Яркими лучами солнце било в окно. По телевизору шли новости. Его звук был убран на минимум. Девушка, лежавшая на кровати в нижнем белье, лениво смотрела в потолок. Очередной номер в простом отеле. Всё обычно, движение по инерции. Впереди пыльная дорога с поворотами и развилками. Заправочные станции, отели, люди как серые тени. И тепло. И жажда. И голод. Дорога. Город за городом. Обыденно.

Девушка села и, зевнув, потянулась. Затем отправилась в ванную комнату, где умылась слегка тёплой водой. Уперлась ладонями в раковину. Пристально посмотрела в зеркало и подмигнула себе – зеленоглазой, с густыми волосами цвета спелой пшеницы. Они достигали её плеч. Себя она считала довольно красивой. В меру пухлые губы, немного курносый нос, тонкие брови, острые скулы и высокий лоб, чуть веснушек. Стройное тело с приятными для мужчин округлостями.

— Что, Лиза, поищем приключений? Разгоним смертную скуку. Снова в путь. Тебе нечего терять, ведь ничего не имеешь. Кроме вот этого, — она усмехнулась, оглядывая себя с мыслью о сексе. Затем приняла душ и, вернувшись к кровати, надела на мокрое тело тёмные брюки и алую блузку. Не стала её застёгивать на все пуговицы, оставила глубокое декольте. Обула чёрные туфли с острым носком и на низком широком каблуке.

В телевизоре заговорили о новой жертве серийного убийцы, отметившегося уже в трёх штатах. Число его разнополых жертв достигло как минимум пятнадцати. Полиция очень скупо и неохотно комментировала происходящее. К расследованию уже подключилось ФБР. Средствам массовой информации от него не доставалось и обглоданной кости. Упитанный представитель ФБР раз за разом отвечал газетчикам и репортёрам лишь одной фразой: «Наши лучшие агенты занимаются данной прискорбной ситуацией».

— Скажите, верен ли слух, что возле новой жертвы, кроме обычного стакана молока, нашли ещё некий предмет? — молодая девушка-журналист насела на седого детектива из полиции. — Кто погиб?

— Это сплетни, — он развёл руками.

— То, что в руке трупа была детская соска? Или что рядом со стаканом молока лежала и погремушка в виде лошадки? А в прошлый раз рядом с погибшим мужчиной нашли пачку презервативов? Так кто теперь стал жертвой, мужчина или женщина?

— Всё ложь! — хмуро отрезал детектив. — Простите, на этом всё. — От машины он двинулся через заслон репортёров к зданию полицейского управления.

Шум. Негодование.

— Это и только? Вы издеваетесь?! Люди имеют полное право знать то, от чего вы не в состоянии их защитить! — парень в огромных круглых очках преградил детективу шаг к двери в здание. — Как умирают жертвы? Их травят? Душат? Правда, что никогда нет крови на месте убийства? Кого вы подозреваете, мужчину или женщину? Может, группу преступников?

— Уберите его, — небрежно махнув рукой, велел детектив дежурным полицейским. Они тут же схватили парня и стали его оттаскивать в сторону.

Начав громко возмущаться, толпа журналистов двинулась по ступеням вверх.

— Люди должны знать, кого и чего им опасаться! Чтобы иметь больше шансов уберечь себя! Вы получаете зарплату из их налогов! Молча, вы делаетесь соучастником убийств! Кровь на ваших руках! — отчаянно вырываясь, закричал парень. — Вы бездушные! Убийцы-роботы!

— Я? — детектив резко развернулся в дверях. — Арестовать этого орущего ублюдка! Тащите его в мою машину! — Побагровев как вареный рак, он пошёл на толпу. Его движения стали резки. Глаза, если могли, пустили бы молнии и испепелили бы неугомонного парня, закричавшему ему в ответ о нарушаемых правах. — В наручники сукина сына и в машину! Сейчас поедем в морг, и я тебя твоей лощёной мордой ткну в лицо трупа! Ты, гад сытый, о крови орёшь! В упор посмотришь в глаза тощего ребёнка, на теле которого нет живого места от синяков!

Толпа моментально смолкла. Парень окаменел в руках полицейских, уложивших его на бетон ступеней. Детектив побледнел. В следующий миг журналисты словно взорвались, понеслись в эфир возгласы: «Ребёнок! Молочный убийца перешёл на детей! Это первый случай, или полиция и ФБР утаивали, что среди жертв и раньше были дети?»

— Не было... Мы не знаем, были ли... — потерянно сказал детектив.

