Название: Лазуритовая статуэтка

Категория: Другие фандомы. Миры Говарда Лавкрафта
Бета: +
Жанр: мистика, horror, deathfic
Рейтинг: R
Саммари: Иногда стоит внимательнее отнестись к советам продавцов древних статуэток, особенно если они пророчат несчастья.
От автора: имя египетской богини Баст (Бастет) приводится в том виде, в котором оно встречается в мирах Г. Лавкрафта – Бубастис.

---

- Пошла вон! А ну брысь, проклятая!
Мужчина средних лет за соседним столиком замахнулся на подошедшую к нему кошку, и та с громким воплем умчалась прочь.
- Простите. С некоторых пор я не очень люблю кошек, - виновато пожал он плечами, заметив мой интерес. Я кивком предложил ему сесть за свой столик. До ночи еще далеко, а пиво пить лучше в компании, тем более что меня заинтересовало, почему бы приличный на вид человек внезапно невзлюбил таких мирных и симпатичных созданий, как кошки.
- Еще раз прошу извинения… - проговорил он, садясь напротив меня. – Но понимаете…
Я дал знак хозяину принести нам еще по кружечке и дружелюбно улыбнулся.
- Не понимаю, но с удовольствием выслушаю вашу историю, старина.
Мужчина помялся, но потом, видимо, пришел к решению.
- Хорошо. Возможно, это и к лучшему, что я поделюсь с кем-нибудь. Даже если вы посчитаете меня безумцем, то не станете немедленно вызывать врача только из-за того, что незнакомец поведал вам страшную сказку.
- Рассказывайте, - благодушно кивнул я, приготовившись слушать. Но история, услышанная мною, настолько заинтересовала меня, что я записал ее и предлагаю теперь прочитать и вам, переданную почти дословно и в том виде, как она дошла до моего слуха – от первого лица.

«У меня был друг. Да, вы не ослышались, именно был. Его звали Чарли Давенпорт. Возможно, вы и слышали это имя – он работал в Мискатоникском университете на кафедре истории, специализируясь по Древнему Египту. Мы дружили с раннего детства, и он всегда интересовался мумиями, скарабеями, пирамидами и мог перечислить всех богов Египта, даже если разбудить его ночью. Но перехожу к делу.
В прошлом месяце мы, спасаясь от дождя, заскочили в «Лавку Древностей» на Уэст-Карвен-стрит. Вы наверняка видели ее, такое небольшое помещение, набитое доверху старыми керосиновыми лампами, лоскутными одеялами, шотландскими пледами и прочей ерундой. Хорошее место, чтобы переждать дождь, рассматривая фарфоровые статуэтки и листая рассыпающиеся книги. Но Чарли сразу заметил ее. Он застыл на месте, не сводя взгляда с вещицы в глубине витрины, и даже не услышал, как я позвал его. Мне пришлось даже тряхнуть его за плечи, чтобы привести в чувство.
Но и тогда он не отреагировал на мои призывы уходить, так как дождь уже закончился, и хриплым голосом спросил, сколько стоит та статуэтка. Продавщица, милая старушенция, закутанная в шаль, с некоторым опасением назвала цену. Мне показалось, что она завышена в несколько раз, о чем я и сообщил Чарли. Но тот, не колеблясь, достал чековую книжку. Продавщица, как ни удивительно, не торопилась упаковывать покупку. Она с тревогой оглядела моего приятеля и предупредила, что эта вещица, по слухам, приносит опасность владельцу. Чарли не дал ей договорить, в грубой форме потребовав выдать ему статуэтку. Старушке пришлось выполнить просьбу клиента.
Она достала из витрины превосходно выполненную из лазурита статуэтку женщины с кошачьей головой, и тогда я понял, почему Чарли так заинтересовался ею. Бубастис, одна из самых загадочных и почитаемых в пантеоне древнеегипетских богов, имеющая две ипостаси, так сказать, добрую и агрессивную, и в данном случае, видимо, предстающую перед нами во второй – с головой львицы. Чарли не позволил продавщице бережно запаковать статуэтку, схватил ее и, не попрощавшись, выскочил на улицу.
- Присмотрите за ним, - обеспокоенно обратилась ко мне старушка. – Ему грозит опасность. Только сами ни коем случае не прикасайтесь к статуэтке!
