбить её, – он поднял палец вверх, призывая Хайди к молчанию. – Но я не был с ней жесток и достаточно уважал её – словом, был образцовым мужем по меркам моего времени, если не считать некоторых несущественных грехов, которые она предпочитала не замечать.

Она смерила его долгим, задумчивым взглядом.

– Мне было шестнадцать. Меня продали, как лошадь редкой масти, – её голос сделался абсолютно бесцветным. – Мой дражайший супруг был стариком.

Тень легла на бесстрастное лицо вампира.

– Кощунственно венчать молодость со старостью, – заключил он. – И ваши священники увещевают не вливать вина молодого в мехи ветхие! [4]

– Тебя, кажется, это действительно возмущает? – пытливо, с толикой любопытства. До неё доходили разные слухи об ищейке – иногда весьма… пикантные.

– Я признаю подобное лишь в разумных пределах. Такие узы заживо похоронят девушку, едва выпущенную из клетки монастыря, в котором она обучалась до этого. Через пару лет очаровательный цветок увянет, не успев толком расцвести. Как видишь, в некоторых вопросах я консервативен и предан миру, в котором провёл свою человеческую жизнь. Я привык уважать женщину – конечно, если она стоит этого уважения. – Он покачал головой, видя её улыбку. – Я убивал, устраивал охоту на людей, с большим удовольствием губил невинность, на моих руках кровь не одного родственника, но даже мне не понять, зачем на седьмом десятке брать себе в жёны чуть ли не ребёнка.

Теперь в её глазах загорелся огонёк настоящего интереса.

– Я успел попробовать почти всё и могу сказать, что некоторые традиции нынешнего века омерзительны даже мне, – добавил вампир.

– Например?

– Ты видела испанских инфант? – Хайди покачала головой. – Этих маленьких девочек, не имеющих ни вкуса, ни цвета, но пытающихся вести себя подобно взрослым женщинам – пародия на истинную женскую красоту и очарование. Они куколки – холодные и неживые. Или мода знатных итальянцев содержать молоденького любовника, которому едва ли есть пятнадцать – не из-за того, что господин действительно впечатлён и испытывает страсть, а потому, что отдаёт дань общему настроению. Мальчики не имеют выбора – они не менее холодны, чем те же инфанты. Любопытно наблюдать за тем, как огромное европейское общество, бывшее почти пять веков образцом строгости, на деле сгнило до самого основания.

Девушка не удержала улыбки – ищейка забавно морщился, словно попробовал на вкус нечто неприятное. И он, видимо, действительно пробовал… Хайди была заинтригована и ей захотелось быть откровенной. Он поймёт.

– Знаешь, что омерзительно мне? – Взгляд её мог испарить сталь. – Предрассудки.

– Общественная мораль? – Шаг к ней.

– Безусловно.

– Что же задевало тебя больше всего?

– Я горжусь, что рождена красивой, – она вскинула подбородок. – Но мне приписывали, что я пью кровь младенцев и купаюсь в крови девственниц, чтобы эту красоту сохранить. Что я ведьма, продавшая душу Дьяволу. Что я ведаю искусство приворота.

– Зависть. Если бы ты родилась на век раньше, твои чудесные волосы остригли, а тебя сожгли на костре.

– Мне нравится внимание, и я не вижу в этом ничего предосудительного, но окружающие привыкли считать меня потаскушкой, даже если я не знала мужчины, кроме своего мужа и отчима, который не спрашивал моего согласия, – на её лице появилось выражение крайнего отвращения. – Все остальные считали меня лёгкой добычей и, не скупясь, называли цену, – её взгляд лезвием скользнул по ищейке. – Мне доставляло удовольствие заставлять их унижаться, разбивать их сердца. Я играла с ними, как кошка с мышью, – жёсткая усмешка. – Ничего не изменилось с обращением. «Сёстры» ненавидели меня, я стала изгоем среди себе подобных, потому что превосходила их. Потому что желала превосходить. А здесь… – в её голосе появилось пренебрежение. – До чего вы, мужчины, самоуверенные болваны! Вампиры, – издёвка, – существа, которые должны быть далеки от норм человеческой морали и не иметь человеческих предрассудков, на деле ведут себя почти как люди. Представь себе, я вызываю осуждающие взгляды, появляясь вот так!

Деметрий расхохотался.

– Что ж, твоё обвинение справедливо – мы вросли в шкуры. Но ты и не думаешь одеваться иначе?

– Ни в коем случае, – она демонстративно одёрнула края жилета. – Я скорее буду ходить голой.

Его глаза мечтательно сверкнули. Хайди фыркнула и полушутливо замахнулась на мужчину.

– И за то, что я отнёсся к тебе без должного уважения, ты, конечно, желаешь проучить меня?