Лиза выключила телевизор и кинула пульт на кровать. Взяла с тумбочки сумочку. Положила в неё пачку сигарет со вкусом дыни и зажигалку с принтом в виде НЛО и надписи: «Я хочу верить».

— У каждого своя правда. Ложь у всех общая. — С мягкой полуулыбкой Лиза покинула номер отеля.



Серая лента трассы дышала жаром. Иногда по ней ползли грузовики, редко мчали легковые автомобили. Мотоциклистов уже не встречалось несколько дней.

Непринуждённой походкой Лиза шла по обочине. Ни о чём не думала. Она знала, что шаг за шагом приближается к чему-то новому, но давно хорошо знакомому. Вот прозвучал очередной сигнал. Лиза небрежно посмотрела на притормозившую рядом с ней фуру, на борту которой находилась надпись: «Пиво Джо» и изображение двух тёмных стеклянных бутылок.

— Тебя подвезти? — отключив кантри-музыку, спросил водитель. Ему было лет пятьдесят-шестьдесят. Его объёмные усы чем-то напомнили Лизе Санта Клауса, не хватало разве что самой бороды да колпака. Но вместо него, да и самого костюма, были лишь потёртые джинсы да бейсболка, на которой акула широко разинула пасть.

— Почему бы и нет? — с лёгкой полуулыбкой ответила Лиза. И, отворив дверь, проворно запрыгнула в кабину. — Не против, если закурю?

Водитель пожал плечами. Она захлопнула дверь и достала сигарету. Он стал разгонять фуру и на малую громкость включил радио кантри.

— Женат? — закурив, спросила Лиза и выпустила струйку дыма в окно. Про себя отметила, что сегодня этот мужчина первый, кто сразу не спросил, сколько она стоит. Поэтому она к нему и села. Интрига увлекла её. Ей стало любопытно, чего он хочет: взять её бесплатно и потом выкинуть? А может, убить? Или же он из редких оставшихся сердобольных динозавров, готовых ни за что помочь ближнему?

— Разведён, — чёрство сказал он. — Куда путь держишь?

— Следую за дорогой. Твоя дочь? — Лиза кивнула, смотря на снимок юной девушки. Тот был прикреплён над лобовым стеклом.

— У меня нет детей. Это школьная любовь, с которой судьба развела пути.

— Веришь в судьбу и Бога? — выпустив дым в окно, Лиза растянула уголки губ. Вышла не то улыбка, не то болезненный оскал.

— Двадцать пять лет баранку верчу. За это время всякого навидался. Трудно не верить во что-то, — он окинул её серьёзным, словно оценивающим взглядом. — А ты, девочка, во что веришь?

— В зло в людях.

— Это горько, — он вздохнул. — А я вот уверен, в тебе есть добро, и его больше, чем во мне зла. В каждом, конечно, есть человеке плохое и хорошее.

— Всё возможно. Пока не проверишь, не узнаешь. Как любил говорить мой сокурсник: «Только вскрытие покажет истину», — Лиза задорно улыбнулась.

— Хм, — водитель дёрнул плечами. — От такого знакомого я бы в бега подался! — он засмеялся.

Лиза молча докурила. Скучающе посмотрела на дорогу. Мужчина не сделал ни единой попытки заглянуть ей в призывно расстёгнутую блузку. Возможно, он выжидает, как выжидала и она.

— У меня конечная остановка в Нью-Йорке. Потом обратно через Техас и Лас-Вегас в Сан-Хосе. Можешь со мной время убить, если некуда спешить. Приставать не буду. Старый уже для таких шалостей. Пиво будешь?

Лиза кивнула и вдумчиво посмотрела на его грубые руки, крепко держащие руль.

— За креслом переносной холодильник.

Привстав и перегнувшись, Лиза потянулась за кресло и достала банку немецкого пива. Краем глаза успела проследить за водителем. Он не попытался облизать взглядом её выставленную попку.

— Не далеко ли пиво возить в Нью-Йорк? В чём бизнес? В рефрижераторе припрятаны наркотики? — открыв банку, она хихикнула. Приняла раскованную позу.

— Хотелось бы, — мужчина усмехнулся. — Тогда бы раз свозил и после годы на яхте красил сахарный живот. В бронзу, под солнцем у экватора. Но мотаюсь пчелой, разный товар от точки до точки доставляю. Надпись про Джо это так, тоска от прошлого.

— Тебя Джо зовут? — Лиза сделала глубокий глоток.

— Джозеф Анджело, мисс, — он чуть приподнял бейсболку.

— Лиза Мун, — она отсалютовала ему и пригубила пива. — А будь ты помоложе, приударил бы за мной более напористо?