- Обязательно, - горячо пообещал я и, кивнув на прощание, побежал за приятелем. Ему в самом деле грозила опасность, причем прямо сейчас – он шел, не разбирая дороги, прямо по лужам. Я успел схватить его за рукав и убрать с пути едущего автомобиля, и Чарли даже не поблагодарил меня за спасение его жизни.
Потом меня завалили собственные дела, и только через несколько дней мне удалось выбраться к Чарли. Меня встретила его экономка, и вид ее был весьма встревоженный. Добрая женщина рассказала, что ее хозяин с того дня, как приобрел статуэтку Бубастис, не выходит из дома. Мало того, он практически ничего не ест, не причесывается и не встает с кресла, безотрывно глядя на зажатую в руках фигурку. Она буквально умоляла меня вывести его на прогулку и заставить поесть. Я, конечно, пообещал сделать все, что в моих силах, и в смятении зашел в кабинет Чарли.
Экономка даже приуменьшила серьезность положения. Мой друг не то что не ел и не спал, он даже не переоделся со времени нашей последней встречи и сидел в кресле в испачканных грязью ботинках, запятнанных брюках и измятой сорочке. Он едва заметил мое появление, глядя на лазуритовую фигурку в своих руках. Мне пришлось силой заставить его отложить статуэтку, сменить одежду и влить в себя несколько ложек бульона, принесенного добросердечной экономкой. Все это время Чарли пристально следил, чтобы никто не то что не взял Бубастис – не коснулся ее!
- Чарли, она словно бы околдовала тебя, – неодобрительно заметил я, присаживаясь напротив.
- Пит, ты просто не понимаешь… Она открывает мне такое, о чем я и мечтать не смел. Глядя на нее, я вижу возносящиеся к небесам пирамиды, выполненные с неведомой людям точностью, рядом с которыми человек ощущает себя не более чем мошкой на длани всемогущего бога. Я вижу длинные каменные проходы, чьи стены испещрены никем доселе не виданными иероглифами. Усыпальницы, заставленные саркофагами, в коих лежат странные существа, не принадлежащие ни к роду человеческому, ни к роду животному. Гибриды, порождение таинственной реальности, наполовину люди, наполовину животные. Я всегда размышлял над тем, что людской фантазии не под силу придумать такой облик своим могущественным, устрашающим, требующим беспрекословного повиновения и жертв богам. Скажи, в чьем воображении мог возникнуть образ Сета, меняющего свою ипостась от змеи до гиппопотама в шкуре крокодила? Или шакалоголового Анубиса? Нет, древние египтяне видели их вживую, поклонялись не вымышленным существам, а тем, кто ходил с ними по одной земле, повелевал и властвовал, принимал жертвы и наказывал ослушников, выпивая их кровь.
- Чарли? – сказать, что я встревожился – ничего не сказать. Но мой друг не слушал меня.
- Я вижу фараона Нефрен-Ка, который был последним представителем культа магов-жрецов. Который знал, что Бубастис, Анубис и Себек – это воплощения некогда живших гигантов, зверолюдей, попиравших своими ногами-колоннами нашу землю. Который поклонялся Древнему, наделявшему мага волшебной силой в обмен на жертвы, приносимые ему. И чем дольше я смотрю на Бубастис, тем больше я узнаю, и вскоре мне станет известно имя этого Древнего, этого Божественного Посланца, и тогда я овладею силой, неведомой в нашем мире! А теперь уходи, Пит! Уходи, пока я не вытолкал тебя силой! Не мешай мне!
Мне пришлось подчиниться, и я ушел, на прощание взяв с экономки обещание вызвать меня и врача, если состояние Чарли ухудшится. Но отправился не домой, а в библиотеку Мискатоникского университета. Мне не давало покоя услышанное имя – Нефрен-Ка. Неприятное ощущение, возникшее, когда Чарли произнес его, только усиливалось с каждой минутой и тяжелым грузом висело на душе.
У меня ушло много времени, чтобы отыскать это имя в богатом собрании книг университета, и если бы не помощь Генри Армитиджа, библиотекаря, мне никогда не удалось бы это сделать. Но вот нужный том был найден, раскрыт на необходимой странице, и мы вместе с сэром Генри с ужасом вглядывались в начертанные трясущейся рукой рисунки и иероглифы в Пнакотических манускриптах. В типично египетской манере изображать плоские фигуры в профиль кто-то неизвестный изложил историю проклятого фараона Нефрен-Ка.