– И проучу!

Низкое довольное рычание.

– Мне почему-то не жалко положить своё сердце под твой безжалостный каблучок. – Он понизил голос на несколько тонов, подойдя к ней вплотную и провёл тыльной стороной ладони по её щеке. Она не вздрогнула и не отстранилась. – Люди обладают одной занимательной слабостью – они привыкли видеть то, что хотят видеть, а ещё более любопытно – мы легко живём в мире этих заблуждений. – Хайди взглянула на него с нескрываемым интересом; ищейка предлагал ей какую-то игру, правил которой она пока не понимала. – Что тебе рассказали про меня в первую очередь?

– Что ты не пропускаешь ни одной юбки, – без раздумий ответила девушка.

– Любопытно, учитывая, как быстро мне опостыливает любое общество, а только красота меня не прельщает. Наше желание обусловлено не плотью, оно зарождается здесь, – он легко постучал пальцев по её виску. – Удивительно, насколько женщины глупы, раз считают, что мужчину можно взять исключительно хорошенькой мордашкой.

Деметрий успел перехватить её молниеносно взлетевшую руку и, крепко сжав запястье, оставил лёгкий поцелуй на ладони. Хайди смотрела на него прищурившись и не моргая; в её глазах появился опасный огонёк.

– Даже ты видишь то, что хочешь видеть. Я не оскорблял тебя, но ты приняла мои слова на свой счёт так, как тебе захотелось услышать. А ведь это был комплимент.

Хайди не сразу смогла высвободить руку – ищейка намеренно сжал пальцы, не желая разрывать близости; когда он всё-таки соизволил отпустить её, она вернулась на место, с которого наблюдала за его игрой. С ним нельзя заключать сделок – это будет равносильно взять яблоко из рук змея. Не улыбка – лишь её тень. Разве не Ева заставила Адама пасть?

– Что ты предлагаешь?

– У тебя хватка дельца, а не аристократки, – смычок скользнул по струнам, вызвав жалобный скрипящий звук.

– Ближе к делу.

– Я предлагаю сотрудничество. Альянс, – незамысловатая, лёгкая мелодия, которую Деметрий наигрывал, превратилась в военный марш. Настроение Хайди по мере рассказа ищейки менялось подобно погоде на беспокойном осеннем море – готовая подняться буря сменилась волнением, а затем и вовсе ласковой волной. Не было сомнений – он искушал, и она почти представляла, как в его руках, в его длинных музыкальных пальцах, сейчас сжимающих смычок и скрипку в любовном прикосновении, перекатывалось алое, цвета греха, яблоко; соглашаться на такую авантюру нельзя назвать глупостью – это было сущим безрассудством. Однако пьющая кровь видела и выгоду в союзе с врагом – мужчина может поделиться с ней самым бесценным. Опыт и знания, накопленные за одно столетие… В качестве учителя он был превосходен, а она могла бы стать его самой талантливой ученицей, которой суждено превзойти своего наставника.

– Назови свою цену, Деметрий, – её голос был холоден и сдержан.

Не усмешка – волчий оскал на его губах.

Такой же…

Разочарование полоснуло ржавым зазубренным лезвием.

– Я удовлетворюсь тем, что ты захочешь мне дать.

– Даже если ты не получишь ничего?

– Даже если будет так. – Его глаза смотрели на неё с насмешливым любопытством; Деметрий был до безобразия несерьёзен – она не знала, о чём так смело рассуждала. Обладать ей – всё равно, что пытаться удержать огонь в руках. Глубокое чувство удовлетворения. Позабытая скрипка лежала на сером плаще.

Их разделил самообман.

Лицо Деметрия выражало крайнюю степень скуки; взгляд устремлён в аляповатый потолок, изукрашенный золотыми завитушками и искусно выполненными фресками – помпезность, претившая ему в этом веке. У него было нехорошее предчувствие, что вся эта пышность выйдет из моды ещё не скоро. Сжал и разжал пальцы. Шумное общество образовало вокруг него ареал отчуждения – инстинкты не позволяли смертным подходить слишком близко. Разряженные люди напоминали жирных кур, деловито расхаживающих по птичьему двору.

Хайди наблюдала за ищейкой с противоположного конца зала, едва ли слушая восхищённое лепетание, которым её одаривали. Ей было почти жаль мужчину – сейчас он действительно напоминал гончую, посаженную на короткую цепь. Ошейник сжимал ему горло, душил. Деметрий казался нелюдимым и диковатым больше, чем в окружении других вампиров; в глазах не было голода, но он с радостью поубивал бы всех присутствующих. Сегодняшний вечер – каприз господ, и мужчина был вынужден подчиниться. Девушка на миг отвела взгляд в сторону и чуть склонила голову перед прошедшей Чармион, а снова повернувшись – не увидела его.

