Сбрасываю вызов и откидываю от себя мобильник. Сколько можно?! Я сто раз повторила Элис, что не стану отмечать Новый год с ее чудесной семьей и их крайне интересными друзьями. Не могу. Надоело. Устала.

В конце концов, что это за праздник. Просто дата в календаре меняется, ну или сам календарь заодно с ежедневником. Это разве повод устраивать гуляния? Никогда не понимала всей этой мишуры. Хотя… в детстве я, как и все, любила рождественско-новогоднюю суету. Ждала подарки. Писала письма Санте. Мечтала о чем-то несбыточном, несуществующем, иррациональном. А потом… Потом выросла. И поняла, что толстого волшебника, как и каких-либо других, не существует. Обидно, помню, было. Даже плакала. А мама гладила по голове, успокаивала и говорила, что в жизни чудес намного больше, чем в сказках. Не знаю… Не уверена, что она была тогда права.

Снова звонит телефон. Недовольно закатываю глаза и несмотря на уверенность, что это снова моя назойливая подруга, иду за трубкой. Точно знаю, что на этот раз не дам ей полчаса ездить мне по ушам, давить на совесть и что-либо еще из обожаемых ею занятий.

— Элис! — не глядя на дисплей, громко выкрикиваю я вместо приветствия. — Я же сто раз повторила тебе, что не приду к тебе на новогоднюю вечеринку. Нисколько не сомневаюсь, что это будет весело, здорово и всё остальное, что ты повторила много раз. Но я не хочу, — произношу я по слогам последнюю фразу и продолжаю: — Услышь меня наконец! Я позволила уговорить себя в Рождество. Спасибо, Джейкоб был мил. Больше я на твои уловки не поддамся. Не надо меня отвлекать, развлекать, знакомить. Мне хорошо с самой собой. И не надо никого вмешивать в этот праздник. Ясно тебе?!
— Вот это напор! — восхищенно произносит незнакомый мужской голос, а затем раздается мягкий смех.
— Кто это? — не слишком любезно интересуюсь я.
— Меня зовут Эдвард, — сразу же отзывается он.
— Это должно что-то для меня значить? — спрашиваю, начиная злиться. У меня нет никаких знакомых Эдвардов, а если бы и были, то какого черта какому-то из них звонить мне вечером тридцать первого декабря?
— Вряд ли, — честно замечает он. — Но я рад, что позвонил тебе. И избавил некую Элис от такой отповеди. Это было темпераментно, — посмеиваясь, добавил он.
— Это было глупо, — вздохнув, признаюсь я. — Так кто это?
— Эдвард, — явно веселясь, повторяет мужчина. — А твое имя можно узнать?
— Кажется, это ты мне позвонил, — недовольно бурчу я.
— Верно, — без колебаний соглашается он. — И сразу узнал о тебе столько интересного.
— Ты издеваешься? — Он меня злит.
— Нисколько.
— Так зачем ты мне звонишь?
— Захотелось поговорить. Новогодний вечер, а я один, — кажется, погрустнев, сообщил он.
— И что?
— И всё.
— И почему именно мне выпала такая честь? — Меня раздражает этот разговор, и нет ни одной причины, почему до сих пор я не скинула его и не вырубила телефон.
— Твой номер оказался случайным набором цифр, — заявляет наглец.
— Ясно, — говорю я. — Передай Элис, что эта уловка тоже не удалась. Было приятно поболтать, Эдвард.
— Элис — это твоя подруга, которая в Рождество познакомила тебя с парнем по имени Джейкоб, он был очень мил, но у вас не сложилось. А сегодня эта девушка безуспешно стремилась затащить тебя на другую вечеринку. Настолько старалась, что очень разозлила тебя. Всё так?
— Совершенно верно, — как можно язвительнее произношу я. Получается противно и пискляво.
— Как ей сообщить об этом? — Его вопрос ставит меня в тупик.
— Кому?
— Ну, этой Элис.
— Можешь по телефону, можешь просто повернуться в сторону. Наверняка противный эльф сейчас подслушивает рядом.
Эдвард смеется.
— Так ты думаешь, что я позвонил тебе по просьбе твоей подруги.
— Да, — отрывисто и резко отзываюсь я. У меня даже нет и тени сомнений в собственной правоте.
— Увы, — сожалеющим тоном произносит Эдвард. — Я не знаком с твоей подругой. Иначе вынудил бы ее познакомить с тобой раньше.
— Это уже не смешно! — срываюсь я и нажимаю отбой.

