Глава 5. Мы сидели на разных концах дивана. Я и Эдвард. Он, не моргая, уставился на меня. Я отвечала ему тем же.
Конечно, он имел полное право злиться и не доверять мне.
Но он, вроде как, и не злился, и даже доверял.
Что особенно странно после того, как поймал меня буквально на пороге, убегающую...
В светлой гостиной моего нового дома было уютно. Надо отдать должное - Эсме делала всё, чтобы приблизить нашу жизнь к человеческой.
Интересно, как жил Карлайл до встречи с ней?
И интересно, если бы она так не старалась, быстро ли они, а затем и я забыли, что это такое - не быть зверем?
Если во мне и была какая-то крупица надежды на то, что я отчасти человек, она умерла после первой охоты.
То, с какой скоростью перестроилось моё тело, стоило мне уловить шум бегущей по жилам крови, испуганный стук живых сердец и аромат того, что я жаждала, испугало меня... только после.
В первые секунды охоты я не думала ни о чём кроме насыщения, кроме желания, кроме жажды - сухой боли в горле.
Пальцы сами собой сжались. Лучше не думать и не воскрешать в памяти эти ощущения.
Жажда... она нескончаема, она всегда рядом. Стоит забыться и обратить на неё внимание, как из слабой и невнятной она перерастает в дикую и требовательную.
И кажется, что даже всей крови в мире не хватит, чтобы утолить её.
Хотя, возможно, есть то, что её успокоит... на более долгий срок...
Но я надеялась, что никогда не узнаю этого вкуса.
Они всё ещё боялись оставлять меня одну, хотя Эдвард, не вылезающий из моих мыслей, подтверждал, что я держусь весьма неплохо.
В любом случае, когда наступало время охоты, они старались выбирать места подальше от города.
Мне нравилось бежать по светлому сосновому лесу, наслаждаясь свободой и скоростью. Мне нравилось в такие моменты не думать о человечности. Мне нравилось чувствовать себя частью другого мира. Мне нравилось думать, что Розали Хейл уже нет. Что есть другое - свободное и счастливое существо без прошлого, требующего отмщения.
Но яд, стекающий по нёбу, стоило мне уловить присутствие своей жертвы, и то, как рвалась плотная звериная шкура под моими острыми зубами и первый глоток горячей, пульсирующей крови с издёвкой напоминали мне, как я ошибалась.
Вздохнув, я моргнула, первый раз за долгие минуты.
- Я помогу тебе, - внезапно сказал Эдвард, - при одном условии.
Я снова моргнула, теперь удивлённо. - При каком?
- Попытайся понять Эсме. Не отталкивай. Это ранит её.
Я фыркнула.
- У меня одна мать... по крайней мере, была. До сих пор есть.
Если моё сердце могло сжаться от боли, не сомневаюсь, сейчас бы оно так и сделало.
Но вместе этого в центре груди образовалась тяжесть и холод.
- То, что ты хотела сегодня сделать недопустимо.
О, как я ненавидела этот менторский тон Эдварда.
Закатив глаза, я вскочила с дивана и через шаг была уже у окна.
Зима сменилась весной - вялой и невыразительной. Только грязь и слякоть, и постоянные дожди, льющие с тёмного серого неба, на котором так редко появлялось солнце.
Впрочем, нам это было только на руку.
Опустив ладонь на оконную раму, я уставилась на полупустую улицу двумя этажами ниже.
Моё вынужденное заточение с каждым днём всё больше тяготило меня.
Никому не нравится быть заключённым в определённые рамки.
И мне тоже.
Я отталкивала любовь и ласку Эсме, не принимала её. Мне не нравилось, что она пыталась быть заменой моей человеческой матери. Всё внутри меня восставало против этого. Поэтому, когда сегодня она в очередной раз попыталась сблизиться со мной, я сорвалась.
Мне хотелось убежать к своему старому дому, взглянуть на мать с отцом.
Миллион раз я повторяла себе, не стоит этого делать. И я держалась. До сегодняшнего дня.
Сорвалась и помчалась к выходу лишь для того, чтобы налететь в дверях на каменное тело Эдварда, блокировавшее выход.
- Пойдём, - раздался за моей спиной спокойный голос Эдварда. Я знала, что он подошёл, но не думала, что так близко.
- Куда?
- Туда, куда ты так рвалась.
Я обернулась.
- Но сейчас ещё ранний вечер.
- Уже темнеет, - он посмотрел на небо за моими плечами. - Когда доберёмся до твоего старого дома, ночь скроет нас.