— Я ленивый. Предпочитаю, чтобы женщины вились за мной! — на его лице расцвело довольное выражение.

Лиза рассмеялась. Её настроение улучшилось.

Следующие пару часов они ехали, беседуя о ничего не значащих темах. Впереди замаячила крупная заправочная станция с рядом построенным мотелем, магазинчиками и закусочной.

— Я здесь остановлюсь подремать. Тебе отдельный номер сниму и обед куплю, а то сомневаюсь, что в твоей сумочке завалялась тугая пачка баксов или кредитная карта с круглой суммой. Всё за одну твою улыбку!

— Хочешь, чтобы я поверила в добро в людях? — Лиза широко улыбнулась.

— Никогда. Никому, — он ответил ей сдержанной полуулыбкой.

Как только они остановились на парковке грузовиков, Лиза взяла сумочку и выпрыгнула из кабины. Пошла к закусочной. Джозеф сказал, что подойдёт позже, как заглянет в уборную.

В закусочной было довольно шумно. Сильно пахло жареным мясом, картофелем, передержанной на огне яичницей, кофе. За столами сидело несколько компаний водителей. У стойки находились двое байкеров и мужчина в футболке безрукавке с татуировкой орла на плече.

Сморщившись от дикой смеси запахов горелого жира, пота и топлива, Лиза подошла к стойке. Присев отдельно от остальных, достала сигарету. Знака, что в заведении курить запрещено, нигде не было.

Мужчина с татуировкой заинтересованно посмотрел на неё. Как впрочем, и все в помещении, кроме изрядно полной женщины, принимающей заказы. Лиза демонстративно щёлкнула зажигалкой, прикурила, жадно затянулась. Мужчина с татуировкой потёр подбородок и бросил на стойку коробок спичек, который мгновение назад извлёк из кармана тёмных джинсов.

Лиза чуть улыбнулась, осматривая его. Высокий. Сильный. Тёмные волосы слегка взъерошены, слегка завиваются на концах. В карих глазах блещет манящая искорка. Немного морщин на высоком лбе. Мужчине около сорока.

— Что будете? — флегматично поинтересовалась официантка.

— Какую-нибудь сладкую выпечку, — ответила Лиза и повернулась спиной к стойке.

— Пирог с черникой подойдёт?

— Вполне, — Лиза положила ногу на ногу, выпустила струйку дыма в потолок.

В одной из компаний водители косили на неё недвусмысленными взглядами, перешёптывались и грубо посмеивались.

Джозеф пришёл, когда Лиза уже начала ковырять ложкой кусок пирога.

— Извиняюсь, возраст задержал, но в плен я не сдался! — пошутил он и попросил меню.

— Хэй! — раздался громкий возглас из развеселившейся компании. — Дедок, за сколько она у тебя взяла в рот погонять? — жилистый мужчина в ковбойской шляпе сверлил Джозефа злым взглядом.

Не отреагировав на выпад, Джозеф продолжил смотреть меню.

— Дед, ты глухой? Я спрашиваю, сука стоит сотки баксов? Я ей больше предлагать не стал, хотя ротик и жопа у неё заводящие. За сколько купил?

Вновь закурив, Лиза с усмешкой выпустила дым колечками.

— Омлет с беконом, пожалуйста, — сделал заказ Джозеф.

— Точно - глухой пень, и причиндалы у него давно как вялые помидоры и скисший огурец, — жёстко засмеявшись, мужчина в ковбойской шляпе встал и двинулся к стойке. — Старик, похоже, ты за эту шалавку тысячу баксов спустил, а она и не вспотела. Я тебе пару сотен суну и как следует разогрею твою даму. Ты же не против, дедуля? — приблизившись к Лизе, он бросил на стойку несколько бумажек по двадцать долларов.

— Отойди от неё, — тяжёлым голосом сказал Джозеф. Тут же рухнул на пол от быстрого и хлёсткого удара кулаком в челюсть.

Весёлая компания одобрительно заулюлюкала.

— Чёрт, дедушка, упал. Совсем старый. И глухой, и немой, и слабый. На, — носитель ковбойской шляпы швырнул на поверженного Джозефа ещё несколько купюр, — на доктора, а потом ползи в дом престарелых! А ты… — он схватил Лизу за руку. Она моментально ткнула горящей сигаретой ему в глаз. Заорав от боли, он бросил её руку и схватился за лицо.

Лиза вскочила со стула, зажала ложку в ладони словно нож и ткнула ей агрессора в шею. Врезала ему ногой в пах и колено. Захрипев, он свалился рядом с зашевелившимся Джозефом.