Надоело! Почему каждый считает, что лучше знает, что мне нужно. Откуда к ним принеслась эта нелепая мысль? Каждый раз, каждый праздник, каждое сборище мне приходится доказывать свое право на самодостаточность. Мне не нужен мужчина, чтобы быть счастливой.

У меня успешная карьера, активная жизнь, я много путешествую, встречаюсь с разными людьми. И только по тому, что я не замужем и ни с кем не встречаюсь, каждая замухрышка, которой, как она думает, посчастливилось выйти замуж, считает, что она на цент дороже. А она и половины не добилась того, чего я. И не смогла бы. И не сможет.

Не выдержав, хватаю телефон. Быстро открываю журнал входящих звонков. Звоню этому Эдварду.

— М-м-м, моя прекрасная темпераментная незнакомка, — раздается после второго гудка обволакивающий, низкий голос.
— Мог бы назвать по имени, — возмущаюсь я.
— С удовольствием. — Я слышу, что он улыбается. — Только назови мне его.
Закатываю глаза так, словно разыгрывающий меня наглец сидит напротив.
— Белла.
— Очень раз знакомству, Белла.
Он такой церемонный! Я успеваю успокоиться, прежде чем представляется шанс высказать всё накипевшее.
— Так что тебе про меня наговорили? — вместо гневной тирады, которая назревала во мне, задаю простейший, но актуальный вопрос.
— К сожалению, мне очень мало о тебе известно, — доверительно сообщает Эдвард. — Что-то ты сказала сама, о чем-то я сделал самостоятельные выводы из начала нашей увлекательной беседы. Еще я добавил бы, что ты ужасно упряма.
Он откровенно издевается надо мной! Он возмущения его нахальством у меня закончились слова.
— Белла, — Эдвард словно мягко перекатывает на языке мое имя. — Белла… Это значит «красавица». Слыша тебя, я уверен, что это так.
— Неужели не показали фотографию? — спрашиваю без надежды на искренний ответ. Он снова смеется. Вообще, изображать клоуна мне не нравится даже по телефону. Нашли шута-потешника, тоже мне…
— Белла, — снова повторяет он мое имя, — неужели тебе не грустно одной в новогодний вечер? — вкрадчиво интересуется он.
— А ты предлагаешь свою компанию, — предполагаю я, вкладывая максимально возможный скепсис в голос.
— Ну, когда я звонил по неизвестному номеру, то не предполагал ничего определенного, — замечает он.
Я не могу сдержать смешок.

Задумываюсь. Эдвард не торопит. Какое-то время мы просто слушаем дыхание друг друга…

Нет, поверить в то, что некто просто так взял и набрал левый номер, могу. Однако в то, что он стал бы тратить время, нервы на какие-то бестолковые уговоры — ни разу.

Но еще больше я не могу поверить в то, что Элис смогла бы столько времени не вмешиваться. Моя подруга никогда не имела терпения в перечне добродетелей. Она наверняка вмешалась бы сразу, как я бросила трубку, высказывая мне, что я не ценю ее заботу. Или еще как-то, но всё равно выдала бы себя.

