64. Начало обратного отсчёта: четыре…три…

Придётся Белле ужинать одной, а аппетит изменился. Прошлый раз еду есть отказалась, только пила.
- Белла, ждать Джейкоба к ужину не стоит. Наша подконтрольная территория немаленькая, пока его Сет догонит, пока все обговорят, пока Джейкоб сюда дойдёт… Ешь, вот чашка, запивать.
Белла рассеянно взяла чашку, но мимо тарелки скользнула взглядом совсем безразлично.
- Не хочется.
- Белла, надо есть, ослабеешь.
- Кровь тоже еда, я читала. Пить хочу, а есть - нет.
- Как для тебя лучше, пусть так и будет.
Чашка пуста, но ненадолго. Розали просто на лету её подхватила, чтобы наполнить снова. И сбегала ещё раз.
- Я ужасно много пью, да? Как лошадь после скачек.
- Зато ничего не ешь. Это просто замещение, а жидкой пищи людям всегда надо больше, всё нормально, Белла.
- Ну, да. А Сет, всё-таки не выиграл.
- Это Джаспер не проиграл. Если он возьмётся учить Сета, то получит, в конце концов, очень грозного соперника.
- Грозный соперник-волк? - пренебрежительно бросила Розали.
- Не сразу, разумеется.
Повисла пауза, и мне неизвестно, что в ней: нарастающая боль, копящееся нетерпение прихода Джейкоба, мысли о своём будущем, о «его». По лицу бродят тени мыслей, которых я не слышу.
- Эдвард, ты ведь всю партию Джаспер - Сет помнишь.
- Да.
- Давай её проиграем. Я - за Сета.
- Лучше бы тебе лишний раз не двигаться.
- Я и не буду. Ты ведь помнишь ходы, а не я Мне только нужно хорошо видеть доску, чтобы понять, почему сделан именно такой ход. Это как книгу читать. Я читаю, а ты страницы переворачиваешь.
- Это мысль.
Разобрали всю партию, до последнего хода, нашли три ошибки Сета, которыми Джаспер пренебрёг за неэффективностью их использования. Они были более прямолинейными, простыми. Тех ошибок, которые давали больше преимуществ, Джаспер не упустил.
- Белла, а, может, мы сыграем свою партию? Ведь играли.
- А правда, давай. Мои - белые. Е2, Е4.
- Подожди, Белла. Расставлю сначала.
- Так ты уже расставил, - жмурит глазки хитрый котёнок.
Поймала. Руки автоматически двигались в темпе вампира. Конечно, я играю неплохо, но привычный голос партнёра в голове сильно помогает в игре. А с Беллой приходится играть, как всем, вслепую, можно сказать. В этом особый интерес. Белла долго думает над каждым ходом, потом объявляет ход, и я переставляю фигуру. Но с середины партии её мысли стали убегать в сторону.
- О чём ты думаешь?
- Что?
- О чём ты думаешь.
- А-а. Как оборотни умудряются ходить так тихо. Заметил, даже когда они - огромные волки, их даже на бегу не слышно?
- Ты пытаешься услышать, как подойдёт Джейкоб?
- Времени прошло много. Сету ведь не надо его искать, достаточно трансформироваться.
Я знаю, почему не идёт Джейкоб. Здесь для него есть только боль во всех видах. Но он придёт. Здесь Белла. Ниточка между ними его притянет.
- Милая, кроме самого патрулирования, волкам надо проверить те маршруты, по которым вампиры пойдут на охоту. Сет не так силён, чтобы осмотреть такие территории, значит, это сделает Джейкоб.
- И опять смертельно устанет. Ты его ещё не «слышишь»?
- Пока нет. Унести шахматы?
- Играем дальше, если ты не против.
- Я очень не против, - цитирую я Беллу, и она улыбается.
Играем дальше? Да, играем. Белла постаралась сосредоточиться, и один ход меня озаботил - изящно опасный. Случайно он получился таким, или давно задуман? Не прочтёшь. Между бровок возникла хмурая складочка.
- Розали!
- Да, дорогая.
Белла молчит, не говорит, зачем позвала, и я молчу, видя привычную гримасу беспомощности, и Розали не задаёт вопросов, просто подхватывает Беллу на руки и уносит в уборную. И чем больше Белла отказывается от обычной еды в пользу крови, тем чаще она зовёт Розали. Но, как та ни осторожна, подъём с дивана сопровождается свистящим сквозь зубы вздохом и стиснутыми кулачками. И бледным лицом. Два ребра, свежий синяк, беспомощность даже в такой интимной части жизни.
Белла… Что же «он» с тобой делает…
Пока Беллы нет в комнате, не надо «держать лицо».
«Мальчик мой, бедный мой».
Мама? Всегда незаметна и ненавязчива, и всегда на моей стороне, кроме этого раза.
«Трудно быть мужчиной… когда нельзя что-то изменить просто толчком плеча».
Да, мама.
Присела рядом, пригладила вихры, обняла за плечи и усмехнулась.
«Совершенно бесполезно, всё равно стоят торчком. И весь он такой, упрямый».
Разве? Джейкоб считает меня размазнёй.
« Его матери, может быть, тоже было нелегко вынашивать такого».
Но я свою мать не убивал!
«А если я ошиблась, если не надо было сохранять ребёнка»?
Теперь уже поздно.
«Уже поздно думать об этом. Только бы выжили. Бедный мой, терять двоих…».
Только Беллу, мама! «Его» я не могу даже жалеть, глядя на неё.
«А если бы мне сказали - избавься, не принимай все муки, он всё равно умрёт, я бы согласилась? Нет!!! Никто не знает до конца, что будет, ни один провидец. И у моего ребёнка был шанс, был!!! Не повезло. Может, Белле повезёт больше, и родится зеленоглазый мальчик, какого она хочет, красивый, талантливый, весь в отца»?
А если чудовище? Посмотри, что «он» делает сейчас!
«Не может быть, чтобы у такой чудной девочки от моего сына родился монстр».
Не знаю, мама, не знаю ничего…
«Надо сделать всё, чтобы они выжили, иначе я потеряю троих… это слишком много для меня. Надо держаться».
Да. Только сейчас у меня нет сил, ни на что, никаких.

«Эдвард, конечно, тряпка, но и я не лучше. Тащусь в логово, где кроме вампирской вони, ещё и Белла - чужая жена. По уму - так делать мне тут нечего, охраняю - и довольно, а ноги сами идут».
Джейкоб, наконец-то. Сейчас, я соберусь…
«И нечего тут ёжиться, раз у двери не караулят, значит, заходи, как к себе. Розали взбесится - да и чёрт с ней. Я иду к Белле, а не к ней. Белла? Белла!!! Да где же она! И этот рожу в руки спрятал… Белла»!!!
Сердце Джейкоба грохнуло набатом на весь дом и замерло. Когда я пугаюсь за Беллу, моё ведёт себя не лучше.
- С ней всё хорошо, - говорю я, и сердце оборотня снова начинает биться. - То есть по-прежнему.
- Привет, Джейкоб, - улыбнулась Эсме. - Я так рада, что ты пришёл.
- Я тоже, - недовольно буркнула Элис, спустившись из своего убежища в гостиную.
«Мог бы и поскорее прийти, ведь просили, так нет, заставил себя ждать», - обижалась сестрица.
- А, привет, - разглядев, что, кроме меня, все в норме, Джейкоб сделал попытку быть вежливым. - Где Белла?
- В уборной. Она ведь теперь на жидкой диете. Ну и вообще, я читала, беременные…
- Понятно, - остановил Джейкоб пояснения, перекачиваясь с пяток на носки.
Ему эти подробности ни к чему, да и слушать неловко.
Градус раздражения Розали, спускающей Беллу на руках вниз, стремительно поднялся с нулевого до выше среднего, а мне пора «делать лицо».
- О, чудесно, - проворчала она, презрительно оттопырив губку. - А я-то думаю: откуда такая вонь!

Оттуда, от твоей неприязни, взаимной, причём.

Зато Белла, наконец, дождалась, ниточка притянула её Джейка, и ей сейчас спокойно. Белла улыбается Джейкобу, за возвращение к ней этой дольки сердца, так светло, что у того на мгновение спотыкается пульс.
«Радуется мне, как лучшему подарку, лучше не бывает, на рождество, а какой я подарок. Несправедливо как-то».
Белле лучше знать.
- Джейкоб, - выдохнула она. - Ты пришёл!
- Привет, Белла, - ответил «подарочек», стоя столбом посреди комнаты.
Розали укладывала Беллу на диван очень осторожно, и всё-таки ребра дали о себе знать болью, Белла побелела и задержала дыхание, чтобы не застонать.

Самолюбие, или нежелание огорчать нас? Белла, мы же всё равно всё видим!

Испарину тоже не спрятать. Волосы опять прилипли ко лбу. Сейчас, уберу. Холодная, даже без градусника, на ощупь, заметно.
- Замёрзла?
- Нет, всё хорошо.
Вот опять: всё хорошо.

Да когда же ты поймёшь, что твоё «всё хорошо» делает мне только хуже!

- Белла, что тебе велел Карлайл? Не надо от нас ничего скрывать.
- Ладно, мне немножко холодно. Эдвард, принеси, пожалуйста, одеяло.
Джейкоб сел на пол поближе к дивану и повторил мой жест, прикоснувшись к щеке Беллы. По нему проверять можно, насколько она изменилась с их последней встречи, а была она всего около суток назад. А во второй руке поместилась хрупкая кисть. Особой разницы в температуре он не обнаружил. Разница только в расширившейся амплитуде горячо - холодно, да и периоды смены амплитуд становятся всё короче. И Белла в этом жаре тает…
- Спасибо, Джейк, - вздрагивая от озноба, сказала Белла.
- Ага, - ответил Джейкоб, не спрашивая, за что заслужил «спасибо».
Он знает, и я знаю. За то, что подчинился нити.
Утробное рычание в животе Джейкоба разрезало повисшую тишину. Наверное, и Белле было слышно, а нам - тем более.
«Сиди»,- прозвучал в голове «голос» Элис, - «без тебя есть, кому прогуляться на кухню».
- Розали, принеси Джейкобу поесть, - сказала она вслух, и Мисс Совершенство в изумлении уставилась на Элис, тоже пристроившуюся на полу, но по другую от Джейкоба сторону дивана.
«Что-о-о»?
А вот то, такая тонкая месть Элис за хамство в отношении её нового союзника и спасителя от головной боли.
- Спасибо большое, - поблагодарил он. - Но мне что-то не хочется. Есть пищу, в которую плюнула белобрысая? Вряд ли мой организм усвоит столько яда.
- Что ты, вряд ли Розали позволила бы себе такую грубость и опозорила бы Эсме!
… которая прямо сейчас разогревает давным-давно остывший ужин.
- Конечно! - медовым голоском пропела Розали и прошествовала на кухню.
Надо понимать, поединок Джейкоб - Розали уже начался. Это не всегда весело, но они друг друга вполне стоят по упорству и, честно говоря, бестактности.
- Скажешь, если она захочет меня отравить, ладно? - попросил меня оборотень.
- Ладно, - согласился я.
Розали этого не сделает, разумеется, но даже сейчас, когда ничего нельзя исправить, Джейкоб на моей стороне, а Розали - на противоположной, на той, где жизнь Беллы не цена, за жизнь… «его». Из кухни нёсся грохот посуды и мысленные вопли Розали.
«Да мне на тебя и яда жалко! Псина! Еду ему, как человеку! Нет уж, псине и есть надо так же! Из собачьей миски!»
Для чего она выкопала серебряную тарелку из разрозненного сервиза, которая кроме самого серебра, уже особой ценности не представляла, и принялась её терзать. А завершила это изуверство процарапыванием надписи: Фидо.
«Вот тебе именная миска, с кличкой»!
А ведь в точку. Фидо, с итальянского, - верный. И я не удержался от улыбки.
Довольно ухмыляясь, Розали принесла свежеизготовленную миску со стейком и запечёнными овощами и не подала, а поставила на пол.
- Не обляпайся, дворняга!
- Спасибо, белобрысая, - поблагодарил Джейкоб, а после ответного фырканья вместо пожелания приятного аппетита, добавил.
- Кстати, знаешь, как называется блондинка с мозгами? Золотой ретривер!
Это значит, если блондинка не собака, она по любому глупей обычной псины?
Как я пропустил этот анекдот, Розали-то его с первых же слов узнала.
- Этот я уже слышала, - уже без ухмылки ответила Розали.
- Я вспомню ещё, - пообещал Джейкоб и принялся за еду, а Розали, не желая покидать свой пост, принялась перещёлкивать каналы телевизора в поисках достойной колючки для шкуры «шавки».
Но поиск убойной шпильки затягивался, ни один канал не предлагал ей готового решения, и она продолжала щёлкать дальше.
А Джейкоб преспокойно ел, и даже чужеродный запах не слишком сильно мешал.
Потому ли, что уже и Элис перестала воспринимать его, как неприятное существо, или потому, что он в нашей семье нашёл ещё одного симпатичного человека?
«А ведь классно приготовлено, не хуже чем прошлый раз, когда я, как дурак, тащился с блюдом и корзинкой по лесу. Я свою половину-то съел, Ли в пример. Не подействовало, и вещи и еду - всё в реку скинула, а зря».