Я нахмурилась. Обычно мы передвигались только под покровом темноты. Вдоль аллей и проспектов, по крышам. Вернее, передвигались, если вместе с ними была я.
- Хочешь сказать, мы пойдём по улице, как...
- Обычные люди? - он сложил руки на груди и выгнул бровь. - Да.
- Но я... я... - сомнения в собственной выдержке, в которой я была так уверена всего несколько минут назад, охватили меня.
- Справишься.
К тому времени как мы добрались до дома моих родителей, я уверилась в собственных силах.
В первые минуты, когда мы свернули с нашей тихой улицы на оживлённый проспект, я думала, что не справлюсь - настолько остро отреагировали все мои чувства на смешение ароматов и стук десятков сердец.
Эдвард крепко держал меня за руку и, готова поспорить, пристально вслушивался в мои мысли, реагируя на их малейшее изменение.
Но я прошла это испытание.
Тёмные квадраты окон подсказали мне, что ни матери, ни отца не было на месте.
- Не переживай, может, оно и к лучшему, - резонно заметил Эдвард.
- Я хочу их увидеть... - замерев у кованой калитки, я провела кончиками пальцев по ребристому металлу. - Мне кажется, я буду жалеть, если не увижу их больше.
- А если тебе станет ещё тяжелее?
- Тяжелее? Сомневаюсь.
Я посмотрела на бежевый фасад здания, на половину увитый серыми голыми ветками плюща.
- А ты… если бы у тебя была такая возможность, ты бы не воспользовался ею, чтобы увидеть родных?
- Не знаю, - без всяких промедлений ответил он. – У меня нет, и никогда не было такой возможности. И я не играю в эти игры «что бы было, если бы», - он махнул мне рукой. - Пошли.
Словно тени, а ими мы и были, Эдвард и я обогнули дом, скользнули через задний двор к крыльцу. Он нащупал ключ за пустой клумбой, стоило мне лишь подумать о ней, и распахнул, а затем закрыл за нами дверь.
Знакомые запахи и привычный с детства скрип половиц заполнили мою голову.
Кругом были воспоминания. Давно позабытые и вновь возрождённые.
Гостиная. Отцовское кожаное кресло. Мамино шитьё. Старое радио. Кружевная салфетка, подаренная мне Ройсом.
Я тихо зарычала, устремляясь на второй этаж в свою комнату.
Пальцы любовно скользили по потрескавшемуся лаку перил.
Воздух в моей комнате был застоявшимся и спёртым, словно её давно не проветривали.
Аккуратно застеленное золотистое покрывало без единой морщинки лежало на кровати. Туалетный столик был заставлен всякой мишурой, которую я так любила. Взяв флакончик духов, я сняла крышечку и понюхала.
Фу! Закрыв, я с отвращением поставила духи на место.
Ужасно, как мне мог нравиться подобный аромат. Невыразительный и резкий.
На краю стола лежала пара пустых конвертов.
Между зубьями расчёски осталось несколько светлых волос, правда, намного темнее моих нынешних. Книга со стихами лежала там же, куда я её и положила, раскрытая ровно на той странице, где я остановилась. Генри Остин Добсон "Идиллии Старого мира".
Кончиками пальцев я провела по пыльному корешку.
Эдвард остался ждать за дверью.
Корректный как всегда. До зубной боли.
Направившись к шкафу, я распахнула дверцы, уже зная, что я унесу с собой из этой комнаты и из этого дома.
Выйдя обратно в коридор, я увидела Эдварда, замершего в темноте коридора.
- Всё? - спросил он.
- Да, пошли.
Я начала спускаться по лестнице.
- Зачем ты его взяла?
- Что? - я даже не повернула головы в его сторону. - Платье?
- Да.
- Ты ведь уже успел покопаться в моей голове, зачем спрашиваешь? - ответила я вопросом на вопрос.
- Я не это имею в виду, - лёгкий смешок долетел до меня, и по движению воздуха, я поняла, что Эдвард покачал головой. - К чему эти мелодраматические эффекты?
Может, для него моя жизнь и казалась мелодрамой, но я так не считала.
Передёрнув плечами, я слабо улыбнулась.
- Просто я так хочу.
А я всегда получала то, что хочу...
... до той ночи...
Вот так примерно и произошёл первый "выход в свет" Розали, ну, на мой взгляд.
Чёрт, мне нравится описывать их взаимодействия с Эдвардом.
А ещё мне кажется, Роуз сначала не приняла Эсме.
Вот такие у меня мысли? А у вас?
ФОРУМ