— Эдвард…
— Да-а?
— Предположим, только предположим, — уточняю я на всякий случай, — что я верю, что ты просто набрал случайный номер и попал ко мне.
— М-м-м, — протягивает он. Отмечаю, что у него соблазнительный голос. Я не придала этому значения до этого, хотя мы говорим уже несколько минут. — И я рад, что попал к тебе.
— Зачем ты это сделал? — задаю главный вопрос, если его версия — правда.
— Хотел поздравить с Новым годом хоть кого-нибудь?
— Больше некого? — спрашиваю с недоумением. Я, конечно, тоже этим вечером одна, но позвонила родителям, подруге… Правда, с последней разговор оказался не слишком дружелюбным.
— Есть. Но этого мало.
— И ты решил осчастливить кого-нибудь еще. — Мой привычный скепсис вернулся.
— Не то чтобы… — как-то растерянно отзывается парень.
— Эдвард, а сколько тебе лет?

Мне вдруг стала очень интересна информация о нем. В конце концов, это Новый год. И почему бы не встретить его, болтая просто так, с незнакомцем. Выслушать, рассказать… А завтра уже и не вспоминать об этом.

И мы говорим.

Долго.

Обо всем.

Я узнаю, что ему тридцать пять. У него хорошая семья: родители, сестра. Но родители живут в Калифорнии, а он из-за работы не смог полететь к ним. Сестра, как и мы, в Нью-Йорке, и они даже планировали все праздники отмечать вместе. И даже готовились к ним. Но она встретила парня. Совсем недавно. Всё начиналось с выбора елки. Они так активно спорили, какой должна быть зеленая красавица на их торжестве, что парень, который услышал их перепалку, вслух позавидовал Эдварду относительно темперамента подружки. Брат и сестра рассмеялись, сказали, кто они друг другу. Настроение у всех было веселое, предпраздничное… Они познакомились, пообщались. И уже в Рождество Эдвард почувствовал себя лишним с этой парочкой. И в Новый год, сославшись на дела, остался один. Вот так банально и просто.

— А девушка? — задерживаю дыхание, задав этот вопрос.
— Которая? — слышу в его голосе неподдельное замешательство.
— Твоя, — почти шепчу я.
— А, моя. — Эдвард вздыхает. — Такой нет, Белла. И давно нет. Не складывается.
— Почему? — В груди болит от недостатка кислорода.
— Да по-разному, — отвечает он уклончиво. — И я не самый простой в отношениях, и мне непросто.
Эдвард делает паузу, но я не нахожу, что сказать.
— А если откровенно, — вдруг продолжает он, — то, наверное, я попросту еще не влюблялся. Смотрю на сестру, на ее парня и понимаю, что у меня такого не было. Они не видят никого, кроме друг друга. Все мои отношения не были такими… искренними, нежными. Они строились на чем-то еще. Удобстве, скорее всего, неком комфорте. Или потому что встречаться с кем-то считается правильным. А так, как они, случайно увидели друг друга и всё, пропали, увы, не случалось.
— Ясно… — Надо же было как-то ответить, пусть и так нелепо.

— А ты, Белла? — спрашивает он. Вполне предсказуемо.
— Что я? — Мой голос дрожит. Я понимаю, но мне надо хотя бы несколько секунд, чтобы набраться духу для ответной откровенности.
— Почему ты одна в праздник? — терпеливо поясняет свой вопрос Эдвард.
— Потому что не считаю нужным быть с кем-то, даже если кто-то думает, что неправильно быть одной, — быстро говорю правду, возвращая ему его слова. Это так созвучно с тем, о чем я думала много-много раз, о чем говорила Элис, маме…
— Тебе одиноко, — замечает он.
— Иногда, — соглашаюсь я.
— Постоянно…
— Я так не думаю.
— Ты не хочешь признаваться.
— Не хочу. — Это правда. Но кому она нужна?

— Сколько тебе лет, Белла? — спрашивает он.
— Это неприличный вопрос, — улыбаясь, отзываюсь я.
— В современном мире неприлично спрашивать, сколько ты весишь, — забавно фыркает Эдвард, — а не про возраст.
— М-м, пятьдесят два килограмма, — смеясь, отзываюсь я.
— Оу. — Он тоже смеется. — Смелая девушка.
— В моем возрасте легче не смущаться таких мелочей, — дразнюсь я.
— Я заинтригован, — хриплым шепотом подначивает он.
— Мне тридцать два, Эдвард, — вздохнув признаюсь я, и это словно спусковой механизм. Я вываливаю на парня всё.