— Я очень дорого стою! Очень. — Лиза с яростью начала наносить удары острым носком туфли в спину неудачливого ухажёра, в район почек. — Дорого! Угадаешь, сколько?

Прежде весёлая компания вышла из оцепенения и с перекошенными от гнева лицами рванула из-за стола к стойке.

— Я полицию вызову! — взвизгнула перепуганная официантка.

— Стоять! — мужчина с татуировкой на плече вдруг швырнул стул под ноги бегущим приятелям «ковбоя». — ФБР! Стоять! — он замахал портмоне с открытым удостоверением перед задержавшейся группой, охватываемой бешенством. — ФБР! Назад! — Проворно попятившись к Лизе, он подмигнул ей так, чтобы это было незаметно для собирающихся напасть. — Я её забираю! Всё! Она задержана ФБР! — Он взял Лизу под локоть. — Давай на выход. Живо!

Лиза не стала сопротивляться. Бросив блестящий взгляд на поднимающегося с пола Джозефа, выбежала на улицу с ФБР-овцем.

— Я Вали, — представился спаситель, спешно ведя её к тёмно синему джипу. — Садись на заднее. Ты совсем ненормальная. — Отпустив её, он открыл водительскую дверь. — Тут Техас. У них, считай, у каждого пушка есть, а мозгов скудно, у ореха больше порой. Ненормальная, но везучая.

Вали запустил мотор и газанул со стоянки.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Лиза криво улыбнулась. Достала сигарету.

— Избить дальнобойщика, м-да. Лучше бы байкеру врезала. Эти более вменяемые. Поржали бы с неудачника, и конец. А эта компания, боюсь, не успокоится. Могут погнаться. — Он открыл бардачок. Взял из него револьвер. Ловким движением открыл барабан и, убедившись в наличии патронов, закрыл. Разместил оружие за поясом. — Как зовут героиню?

— Лиза, — приоткрыв окно, она выпустила в него дым.

— Ты много куришь, Лиза. Эта дрянь убивает, — он с интересом посмотрел на неё через зеркало.

— Ага, но меня не сможет, — расслабленно ответила она.

— Мда, видимо, так. — Он несколько погрустнел. Пристально посмотрел, нет ли признаков погони, и добавил газу.

— Ты правда из ФБР? — Лиза прищурилась.

— Да. А что?

— Чего страх тогда мелькает у тебя в глазах? Кучка каких-то водителей... — она презрительно фыркнула, поджала одну ногу к груди. — Вызови своих на помощь или копам сообщи.

— Во-первых, я в отпуске. Во-вторых, этот револьвер не зарегистрирован, у мальчишки забрал от греха подальше. Случайно застукал как он покупал, чтобы по-взрослому поговорить с родителями. Те, по его мнению, были плохими. Объяснил ему, что это не выход. Пристроил в лучшее место. С родителями, и вправду никудышными, потом будет отдельный разговор. Волокиты много с такими делами. А оружие и забыл сдать, так в отпуск и уехал. В третьих, рации под рукой нет. Мда, самое главное: обратиться за помощью будет означать отдать тебя властям под суд. — Он хмыкнул. Покачал головой. — Ты того типа, очевидно, крепко покалечила. Он же тебе, кроме непрямых словесных оскорблений, ничего не сделал. Хочешь в тюрьму?

— Не особо, — Лиза флегматично стряхнула пепел в окно. — Там чудовищно скучно.

— Ещё бы, — с печалью сказал он. — На трассе существовать вещью куда интересней.

— Смешное у тебя имя, Вали. — Она пустила струйку дыма ему в спину.

— Наверное. — Он кашлянул. — У меня дед был арабом. Имя означает святой угодник или угодник святых. Что-то такое.

— Либо маленький весёлый и грустный разом робот. Одинокий робот, чистящий мусор. Который осуждает меня за мою же никчёмно проводимую жизнь.

Лиза выкинула окурок в окно и растянулась на заднем сидении.

— Глупости. Я тебе не судья. Но не скрою, хочу понять, почему такая красивая, храбрая и явно умная девушка торгует собой. Ещё и на обочине, в такой глуши, садясь в машины зачастую к отребью. — Желваки на его скулах напряглись, задвигались.

— Чем лучше номер дорогого отеля? Однотипный тошнотворный офис? Загородная вилла? Кабинет в небоскрёбе? Дороги у канавы в депрессивном районе любого города? Все продаются. Кто так, кто иначе. Многие лишь лгут себе, что не такие, что не продались за стабильность, удобство, статус, карьеру, фальшивые слова «люблю» и прочее. Я же честна перед собой. Остаюсь всегда собой. Делаю, что чувствую. Незачем меня жалеть, добрый самаритянин.