Спасибо, Джейкоб.

«Облизать, что ли, тарелку, чтобы белобрысую вовсе до белого каления довести»?
Идея пропала на корню, потому что Белла промеряла длину волос на его затылке, пропуская их сквозь пальцы. Это тоже, очевидно, из детства. Джейкоб сразу отозвался:
- Пора стричься?
- Ага. Ты совсем оброс, - ответила Белла. - Может…
- Кто-то из Калленов раньше работал парикмахером в парижском салоне?
Она хихикнула.
- Почти угадал. Эмметт.
Эмметт до обращения работал стригалём в Арканзасе. Модельной стрижки не сделает, но ровно подкоротить сумеет.
- Нет, спасибо, - отказался Джейкоб от проверки квалификации Эмметта. - На пару недель меня хватит.
И сразу ударом в сердце.
«А насколько хватит Беллы»?

Волк!!! Контролируй свои мысли!!! Я же всё слышу…

- Э-э… А какой срок? Ну, когда родится маленький монстр?
Белла шлёпнула его по голове, это тоже из детства - не болтай - но не ответила. Она думала, подсчитывала, чтобы ответить точнее, но терпение у волка кончилось быстрее.
- Нет, серьёзно, сколько ещё я здесь пробуду?
«Сколько ещё здесь пробудешь ты»?

Волк!!!.... Если бы тебе не было так же больно, как и мне, я сейчас ударил бы тебя. Изо всей силы… чтобы Карлайлу было чем заняться!

Белла так и не сумела дать полный ответ.
- Точно не знаю. Явно не девять месяцев. Ультразвук мы сделать не можем, так что Карлайл прикидывает по моим размерам. При обычной беременности к концу срока здесь… - Белла провела пальцем по животу, - сорок сантиметров. По одному сантиметру за неделю, в среднем. Сегодня утром мы сняли мерки - было тридцать. За день я обычно набираю пару - тройку сантиметров.
«Пара - тройка за день…. Десять делить на три, нет, лучше на два… Как правильнее? Чёрт, не соображу… Десять сантиметров - десять недель. Два месяца с хвостиком, если обычный ребёнок. А тут… с какой же скоростью уходит её время… Десять делить на…. Четыре дня? Всего»?
Волка встряхнуло.
- Ты что? - спросила Белла.
Волк безголосо помотал головой и оглянулся на мою спину, а увидел лицо в окне, ставшем зеркалом из-за ночной темноты.

Да, волк, я каждый раз рядом с Карлайлом считаю эти сантиметры и перевожу их в дни. И сегодня тоже, после бинтовки. Тогда некогда было осознавать, не до того. Сейчас вместе с тобой считаю снова. Это всё, что у нас есть… И я опять горю ледяным огнём. И такой бывает…

«Всего четыре, МОИХ четыре дня. Хорошо, что не уезжают. Если бы отняли, хоть один из них, с ума бы сошёл или просто сдох. А, может я уже спятил, но не оставлю, не уйду. Я нужен ей, и она нужна мне каждую из оставшихся минут. Жуть какая, но эта необходимость растёт и усиливается с такой же скоростью, как и живот Беллы.
Да какое мне до них должно быть дело! Чужая жена, чужой ребёнок, монстр, к тому же. Развернуться и уйти и не возвращаться, всего и делов… Не хочу, НЕ МОГУ уйти.
Может, потому, что Беллы, части моей жизни, скоро не станет? А если останется, то непонятной и неведомой, ДРУГОЙ? Мы… разлучаемся»?

Тебе повезло, волк. Твоё обращение оставило тебе дар слёз, и Белла может утереть слезинку с твоего лица. А мои - горят и не сгорают, и нельзя вылить, нельзя утереть….

- Всё будет хорошо, - сказала Белла, и он ей не поверил.
«Колыбельная для маленького: баю- бай, баю- бай, боли у сороки, боли у вороны, болька от нас уйдёт, назад не придёт, всё будет хорошо, баю- бай. Но если ей хочется, чтобы я поверил»…
-Угу, - справился, наконец, со своим голосом оборотень.
Чуть сдвинувшись, Белла положила голову оборотню на плечо, подпиравшее диван.
- Я думала, ты не придёшь. Сет сказал, что обязательно придёшь, и Эдвард тоже, но я им не поверила.
- Почему, - проворчал он.
- Тебе здесь плохо. А ты всё равно пришёл.
- Ты ведь хотела.
- Да. Но ты мог и не приходить, потому что с моей стороны нехорошо просить тебя об этом. Я бы всё поняла.
Волк опять покосился на меня.

Ничего, волк, я уже в норме, у меня почти столетний опыт сдерживания своих эмоций, чего о Розали не скажешь. Никак не отцепится от пульта. Сумел ты её «достать». Я оценил.

- Спасибо, - прошептала Белла.
- Можно задать тебе один вопрос? - собрался с духом оборотень.
- Конечно.
Хороший будет вопрос. Мы с Беллой уже говорили, но тогда у неё ещё не было ответа.

Трудный вопрос, но и мне его надо понять. Спрашивай, волк.

- Почему ты хочешь, чтобы я был рядом? Согреть тебя мог бы и Сет, с ним легче. Он счастливый маленький балбес. Но когда в дверь вхожу я, ты улыбаешься так, словно я твой самый любимый человек на свете.
- Один из них.
- Хреново, знаешь ли.
- Угу. Прости.
- Но почему? Ты не ответила.
Что бы ни сказала сейчас Белла, для меня это не меняет ни-че-го. Даже если она скажет, что ошиблась в выборе. Я не ошибся. Белла - единственный человек, который мог дать мне жизнь, разбудить сердце, научить любить. На что я иду ради Беллы?
На всё.
- С тобой я чувствую себя… целой, Джейкоб. Как будто вся моя семья в сборе. Ну, вся моя семья, правда, здесь. У меня ведь никогда не было большой семьи. Когда мама, папа, братья, сёстры… Знаешь, это здорово, - в голосе Беллы проскользнула улыбка. - А без тебя всё равно чего-то не хватает.
- Я никогда не буду тебе родным, Белла.
«Хотя шанс у меня был, мне было бы хорошо. Но это бы случилось нескоро, а теперь не случится никогда».
Время вспять не повернуть. А я бы хотел этого: разойтись по дорожкам судьбы, не встретившись с Беллой, ничего не узнав и не испытав, если бы была гарантия, что её судьба сложилась бы… счастливее, чем со мной? На что бы я пошёл ради Беллы?
На всё.
- Ты всегда был мне родным, - возразила волку Белла.
«Плохо, ох, плохо. И она… разлучается», - под скрип зубов билось в мозгу Джейкоба.
- Плохой ответ.
- А какой хороший?
- Ну, вроде: «Джейкоб, я кайфую, когда тебе фигово».
Белла нахмурилась и прошептала.
- Тебе бы это понравилось?
- Стало бы легче. Я бы смог с этим смириться и жить дальше.
Лица Беллы и Джейкоба так близко, а на самом деле, для Беллы, как? Глаза прикрыты, и лицо хмурое.
- Мы заблудились, Джейк. Сбились с пути. Ты должен быть частью моей жизни, мы оба это чувствуем, - подождала секунду, но Джейкобу нечего возразить. - Но не так, то, что происходит сейчас, - неправильно. Мы допустили какую-то ошибку. Нет. Я допустила. И из-за этого мы сбились с дороги…
Белла умолкла, лицо разгладилось, только губы поджаты. Джейкоб ещё ждал чего-то, каких-то слов, от которых станет ещё больнее, но Белла уже уснула, как всегда в последнее время, словно проваливаясь в обморок.
Ну, вот и всё, все точки расставлены. Не совсем ожидаемо, но, зато на свои места. Родной Джейкоб никогда не мог стать любимым Джейкобом, даже если бы я не появился на пути. Родным, самым близким, единственно близким, и
всё-таки… Могла стать и женой и матерью, и всё-таки…
Если бы я не появился на её пути, Белла никогда бы не узнала, ЧТО есть любовь, потому что мы, действительно, разлучённые… где-то… или когда-то, и которым повезло встретиться здесь.
Но ошибка совершена, и не одна. Сначала я, сбегая от судьбы и от Беллы, совершил свою ошибку. Потом Белла, лишённая моим побегом своей судьбы, обезумев от боли, совершила свою. Вручила осколок разбитого сердца Джейкобу, и обратно его уже не вернуть. Мне ли на это жаловаться? А расплачиваться за всё - ему.

Прости нас.
Прости меня.

Хотя для Джейкоба это уже ничего не меняет. Ни-че-го.
И ни для кого из нас троих.
- Устала, - шепнул я. - Трудный день. Я думал, она уснёт пораньше, но она всё ждала тебя.
Не глядя на меня, он ответил:
- Сет сказал, тварь сломала ей ещё одно ребро.
- Да. Ей становится трудно дышать.
- Отлично,- сказал, словно выругался, Джейкоб. - Скажешь, когда у неё поднимется температура?
- Хорошо.
«Когда ещё поднимется, пока вся гусиной кожей покрылась, только не дрожит. Где одеяло-то»…
Вот, уже несу.
«Что ж, хоть какой-то толк от телепатии есть. И не надо распинаться по поводу собственной злости насчёт разговоров с Чарли. Это»…
Это оставляет его в заблуждении, что дочь у него ещё есть, и долго ещё будет. А её почти уже нет. Джейкоб прав, добрая ложь до добра не доводит.
- Да, - согласно кивнул я. - Я тоже был против этого.
- Тогда почему? Почему Белла говорит отцу, что идёт на поправку? Ему же будет только хуже!
Когда вместо Беллы с ним заговорит кто-то ещё и скажет, что внезапно… и никто не ждал… Беллы не стало. С ним будет то же, что и со мной после звонка Розали. Но сейчас, пока Белла жива…
- Если Чарли будет мучиться, Белла будет мучиться с ним вместе.
- То есть лучше…
- Нет. Не лучше. Но ей мучений и так хватает. Неважно, что будет потом, главное, как она чувствует себя сейчас. А дальше я разберусь.
С уходом вслед за Беллой придётся обождать. Сначала принять всё горе Чарли, выслушать все проклятья… похоронить… и только потом, когда Чарли будет вне опасности.

Белла, подожди! Там, за порогом. Не уходи… Видишь, я не успеваю. Джейкоб ведь, похоже, тоже согласен подождать.

«Всё-таки странно. Белла не такой человек, чтобы свои проблемы, а уж тем более горе Чарли, свалить на чужие плечи. Это на неё не похоже. Наверняка у неё есть план».
Есть. Я. Уверенность во мне «на все сто».
- Белла думает, что выживет.
- Не как человек, - возражает оборотень.
- Нет, но она ещё надеется увидеть Чарли.
«Значит, Сет понял правильно? Дочка вампир. Класс».
- Увидеть. Чарли, - просто оторопел, представив себе встречу человека и новорождённой, Джейкоб. - Увидеть Чарли, когда она вся побелеет, а глаза станут ярко-красными?! Нет, я не вампир, и, может, что-то упускаю, но начать счёт своих жертв с родного отца…

Ну, ты и…!!! Предрассудки, вещь, конечно трудно истребимая, но собственные мозги иногда включат надо!

Так, вздох поглубже, чтобы сбросить лишние эмоции.
- Белла понимает, что ещё около года не сможет с ним встретиться. Она уже придумала. Клиника особая, с долгим курсом лечения, где-нибудь, куда просто так не добраться… и будет почаще ему звонить.
- Безумная идея.
- Да.
- Чарли не дурак. Если Белла его не убьёт, он заметит разницу.
- На это она и рассчитывает.
Похоже, у оборотня в мозгу образовался коллапс. Мыслей нет, одно недоумение.
- Конечно, она не будет стареть, и это наложит некоторые временные ограничения на общение, даже если Чарли ей поверит. Но можно будет исчезнуть из его жизни не так болезненно.
Если я оправдаю её доверие на все сто. Если она оставит мне, хотя бы один, крохотный, шанс.

Я буду стараться, Белла, жизнь моя, только и ты…

- Это не так уж и сложно, заставить поверить. Помнишь, как ты пытался рассказать ей, кто ты есть, намёками, находясь под запретом Сэма, и как она строила догадки, исходя из того что знала?
И как поначалу записала меня в родственники к криптянам.
Оборотень напрягся, это была их личная территория, а Белла пустила меня и туда.

Прости нас, Джейкоб.

- Белла тебе рассказала?!
- Да, она хотела объяснить мне свой… замысел. Видишь ли, говорить Чарли правду нельзя - для него это очень опасно. Но он разумный человек, наверняка сам придумает всему логичное объяснение. И, конечно, ошибётся.
Я даже не удержался, фыркнул, представив себе те сведения, какими располагает о вампирах Чарли.
- Мы не очень-то соответствуем традиционным представлениям о вампирах. Чарли что-нибудь вообразит, а мы ему подыграем. Белла надеется видеть его… время от времени.
- Эта идея не лучше предыдущей.
- Да, - снова согласился я.
«Он слабак, потакает Белле во всём, лишь бы сейчас она была довольна. Фантазии - фантазии и есть, ничего хорошего из этого не выйдет. А если… упырь не уверен, что Белла выживет? Тогда всем этим планам осталось жить…
Осталось четыре дня».
И если я не оправдаю веры Беллы, если «все сто» её обратятся в ноль…

Белла, не уходи далеко!