Я говорю и говорю. И не могу остановиться. Теперь он знает, что я приехала в Нью-Йорк из маленького городка. Учиться. В Колумбийском университете. И что папа шутит, что это сходство с американским президентом до добра не доведет. И хоть и живу уже который год на Манхэттене, всё еще борюсь с тем же. Постоянно надо доказывать, что я не провинциальная девочка. И неважно, что ни одно из этих двух слов ко мне уже давно никто даже не пытался применить.

Мне всегда требовалось что-то кому-то доказывать. Что дочка полицейского и школьной учительницы сможет окончить престижный университет. Что, не имея связей и не переспав ни с одним из сильных мира сего, я могу получить действительно хорошую работу. Что можно сделать карьеру в мире цифр и денег, будучи хрупкой девушкой. И что необязательно быть замужней наседкой, вечно пекущейся, сыт ли ее муж и не изменяет ли с секретаршей, чтобы стать счастливой.

— А ты счастлива, Белла? — спрашивает он прямо.
— Да, — отвечаю я слишком поспешно.

Я привыкла так отвечать. Мне слишком часто задают этот вопрос. А еще очень часто не спрашивают, а утверждают. Люди завистливы. И они завидуют квартире в центре Нью-Йорка, дорогой машине, красивым побрякушкам и ничего не значащим вещам, которые они не могут себе позволить. И мою убежденность, что только сами виноваты, что они не имеют того, чему завидуют, большинство… презирает. Это же так трудно признать, что ты слабее. И да, я счастлива, что могу сказать, что сама добиваюсь того, что считаю важным и нужным, что могу сама решать, какой будет моя жизнь.

— А если честно, Белла, — после паузы говорит Эдвард.
Задумываюсь на миг.
— Да, — отрывисто подтверждаю я.
— А ты и вправду очень упрямая, — утверждает он таким тоном, словно говорит с ребенком.
Я молчу.
— Серьезно, Белла. Неужели тебе не хочется, чтобы кто-то поддерживал тебя в твоих успехах, встречал с работы, читал вслух любимую книгу, разминал уставшие от целого дня на высоких каблуках ноги, расчесывал вечером твои волосы, нежно целовал, едва проснувшись…
— Прекрати… — хриплю я, но Эдвард не останавливается.
— Чтобы по праздникам готовил тебе подарок-сюрприз, пусть глупый и совсем не нужный, зато приятный, чтобы кто-то шептал тебе о любви, — его голос понизился, стал глубже, — ласкал по ночам, а иногда доводил до сумасшествия и ярости своим поведением, казался существом с другой планеты, просто потому что он — мужчина.

Последнее слово повисает в воздухе. Соединение внезапно прерывается. Я недоуменно вслушиваюсь в тишину, а потом смотрю на дисплей. Мобильный оператор прервал из-за длительности. Как вовремя…

Жду.

Я не знаю, чего хочу больше, чтобы он перезвонил или чтобы оставил меня в покое. До сегодняшнего вечера мне было уютно в моем мирке, который пыталась разрушить одна Элис. Безуспешно. Он же нарисовал эту чертову картинку. Да, я хочу этого. Да! Но что с того. Что от этого изменилось? Всё правильно, Белла, всё верно… Ни-че-го. Всё по-прежнему. Я уже когда-то пыталась это построить, не вышло. С тех пор я сама по себе. Уж я-то себя не предам.

Переливчатая мелодия рингтона разрывает тишину.

Принимаю вызов. Молча. Я не знаю, что сказать, как начать разговор. Или продолжить?