Жрец, занявший трон, отказался от всех религиозных обрядов, за исключением жуткого культа так называемого «Божественного посланца». Чарли не знал его имени, я же прочитал его в манускриптах и «Некрономиконе», кошмарном творении безумного араба Аль-Хазреда. Ньярлатхотеп – так звали это отвратительное божество, требующее многочисленных кровавых жертв в обмен на тайные знания. Именно он, известный под многими именами – Анубис, Аид, Миктлантекутли, Идзанами, Хине-нуи-те-по, Плутон, Хель и другими, зачастую неизвестными или забытыми людьми – правил миром мертвых. Он был покровителем колдовства и черной магии.
Нефрен-Ка строил храмы в честь его, ставя в них статуи Слепой Обезьяны Истины, и неустанно снабжал своего небесного покровителя новыми и новыми жертвами. Подобное не могло долго сходить ему с рук, и фараона свергли восставшие сородичи. Новый правитель и его люди немедленно стерли все следы прежней власти, уничтожили храмы и идолов Ньярлатхотепа и убили жрецов, принеся таким образом последние жертвы кровавому богу. В это же время переписали «Книгу Мертвых», убрав из нее любые намеки и упоминания о фараоне Нефрен-Ка и его культистах.
Теперь я понимал, что за видения насылала моему другу лазуритовая статуэтка жестокой богини Бубастис, пожирающей плоть наравне с другими – Анубисом и Себеком. Вероятно, ее вырезали из камня во времена правления Нефрен-Ка, и она впитала в себя все ядовитые миазмы, порожденные культом Ньярлатхотепа. Снедаемый тревогой за Чарли, я поспешил к нему в дом, твердо намереваясь любыми способами отобрать у него статуэтку и уничтожить ее, или же спрятать в такое место, где она будет недоступна для взора человеческого.
Экономка словно бы ждала меня, открыв дверь, как только я постучал. Чарли стало хуже, и добрая женщина выполнила все, что пообещала мне: вызвала врача и послала за мной, вот только я не получил ее сообщения, поскольку находился не дома, а в библиотеке. Доктор уже прибыл и как раз сейчас осматривал моего друга, причем невзирая на его громкие возражения, слышные даже в холле. Я поторопился к другу.
Мое сердце сжала тесными тисками печаль. За те несколько дней, что мы не виделись, Чарли изрядно похудел, осунулся, а его глаза горели горячечным блеском. Он явно все это время не ел, не спал и не соблюдал личную гигиену, так что не меньше, чем вид приятеля, меня поразила вонь, буквально сбивающая с ног любого, кто заходил в кабинет.
Вместе с доктором нам удалось раздеть Чарли, обтереть влажной тряпкой и уложить его в спальне, приоткрыв окно, дабы в него втекал прохладный вечерний воздух. Но вот статуэтку отобрать не смогли – друг вцепился в нее мертвой хваткой, и даже совместными усилиями мы не сумели разжать побелевшие от натуги пальцы. В конце концов врач ушел, сделав хозяину дома успокоительный укол и предупредив, что ночью за ним лучше присмотреть. Поразмыслив, я не стал просить об этом экономку – пожилая дама могла просто не справиться с молодым сильным – вернее, некогда сильным, но все еще сохраняющим свои мускулы, – мужчиной, и остался в спальне Чарли сам.
Испытывающая ко мне глубокую благодарность женщина накормила меня вкусным ужином. Я выбрал в библиотеке Чарли книгу, зажег свечу и приготовился к ночному бдению.
Однако книга, такая завлекательная на первый взгляд, не вызывала ничего, кроме скуки. Я не мог сосредоточиться на буквах, а смысл фраз ускользал от моего воспаленного разума. Память, невзирая на мое нежелание это делать, усиленно перебирала рисунки, виденные мною несколько часов назад в Пнакотических манускриптах. Передо мною постоянно возникали образы бесконечных процессий, идущих по подземным лабиринтам, освещенных только редкими факелами; жрецов с головами львиц и крокодилов, одним движением мощных челюстей перемалывающих черепа несчастных жертв в труху; сфинксов с огромными когтями, играючи переламывающих позвоночник человека и превращающих его скелет в кучку костей, белеющих в углу. Мне показалось, что я чувствую запах многовековой пыли, тления и разложения, слышу звуки флейты, систра, самбики и тимпана, сливающиеся с мерными ритмичными шагами сотен звероголовых существ, шествующих во мраке длинных коридоров.