- Потом я сам со всем разберусь.
И Джейкобу сейчас смотреть на меня не надо. У меня тоже есть своя территория, где не нужны чужие. Территория отчаяния.
- Сейчас я не в силах причинять ей боль ещё и разрушением надежды.
«Ладно, пусть так», - закрыл эту тему Джейкоб.
- Четыре дня?
У него отличные способности удерживать меня на моей личной территории.
- Приблизительно.
- И что потом?
- В каком смысле?
«В каком. Упырёнок спрятан надёжно, чуть ли не в кожу вампира, так Белла сказала. Что же будет? Как он выберется»?
- Мы провели небольшое исследование и выяснили, что такие… существа… обычно прогрызают себе путь зубами.
Джейкоб медленно трудно сглотнул желчь, заполнившую рот от спазма.
- Вот почему ты давно не видел Эмметта и Джаспера. Тем же занимается сейчас и Карлайл. Они изучают мифы и предания - те, что нам доступны, - и пытаются предсказать поведение… существа.
«Мифы и предания? Вроде наших? Если есть мифы, то»…
- … такое происходит уже не впервые? - закончил я его мысль. - Может быть. Всё неточно, часто мифы являются плодом страха и воображения. Хотя…
Предания квилетов.
- … ваши предания правдивы, верно? Может быть, эти тоже. Они все привязаны к одному месту.
- Как вы узнали?
- В Южной Америке мы повстречали одну женщину. Её воспитали в традициях предков, она слышала много легенд и древних предостережений о тварях.
Каури не только слышала, она и видела… хорошо, что мой мозг закрыт для оборотня. Ему и просто сообщений хватает с лихвой.
- Что за предостережения?
- Чудовище надо убить сразу, пока оно не окрепло.
«Сэм так и думал. Неужели он прав»?
Сам Джейкоб в этом не был так уверен, хотя и называл его и монстром, и упырёнышем, но его носила Белла, никому на свете не сделавшая зла. Это его сбивало. А Белла… Белла вообще уверена, что носит чудо.
- Конечно, в этих легендах говорится то же самое и о нас. Что нас нужно уничтожать, что мы бездушные убийцы.
«А что, не так, что ли? Если Калленов в расчёт не брать».
А что, заслуженная слава. Да мы и сами друг друга неплохо убиваем. Но быть исключением из правил, теми, кого «в расчёт не брать», - забавно. Каждый ведь почитает себя исключительностью, а тут - как бы подтверждение со стороны.
- А в легендах говорится о… матерях?
В легендах - пыль веков. Есть сведения и посвежее. Сухие кулачки Каури, бьющие воздух, потому что меня бить бесполезно, проклятия, которые обеспечат мне «весёлую жизнь» в аду на ближайшие сто тысяч лет. И память о том, что она видела. Та растерзанная молодая индианка в море собственной крови. Да разве меня смогут утешить эти несчастные сто тысяч лет, если, смертно настрадавшись, бабочка улетит? Джейкоб понял всё и так, без пространных разъяснений, и что я не смогу…
А вот Розали, застывшая камнем, как только Белла уснула, смогла.
Она презрительно усмехнулась.
- Конечно, в таких случаях уцелевших не было, - сухим холодным тоном профессора с кафедры изрекла Розали, от этого тона Джейкоб съёжился.
И я - тоже.
- Рожать посреди смердящего болота, когда знахарка мажет тебе лицо слюной ленивца, чтобы изгнать злого духа - не самый лучший способ. Даже обычные роды через раз проходили плохо. У тех матерей не было того, что есть у Беллы: людей, которые бы ухаживали за ними, понимали и удовлетворяли их нужды. Врача с уникальными познаниями о вампирах. Чёткого безопасного плана. А яд исправит любую оплошность. С ребёнком всё будет хорошо. Те матери тоже выжили бы. Если они, конечно, были… - фыркнула Розали.
«С ребёнком всё будет хорошо, а с Беллой, как будет, неважно? Главное, чтобы с ребёнком всё было хорошо, а Белла… выживет, это если выживет, да и ладно?!
Ты!!! Наплевать на оплошности, да? Главное, чтобы с «ним» всё было хорошо? Яд любую оплошность исправит? А если их будет слишком много и яд с ними не справится? А ведь «любая оплошность» - это мучение Беллы, ты хоть понимаешь, какое мучение»!!! - вскипал оборотень.
Розали, просветив нас, сидит спокойно и равнодушно, пренебрежительно повернувшись к нам спиной.

А не напомнить ли тебе, что это такое - страдание? Когда ломают вампира, он тоже кое-что ощущает…

Руки сами собой стянулись в кулак, а тело приняло боевую стойку.

Попробуй на себе «оплошность», насладись!

- «Позволь мне», - прозвучало в голове голосом Джейкоба, и я замер.
У Джейкоба есть право на первый удар, он не забыл, что такое страдание. К тому же его идея лучше моей. Физическое страдание Розали перенесёт легче, чем моральное унижение. Получить собачьей миской с остатками соуса по идеально ухоженной голове? Однако, это оригинально, и бровь сама собой ползёт вверх. Этого ей надолго хватит.
Джейкоб взял с пола импровизированную собачью миску и мощным броском запустил её в голову Розали, с такой силой, что скрежет сминаемого металла слился с треском раскалываемой кости, прежде чем смятая миска рикошетом отлетела в круглую опору колонны, поддерживающую винтовую лестницу.
Белла вздрогнула, и мы все замерли. Нет, так и не проснулась, фф-у.
- Тупая блондинка, - присовокупил тихим бормотанием Джейкоб.
Розали медленно обернулась. Джейкоб был прав. Трещина стремительно восстанавливалась, к концу оборота боль почти не ощущалась, но приклеившийся ломтик баклажана и брызги соуса!!! Глаза у Мисс Совершенства горели огнём.
- Ты. Испачкал. Мне. Волосы.
Джейкоб не выдержал. Осторожно встал, чтобы не потревожить Беллу, и расхохотался до слёз, а из-за дивана колокольчиком вторил его хохоту смех Элис.
Возможно, я сочинил новый анекдот.
Что эффективнее для убийства блондинки: пуля в голову или соус в причёску?
Соус, потому что пулю не заметит блондинка, а соус в причёске заметят все.
Розали собралась в атакующую стойку, но тут Белла шевельнулась и открыла глаза. Громовые раскаты миски её не разбудили, а давно не звучавший хохот Джейкоба прогнал сон. Ответные действия откладываются.
- Что смешного?- сонно пробормотала Белла.
- Я испачкал ей волосы, - опять прыснул волк.
- Однажды я тебе это припомню! - рыкнула Розали, чем вызвала немедленный ответный залп:
- А знаешь, как стереть блондинке память? Надо подуть ей в ухо!
- Придумай уж что-нибудь новенькое, - прошипела Розали.
- Ну, хватит, Джейк, оставь её в по… - Белла умолкла на полуслове и со свистом втянула воздух.
Рука инстинктивно отправила одеяло в полёт.

Что на этот раз, Белла, где?

Спинка Беллы судорожно выгнулась дугой.
- Он, - задыхаясь, выдавила она, - просто потягивается.
Губы Беллы побелели и зубы стиснуты, чтобы не закричать.
Что же он сейчас с тобой сделал, если лицо мгновенно в испарине и моя ладонь, приложенная к похолодевшей щеке, мокрая, как из душа! Всё, что угодно.
- Карлайл! - напрягаясь изо всех сил, чтобы самому не заорать, негромко зову отца.
- Я здесь, - откликнулся он, вырастая за моей спиной.
Предупреждающим жестом Карлайл поднял руку.
«Не спеши. Слушай пульс».
Я слушаю. Рывком ускорившийся темп сердцебиения начал замедляться. Кроме боли, силу которой и представить себе не могу, ничего не случилось. Мне что, впору быть довольным, что одной болью всё и ограничилось? Да, потому что дальше будет ещё хуже.
- Вы подумайте, - проговорила Белла, всё ещё тяжело и часто дыша, - бедному малышу просто не хватает места. Он слишком вырос.
От Джейкоба несётся волна бессильного гнева.
«Малыш! Вырос! Да эта тварь просто на части её рвёт, а она - малы-ыш. Да чем же она лучше Розали! Та тоже выпевает: ребё-о-нок. Ей без разницы, что тварь её мучает, ему, видите ли, места не хватает, ещё сказала бы, что это её вина, что «ребё-о-нку» тесно. А каково мне на её муки смотреть, и не подумала. Запустил бы и в неё чем-нибудь, да… нельзя».
- Знаешь, он напоминает мне тебя, Джейк, - с любовью, сквозь одышку проговорила Белла.
- Не сравнивай меня с этим чудовищем! - с отвращением отозвался волк.
- Я всего лишь о том, как внезапно ты вымахал, - обиженно ответила Белла.
«Обиделась, вишь ты, так ей и надо, не будет сравнивать волка с «этим», - оскорблённая горечь плескалась в оборотне.
- Ты рос с каждой минутой. Он тоже. Растёт не по дням, а по часам. Уф-ф…
Напряжение отступило, Белла облегчённо вздохнула и спокойно вытянулась на диване.
- Хм-м… - протянул Карлайл, глядя на Джейкоба, тот, почувствовав взгляд, оглянулся.
- Что?
«Параллели действительно просматриваются. И это притом, что строение тканей, и даже органов, у оборотней и вампиров совершенно различные. А плод - метис человека, с двадцатью тремя парами хромосом, и вампира, с двадцатью пятью»,
- размышлял Карлайл.
В этом что-то есть. Так хромосомы определяют свойства живого организма, или количество их пар? Или и то и другое? Есть над чем подумать, и каковы тогда прогнозы для Беллы и для… «него»?
- Я просто подумал о геноме плода, Джейкоб. О его хромосомах, - ответил Карлайл на вопрос оборотня.
- Ну?
- Учитывая ваши сходства…
- Сходства? Их много? - прорычал Джейкоб.
- Быстрый рост и то, что Элис не видит вашего будущего.
По лицу оборотня расплывалась бледность. Эти два признака действительно были свойственны только оборотням, до этого дня…
- Вот я и думаю, не обусловлены ли они вашим генетическим сходством.
- Двадцать четыре пары,- напомнил я анализ Карлайла.
- Вы не знаете этого наверняка, - воспротивился новой информации оборотень.
- Нет. Но догадки строить тоже интересно.
- Ага. Невероятно увлекательно, - сарказм Джейкоба так и бурлил, новость о том, что он, возможно, сродни вампирам, сильно портила настроение.
Белла снова уснула, её тихий храп позволил Джейкобу выпасть из беседы, вроде как для соблюдения тишины. Его голос по-вампирски тихим быть не мог. Только слух. Да и он мало что давал, учитывая, что всякие букашки-таракашки и бациллы с микробами ещё в школе наводили на Джейкоба смертельную скуку. Он раздумывал над своей проблемой. Сквозь сравнительные выкладки Карлайла об известных уже данных в голову вклинивались мысли Джейкоба.
«Факт первый: Белла сказала, что тварь защищена твёрдой и прочной, как кожа вампира, оболочкой. Её не берут ни иглы, ни ультразвук.
Факт второй: Розали заявила, что у них есть продуманный и безопасный план предстоящих родов.
Факт третий: согласно легендам, твари, подобные этой, зубами прогрызают себе путь наружу».
Джейкоб вздрогнул. И я вздрагиваю каждый раз, когда в памяти всплывает мёртвая индианка.
«Факт четвёртый: не всякий предмет может прорезать кожу вампира. Зубы полукровки - опять же, если верить легендам - могут. И мои клыки смогли бы. И зубы вампира».
Да, это будет страшно. Кесарево сечение по-вампирски. И если мы не освободим путь… «ему», он начнёт прорываться вслепую сам. Последствия я видел.
Это будет вдвойне, втройне опасно: тому, кто будет вскрывать околоплодный пузырь, будет обжигать глотку аромат живой человеческой открытой крови и вкус капель крови на языке, чего нельзя будет избежать. Ему придётся бороться за Беллу не столько с оболочкой, сколько с собственным естеством.
Но это единственный шанс.