— Тот дальнобойщик, который пытался заступиться за тебя… — Вали потёр подбородок. — Ты ведь не спала с ним. Поэтому он...

— Ага, не успела. — На лице Лизы пролегла грустная полуулыбка. — Он так старался заслужить мою благодарность. От него пахло такой отеческой теплотой. Я думала, может, и мой отец так же пах. Джо... милый Джо... — Она закрыла глаза. — Я бы дала ему немножечко фальшивого счастья. Быть может, ещё подарю приятный миг. Стоит лишь идти у трассы, и встретишь доброго Джо в Калифорнии, заботливого Вали в Техасе, сердобольную Эйлин во Флориде. Много несломленных вас, а опалённая я одна. И хватит ли мне сил пройти все дороги, упасть прощением к вашим ногам. Лечу я по ветру дымом и хочу верить, что из раза в раз поднимусь не в последний раз.

— Зачем ты так? — печально сказал Вали. — Я не считаю себя лучше тебя. Наоборот, убеждён, что ты чище и светлей. Просто я хочу поделиться с тобой тем куском хлеба, который есть у меня. И только.

— Ну да, попробуй.

— У тебя есть родные, пусть с отвратительными отношениями, но родные? Друзья? Кто-то, кому ты не безразлична? — в его голосе текло беспокойство.

— Отца я не знала. Он умер, когда я оказалась у матери в животе. А её убили, когда мне и десяти лет не было. С тех пор совсем не верю людям, и живу сама как хочу. Захочу - и весь твой хлеб заберу. — Лиза повернулась набок и подложила под голову сумочку.

— Не спеши только отбирать. Сначала я покажу тебе, где он весь лежит. — Вали усмехнулся, как будто услышал шутку ребёнка.

— Договорились. Я устала ночью и посплю, пока едем к твоему тайнику.

— Конечно, отдыхай, — мягким тоном сказал он.

Лиза лежала с закрытыми глазами и словно спала. Ей было без разницы, верит ли Вали, что она сейчас беззащитна, или понимает обратное. Её мысли парили точно облака над тишью океана. Сердце билось ровно, уверенно. На душе дремала грусть.

— Подъём, красавица-грабительница. Принц привёз в свой замок. — Вали вышел из остановленного джипа. Открыл пассажирскую дверь и постучал пальцем по плечу не пошевелившейся Лизы. — Спящая красавица, вставай. Могу водичкой взбодрить за воротник. А вот поцелуем тебя будить мне рановато.

— Брезгуешь? — Лиза распахнула веки и, поднявшись, холодно посмотрела ему в глаза.

— Я не сказал, что поцелуем тебя будить не по мне. Рано! — он усмехнулся. — Я педант в отношениях. Мне требуется сначала хорошо узнать человека, найти, что нас сближает, осознать, чем дорожу в нём. Потом уже давать волю рукам и языку. В общем, на первых пяти свиданиях я совсем недоступный.

— Какое облегчение, что ты по мальчикам вздыхаешь, — с ехидством улыбнулась она и покинула джип.

Алеющее солнце уже коснулось горизонта.

— Хм, давай ты опровергнешь или убедишься в моей женской ориентации на нашем шестом свидании! — Он пошёл к большому двухэтажному дому. Указал на него рукой. — Прошу, чувствуй себя в моём замке как дома.

— Почему на шестом? Боюсь, я не проживу так долго и умру с тобой от скуки. — Лиза достала из сумочки сигарету. Закурив, пошла за Вали, при этом осматриваясь по сторонам. Она находилась на типичном ранчо. Поодаль от дома стояло несколько хозяйственных построек. Пара из них были крупными, размером с сам дом и больше. По бокам от дороги высились фруктовые деревья – груша, яблоня, слива,... Лёгкий ветер на удивление играл не с запахом коров, коз, овец или свиней. Он вальсировал с нежными цветочными ароматами.

— Бог создавал мир пять дней. На шестой отдыхал. Чем я хуже? — Вали рассмеялся.

— Знаешь, чем больше у мужчины мания величия, тем меньше кое-что мужское, — Лиза поравнялась с ним.

— М-да, серьёзно? — он потёр подбородок. — Не задумывался над этим. Быть может, тебе выпадет честь сравнить и установить, часть ли я твоего утверждения либо отношусь к явному исключению! Возможно, моя мания тождественна моей мужественности.

— Кто знает, кто знает. — Лиза провокационно выдохнула дым в сторону его лица. — Возле твоего ранчо приятно пахнет, а не тем самым, что ожидается.