— Ты хочешь этого, Белла? — Его голос кажется мне неуверенным.
— Я… Я не знаю.
Да, хочу. Но я не хочу менять мою жизнь.
— А почему ты отказываешь себе в этом? В самом обычном женском счастье? — грустно спрашивает Эдвард.
— Так… Я не знаю. Так…
— Проще? — подсказывает он.
— Может быть. — Я растерялась. Этого со мной очень давно не случалось.

— Что ты обычно делаешь в Новый год? — спрашивает Эдвард, резко сменив тему.
— Не знаю… — Меня это сбивает. — Ничего особенного.
— А что планировала делать сегодня? — У меня ощущение, что он на меня давит.
— Тоже ничего… Думаю, что налью бокал красного вина, сяду перед телевизором. Салют будет виден из окна. Я надеюсь. Ну, всегда было видно… — Я останавливаюсь, понимая, что рассказала только что свое обычное времяпровождение в те праздники, которые смогла остаться одна — без какого-нибудь назойливого ухажера или вездесущей Элис.
— Белла, ты же в Нью-Йорке больше десяти лет, да?
— Да…
— А ты видела вживую, как опускается шар на Таймс-сквер?
— Нет… Я всегда смотрела по телевизору.
Мне стыдно признаваться ему в этом. Такая деловая, самостоятельная. И за столько лет, живя в самом сердце мегаполиса, ни разу не поучаствовала в этой традиции города.
— Давай посмотрим в этом году вместе, — осторожно предлагает он.
Смеюсь в ответ. Эдвард молчит, ждет ответа.
— Как ты это себе представляешь? Пытаться найти кого-то незнакомого в толпе из примерно миллиона человек.
— Ну-у… — Он словно не решается что-то сказать. Я слышу его шумный выдох. — Мы можем встретиться в кафе.
— Эдвард, ты всерьез предполагаешь, что можно найти свободный столик новогодним вечером?
— Я в этом уверен. — Его тон кажется мне слишком самодовольным. Он подловил меня. Мне уже любопытно это проверить. — Обещаю тебе столик у окна с видом на главное событие новогодней ночи.
— И где же это волшебное место?
— Сначала пообещай приехать.
— Эдвард… Ты же не знаешь меня, кто я, как я выгляжу. Почему ты хочешь встретить Новый год со мной? — спрашиваю, фактически говоря «да», понимая, что я понятия не имею, кто он. Но я очень хочу это узнать.
— Мне одиноко, — говорит он. — И тебе тоже.
— Это всё? — произношу с явным сомнением.
— Да.
— Я приеду.
— Записывай адрес. — Я слышу неподдельную радость в низком, с бархатистыми нотками голосе.

Он диктует мне, куда я должна подъехать. Я понимаю, что хорошо знаю это кафе, расположенное в одном из небоскребов. Мы там частенько встречаемся с Элис. Там довольно тихо, уютно, хорошая кухня, достойное обслуживание. И еще они не работают по ночам. И насколько я знаю, даже в новогоднюю ночь. Я озвучиваю Эдварду свои сомнения. Он смеется и говорит, чтобы я представилась охраннику и меня без лишних вопросов пропустят. Сам он будет ждать внутри. Кажется, мне не остается ничего, кроме как поверить. Отказаться я уже не могу, потому что… Просто не могу.

Смотрю на часы. Почти десять вечера. Поздно. Могу не успеть. Хочу успеть. Это что-то новое. Непривычное. Неординарное. Приключение. Знакомство вслепую, новогодняя ночь, хрустальный шар на Таймс-сквер. Я хочу это! И плевать, чем это закончится.

Простое платье, быстрый макияж, волосы просто распускаю, обуваю сапожки, накидываю шубку и выскакиваю на улицу.

Морозный воздух обжигает щеки, ветер нещадно треплет волосы. Сжимаю в руках мобильный, боюсь пропустить, если Эдвард позвонит снова. Ловлю такси, с замиранием сердца называю нужный адрес, это совсем недалеко. Оглядываюсь по сторонам. Всё словно в сказке. Праздничная иллюминация, тысячи разноцветных огней, елки, прохожие, отдыхающие и отмечающие приближение Нового года. А еще снег. Невесомые белые пушинки неспешно опускаются на землю, довершая правильность атмосферы, делая ее совершенной.