Ночь прошла, можно сказать, спокойно. Долгий трудный день отозвался более глубоким крепким сном, но внутренние «качели» Беллы не спали. И амплитуда расширилась, теперь она была величиной в 4,5 градусов, заскакивая постоянно за 39, и опускаясь до 35, и чуть больше часа по времени. И больше никаких лекарств. Последние сантиметры. Джейкоб никуда не ушёл спать, не было смысла, «качели» требовали, чтобы мы были поблизости. Мне было о чём помолчать, а Джейкобу надо было отдыхать, будущий день будет не легче ушедшего, возможно - и труднее. Стоило дотронуться до его плеча - и он мгновенно просыпался, передвигался так, чтобы Белле доставалось больше тепла, и засыпал опять, сидя. Когда щёки Беллы начинал окрашивать лихорадочный румянец, я будил его снова, чтобы занять его место, и всё повторялось в обратном порядке. Как можно отдыхать в сидячем положении - не представляю. В моей короткой человеческой жизни, насколько её сохранила вампирская память, такого не случалось. Надеюсь, у него это как-то получится. Ночь уже зашла за свой апогей, чернота за окном потеряла свою незыблемость, но до рассвета было ещё долго, когда я его разбудил в очередной раз. Щёки Беллы уже горели, пора грелку менять на компресс. Джейкоб потянулся и пружинисто поднялся на ноги, потом обвёл взглядом неусыпную стражу: меня, Эсме, Розали.
«Отдохнул - пора и за дело. Вампирам действительно пора поесть, или попить, да какая разница, главное - чтобы сытыми были. Предстоит длинный маршрут, что там коротышка Элис видит - не знаю, а привычная проверка - надёжнее. Лучше начать пораньше, чтобы у них было больше дневного времени».
- Спасибо, Джейкоб, - сказал я, оценив его заботу, и что к мыслям о НАШЕЙ охоте Джейкоб не приложил своего обычного эпитета - «кровососы». - Если путь будет свободен, они пойдут сегодня.
- Я дам вам знать.
Джейкоб выскользнул за дверь, повозился в кустах, складывая одежду в дупло, приспособленное под одёжный шкаф, мысли на мгновение стали текучими и снова приобрели ясность, но уже немного другого тона. Перевоплотился. С наслаждением зевнул, потянул все свои могучие лапы, порадовался, что они у него такие, и понёсся в глубину леса по избранному маршруту. Где-то там, в лесу, на границе нашей территории, петляли волки, Ли и Сет, пересекая, время от времени, следы друг друга, но больше никого не было. Пока спокойно. Всё-таки Джейкоб очень быстро бегает, когда хочет, я уже перестал его слышать. Теперь я слышу только дом. Надоевшую своей бесполезной охраной и распевками «ребё-о-нок» Розали, терпеливо, хоть это ему поперёк натуры, корпящего над компьютером Эмметта. Нельзя сказать, что он к Белле так уж и привязан, но мысль об её уходе заставляет его болезненно морщиться.
Память о том, как его ломал медведь, перешла даже в вампирскую жизнь, а теперь «нечто» так же ломает Беллу. Медвежонок, который нужен Белле… и Розали.
«Эти женщины»!

Согласен, Эмм. Нам их не понять.

Джаспер производит розыски как планирование сражения. Методично, скрупулёзно и цепко, не упустить бы чего. Белла ему симпатична, но не настолько, чтобы сильно переживать. Но есть Элис. А ей Белла нужна настолько, что Джаспер бы и в костёр полез, только это не поможет. И он пауком носится по сети, ища то, что поможет Белле, а значит и Элис, сидящей на чердаке, и ждущей, когда явится кто-нибудь из волков, чтобы спуститься, побыть рядом с сестричкой. Джейкоб предпочтительнее. Элис единственная из женщин, кому «он» безразличен, но Белла дорога. Здесь они сходятся. Ценность Беллы безоговорочно выше.
Да Белла этого-то как раз не считает!!!
Мама - это бесконечная молитва и за Беллу и за «него» равно. Карлайл. Всё видит, понимает больше всех, его страх почти такой же, как мой, а этого допускать нельзя, врач не имеет право на панику. Карлайл тоже «держит лицо», но не только перед Беллой, но и перед опасностью, что ей грозит. Температура падает, Белла скоро начнёт мёрзнуть, а Джейкоб далеко, и Сет не появился. Хотя Сет и так тянет лямку взрослого волка. Нужны одеяла. В доме есть ещё и я. Но о себе мне думать уже нечего, всё продумано. Даже яд накоплен и закачан. И игла в колпачке. Я просто часы с обратным отсчётом. Отстучат последние секунды дня предыдущего, и я начну считать следующие. Восемьдесят шесть тысяч четыреста, восемьдесят шесть тысяч триста девяносто девять… Правильно будет считать с полуночи, но Белла любит солнце, и я начинаю считать с его подъёма, даже если оно опять спрятано за облаками. Белла просыпается. Сначала, с закрытыми глазами, вспоминает нечто важное из прошедшего, и только потом их открывает. Сначала изумлённо подняла бровки - не может быть - потом приложила к животу руку и гордо улыбнулась - может - а потом нахмурилась и открыла глаза:
- Что у нас случилось плохого?
- Всё хорошо Белла, если с тобой всё хорошо.
- Со мной нормально. Только пить…
- Несу, уже несу, - не дала завершить фразу Розали с неизменной китайской чашкой в руках.
Чего-то Белле не хватает, но она ничего не сказала, только обвела взглядом комнату.
- Джейкоб ушёл.
- Я его огорчаю, да?
- Чем?
- Ну, я такая некрасивая, слабая.
- Не без того. Но ты для него всё равно…, и разве у него нет причины? Но ушёл он потому, что надо проверить большой маршрут, смогут ли вампиры без проблем уйти за пределы нашей территории на охоту.
- И ты тоже, пожалуйста, Эдвард!
- Нет, милая, я останусь.
- Я тебя тоже огорчаю.
Если мой ужас можно так назвать.
- Это мы с тобой как-нибудь переживём? Ты же знаешь, паранойя не лечится.
Белла не сдержалась, фыркнула с трубочкой во рту, и содержимое чашки забулькало, забурлило.
- А ещё она заразная, - добавила Белла. - Ты, Карлайл, потом Джейкоб.
И Элис. Это несколько сложнее увидеть, если заражённая сидит по большей части на чердаке. А когда спускается, «держит лицо» получше моего, всё-таки женщины чаще обладают этим талантом. Сколько раз я наблюдал несовпадение выражения лица и мыслей дам, особенно когда общаются «заклятые подружки». Уж на что пустоголова и незатейлива Джессика, и та - мастер, когда ей это надо.
- И Чарли… и совершенно зря. Я знаю, всё будет хорошо.
Баю-бай, боли у сороки, боли у вороны… Даже Джейкоб на такие заверения не ловится. Но «лицо» я держу.
- Да, Белла.
- Ты увидишь, это будет прекрасный… А-а!!!
…. и распахнутые глаза, и застывший на полувздохе полуоткрытый рот, и собравшееся в один комок вокруг живота истаивающее тело, и… Боль!!! Боль!!! И… Хруст???
- Где?!
Выпутать из одеяла, срочно!
- А-ах! М-м-м…
- Где, Белла?
Белла лишь повела рукой - подожди… А я делаю то, чего не делал раньше, стараюсь обонять Беллу, как «ищейка», ловлю и боюсь поймать запах вырвавшейся на свободу крови, вслушиваюсь и боюсь услышать кроме лихорадочного сердцебиения звук крови, прокладывающей себе другую дорогу. Не услышал, не учуял, но боль не уходит, и рука в ответ на моё движение опять поднимается - подожди…
- Как только Белла отдышится - немедленно на рентген, - чётким твёрдым голосом полководца скомандовал Карлайл.
Дыхание, наконец, восстанавливается, боль тает, хотя и не вся, но входит в терпимые рамки. Из-за опадающей волны боли поднимается вторая волна - волна страха - неужели Белла научилась, наконец, бояться, - а за ней третья волна - гордости, даже гордыни, украшенной мелкими кружевами привычного терпения.

Белла, ты действительно открытая книга, да я читать это не хочу!

Больно - значит, «он» растёт, с «ним» всё в порядке, очень больно - опасно, для «него». Она вполне на уровне своего чуда, а остальное - перетерпит, не впервой. И щедрой рукой переливает своё время и свою жизнь в «него».
Она на уровне! А если нет? А если ему не хватит Беллы и он провалится в небытие и её утащит за собой? А если «он» отнимет всё, мне, ведь, только капля жизни и нужна, но если «он» потребует и последнюю каплю? Белла спокойно отдаст и её…

Твоё чудо чудовищно, сердце моё…
Жизнь моя, моя жизнь, не отнимай у меня единственное, что у меня есть, Белла…

- Всё, отдышалась, - шепнула Белла, и Розали наклонилась взять на руки.
Розали, та, что встала между нами, пусть и по просьбе Беллы, та, что напевала и подпевала её безрассудному желанию, та, что помогает меня грабить!!!
- Не тронь! - рык бешенства вырвался из-под спуда. - Я сам…
«Не сумеет же, придурок!!!» - ответная волна бешенства с шипением сквозь зубы вырывается из Розали.
- Розали, пусть Эдвард… - прошептала обессилено Белла, и Розали освободила дорогу.
- Белла, скажи, где больнее всего?
- Спина, вроде.
- Спина?!
- Нет, ниже. Кажется, я понимаю, что чувствует ящерица, когда у неё отрывают хвостик.
Кобчик. Это уже… позвоночник?!!! Одну руку под спинку, вторую под коленки…
- М-м-м-м…
- Что, Белла?

- И рядом тоже… - виновато шепнула Белла. - Ничего, уже легче.
Как взять снежинку, чтобы не разрушить, как нести изломанную бабочку, чтобы не улетела… Чтобы сделать рентгеновский снимок, надо выпрямить ноги, и спинку тоже. Волна боли приходит в обратном порядке, но не такая ужасная, хотя бы, не до крика, только губа прокушена. А на экране, из-под белой сферы, захватчиком отнявшей часть обзора, косточки Беллы, как бастион, не без ущерба выдержавший атаку. Таз надо приподнять, чтобы пузырь сместился и освободил обзор. Опять закушенная губа и испарина… Подвздошная кость, шов между подвздошной и крестцом как надрезаны дрожащей рукой очень узким ножом, сам крестец в порядке.
- Белла сказала - хвостик болит. Так, Белла?
- Угу.
- Межпозвонковые хрящи ведь более упруги, чем кость. Выдержали удар без разрушения. Но болезненное состояние уйдёт нескоро, - произнёс Карлайл.
- Что произошло, Карлайл?
- Плод развернулся, принял окончательное положение, уже пора. Причём нормальное, судя по форме, что неплохо.
- С такими последствиями?!
- Он… несколько велик для Беллы. И силён. Можно вернуть кровать в исходное положение. Придётся надеть тугой бандаж. Эдвар… - остановился Карлайл, заметив на лице Беллы нарастающее стеснение. - Розали, помогай.
Нет, Белла, я не смотрю, я отвернусь. Всё? Да, всё.
Бабочка всё больше превращается в куколку. Бинтовка на груди, бандаж на тазовой кости.
Белла вздрогнула. Боль? Опять?
- Где, Белла?
- Нет, всё в порядке, только холодно.
Розали метнулась на кухню, за чашкой, оставив нараспашку дверь.
- Сейчас попью, и всё будет хорошо. Ну, трещина, ведь не перелом же. Я бы услышала, и ты бы услышал.
- Я слышал.
- Угу. Я на твоём месте проверила бы слух.
- Белла, - выключив аппарат, заметил Карлайл, - я бы предпочёл оставить тебя здесь. Кровать может менять рельеф, здесь тебе должно быть легче.
- Нет, пожалуйста, не надо! - ахнула Белла, принимая чашку у Розали.
- Почему, дорогая?
- Тут… очень всё… как в реанимационной. Я ведь не умираю, чтоб валяться тут целыми днями.

Ты как раз умираешь, боль моя…

- На диване мне привычней. Уютней. Эдвард, пожалуйста… - дрогнула припухшая от прикуса нижняя губка. Самое сильное её оружие - беззащитность.
«Тебе решать», - собрались узлом брови Карлайла.
Мне.

Как скажешь, Белла, как ТЫ хочешь… Сейчас мы спустимся вниз, а внизу будет Джейкоб.

И Элис, почувствовавшая, что он подходит, по унявшейся головной боли. Сестричка сразу же доложила новость, и оборотня тряхнуло до огня вдоль позвоночника. Только вся сила волка здесь бесполезна. Разве что вздуть Розали за всё хорошее. Детство это, бестолковый детский гнев, который ничего не исправит. Элис это понимает, и не собирается злиться. И я не собираюсь злиться, на Джейкоба. О Розали другой разговор. Ну, вот и мы. Как бы осторожно я ни двигался, Белла чувствовала каждую ступеньку, бледнела, но только крепче сжимала в руках чашку.
- Джейк, - через силу улыбнулась волку Белла.
Держать удар оборотень умеет, а вот «держать лицо» - нет. У него даже на ответное приветствие сил не хватило.
«Бледная какая. И зачем таскать туда обратно, оставили бы наверху. Ну, да, Белла больниц не терпит, а этот размазня ей во всём потакает. Ну, разумеется».

Ну, разумеется. Ты-то чем лучше, байк не напомнить?

Если осторожно положить… нет, опять губку прикусила.

Всё, всё, Белла, мы прибыли, можно отдышаться.