— Да из всего скота здесь остался только мой папочка. — Вали открыл ей дверь. — А я в память о маме выращиваю небольшой садик и радугу цветов за домом. Там меньше и реже дует горячий ветер.

— Почему не любишь отца? — Лиза вошла в дом. — Ему я не помешаю?

— Я его люблю и ненавижу, — чёрство ответил Вали и закрыл за собой дверь. — Он сейчас по делам уехал в Лос-Анджелес. А если и был бы тут, так мне не указ.

— За что любишь? Почему ненавидишь? Давно твоя мама умерла? — прохаживаясь по гостиной, Лиза разглядывала убранство и фотографии. Последние висели над камином и на деревянных стенах.

— Отец. Он единственный близкий, кто есть в мире. — Вали заговорил громко, потому как ушёл куда-то вдаль дома. — Он растил меня с заботой, бережёт и теперь. Он сделал меня мужчиной. Для ненависти причины почти те же. Он частенько в детстве меня бил. Пока однажды я не взял биту и не дал сдачи. Ударил ему в бок. Мне было до ужаса страшно. Думал, он меня убьёт, на части порвёт. А он расплакался. Сказал: «Теперь, сынок, ты мужчина. Горжусь тобой», - обнял меня. Больше пальцем не трогал, — послышался тихий звон посуды. — Мама ушла к свету, когда мне было три месяца. Я помню её запах. Конечно, не поверишь. Для других это выдумки, а я помню. Её аромат. Тёплый. — Его голос дрогнул и хрипло оборвался.

Лиза обошла всю гостиную, обставленную резной мебелью, вновь оценила фотографии. На всех находились только рослый мужчина и кареглазый мальчик. Рыбалка. Родео. Охота. Посадка дерева. Школьные снимки. Починка крыши. Игра в снежки на дороге с указателем «Квебек». Много разных фотографий, где они менялись с годами, но живой блеск неизменно царил в их взгляде.

— Я тоже помню запах от мамы. — Она выкинула окурок в камин.

— Какой он? — Вали вошёл в гостиную, неся поднос. На нём стояла пара кружек с горячим кофе и тарелки с бутербродами.

— Сначала ты. Как пахла твоя мама? — Лиза приблизилась к нему, поставившему поднос на журнальный столик.

— Молоком. — Он сглотнул. Его довольно широкие брови мрачно сдвинулись к переносице. Мышцы на плечах заметно напряглись. Он будто ожидал подлого удара. Смеха в лицо, когда ему больно.

— От моей мамы я запомнила запах крови. Её крови, — безэмоционально сказала Лиза.

— Сочувствую. — Он чуть коснулся кончиками пальцев её плеча. — Мою тоже убили. — Он сел на диван и взял бутерброд. — Жизнь редко бывает справедлива. В обратном только мы сами можем ей помогать, когда есть такой шанс.

— Мне нужно в туалет. — Лиза бросила сумочку на диван.

— Извини, — он поднялся, — после дороги должен был сразу предложить. Пойдём, провожу, покажу, где ванная комната на первом этаже. Перед сном устрою экскурсию по второму этажу. — Полуулыбка чуть тронула его губы.

— Каждая комната будет считаться за свидание? — подколола Лиза.

— Нет. Я лучше, чем надеешься! — идя впереди неё, весёлым тоном ответил Вали.

— Жаль. Но всё ещё верю, что разочаруешь и будешь хуже.

— Эх, как заманчиво. — Он глубоко вздохнул.

Лиза засмеялась.

— Прошу. — Вали толкнул белую дверь. Упёрся плечом в косяк. — Но советую здесь не задерживаться. Потому что если я успею съесть все бутерброды, то больше ничего путного не приготовлю. Простые припасы закончились. Сложное готовить лень. Окажешься голодной до обеда! Я ещё и поспать люблю.

— Ешь. — Лиза вошла в комнату, взялась за ручку двери. — Не тревожься. Найду, как утолить голод. Я большая девочка и не люблю спать ночью, — она с напором закрыла дверь прямо перед носом Вали.

— Что ты большая девочка, я вроде начал замечать, — посмеиваясь, он удалился от двери.

Посмотрев себе в холодные глаза в зеркале, Лиза заплакала. Сжала кулаки… Она собрала в себе силы и, беззвучно роняя слёзы, умылась ледяной водой. Несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Вытерла лицо и руки.

Когда Лиза вернулась в гостиную, Вали медленно потягивал кофе. Кроме одного, все бутерброды были на месте.