Деметрий, остро пахнущей женщиной, кровью и смертью, появился рядом с ней, когда объявили следующий танец. Церемонное прикосновение губ к руке. Ставшая привычной за последние месяцы нега от его близости; подавлять всё сложнее и сложнее. Они вышли в центр залы и замерли друг против друга, ожидая музыки. Хайди застыла в низком реверансе, смотря на мужчину без капли стыда или смущения – открытый, ласкающий взор её пробирал до самых глубин существа, а подол тёмно-синего строгого платья походил на огромный лепесток цветка. Никаких украшений – лишь белоснежные капли жемчужин в волосах. Ищейка, абсолютно бесстрастный, взирал с совершенно непроницательным выражением глаз. Сжал и разжал пальцы.

К ним не присоединилось больше пар – павану оставили им двоим, словно королевской чете или благородному дофину со своей супругой. Первые торжественные аккорды и вступившие следом четыре голоса заставили окружающих почтительно замолчать. Его парадный плащ, подбитый тёмно-алым, колыхнулся, встрепенулся серым оперением – скользящий шаг. Глубокий поклон.

– Общество не радует тебя, Деметрий, – Хайди грациозно поднялась, не разрывая зрительного контакта, и шагнула в сторону. Мёртвая кровь вспенилась в остывших жилах. Мужчина не должен иметь над ней такой власти.

Боже, как он скован!

– Я готов выть на Луну.

– Не оставляй меня одну, – еле заметная пауза, – на растерзание волкам, – голос её прозвучал жалобно, девушка опустила тёмные ресницы. Юбки шуршали, когда она начала обходить своего партнёра.

– Сбежим? – произнёс он, не разомкнув губ. Слова предназначались ей одной.

– Не хочу разделить участь твоей неудачливой добычи, нашедшей покой в беспокойных водах канала.

– Опасаться стоит мне.

Деметрий опустил голову, иллюстрируя строки песни – безнадёжный влюблённый, оставленный сбежавшей девушкой. Хайди, лёгкая и грациозная, точно первый подснежник, вдруг шагнула к нему и наклонилась вперёд, ища его взгляда, но отступила вновь, как того и предполагал танец.

– Почему Чармион не сводит с нас глаз? – не голос – воркование голубки, предназначенное для его ушей.

– Разрывает и ослабляет узы, на которые ей указали.

Непонимающий взгляд.

– Я не влюблена в тебя, – голос не выдал неуверенности. Я не могу быть влюблена в тебя.

– Я увлечён тобой, моя прекрасная ученица.


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/58-16928-1
Категория: Мини-фанфики | Добавил: Розовый_динозаврик (02.11.2015) | Автор: Розовый_динозаврик
Просмотров: 822 | Комментарии: 4


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 4
1
2 Evgeniya82   (03.11.2015 06:38) [Материал]
Спасибо smile

0
Ещё раз вам спасибо С:

1
1 LoveVolturi   (02.11.2015 16:18) [Материал]
Розовый_динозаврик, спасибо за главу.
Цитата
но даже мне не понять, зачем на седьмом десятке брать себе в жёны чуть ли не ребёнка.
Мне это, тоже не когда, не было понятно, бедные были девушки.
Жаль Хайди трудная у неё была жизнь. Старик муж и много ненавистников и тех кто ей завидовал. Хотелось бы чтоб сейчас её жизнь была лучше.
Цитата
Удивительно, насколько женщины глупы, раз считают,что мужчину можно взять исключительно хорошенькоймордашкой.
Значет Деметрий не падок на крвсивую обложку, его привлекает и ум? Это хорошо, какой же он классный.

0
Розовый_динозаврик, спасибо за главу.
Ещё раз вам спасибо) На самом деле это одна минька, разбита чисто из-за технических проблем - система не пропускает весь объём за раз)
Мне это, тоже не когда, не было понятно, бедные были девушки.
Чисто практическое значение этому было, потому что в 25 уже считались старухами. Женщина ведь считалась исключительно сосудом для вынашивания наследников) Даже Ришелье сравнивал жензину с животным. Это к слову о тех нравах)
Хотелось бы чтоб сейчас её жизнь была лучше.
Думаю, она стала гораздо свободнее и освободилась от оков) У бессмертных всё же другая мораль, и никто ни за что её не будет осуждать, и ни на что не повлияет её поведение)
Значет Деметрий не падок на крвсивую обложку, его привлекает и ум? Это хорошо, какой же он классный.
Он вполне может оценить и даже не против случайной связи, я думаю)И когда он был моложе, то такой разборчивости не было. А вот с возрастом, с прожитыми столетиями придёт то, что кроме страсти должно быть ещё кое-что ещё, потому что страсть в любом случае приедается)



Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]