Карлайл спустился поздороваться с Джейкобом, вернее, проверить, как прошёл переезд. Не очень хорошо.
«Если случится ещё что-нибудь, я буду бессилен. А до этого я как-то мог повлиять? Разве что обезболивающим да перевязками, даже про кровь догадался не я, а оборотень. Я знаю, что ничего не знаю, - многие об это спотыкались. Но не утешает».
- Карлайл, - обратился к нему Джейкоб, - мы пробежали полпути до Сиэтла, следов стаи нигде нет. Можете охотиться.
- Спасибо, Джейкоб, ты как раз вовремя. Мы проголодались, - ответил Карлайл, глянув мельком на чашку Беллы.
«И в холодильнике запас иссякает. Сначала - в банк крови. Белла не должна голодать».
Этот олух взгляд Карлайла заметил, и сделал в уме поправку: меньше голодных пиявок, меньше опасности запасу крови для Беллы. Болван.
- Честно говоря, вам не обязательно разбиваться на тройки. Наверняка Сэм из
Ла Пуш и носа не кажет.
Карлайл кивнул, доверяя мнению оборотня, чему тот удивился даже. А чему удивляться, Карлайл доверяет разуму, а не тому, в какой упаковке он находится.
- Хорошо. Первыми пойдут Эсме, Элис, Джаспер и я. Потом Элис может взять Эмметта и Ро…
- Ни за что! - прошипела Розали. - Эмметт может пойти с вами.
- Тебе давно пора на охоту, - мягко заметил Карлайл.
Розали своим голодом спокойно пренебрегла.
- Я буду охотиться только вместе с ним! - прорычала она, мотнув головой в мою сторону.
Карлайл только вздохнул. Раскол семьи сгладился, но никуда не ушёл и не уйдёт, пока не исчерпала себя его причина. Четверо вампиров вылетели из дома, только пятый - Карлайл, притормозил. Он положил свою руку оборотню на плечо, секунду помолчал, как поступал только с родными.
- Спасибо, - сказал он ещё раз, и тоже выскочил из дома.
Джейкоб ошарашено замер. Вампир, так близко, да ещё прикоснулся, да ещё таким родственным жестом!
«Это же Карлайл, в конце концов. Ему такое можно позволить. Понеслись. А они голоднее, чем я думал».
Теперь нас в доме только четверо. Одна Белла и трое не людей. Одна Розали против двух противников: меня и Джейкоба. Джейкоба она, вдобавок, и терпеть не может. Взаимно. Сонная усталая муть в голове Джейкоба от злобного взгляда Розали рассеялась. Мальчишка, задира, и альфа, в придачу, он этого Розали не спустит. Развалился в кресле так, чтобы головой быть поближе к Белле, а ноги вытянул во всю их длину, почти дотянувшись до кресла Розали.
- Фу, псиной завоняло, - сморщив носик, мгновенно повелась Розали.
Молчание сломано, у Джейкоба развязаны руки.
- А этот анекдот слышала, психованная? Отчего умирают клетки мозга у блондинок?
Розали гордо промолчала.
- Ну? Знаешь ответ?
В ответ ни звука. В голове Розали - возрастающий градус бешенства, но ответа на этот раз она не знает, и градус поднимается ещё выше. Белле эта пикировка не очень нравится, но ей не до того. Новая боль и новая незнакомая вещь - бандаж. К ним надо притерпеться. Как к вечному желанию Джейкоба одержать верх, как к вечному моему страху.

Мы такие, Белла, что с этим поделать, но и ты… Нет, нет, будь какой угодно, только не улетай…

- Она слышала этот анекдот? - обратился ко мне Джейкоб.
- Нет. - и мне вообще не до этого.
- Отлично, тогда слушай, пиявка: клетки мозга у блондинок умирают от одиночества!
В мозгу Розали взрыв бешенства переходит в новое качество.
- На моём счету в сто раз больше убийств, чем на твоём, мерзкая псина! Учти.
Соврала, раз в десять. Чтобы подавить своим опытом, Джейкоба? Она действительно тупая блондинка. Ведь он этого только и добивается: официального вызова.
- Однажды, королева красоты, пустыми угрозами тебе обойтись не удастся. Жду не дождусь этого дня.
- Хватит, Джейкоб, - одёрнула его Белла.
Затянувшаяся перепалка грозила перейти в драчку двух её хранителей.
Она ведь наблюдательная, моя Белла, заметила, кто и как начал сегодняшнюю перепалку, она справедливая. У Джейкоба из головы, при виде нахмуренного личика, не сразу вылетело желание победить злобное высокомерие Розали. Он соглашался оставить поле боя только по велению Беллы.
- Мне уйти?
«Я, всё-таки, надоел, ты устала от меня, да? Я, наконец, свободен? Нет! Белла, нет…», - метались из крайности в крайность мысли оборотня.
- Нет! Конечно, нет! - мгновенно разошлись хмуро собранные бровки, чтобы удивлённо подняться - как волк мог такое подумать…
Волк облегчённо вздохнул, что - нет. И обречённо.
Я тоже. Осколок сердца Беллы так и останется у Джейкоба, пока это сердце - живое. С этим я ничего не поделаю, и Джейкоб это знает.
Пока Джейкоб его не отпустит. А он не отпустит. С этим он ничего не может поделать.
- Ты неважно выглядишь,- заметила Белла, присмотревшись к волку.
- Устал до смерти, - кивнул он.
- От усталости не умирают. Хорошие побои эффективнее. Я бы с радостью помогла… - процедила Розали ниже порога человеческой слышимости, но вполне доступно оборотням.
Так, похоже, инцидент ещё не исчерпан, будет продолжение. Во всяком случае, Джейкоб на это надеется. Повторил номер с голой пяткой, но, не просто пододвинув к её к креслу Розали, а оперев ногу на подлокотник, так, что голая пятка оказалась в угрожающей близости от её головы. Чистая провокация. И самоутверждение альфы.
«Тупой самец! Думает, я опять на это попадусь! Если бы не Белла»…, - каменела в своём гневе Розали.
А я, в ожидании, у кого раньше лопнет терпение, следил за обоими. Белла тоже. Через несколько минут напряжённого молчания Белла попросила крови, Розали улетела наверх в лабораторию, и, успокаивая нервы, неспешно занялась делом. Несколько минут истинного покоя. Я следил, как усталость начинала давить на оборотня, и сон наползал густым туманом: в нём лес, стремительно несущийся мимо, мысли о будущем одиночестве. Слова Ли, и нежелание принять то, что она сказала: обмен возможного будущего для ребёнка на своё настоящее Ли понимает и принимает. Ли что хочет, пусть то и делает, но её не будет в стае Джейкоба-волка именно за это: за то, что Ли в этом с Беллой согласна.

65. Голос.

«Хочу, дай», - тихо и требовательно сказала Белла.

Да, милая, Розали уже готовит.

Стоп. А что именно дать? Я так задумался, что что-то прослушал?
- Ты что-то говорила, Белла? - растеряно спросил я.
Белла посмотрела на меня довольно удивлённо.
- Я?- недоумённо спросила она. - Нет, я молчала.
Молчала? А кто сказал… и голос, голос был не… нет, он был похожим, но это был не… это был МЕНТАЛЬНЫЙ голос. Я встал на колени рядом с диваном, чтобы видеть глаза Беллы. Я СЛЫШАЛ МЕНТАЛЬНЫЙ голос… Беллы?! Я её СЛЫШАЛ?! Но сейчас не слышу ничего.
- О чём ты сейчас думаешь?
- Ни о чём. А что? - недоумение Беллы росло, а мне нечего было пока сказать.
Но ведь я СЛЫШАЛ!
- О чём ты думала минуту назад?
- Да так… Об острове Эсме. И о перьях, - в голосе Беллы ожил наш рай.
Перья, и отчего они произошли. На щеках расцвёл румянец. Да, Белла, это уже навсегда наше, но я слышал нечто совсем другое! И слышу снова!
«Моё, звучит».
Это не мысленный голос Беллы. Разница между ментальным и звуковым голосами не настолько велика, чтобы спутать ментальные голоса двух разных людей. А этого я… не знаю? Это… «он»?
- Скажи ещё что-нибудь, - я уже не знаю, кому сейчас задаю этот вопрос.

Ответьте мне, КТО-НИБУДЬ!

- Что, например? Эдвард, в чем дело? - тем тембром, каким Белла произносит моё имя, я никогда не могу насытиться, и спутать ни с чем не могу.
«Звучит моё. Хорошо».
Дуэт. Сейчас я слышу одновременно два голоса. Два!!! И только один из них ментальный… Это «он»! Нет, уже не «он». ОН слышит, понимает, ДУМАЕТ!!!
Это не безмозглый монстр, не чудовищный урод, это даже не новорождённый вампир, в котором, кроме жажды и злобы, нет ничего.
Это… это… Этого не может быть…
«Хочу слышать моё».
Хочет слышать «моё» - голос Беллы.

Мой… Маленький мой… мой …
Я твой… папа. Глупый и упрямый, но я исправлюсь. Ты ничего не бойся. Я просто прикоснусь к тебе. Вот, это мои руки. Я. Держу. Тебя. В своих руках.

За спиной охнули два голоса: Джейкоб и Розали.
«Звучит тихо, разное. Хочу моё».
«Что творит! Нёс непонятно что, а теперь ещё и живот Беллы в руках держит! Спятил!», - остолбенел Джейкоб.
«Прикоснулся к животу! Не досмотрела! Убью!», - в панике замерла Розали.

Сейчас, мой маленький, сейчас переведу.

- Пло… - спазм перекрыл гортань.
Это не то слово, каким можно называть чудо.
- … ребёнку нравится звук твоего голоса, Белла.
Я засвидетельствовал явление чуда в мир.
У меня есть… РЕБЁНОК… Белла носит нашего… РЕБЁНКА!!!
И полная почтительности тишина разлилась в комнате, в доме, в мире.
А потом…
- Чёрт возьми! Ты читаешь его мысли! - закричала Белла.
«Ай! Громко, страшно»! - оттолкнулся кулачок от резкого звука, и Белла поморщилась.

Не пугайся, маленький. Мама просто обрадовалась, радость тоже бывает громкой.

«Ай, страшно»!
Кажется, проклятие дара телепатии ребёнку не грозит. Будем говорить, как все - жестом и голосом.

Чувствуешь, как тебя касается моя рука? Я тебя глажу. Всё хорошо.

- Ш-ш… ты напугала… его.
Белла распахнула глаза и погладила по ударенному изнутри месту, там, где должен быть туго сжатый в страхе кулачок.
- Прости, маленький.
Поймёт?
Голос всё-таки очень тихий, а я не хочу упустить ни слова. А, кроме того, я хотел бы услышать, как звучит его сердце, вот так, слухом. Ничего не слышно, только мысль, может быть из-за купола. Мне мало того, что я слышу мысль? Да, моя жадность растёт быстрее даже, чем мой… мой ребёнок.
«Звучит громко моё и тихо моё. Хорошо».
- О чём он думает сейчас? - с любопытством спросила Белла.
- Пл… он или она…
Да, Белла права, это - чудо.
Вот почему я был таким болваном, почему не верил, когда она твердила мне без конца, что это - ребёнок? Пока собственный ребёнок не доказал мне, кто он есть, косвенно объяснив мне, кто есть я.
Фома неверующий - вот я кто.
Хорошо хоть могу быть переводчиком с младенческого на человеческий.
- Он счастлив, - перевожу я.
Ему мало что понятно, честно говоря, я перевожу на человеческий не столько слова, сколько ощущения, но их так много, они уже такие разные, расслаиваются и усложняются просто на ходу.
Белла затаила дыхание, и слёзы градом полились из фанатично горящих глаз, по исхудавшим щекам и улыбающимся губам.

Белла, жизнь моя, моя жизнь, ты любишь его, как меня, ты же говорила, что он и есть часть меня. Только сейчас я могу это понять. Он - часть тебя, Белла. Часть того чуда, что есть ты.
Хрупкий живой хрусталь, способный и из камня взрастить жизнь - ты прекрасна, Белла.
Истаявшая, измученная, ослабевшая и непреклонная, ты прекрасна.
Ты ведь простишь мне всё, что я говорил и думал, о нём? Простишь. Как прощала все мои глупости до этого.

- Конечно, ты счастлив, мой маленький, - заворковала Белла голосом, который теперь всегда будет звучать для ребёнка, и, гладя живот, куда была прижата спинка. - Разве может быть по-другому! Ты в покое и безопасности, тебя любят. Я же так тебя люблю, маленький Эджей, конечно, ты счастлив.
- Как ты его назвала? - удивлённо поинтересовался я.
А Белла покраснела.
- Ну, я придумала ему имя… Решила, что ты не захочешь… ну…

Чего я могу не захотеть, жизнь моя, если этого хочешь ты, всё что угодно, только непонятно, что это значит…

- … Эджей?
- Тебя же назвали по отцу - Эдвардом.
- Да, «Э» - значит Эдвард, а… «-джей»…
Означает - Джейкоб. Не надо больше пояснений. Пусть. Его жертва достойна такой чести.
«Моё тихое хорошо».
- Хмм… - протянул я.
Мало того, что ребёнок слышит, мало того, что он различает одно от другого, но и оценки уже даёт. Я - «моё», но тоже хорошо.

Маленький мой… мне ещё придётся это доказывать.