- Нефрен-Ка! – хрипло вскрикнул Чарли, приподнявшись на кровати, и забормотал нечто такое, что я не смог разобрать, как ни пытался, за исключением нескольких слов: Бубастис, Себек, Анубис. Этот язык не походил ни на один из известных мне, и можно лишь догадываться, из каких глубин истории он появился. Статуэтка в руках моего друга засветилась неприятным голубым цветом. Эти лучи быстро захватывали и подчиняли себе темное пространство комнаты, казалось, проникая дальше, за пределы стен и даже пространственно-временного континуума.
Я с ужасом увидел, что место обычного платяного шкафа у стены занял темный проход в неведомое, в котором клубилась черная масса, с каждым мгновением обретающая форму. Страх сковал мои члены. Я не мог сдвинуться с места, наблюдая, как выползает бурлящая Тьма из прохода, как растекается она по комнате – и меня обдало волной леденящего холода, - а потом вновь собирается в плотный комок, и на какое-то время из темноты соткалась фигура миниатюрного сфинкса, с крыльями грифа, когтями льва и телом гиены, а на антропоморфной голове высилась корона, украшенная жуткими изваяниями: извивающиеся червеобразные тела древних монстров, звероподобные египетские боги, животные в человеческих обличьях и многое, чему невозможно дать внятное описание.
- Ползущий хаос! – хрипло выкрикнул Чарли, падая с кровати и ползя навстречу чудовищу. Сфинкс вновь распался в клубящийся туман и вновь сгустился, но уже принимая вид высокого смуглого человека с чернотой вместо глаз, одетого в длинный черный плащ.
- Ньярлатхотеп! – взмолился мой друг, воздевая руки к сотканной из черного тумана фигуре. – Открой мне неведомое! Научи меня!
Стены комнаты исчезли, и я ощутил себя пылинкой в бескрайней бездне Вселенной, микроскопической частицей Света, теряющейся в Первозданной Тьме. Я видел, как разрушаются и создаются миры, тонул в гигантском водовороте первичного Невообразимого, касался того, до чего нельзя дотронуться, и пил то, что нельзя выпить. Вызывающие ужас и тошноту монстры извивались в руках, которые уже не были руками; голова, уже не будучи головой, слышала оглушающий бой барабанов, сливающийся с монотонным воем флейт и самбик, обоняла невыносимое амбре, исходящее из богопротивных храмов нечестивого бога Смерти, тянущихся своими бесконечными неохватными колоннами куда-то за грань Света и Тьмы; ноги, уже потерявшие свое предназначение и смысл, топали и стучали подошвами ботинок в такт омерзительной музыке, танцуя вместе с призрачными последователями изначального бога – Ньярлатхотепа.
Внезапно все кончилось. Стены вернулись на место. Легко трепетало пламя свечи. Исчезла музыка, запах и видения. Лишь на полу лежало бездыханное тело моего друга, все еще продолжающего сжимать лазуритовую статуэтку Бубастис».

- И что вы сделали с ней? – спросил я, не в силах сдержать любопытство.
- Отнес Генри Армитиджу в Мискатоникский университет. Он пообещал спрятать ее так, что она больше никому и никогда не попадется на глаза. А я… ну что же, с той поры я настороженно отношусь к кошкам.
Мой собеседник с опаской глянул на представительницу вышеупомянутого племени, лежащую перед камином и вылизывающую себе лапу. Его взгляд на мгновение упал на окно, и тут мужчина резко побледнел.
- Что с вами? – забеспокоился я.
- Нич… ничего. Просто мне показалось… Понимаете, мне пришлось касаться статуэтки, когда я вынимал ее из рук мертвого Чарли. И теперь мне иногда кажется…
Он замолчал.
- Что именно? – спросил я, когда любопытство пересилило правила приличия.
- Мне кажется, что я постоянно вижу высокого смуглого мужчину в длинном черном плаще.
- Ну, таких много ходит по улицам, тем более в пасмурную погоду.
- Да. Но не у всех из них вместо глаз черные провалы.
Он отставил кружку, попрощался и вышел на улицу под тонкие струйки дождя.

К сожалению, у этой истории появилось и продолжение. Через пару недель я наткнулся на сообщение в местной газете. В нем говорилось, что некто Питер Лейстер, 35 лет от роду, найден мертвым у себя дома. Причина смерти не установлена. Но есть странная деталь – в руках он сжимал листок бумаги, на котором была нарисована женщина с кошачьей головой.