Подъехать вплотную нельзя, движение уже перекрыто. Расплачиваюсь с водителем, отвечаю невпопад на поздравление и иду пешком. Нет, не иду, почти бегу.

Захожу в раздвижные двери, иду по освещенному холлу, поднимаюсь на эскалаторе на нужный этаж. Скучающий охранник оживляется при моем появлении.

— Я Белла, — говорю ему, чувствуя себя идиоткой.
Он улыбается.
— Мистер Каллен ждет вас, мэм, — сообщает он и указывает направление по затемненному коридору. Я не переспрашиваю, догадываюсь, что это фамилия Эдварда. Ну, что же, Эдвард Каллен, надеюсь, что я не пожалею об этой авантюре.

Стеклянная дверь кафе слегка приоткрыта. Я захожу внутрь.

Свет в зале выключен. Полумрак рассеивается лишь праздничными огнями с улицы, проникающими в панорамные окна. Узкая витая лесенка на второй этаж подсвечена гирляндой и приглушенным светом диодов по периметру. Откуда-то льется волшебная мелодия. Фортепиано. Отмечаю слегка дребезжащую ми в третьей октаве.

Поднимаюсь. Каждый шаг волнение охватывает всё сильнее. Сердце грозится выскочить наружу. Колени дрожат, а ладони стали влажными. На последней ступени замираю, окидывая взглядом открывшуюся картину.

Он сидит за роялем вполоборота ко мне. Еще не заметил, что я пришла. Свет в этом зале тоже выключен. Лишь барная стойка переливается праздничными огоньками, всё то же свечение, льющееся в окно, и свечи на единственном накрытом столике и одна на рояле.

Изучаю его. Он определенно красив. Высокий, стройный. Одет просто, но со вкусом и дорого. Выразительный профиль, словно очерченные губы, слегка приоткрытые в этот момент, острые скулы, густые брови, растрепанные волосы, отливающие насыщенно-медным оттенком в свете свечи. Подхожу ближе. Длинные пальцы сбиваются на мгновенье, но потом снова продолжают порхать по клавишам, извлекая из инструмента новую серию переливов мелодии. Музыкальная тема настает, сменяется некой торжественностью, звенит в той самой несовершенной ми и обрывается…

— Я боялся, что ты не придешь, — произносит Эдвард, поворачиваясь ко мне.
— Я должна была проверить твое утверждение относительно столика, — прищурившись, отвечаю я. Отчего-то чувствую себя смущенной.
— Как и обещал. — Он жестом приглашает меня пройти с ним.

Молча подчиняюсь. Каллен демонстрирует джентльменские повадки, помогая мне снять шубку, подвигая для меня стул… На столе бутылка вина, пара фужеров, сыр, фрукты. У Эдварда в руках какой-то пульт. Миг — и тишина снова нарушается ненавязчивыми звуками музыки, на этот раз из динамиков. Окна во всю стену, вид, конечно же, на главную площадь. Светящийся хрустальный шар, замерший пока что на стометровой высоте, прекрасно виден. Очевидно, что его падение тоже с этого места будет наблюдать очень удобно.

— Как тебе это удалось? — спрашиваю, даже не пытаясь скрыть восхищение.
Теперь Эдвард кажется смущенным.
— М? — мягко настаиваю я и, склонив голову набок, продолжаю изучать его лицо.
— Это мое кафе, — сдается он.
— А, — отзываюсь я. Всего-то.
Он смеется над моей реакцией. Вопросительно подняв бровь, жду пояснений, что же смешного.
— Тебя трудно удивить, не так ли?
— Почти невозможно, — соглашаюсь я. — Но тебе удалось, — добавляю я тихо и неожиданно снова чувствую смущение, отвожу взгляд.
— Эй! — восклицает Эдвард. — Это точно та же девушка, которая была столь дерзкой по телефону.
— Точно, — словно обидевшись, ворчу я.