- Что - хмм?
- Ему и мой голос нравится…
- Конечно, нравится! - чуть не злорадствуя, воскликнула Белла. - У тебя же самый красивый голос на свете! Как он может не нравиться?
- А запасной план будет? - спросила Розали, перегнувшись через спинку дивана и глядя на Беллу с восхищением и обожанием.
И меня это больше не злило, потому что несгибаемая Розали была права, и Белла была права, когда защищали моего ребёнка.
- Что если это не мальчик, а девочка?
Белла отёрла пальцами залитые слезами щёки.
- Ну, есть одна мысль. Я пыталась соединить Рене и Эсме. Может, Ренэсме…
- Ренеэсме? - переспросила Розали.
- Ренэсме, - поправила Белла. - Странно звучит?
- Нет, мне нравится, - вовсе обвисла на спинке дивана Розали так, что каштановые и белокурые кудри коснулись друг друга, создав почти отдельный от всех шатёр.
Этим шатром Розали, слегка так, намекнула, что они, женщины, бились за жизнь ребёнка против меня, мужчины, так что и давать имя новой жизни - им. А разве я протестую…
- Очень красивое имя. И единственное в своём роде, так что подходит, - резюмирует Розали.
- Я всё же полагаю, что родится Эджей, - настаивает Белла.
Мальчик, девочка… родится ребёнок, который уже вслушивается в мир и учится его понимать.
«Тихих звуков много. Другое тихое хорошо. Моё тихое лучше, чем другое».
Малыш изучает мир, а я вслушиваюсь в ход мыслей этого удивительного явления - растущего ребёнка.
- Что? Что он думает? - сияя от счастья, спрашивает Белла.
И чего охать, да ещё хором, не видели в жизни, как отцы обнимают своих детей? Как пытаются почувствовать, услышать, каждое их движение. Вот таких, очень маленьких…

Белла, я люблю тебя, и его тоже. Я люблю вас.

«Моё громкое. Лучше всего».

Да, она самая лучшая, с тобой и со мной, всегда, и как это сделать - моя забота, но что такое всегда - ты поймёшь позже, мой… маленький.
Как же ты быстро умнеешь….

- Ребёнок тебя любит. Просто обожает, - обалдев от прогресса ребёнка, оторопело отвечаю я.

И как будто порвалось на куски сердце. Клубящаяся чернота, крошащаяся под ногами на множество острых осколков земля, валящаяся в никуда, в ледяную пустоту. Все ниточки, за какую ни ухвачусь, рвутся… летней паутинкой, не удержаться. В этой пустоте посреди режущих до кости осколков только я… и никого больше. Так больно… хоть бы умереть!!! И гневный огонь бежит по хребту.

Резкий грохот упавшего кресла столкнул в сторону заливающий голову мрак.
Вскочивший на ноги оборотень в перекрестье трёх пар глаз.
Источник боли.
Джейкоб.
«Кровосос меня предал. Я-то думал, что ему Белла важнее всего, что ему больнее, чем мне. Я-то думал, что мерзкое отродье, убивающее Беллу, ему ненавистно даже больше чем мне. Оно ведь убивает его жену!
Я ему доверял. Мы ведь даже думали одинаково!
Он меня, дурака, предал, как и положено пиявке. И Белла…
Я ей был нужен. Она говорила…
Сейчас обливается счастливыми слезами над своим животом, над своим монстром. Ей не до меня сейчас. Ладно, Белла всегда обожала своё чудовище.
Но он… он меня предал.
Он не будет защищать Беллу от своего отродья!
Счастливая семья воссоединилась над чудовищем, пожирающим человека.
Белла воркует над своим убийцей и кровосос ей подпевает, Белле он больше не защитник.
Он меня предал.
Белла… ей не нужна защита от монстра.
Где же эта ледяная пустота, там хоть нет ВСЕГО ЭТОГО!»

- О-о-о, - вырвалась из моей груди чужая боль.
Джейкоб.
Горящий на своём костре.
В который я добросовестно подкладывал всё это время поленья.
В котором мы горели оба.
А сейчас он остался в нём один.
И он сейчас в нем СГОРИТ!

Джейкоб, этот костёр - ошибка!
Уходи из костра!

Да чем же его вышибить из этого состояния!
Машина, уютная для Джейкоба вещь. Скорость, руль в руках, дорога. И ключ от Астон-Мартина рядом, в тумбочке, возможный ключ спасения для Джейкоба, только бы услышал и понял.
- Джейкоб, уходи! - швырнул я электронный ключ, который он машинально поймал.
Раскрыл кулак, рассмотрел.
«Мне надо сбежать отсюда»…

Немедленно, Джейкоб!
Ну же!

Грохот распахнутых дверей сопровождал Джейкоба, как гром уходящую грозу.
«Ай! Громко! Страшно! Плохо»!
- Ш-ш-ш. Всё хорошо, дядя Джейкоб прогуляется немного и успокоится. Ш-ш-ш…

Не страшно, маленький, я же тебя обнимаю, значит - не страшно.
Со взрослыми людьми бывает - хлопают дверями. Но маленьких это не касается.

- Джейкоб вернётся, малыш, вот увидишь. Никто никуда не пропадёт, - напевает Белла. - Эдвард, он же вернётся?

Не знаю, милая. Если сможет со всем этим справиться.

- Вернётся. Машину он всё-таки взял.
И стартовал почти с максимальной, но держал дорогу хорошо. Может быть, у него ещё есть шанс.
- Обязательно вернётся. Эта блохастая псина вернётся хотя бы затем, чтобы вернуть ключи от машины и сообщить, о какой придорожный столб он её размазал, - похоронным голосом разъярённой фурии пророчествовала Розали.
Возможно. Помнится, неким несдержанным вампиром один ореховый гарнитур был превращён в щепки.
Главное - чтобы Джейкоб вывернулся из своего костра.
- Розали, не принесёшь… - в который раз попросила Белла, и Розали приносит с сияющей улыбкой просимое.
Раскола в семье больше нет. Когда наши вернутся, это будет для них радостным известием, для Карлайла - особенно. И для Эсме. Она будет тронута, что в запасном варианте закреплено её имя.
А уж степень их изумления, когда поймут, какова она - причина, я представить себе могу только относительно. Впрочем, я и со своим - то не очень разобрался.
Сложно. Была только Белла, единственная и неповторимая моя жизнь. А теперь есть и маленький, единственный и неповторимый, и он в прямом смысле моя жизнь, часть меня. Безумная радость, что у меня их двое - Белла и продолжение Беллы, легко перескакивала в безумный ужас потери хоть одного из них, и двойной ужас - потеря обоих. Они должны жить. Это сложно? Невозможно даже? А когда Белла требовала от меня меньшего…
По крайней мере, истерик я себе больше не позволю, даже в мыслях, хотя причины обязательно появятся, в двойном количестве.
После очередного набега на холодильник тревожной молнией скользнули мысли Розали.
«Кровь кончается! Ещё шесть чашек - и всё»…
- Пейте-пейте на здоровье. Белла, телевизор включить, или поиграть?
- В четыре руки, с Эдвардом, да? - Белла тоже радовалась, что раскола больше нет, но проверяла, не осталось ли следов.
Не осталось; и она обещает малышу, что он вырастет великим дипломатом и миротворцем, раз с самого начала делает такие успехи. Разве что Джейкоб.
- Вот увидишь, - шепчет Белла, - он с тобой познакомится и полюбит. Тебя ведь нельзя не любить, маленький мой Эджей.
«Пять чашек. Карлайл, Эсме, Джаспер, Элис, Эмметт - где вы шляетесь! Где кровь для Беллы и малыша»?
Холодная Розали, ледяная Розали кричала в пространство, не обращая внимания, что услышу её только я один. Кипящая, от тревоги за моих, уж никак не могла быть ледяной. И я не слышал её жажды, у голодавшей не менее других Роуз она как будто выключилась.
Очередной поход к холодильнику.
«Осталось четыре порции. Всего только четыре. Как я ей скажу, что больше нет? Подожди немного, сперва наши насытятся, а потом и тебе чего-нибудь принесут, так что - ли? Если мне придётся сказать: подожди, я кого-нибудь разорву. Сначала заберу груз, напою Беллу, а потом разорву».
И ни мысли, чтобы самой отлучиться, поймать хоть какую зверушку для себя. Мисс Совершенная Охрана Роуз. Без всякой иронии.
Где-то от самой границы слуха вскипает и стремительно приближается рычащий голос. Ли. Гораздо более мягкий, но не без ноток тревоги голос Сета, и не похоже, что они рядом. Значит, я слышу Сета через Ли.
«Они мне объяснят, что случилось! Они мне ответят»!
- «Ли, ну не надо психовать! Ты же видела, он ехал себе спокойно».
- «Спокойно? С таким лицом, на такой скорости? Не понимаешь ничего - и не лезь»!
- «Вдруг что-то срочное понадобилось».
- «Срочное - он сначала нам бы сказал: зачем и куда, перекинуться - секунда, не больше. А он исчез молча. Мимо пронёсся - головы не повернул. Мало им того, что он старую стаю оставил… Не-ет, я узнаю, что они ему сделали»!
К дому волчица подошла в той же одежде, в какой ушла из своего дома, хранящей складки от долгого лежания где-нибудь в дупле. Ли редко перекидывается в человека, и ненадолго. Но в дом она не войдёт, патологическая осторожность остановит.
Переоценил.
Рванув дверь не хуже альфы, третья стремительно ворвалась в гостиную.
- Что вы с ним сделали?
- Привет, Ли. Я рад, что ты решила войти в дом, - поздоровался я.
- Рад он! Что вы сделали с Джейкобом?
- У нас тут кое-что произошло, и Джейкоб немного понервничал. Он уехал, на машине, скоро вернётся.
- Немного понервничал? - бешено фыркнула волчица.
- Это из-за тебя всё, да? - обернулась она к Белле. - Из-за тебя! Только ты можешь его довести до такого, и никто больше!
У Беллы страдальчески дёрнулось лицо. Ли кричала то же самое, чем Белла мучила себя всегда. Причинить боль Джейкобу было её постоянным страхом, сегодня это случилось в очередной раз. И ведь она в этом не виновата, виноват я, поддерживая костёр для двоих.
- Из-за тебя он оставил старую стаю. Из-за тебя он сегодня бросил новую, унёсся - слова не сказал! Так альфы не делают!
- Он вернётся! - беспомощно прошептала Белла, а слёзы уже закипают в глазах.
- Он вернётся, может быть… ну, вернётся. Насколько? Ну чего тебе не хватает? У тебя есть муж, будет ребёнок, есть дом и семья. Чего тебе от Джейкоба надо? Почему держишь при себе, почему не отпустишь?
Белла молчала, и первая слезинка пробежала по щеке.
Ниточка, которую никак не разорвать, никому.
- Белла его не держит, это его личный выбор, Ли. И прекрати это
немедленно! - рявкнул я.
«Ещё другое, громко, страшно. Моё тихое ещё громче, уже не страшно».

Да, маленький, громкий голос отца нужен, чтобы все страхи разбежались

Если бы у этой волчицы не было альфы, и если бы этим альфой не был умчавшийся Джейкоб… ей бы пришлось плохо. Но с союзником так не поступают, с другом - тем более. В прерогативы альфы соваться нельзя. Или драка за своего ведомого, или полная потеря статуса альфы, а этого гены не позволят. Ли в курсе, поэтому лишь покосилась в мою сторону, не с тобой, мол, разговор.
- Так вот знай, если ты его не отпустишь, он вернётся после всего туда же, где однажды уже был. В шкуру волка-одиночки. Но уже навсегда. И живи с этим, как сумеешь, - снизив голос с крика до нормального, холодно договорила волчица, резко развернулась, и, с тем же громыханием дверей, вынеслась из дома.
Слёзы по лицу Беллы уже бежали неостановимым потоком.
- Милая, не надо, не плачь. Это всего лишь Ли. Самая злобная и невыносимая из всех оборотней. Её свои-то терпеть не могут.
- Но ведь она правду сказала, я ломаю Джейкобу жизнь. Который раз…
- И я тоже не соврал. Это его выбор.
- Это неудачный выбор, а виновата я, - не перестают течь слёзы из карих глаз.
- Белла, жизнь моя, это наилучший выбор. Любить, даже безответно, такую девушку как ты, а ведь он тебе ещё и друг, - редко кому достаётся такая судьба. Уж я-то знаю, я и через это прошёл, там, в Рио. Даже тогда не хотел себе другой судьбы.
- Я ему такой не хочу.
- Ну, вы оба упрямые, каждый на своём стоит. И всё, и не плачь, маленькому вредно, когда мама зарёванная.
Сквозь слёзы, наконец, пробивается улыбка.
- Я больше не буду, Эджей. Роуз, пожалуйста, принеси ещё…
- Да, дорогая. Вот, пейте и растите.
- А мы что делаем? - оторвавшись от стаканчика, поинтересовалась Белла.
- А вот придёт Карлайл, мы и узнаем, на что вы время тратите. Да, малыш?
«Другое тихое хорошо - приходит еда. Очень хорошо».
- Однако… - не удержался я от комментария.
- Что он сказал, Эдвард? - сразу потребовала перевода Белла.
Что питание и звучание - это разные источники информации. И звуки различны по очень многим признакам. Мозг функционирует полностью. Он гениален, уже.
- Что питаться - очень хорошее занятие.
Белла хихикнула, а Роуз с академическим величием кивнула: да, питание - очень хорошее занятие.
«Всего две порции. Убью», - разводами легло бешенство на дно пустой чашечки.
- Белла, может…
- Тихо, Роуз… Она уснула, - как всегда последнее время, мгновенно, но ненадолго.
Теперь я понимаю, почему.
- А он?
- Он тоже.
Пытаться понять мир, имея так мало источников информации, тяжело, да и растёт, к тому же. Конечно, малыш быстро устаёт. А мама, обеспечивая процесс, - тем более, она слабее физически, чем её ребёнок.
- Тогда я - на крыльцо. Чтобы никто не нашумел.
- Роуз, я хотел бы перед тобой извиниться, Кое в чём я был неправ.
- Ты был неправ абсолютно во всём. В принципе, ты уже извинился, но от вещественного доказательства я бы не отказалась. Чтобы ты не забыл, что и твоя гениальность, случается, даёт сбои.
- У меня оно уже есть. Не забуду. Но чего хотела бы ты: машину, драгоценности?
- Об этом я подумаю завтра, - с интонацией Вивьен Ли промурлыкала Роуз, и уплыла на крыльцо, кипеть.
А я остался с… ними. Я пытаюсь услышать его сон, слышу же мысли. И думаю.
Почему всё стало по-другому. Почему исчез неосознанный страх, хотя в состоянии Беллы и малыша практически ничего не изменилось.
Потому что я его больше не боюсь. Не так. А как?
Потому что я больше не боюсь своего проклятия и его физического воплощения.
Нет его!
Есть просто другой вариант жизни. И не больше. Белла в этом была уверена изначально.
А проклятие… Белла считает, что я нагрешил, но не настолько. Могу и постараться - не заслужить. Как каждый и всякий обладающий душой человек на этой земле.
Как каждый и всякий… обладающий душой.

