Дьявольское отродье
Чарли – Гребаный день! Что за дерьмо! Ой, ой, ой!
Бедный мой пальчик. Бедный мой маленький. Мой хорошенький. И где шляется эта Белла? Я голодный и злой, а тут еще палец обжог! Черт! Черт! Черт!
– Чарли, я пришла. – Не прошло и пяти минут. Всегда знал, что маты круче любых молитв. – Ты где?
– Я на кухне, Беллс.
– Привет. Что случилось?
– Не видишь? Палец обжог! – Вот хрень! Только не вслух. Только не при дочке…
– Ой, прости. Я совсем забыла приготовить тебе ужин. Но сначала я сейчас схожу за пеной и пластырем.
– Вот-вот. Совсем от лап отбилась! Моришь отца голодом и пытаешься свести его в могилу, – проворчал я. – И чем я тебе не угодил на этот раз?
– Пап, ты замечательный. Это я – дура и невнимательная, незаботливая дочь. – Белла покрыла ожог пеной. Приятно закололо. М-м-м… Не жжет. Сейчас бы еще жареного бычка в полный рост, и я счастлив.
– Чем занималась сегодня?
– С Эдвардом ездили в Порт-Анжелес. Погуляли в бухте, поели пиццу. Я купила себе юбку, диск и новые поводки: для Лорда – зеленый, для Пэтти – оранжевый.
– Белла…
– Да, пап?
– О Каллене слухи ходят… – Черт, не знаю, как сказать. И взбрендило же Рене бросить нас именно тогда, когда девочке впору гулять с мальчиками. Почему я должен объяснять дочери о предохранении, о скотской природе мужского пола?! Я, между прочим, тоже мужик. И не собираюсь поносить своего брата… но и дочь в обиду не дам. Хм-м-м… Как быть? Позвонить Рене и попросить провести вводную беседу? Тупо. Опять обвинит меня в несостоятельности. Ар-р-р! Не могу нормально думать. Где мой жареный бычок?!!
– Чарли! – Ну вот, обрушил на себя гнев своей радости. Ну не скотина ли я?
– Кошелка с этими слухами. Ты мне скажи, он тебе нравится? – Я помидор? Белла-то нет. Я, по ходу, да. М-да-а-а, ну и вляпался же я…
– Нравится. – Сказала она чуть мягче, но в глазах бешенство матки так и блестело. Р-р… Страшно… Кому сказать: Чарли Свон, храбрый шериф города, боится собственной дочери. Стыдоба! – Ужин будет через минут сорок. Пивка пока выпей.
– Вот спасибо. А пива у нас нет, детка.
– Есть.
– Где?
– На дверце холодильника. – С видом инквизитора я пошел к холодильнику. Я там сегодня был – пива не было. Потянул за ручку, мне стало не по себе: раз Беллс говорит «есть», значит есть. Вопрос: кто ей достал?
– Эдвард привез, – прочитала мои мысли дочурка.
– Эдвард? Молодец ухажер. А парочку грамм пластика он случайно не завез, а?
– Чарли! Сейчас ты получишь не жареного бычка в натуральную величину, а остатки обеда хорьков! – вновь пригрозила Белла.
Хм-м… А откуда это она знает про бычка? Я вроде вслух думать еще не начал… Или начал?.. Черт! Теперь помимо желудка и голова разболится. Что за хренов день!
– Прости. Уже и пошутить нельзя, – аккуратно попытался приобнять я дочь.
– Пустяки. Но ты прекрасно знаешь, на какие темы можно шутить, на какие – нет. Напомнить?
– Да-да-да! Твой список из десяти табу висит у меня у изголовья. Я каждый утро освежаю память.
– Вот и прекрасно. Как твой день прошел?
– Ничего особенного. Поиграли в покер с ребятами. Сегодня у Билли собирались. Он хвастался новым внедорожником.
– Ух ты! Поздравляю. Я тоже хочу.
– Хочешь – купи.
– Вот и куплю.
– Вот и купи. Я тут причем?
– При том что я куплю на твои деньги. – Как будто прогноз погоды сообщила мне дочь столь прекраснейшее известие.
– Что?
– Ну, ты же мне сделаешь подарок на окончание школы, верно?
И это дьявольское, пардон, мое отродье смеет мило улыбаться и хлопать ресничками, вдоль и поперек измазанными тушью, купленной за четверть моей последней зарплаты?!
– Белла!
– Да шучу я, шучу, – вновь посерьезнела дочь.
– Нельзя шутить с голодным папой. У него может пропасть аппетит, потом его начнет мучить бессонница, а затем запор.
– Иди пока телек посмотри.
– Ага.
– И проверь миски хорьков. – Прокричала мне в след моя красная тряпка.
– Еще чего! Твои звери – ты и проверяй.
– Ла-а-адно.
Ох уж эти дети. Вернее, дочки. А дочки – подростки еще хуже! Моя Белла не исключение. Иногда я боюсь ее, а иногда просто слюни пускаю, насколько она милая и образцовая дочь. Не понимаю, почему Беллс еще с Эдвардом? Тем более зная его нрав… Но раз радость моя говорит, что счастлива с ним, значит, так и есть. Хорошо, что хоть не плачет в подушку и истерик не закатывает. Только этого мне еще и не хватало!