— Я не ожидал, что ты такая, — протянув руку через стол и захватив мою ладошку, мягко говорит он, снова резко меняя тему.
— Не понравилась? – с вызовом произношу я, смотря ему в глаза. Я вижу, что он смеется. Его глаза… Слишком темно, чтобы понять, какого они цвета, но они светятся. И это не огни с улицы или отблески свечей.
— Очень понравилась. – Теперь он наклоняет голову и изучает меня. Но я не чувствую дискомфорта под его взглядом. – Красивая, — говорит он, — как я и думал. Невероятно красивая. Только нежнее, намного нежнее…
Пытаюсь отнять руку, он не пускает.
— А еще ты не умеешь принимать комплименты, — замечает он с доброй улыбкой.
Хочу поспорить. Не могу. Он прав.

Мы пьем вино, разговариваем, наблюдаем за происходящим на площади… Первая неловкость быстро проходит. Мне кажется, я знаю Эдварда лет сто. Это так странно. Этот мужчина меня не раздражает. Нервирует – это да. И сильно. Но я принимаю это. Мне это даже нравится.

— Почти полночь, — говорит он.
— Да. – Гениальный ответ.
Эдвард переключает музыку. Романтичная композиция. Красивая. Даже изысканная.
— Мисс… Как твоя фамилия? – интересуется он.
— Свон.
— Мисс Свон, позвольте пригласить вас на танец. – Эдвард встает из-за стола и предлагает руку. Церемонный – это я заметила еще по телефону. Убеждаюсь.
— С удовольствием, мистер Каллен, — в тон ему отвечаю я и вкладываю ладошку в его большую ладонь.

Эдвард подводит меня почти к самому окну и уверенным движением привлекает к себе. Чувствую его сильную руку на талии.

— Ты божественно пахнешь, — шепчет он мне на ухо. По спине стайками проносятся мурашки. «Это от пронзительного голоса певицы», — убеждаю себя и сама не верю.
Эдвард обнимает меня чуть сильнее, интимнее.
— Я счастлив, что набрал твой номер, — говорит он, а его ладонь оказывается у меня на затылке.
— Я тоже, — отзываюсь я.
— Я запомню этот Новый год навсегда. – Его пальцы путаются в моих волосах.
— И я, — снова соглашаюсь. И мне на удивление уютно с ним быть ведомой, слабой.
— Белла, — бархатистый шепот снова прерывает ненужные мысли. Сейчас всё неважно. Лишь он. Внезапно ворвавшийся телефонным звонком и захвативший несколькими точными фразами.
— М-м?

Эдвард останавливается и мягко разворачивает меня лицом к окну, так и не выпуская из рук, прижимая спиной к своей твердой груди.

— Смотри, — шепчет он.

И спустя мгновение огромный светящийся шар начинает движение вниз. Люди на площади кричат, отсчитывая последние секунды уходящего года. И я считаю с ними, молча шевеля губами. Я чувствую взгляд Эдварда, но не могу оторваться от завораживающего зрелища, словно ребенок, увидевший чудо. Это мой праздник, моя ночь. Я чувствую себя счастливой. И цельной. Накрываю ладони Эдварда своими, он сжимает меня чуть крепче, прижимается губами к виску.

Последняя секунда, и шар замирает в нижней точке.

— С Новым годом, Белла, — мягко разворачивая меня снова к себе, говорит Эдвард.
— С Новым годом, Эдвард, — чувствуя себя другой, новой, отвечаю я эхом.

Он наклоняется ко мне, и его губы невесомо касаются моих. Нежно и ненавязчиво. Не завоевывая, не соблазняя. Лишь открывая что-то ранее неведомое, чуждое. И в этот миг я принимаю окончательное решение: я не знаю, что будет дальше, но определенно хочу попробовать…

---

Редактор: Rara-avis
Форум "Радуга эмоций"