Роуз никого не придётся убивать. Элис и Джаспер уже несутся к дому, даже звонить нет смысла, вот - вот появятся.
- Ш-ш-ш… - встретила их шипением Роуз. - Они спят.
- Кто - они? - опешил Джаспер. - В доме, кроме Беллы, завёлся ещё кто-то, кто может спать, волки? Ты беспокоишься о них???
- Пф-ф, придумал, как будто без псов людей мало.
- Розали, не интригуй, говори сразу.
- Говорю. Для тех, у кого развивается склероз. В доме спят. Белла и её маленький.
- Розали, твоя одержимость уже начинает раздражать. Спит или не спит плод - никому не известно, - начала злиться Элис.
- Плод - это безмозглое яблочко на ветке, а ребёнок - существо мыслящее, что до некоторых никак не доходит, - снова включая менторский тон, ответила Роуз.
- Розали, прекрати!
- Это ты прекрати. С таким настроением я тебя к Белле и к маленькому близко не подпущу. Не хватало, чтобы от тётки у малыша создалось превратное представление.
- Розали!
- Ш-ш-ш. Я же просила, потише. Ладно, раз с умственным процессом у некоторых одарённых возникли проблемы - поясняю. Ребёнок думает. Эдвард его слышит. Теперь понятно?
Немая сцена. В полном смысле. В ментальном - тоже.
- Окаменели. Кровь отдайте и переваривайте информацию дальше. Но - ТИХО!
- «Эдвард»!
- «Эд»!
Ментальный вопль дуэтом. Иду уже, иду.
- Ты его слышишь?
- Да, Элис, да, Джаспер. У Беллы родится обычный ребёнок. Нет, не совсем обычный. Гениальный.
- Отцовская гордыня во всей красе, ты стремительно прогрессируешь, - усмехнулся Джаспер.
- Сам убедишься.
- Ну-ну… Нет, я не спорю, я просто…
- … не веришь. Ну-ну… - представляя его лицо, когда он почувствует маленького, передразнил я Джаспера.
«Плод больше нельзя назвать плодом. Ребёнок. И что изменилось? Всё. Из кого выбирать, кем жертвовать? Никем!!! Что делать??? Белла… она такая хрупкая, слабая», - заметались мысли Элис.
- Да, никем нельзя. Я придумаю.
- Придумай. Спаси мне её! И его.
- Да, Элис.
Роуз уже навестила холодильник, настроение у неё улучшилось, но не слишком.
- Маловато, Джаспер. Боялся надорваться взять груз побольше? - тихо шипела она.
Хорошо, что у Джаспера железные нервы.
- Взяли всё, что Карлайл сумел достать. Он отправился с остальными дальше. Весь север намерен оббегать, везде, где только можно. Если у него всё получится, тут-то твой Емметт и пригодится. У него и спина широкая и руки длинные, так ведь?
Элис унеслась на чердак, попросив сообщить, когда ребёнок проснётся.
- Голова ведь будет болеть…
- Сколько-то вынесу, но я должна услышать, пусть и в твоём пересказе.
- И Джаспера.
- Да, и его.
Удивительной стала тишина в доме. Кроме дыхания Беллы, как и раньше, не слышно ничего, и всё-таки, тишина стала звучнее, ярче… теплее?
Джаспер тенью проскользнул к лестнице, застыл на минуту, прислушиваясь, скорчил мне физиономию Фомы Неверующего и поднялся к Элис на чердак, унимать её нетерпение.
«Хочу есть».
- Роуз, чашку.
- Белла ещё спит.
- Сейчас проснётся. Джаспер, Элис! Джаспер, слушай.
«Хочу есть»!
- Эдвард, - открылись самые удивительные на свете глаза. - Что-то случилось?
- Пока только хорошее. Элис с Джаспером вернулись.
- Мы здесь, Белла, - переместился, чтобы Белла его увидела, Джаспер, а Элис притронулась к руке со своего излюбленного места на полу.
- Роуз, поживее! - бросил Джаспер.
«Ещё другое тихое. Какое»?

Нас, других, всяких, очень много, маленький мой. И все они и вполовину не так удивительны, как ты, у Джаспера, не то, что брови, а то, что называется - глаза на лоб.

Я ведь говорил…
- Эдвард, переведи, - попросил Джаспер.
- Сначала скажи, что ты понял.
- Сначала - недовольство. Потом, когда я заговорил, что-то вроде осторожного любопытства.
- Почему что-то вроде. Ты для него человек новый.
Приятно, оказывается, наблюдать за южанином в неловкой ситуации.
- Ну…извините, сэр… или леди… Э-э… Позвольте представиться. Я - Джаспер, твой… дядя. Так ведь правильно будет? Говорят, я - неплохой человек, и хорошо играю в шахматы. Обязательно научу.
«Тихое Джаспер - хорошее, моё - лучше».
Джаспер облегчённо вздохнул, так и забыв снять с лица изумлённое выражение.
- Учи-итель. Сначала надо подрасти, потом учиться, а пока будем пить, - появилась из-за его спины Роуз.
- Спасибо, Роуз, правда, хочу, а как ты узнала?
- Эдвард. Ну, и Джаспер слегка. Ну как, довольны?
Белла вернула опустошённую чашку.
- Ещё, пожалуйста. По-моему, я становлюсь верблюдом.
- Пустяки, - метнулась Роуз в лабораторию, чтобы мгновенно вернуться с полной чашкой. - Как знала, приготовила двойную.
«Еда, хорошее. Хорошо».
- А я - Элис. Я твоя тётя, и мы обязательно подружимся, - со своего места подала голос Элис, не выпуская из своей руки руку сестрички.
«Ещё другое тихое хорошее Элис. Других очень много».
- Ты ему тоже понравилась, Элис, - перевёл и без моей помощи Джаспер.
Элис благодарно улыбнулась, но головная боль по-прежнему заставляла её нервно вздрагивать.
- Я ещё приду, маленький, чуть попозже, - и упорхнула на чердак.
- Эдвард, мои поздравления. Ты был прав - он гениален, - сказал Джаспер, перемещаясь в сторону чердака.
- Ты слышал? Джаспер сказал, что Эджей гениален.
- Слышал, милая.
- Если он будет умнее нас, может, он не повторит моих ошибок, - стали собираться слезинки в уголках погрустневших глаз.
Ли. Если она осмелится ещё на что-нибудь подобное…!!!
Её ошибок. А моих? Мальчики и покруче ошибаются. Девочки, всё-таки, лучше.
- Но почему обязательно Эджей, а может - Ренэсме.
- Тебе не нравится… имя? - ещё сильнее зазвучали в голосе слёзы.
- Нет, милая, имя мне как раз нравится, но мне хотелось бы… девочку. Парней у нас и так хватает.
- У нас всех поровну, - воспротивилась Белла.
- Сейчас - да. Но очень долго баланс был нарушен, может, поэтому. И потом… маленькая копия Беллы могла бы скомпенсировать мне все те годы, которые ты прожила без меня.
- Может, поэтому я хочу, чтобы был Эджей… - задумалась Белла.
«Плохо. Так лучше».
- Ах!
«Моё громкое».
- Белла! Что?
- Так, как всегда…
Как всегда… Будет синяк.
«Плохо! Давит! Не хочу»!
- А-ах!
«Моё громко звучит громче. Страшно»!
- Не надо, не надо кулачком! Маме больно, - говорю я, голос невольно становится жёстким.
«Страшно»!
- Нет. Всё хорошо, просто не надо кулачком.
«Страшно. Где моё хорошее тихое»?
Я вижу, как живот Беллы подбирается. Мой маленький, ну не умею я объясняться с тем, кто слов почти не знает, только чувствует. Джаспер, он не просто чувствует, он умеет «говорить».
- Джаспер!
- Да.
- Нужен переводчик.
- Тебе?
- Да, с человеческого на младенческий, тут я не на высоте. Будь здесь. Когда малыш ударит Беллу, объясни, что это больно.
- Не надо! Не надо ему ничего объяснять! Я перетерплю!
- Белла, но если есть возможность… Ведь есть возможность предотвратить ещё травмы. Разве от лишнего перелома ему будет лучше? А если перелом будет плохим, с кровотечением?
- Не будет! Я так спелёнута, что двигаться уже просто нечему.
И от этого ему ещё теснее. Но иначе нельзя! Не выживут…
«Давит. Не хочу»!
- М-м-м…
«Так лучше».
Джаспер, из-за диеты Беллы всегда находившийся от нас в отдалении, не видел и не чувствовал, только знал о результатах толчков, сейчас ощутил в полной мере, от неожиданности не удержал эмоцию, «вскрикнул».
«Ай, больно»! - отозвалось на «вскрик» Джаспера.
- Правильно. Маме плохо, когда ты делаешь сильно себе хорошо.
- Думаешь, он поймёт и речь? - удивлённо спросил Джаспер.
- Его чётких слов я слышу очень мало. Но, он может понять интонацию. Вот сможет ли соединить своё действие и нашу реакцию на него… Твой «вскрик» - прости Белла, Джас нечаянно - чем-то помог. И если бы ты мог уменьшить интенсивность «вскрика» до нормального «слова»…
- Не беспокойся, Белла, я умею держать себя в руках перед учениками,
как- никак, есть опыт преподавания, причём - новорождённым, - подключился оправившийся эмпат.
- Эджей ещё не родился!
- Да, Белла. И он гораздо умнее многих из них. «Крик» в виду его ума не понадобится.
- А он больше не будет. М-м-м-м…
Джаспер свёл брови, «заговорил».
- Тише, тише, и маме будет легче… - добавляю я от себя.
Форма живота опять изменилась, малыш снова собрался в испуганный узел. Ну как ему сказать, чтобы понял! Замер. Долго он так не продержится. Сейчас распрямится!
- О-о!
- Белла!!!
«Сильно, мне хорошо. Моя громко, мой громко. Больно. Сильно - громко - больно».
- Эдвард, что?
- Чш-ш… не мешайте ему размышлять.
У Беллы приоткрылся рот, и вовсю распахнулись глаза.
Джаспер окаменел, сощурив глаза, он слушает, и пытается понять чувства малыша.
«Сильно - больно».
И комочек начинает постепенно распрямляться. Не толчком. Можно видеть, как выпирает… коленочка? Выпирает, но не бьёт. Кулачок…, нет, локоток. Выпуклости на животе Беллы перемещаются. Для неё и это нелегко, но ведь терпимо… Терпимо!!!

Понял!!! Мой маленький, ты воистину велик!!! Понял!!!

- Маленький мой… - интересно, сколько в моём голосе восторга, если слушать со стороны. - Ты - умница! Весь в маму!!!
И волной по всем нам - изумлённая радость от Джаспера.
- Он действительно сумел… выстроить причинно-следственную цепочку, в таком возрасте, сделать вывод… Ну, знаешь ли…
А Белла снова заливается слезами. Такими слезами можно плакать, сколько угодно… Такие слёзы - цветы радости, они нечасто расцветают.
«Так хорошо. Моя со мной. Мой со мной громко хорошо. Мне хорошо».

Так - очень хорошо. Чувствуешь руки мамы, маленький? А мои?
Мы безумно гордимся тобой.
От дверей в кухню донёсся глубокий вздох облегчения. Розали. Я и забыл о ней.