— Так быстро наелся. Ты здоров? — Лиза села на диван. Отметила про себя, что сумочка лежит до пылинки так, как она запомнила, оставляя ее.

— Вполне здоров. Подумал, что если буду баловать свой аппетит, то к шестому свиданию могу раздуться шаром и, глядишь, лопну от твоих ноготков. — Его губы задразнили самодовольной улыбкой.

— Потому ты решил откормить меня? — Взяв кружку, Лиза посмотрела на него и прищурилась.

— М-да. — Он уверенно кивнул. — Видел, какая ты вёрткая. Станешь поплотней, будет легче удержать к себе ближе.

Лиза изогнула бровь, попробовала кофе.

— Значит, что я лопну, не боишься. Что тебя раздавлю – тоже не страшишься. Предпочитаешь пышечек, так как за них меньше конкуренция.

— У меня нежные руки! Я сильный! Напротив, спортивных и стройных. Выше всякой конкуренции тебя обуздать и хоть на грамм больше твоей закалённой воли сделать. Подвиг! Подвиг мощней, чем все двенадцать у Геракла. Чем не задача мне на всю жизнь, достойная моей мании величия? — Он шире улыбнулся.

— Ой-ой. — Лиза закатила глаза. Вдруг дрожь скользнула по ней. Комната резко поплыла, словно обратилась в штормовую волну. Слабость вгрызлась в тело. Кружка упала из онемевших пальцев. — Что... ты... — Лиза жадно вдохнула, пытаясь встать, но провалилась в темноту. Алчный взгляд карих глаз последним погас в её сознании.



Пустота медленно наполнилась вкусом. Странным, с примесью металла и горечи. Следом пришла прохлада. Щекоткой погладила кожу. Боль резанула голову, словно от тяжкого похмелья. Звук льющейся воды вернул слух. Лиза с трудом открыла глаза. Она была в каком-то помещении, полностью выложенным белой плиткой. Сидела на полу голой, прикованной наручниками к стальным кольцам в стене. Впереди стоял столик с её одеждой и сумочкой. Напротив него Вали из крана наполнял ванну чем-то белым. Над ванной у потолка висели три монитора. На них изображение было поделено на прямоугольники, в которых шла трансляция того, что происходило вокруг дома и в разных его частях.

— Мо... мо... локо, — язык не спешил начать полностью слушаться Лизу.

— М-да. — Вали с интересом посмотрел на неё. — Верно. А ты крепкая девочка. — Он подошёл к столику и открыл сумку. Взял зажигалку и удостоверение личности. — Должна была быть ещё час без сознания. Знаешь, препарат, разработанный для спецопераций ФБР, который я тебе в кофе добавил, был надёжен. Точен, как швейцарские часы, но ты очнулась, — нахмурившись, Вали присел на корточки перед ней. — Придётся давать вторую дозу. Жаль. Не желал доставлять тебе страдания. Ты не должна была испугаться смерти. Перехода в лучшую жизнь.

— Ты ма... ньяк. Мальчик... молоко... стакан... — Лиза пристально посмотрела на него и стала чаще дышать.

— Глупые люди, да, называют меня маньяком. — Он усмехнулся. — Нет. Я судья. Помощник судьбы и света. Плохих я караю. Они сильно страдают и умирают. Хороших, которые потерялись в жестокости мира, я спасаю. — Вали провёл краем зажигалки по подбородку Лизы. Она плотно сжала губы. — Достойные света не умирают. Уснув, они сразу возвращаются, пробуждаются уже в объятиях любящей матери. Потому что я их пометил. Они избраны не испугаться смерти, не узнать её. Ты, получается, будешь особенной, Лиза Мун! — Он бросил зажигалку и удостоверение перед её ногами. Встал и отошёл к ванне. Закрыл кран. Опустил пальцы в молоко. — Ещё горячее. Но пока приготовлю тебе снотворное, станет в самый раз.

— Как умерла твоя мама? — Пробуя на прочность оковы, Лиза поморщилась.

Вали развернулся к ней, перестав идти к стальной двери.

— Ты любопытствуешь, а не боишься. Не умоляешь меня. Не плачешь. Не жалеешь себя. Всё больше не похожа на бродячую проститутку. — Он подошёл к ней и строго посмотрел в глаза. — Кто ты, Лиза Мун? Я пробивал твоё удостоверение по базам, оно фальшивое. И телом ты чистая, нет и намёков на уколы, в сумочке пусто. Порошковых наркотиков нет. Скудная косметика. Сигареты. И зажигалка с фразой из примитивного сериала. Веришь в высший нечеловеческий разум?