Ну что, Роуз?

Если бы где-нибудь рядом находился сатана, он бы в сторонке нервно выщипывал свой хвост, налысо. Гордость, да что там, гордыню такой мощности - поискать.
«Ещё бы нет… естественно… кто бы сомневался… что и следовало ожидать… а как же иначе… я так и думала»!
- Это надо отметить… Белла, чашечку?
- Да, пожалуй, Роуз… Нет. Не надо сейчас. Розали…
- Да-да, дорогая.
- Белла, может, лучше я?
- Нет! Роуз уже знает, как лучше, правда?
- Разумеется, знаю.
Она, действительно, уже знала. Белла морщилась, но не бледнела. Вернувшись и отдышавшись от перенесённых усилий, внимательно присмотрелась к вместилищу сокровища.
- По-моему, он снова вырос. Какой же я буду ещё через три дня, как гора?
Если бы, горой станет малыш, а Белла - измученным изломанным атлантом, который не удержит своё небо. Качели температуры замерли, может, потому, что мозг уже не просто сформировался, но и действует. Теперь будет только наращивание массы тела, по логике. И неизвестно, сможет ли мой хрустальный атлант выдержать эти три дня.
«Тесно»,- жалуется маленький.
И старается как-то найти более удобное положение. Но это непросто. Белла опять задышала открытым ртом, придерживая шевельнувшийся купол. И сердце бьётся очень быстро. И дать ему передохнуть невозможно.
«Хочу, дай».
- Белла, пить?
- Да.
Сытый малыш будет продолжать расти, ему будет всё тесней и неудобней. Опасно. Голодным он может забыть, что толчки - это плохо, сработает инстинкт. И будет беда. Что делать… что делать…
Не допустить, чтобы ребёнок сломал мать до того срока, пока не сможет жить самостоятельно. А сможет он… а когда он сможет, учитывая, что не в сельве появится на свет, где главное медицинское светило - невежественная знахарка? Когда он сможет, имея Карлайла, как наблюдающего врача? И всех нас вокруг? Если младенец доказал свою способность мыслить?
- Белла, Розали, надо поговорить.
- Да?
- Розали, вопрос к тебе, как к хранительнице. Ты внимательно следишь за состоянием Беллы. Скажи, только честно, как себе, она сможет выдержать ещё три дня?
Каменное молчание в ответ. Красноречиво…
- Значит, надо что-то предпринять для предотвращения ухода, - мне кажется, или в моём голосе прорезалась интонация Карлайла? Запрет на панику?
Я взрослею… кажется.
- Я не дам… - начала рычать Розали.

Заткнись! Знаю я, что хранительницей ты согласилась быть не для Беллы, а для маленького.

- Подожди, дослушай. Мы и так знаем, что иначе, как кесаревым сечением, благополучных родов не провести. Но для этого совсем не надо ждать ещё трёх дней. Можно проводить его когда угодно, при достаточном развитии ребёнка, а ты свидетель, что маленький - уже куда как разумный индивид.
- Поумнее многих взрослых, - процедила сквозь зубы Розали и споткнулась.
Она сама лично только что… подтвердила?
- Поэтому предлагаю дождаться Карлайла и провести роды за два дня до срока. По графику Беллы - это всего на месяц раньше, если бы речь шла о нормальной беременности. Это немного, Розали, это даже почти нормально. И абсолютно не катастрофично. Ни для кого, понимаешь? Ни для Беллы, ни для младенца. Сверься по доступным источникам в сети. Их сколько угодно, популярных и специальных, не доверяешь - загляни в книги по педиатрии. Вот они, на полке вдоль стены, и в кабинете у Карлайла их немало.
- Эдвард, ты уверен, что малышу это не повредит? - глаза Беллы черны как ночь от волнения.
- Уверен.
- Поклянись.
- Клянусь. Тобой. Больше у меня ничего нет.
- Роуз, тогда я согласна.
- Ты абсолютно уверен, Эдвард? - чёрные от голода глаза Розали горели холодной угрозой.
- Абсолютно. А вот при затягивании всё более склоняюсь к негативному результату.

Ты должна понять, теперь потеря каждого из них для меня смертельна.

«Эдвард прав. Белла слишком ослабела. Ещё немного - и ей не под силу будет обеспечивать младенцу условия существования. И он действительно уже крупный, главное - умный. Умирание Беллы на нём обязательно плохо отразится. Потом - то же кесарево сечение при стрессовом состоянии младенца, это опасно. Обойдёмся без лишнего стресса».
Ну, спасибо, хоть с такой точки зрения, но смерть Беллы и для Розали небезразлична. В разговоре с Карлайлом она более чем беспристрастный союзник.
- Тогда и я согласна. Ждём только Карлайла. Белла, принести?
- Знаешь, да… и куда только столько?
- Белла, милая, если бы это только для тебя. Но мне кажется, для тебя почти ничего не остаётся. Всё уходит по другому адресу, - напоминаю я ей.
- А я как перевалочная база.
- Вроде того.
- По крайней мере, груз мне по силам. Всего лишь чашка.
По силам… Белла ведь не деревенская индейская женщина. Сердце, захлёбываясь, говорит совсем другое…
- Вот, держи, - неизменная чашка из рук Роуз переходит в совсем прозрачные руки Беллы, Розали следит за ними с неизменно сияющей улыбкой.
«У нас будет ребёнок, наконец-то будет малыш. Ну и что, что родит Белла, разве я тут совсем ни при чём? Да если бы не я»!
Интересно, насколько легче станет жить всем нам, если снизится уровень вечной горечи Розали…

Похоже, мой маленький, тебе, действительно, светит карьера миротворца.

- Розали…
- Да-да, осто-орожно, поехали.
Сегодня какой-то безмерно ёмкий день. Столько всего случилось: плохого, хорошего. Завтра всё будет ещё серьёзнее, завтра роды. Как ни великолепно Карлайл бы их ни провёл, то, что роды сделают с человеческим телом, человеческими средствами не исправить. Завтра - обращение Беллы. Не по её воле, не по моему желанию, не под шантажом Вольтури, а как единственный способ сохранить ей жизнь. Единственный. Её человеческая жизнь кончится. Телефон.
Чарли. И что ему сказать?
- Здравствуйте, Чарли. Как дела?
- Нормально. Где Белла? Дай ей трубку.
- Не могу, Чарли, она в ванной. Только разве под дверью постоять, я щель открою, вы поговорите, если срочно.
- Да какие срочности, пусть плещется. Тогда - Карлайла позови.
- Эм-м, у него как раз консультация, по скайпу, какая-то сложная операция, в Атланте. Но пару слов он сможет сказать.
- Нет, ты туда точно не суйся. Ладно, рассказывай ты, как Белла.
Вы станете дедушкой, и Белла обратится в вампира. Это если правду. Полный бред. Это если всё пройдёт нормально…
- Всё а порядке, относительно, конечно. Белла чувствует себя нормально, немного набрала вес, без прогулок, знаете… Но с иммунитетом подвижек нет до сих пор. С клиникой договор уже составлен, всё оформлено. На днях профессор прибудет за Беллой со спецтранспортом.
- Как это - на днях?
- Ну, если не завтра, то послезавтра, но на этой неделе - точно. Как освободится. Последняя консультация, а там - как решат.
- Так она едет или нет?
- Всё решится после консультации, Карлайл сам точно сказать не может.
- Как же я тогда провожу её?
- Чарли, даже внутри дома есть дополнительная зона безопасности: те, кто получает продукты и лекарства, тоже с Беллой общаются, как и Вы, только по телефону. И в чём будет смысл Вашего присутствия? Даже близко вас к ней не подпустят. Она будет звонить, вы же знаете, как Белла о вас беспокоится.
- Да. Скажи ей, что у меня всё нормально. Пусть не нервничает.
- Я передам.
- Тогда, пока.

Пока, Чарли… Мне действительно больше жизни нужна ваша дочь, и я сберегу её, если не могу так, то сберегу иначе.

- Белла, Чарли звонил, я с ним разговаривал, сказал, что ты в ванной. Может, позвонишь?
- Нет, у меня в голове с утра только Эджей, могу что-нибудь ляпнуть, и он сочтёт меня или чем-то обколотой, или сумасшедшей. Это его нервам не на пользу.
Какая-нибудь официальная версия насчёт моего исчезновения уже есть?
- Твоя, с клиникой. Я её уже Чарли выложил.
- И?
- Он, по-моему, растерялся, что уже так скоро. Даже не устроил мне допроса, где эта клиника, и как фамилия профессора.
«Моё, моё, мне плохо!»

Потерпи, маленький, всего полсуток, ну, чуть больше, потерпи, мама тоже терпит, стиснула зубы, терпит и молчит…

- Ш-ш-ш… маленький мой, всё хорошо.
- Эдвард.
Я тоже научился понимать неразвёрнутые просьбы, как Розали.
- Нет, пока неслышно.
- Он не явится, пока не превратит машину в кучу металлолома, - ненавистно протянула сквозь зубы Розали, легко поняв, о ком речь.
- Хватит, Роуз. Его можно понять. Чашку, пожалуйста…
Розали шагом оскорблённого достоинства прошествовала в лабораторию.
- Эдвард, не делай такое лицо.
- Какое, Белла?
- Каменное. Я не боюсь, не бойся и ты.
- Я стараюсь.
- Угу, заметно. Знаешь, вроде всё обговорили, а всё равно непонятно, какой я буду, после.
- Такой же, как и сейчас, прекрасной.
- Нет, я не о том. Все говорят, что память о человеческой жизни у вампиров после обращения сильно слабеет. Что от человеческой жизни у меня в памяти останется, ведь наша память - это и есть мы, так? А если я что-то потеряю, то буду совсем другим человеком. Даже неизвестно, каким. А если я, та, будущая, тебе не понравлюсь?
А-а, разобрался котёнок, что дорог он не экстерьером, а силой коготков.
- В общем, да, кое-что теряется, но не основное. Самое сильное остаётся. Я, надеюсь, останусь?
- Ты. Эджей. Чарли. Мама. Вы все, моя семья… каждый день, который провели вместе, или когда я о каждом из вас думала. Джейкоб. Его не слышно?
- Нет пока, не волнуйся, он вернётся. Вот видишь, всё твое - с тобой. А если потеряешь Джессику с Лорен, я не огорчусь.
- И Майка… - улыбнулась Белла.
- Тем более. Устала?
- Немного. Эдвард, а он?
- Наверное, тоже. Отдыхайте.
Ресницы послушно опустились, вздрогнули разок и замерли. Уснула.

Мы выберемся, жизнь моя, теперь мы можем выбраться все.

И жизнь всей семьи снова занимает своё фундаментальное место.
А тут - проблема. Договор с квилетами, особый пункт о новорождённых. Белла станет новорождённой, СТАНЕТ, и тогда идея Карлайла о возможности мира между разумными существами, попадёт под удар. Весь тот уклад, на который Карлайл потратил столько сил, рухнет в одночасье. Нарушением Договора мир между кланами, и так висящий на волоске хрупкого перемирия, будет уничтожен. Останется только вооружённый нейтралитет, и то с условием нашего отъезда за пределы влияния оборотней. Навсегда. Или - война.
В своё время Карлайл сумел договориться с Эфраимом Блэком, воином духа, тот мог и заключить договор, и изменить его, он был в праве и силе.
С Сэмом нельзя будет договориться, он слишком… волк. Может, потому что не альфа по наследству. Но! Сейчас Сэм Улей в праве и силе, но есть ещё кое-кто, и посильнее! Джейкоб сильнее! Джейкоб Блэк - вожак, у него тоже есть стая.
Джейкоб - альфа, как его прадед, в праве, и в силе, которая для оборотней тоже - право! Он - альфа, альфа, который быть им не желает, альфа, который в состоянии командовать даже своими инстинктами!
О чём я сейчас думаю… О том, что Джейкоб может дать разрешение на обращение и сохранить Договор в силе, перешагнув через свои взгляды, через своё самолюбие. Ради Беллы перешагнув через себя.
А когда она требовала меньшего…
Темнеет быстрее положенного, облака, превращаясь в тучи, собираются над землёй и гасят день. Волки всё чаще появляются на краю слышимости у дороги, Сет всё угрюмее, Ли всё злее. И при этом не бросают наблюдения. Волки, которые и в звериной ипостаси думают самостоятельно.
«…обиды не обиды. У Беллы всего осталось три дня, и я ей нужен. И нечего эти три дня тратить на ерунду. А потом и горе можно хлебать полной ложкой, его будет море, или… океан, надолго хватит. Надену шкуру лет на… десять, двадцать? Нахлебаются мои досыта, пока их выворачивать не начнёт, как от Ли. Не надо им этого, Сэм должен их принять обратно. Мы с Ли будем отличной стаей: два волка-одиночки, которые друг друга едва могут терпеть. Но это для нас с ней единственный выход».

Да, Джейкоб.
Прости меня за твоё будущее.
Но пока нужно будет поговорить о настоящем.

«Всё, вернулся. Видела?»
«Ну, вернулся, сейчас доедет, увидит, а она его опять… чем-нибудь...»
«Хватит, Ли!»
«Откуда тебе знать, когда хватит...»