— Верю в себя. А тебе остаётся лишь верить в иллюзию своей утопичной истины психа. — Она усмехнулась.

— Кто ты, Лиза? Имя и фамилия? — жёстко потребовал он.

— Лиза Мун. Так мама назвала, — огрызнулась она с полыхнувшей яростью в заслезившихся глазах.

— М-да, верю. Думаю, ты проснёшься такой, как я, — он потёр подбородок. На его лице было заметно замешательство.

— Я давно не сплю, в отличие от тебя, — с презрением фыркнула она. — Как умерла твоя мама?

— По документам случайно упала с лестницы. Но в то время отец ходил на сторону. Он был и до сих пор дружен с шерифом. С годами я выяснил, что мама ругалась с отцом из-за его похождений. В день её гибели он был сильно пьян. Думаю, они поссорились, и он в пылу толкнул её. Она не удержалась и разбилась. Сломала шею. Уснула крепко, как мне сказали. Шериф, похоже, замял дело, чтобы меня в приют не отдали, — будто в трансе проговорил Вали. Судорожно сглотнул и, скрипнув зубами, вздрогнул. Резко повернулся и ушёл.

— Повезло ей. А мою на части разодрали псы, — прошептала Лиза. — Закурить бы.

Когда Вали вернулся, держа в руке шприц, она не смотрела на него. Сидела, отрешённо блуждая взглядом по комнате.

— Мне не хочется с тобой расставаться, — со вздохом признался он и присел на корточки возле неё. — Но должен. Чтобы ты забыла всё плохое. Со мной тебе счастливой не стать. Вокруг меня слишком много боли. А обретя маму, ты будешь счастлива, Лиза, — в его голосе прозвучала нежность, неотличимо похожая на реальную. Он быстро сделал ей укол в руку.

Лиза проникновенно посмотрела на него.

— Если бы ты мог подарить мне ребёнка, — тихо, слабея, заговорила она. — Любя, отдать мне свою жизнь. Я бы.. матер... счаст...

Голова Лизы безвольно опустилась на грудь. Вали с мрачным лицом отстегнул пленницу. Бережно поднял её на руки. Подошёл к ванне и аккуратно опустил Лизу в тёплое молоко. Прижал ко дну, положив ладонь над её робко стучащим сердцем. Пузырьки воздуха засуетились на белой поверхности.

— Я дарю тебе новый мир. Ты будешь хорошей матерью, где нет тьмы и всюду свет. Если бы мне не нужно было завтра возвращаться из отпуска, мы бы пообщались немного дольше. Шесть свидани...

Вали осёкся. Сердце Лизы не замерло. Оно внезапно взбесилось. Волна тепла, стремительно переходящая в жар, потекла от её тела. Он отдёрнул руку от груди Лизы. Вынул из молока, которое тут же забурлило кипятком.

— Что за... — Не веря своим глазам, Вали отступил.

Лиза поднялась из ванны. Она посмотрела на него полностью серебристо-белыми глазами. В них не было белков, зрачков. Только серебристая белизна, нацеленная на него льдом айсберга.

Вали потянулся к револьверу за поясом красной от ожога рукой. Лиза чуть улыбнулась. Её нижняя челюсть двинулась вниз. Что-то чёрное извивалось в её рту.

— Был неправ. — Вали убрал пальцы от револьвера. Попятился к двери. — Такая прекрасная девушка не должна долго ждать. Согласен целоваться уже на третьем свидании.

Вали резко повернулся и побежал.

— Иди к мамочке, мой мальчик, — смесью рыка и шипения произнесла Лиза и последовала за ним. — Ты можешь верить, что скроешься. Но от мамы-суккуба не спрятаться. От мамы не убежать. Мама должна тебя наказать за плохие поступки. А потом вдоволь напоить молоком.

Вали успел захлопнуть стальную дверь перед Лизой, но она сорвала её с петель, словно лист из тетради. Искусственный дневной свет в комнате сменился красным. На мониторах появились вооружённые люди в чёрной форме, в бронежилетах и шлемах с приборами ночного видения. Где-то впереди за коридором, ведшим вверх, зазвучали выстрелы.

Лиза стремительно вырвалась из потайного хода и присела за тюками с сеном. Сегодня у неё будет много пищи. А завтра она продолжит погоню за молочным мальчиком, если он доживёт до грядущего рассвета. Нет - так у неё впереди множество дорог, ведущих в никуда, и затерянная среди них узкая тропка к жизни. Она обязательно отыщет её. Потому что верит - её мама жила не зря, и она сама дышит, делая этот мир светлее даже глубокой ночью.