Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Дорогой мистер Мейсен
Она его поймала на несанкционированном использовании Интернета.
Завязавшаяся переписка меняет их жизни. А может, они просто сходят с ума?
Что будет, когда они наконец-то встретятся? Дорогой мистер Мейсен: приколы, флирт,
кулинарные изыски и события в Cullen.Inc.

Тайны крови. Еще один шанс
Мейсон осознал свои ошибки и принял единственно правильное решение: оставить в покое ту, которой причинил так много боли. Пять лет он держался в стороне. Но провидение дает ему еще один шанс. Сможет ли он им правильно воспользоваться?

Рождественские смс
В Чёрную пятницу Белла вместе со своей подругой Анжелой вынуждены пробиваться сквозь толпы людей. Сможет ли случайное смс, пришедшее с незнакомого номера, изменить ход событий её дня и всей жизни?

Проект «Возрождение»
Эдвард ушёл, и Белла осталась человеком. Она прожила счастливую жизнь, как он и хотел. Спустя двадцать лет после её смерти тоскующий Эдвард обнаруживает фотографию Беллы в свежем номере газеты.

Крик совы
Суровое, но романтичное средневековье. Проклятье, обрушившееся на семью. Благородные рыцари, готовые на отчаянные поступки ради спасения своих невест. Темная сила ведьмы против душевного света, преодолевающего самые невероятные препятствия. Мистическая история любви!

Словно лист на ветру
Привычный мир рухнул. Как жить дальше? Сможет ли Белла пережить трагедию и заново обрести себя? Только кого ей выбрать: верного друга Джейкоба или причину всех её бед Эдварда? Эта история о быстром взрослении, осознании своих ошибок и умении доверять.

Мой ангел
Розали отправляется на морскую прогулку со своим будущим мужем, ожидая обещанный сюрприз, но даже не представляет, что ждет ее на самом деле…

Опасный круиз
Белла остается жить во Флориде и не встречается с Эдвардом Калленом в Форксе. Но ее судьба предрешена, а встрече предначертано состояться позже. Что получится, если сначала Белла столкнется с настоящими вампирами?



А вы знаете?

... что можете заказать обложку к своей истории в ЭТОЙ теме?



...что у нас на сайте есть собственная Студия звукозаписи TRAudio? Где можно озвучить ваши фанфики, а также изложить нам свои предложения и пожелания?
Заинтересовало? Кликни СЮДА.

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Любимая книга Сумеречной саги?
1. Рассвет
2. Солнце полуночи
3. Сумерки
4. Затмение
5. Новолуние
Всего ответов: 10818
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Наши переводы

La canzone della Bella Cigna. Глава 2. Doctor Gradus ad Parnassum

2024-3-28
16
0
0
Глава 2. Doctor Gradus ad Parnassum.

Дорогие читатели, я бы хотела сказать несколько слов о самом названии главы - «Doctor Gradus ad Parnassum». Так называется композиция Клода Дебюсси из «Детского уголка» - цикла фортепианных пьес, посвященного дочери самого композитора.
В названии этой композиции была использована латинская фраза «Gradus ad Parnassum», что в переводе звучит как «Шаги к Парнасу». Парнас – это горный массив в центральной Греции, который, согласно древним мифам, был местом пребывания Аполлона и его муз, которые считались божественными вдохновительницами искусства. Эта фраза часто используется в названиях разных научных книг и руководств, в которых основной идеей является постепенный (англ.- gradual) прогресс в литературе, языке, музыке или искусстве в целом.
Думаю, автор не зря выбрала именно эту композицию Дебюсси, которую будет исполнять Эдвард. Белла потихоньку начинает привыкать к новой среде, обустраиваться в ней и развиваться как личность.


А вот композиции, которые упоминаются в тексте и которые автор рекомендует для прослушивания:
Debussy: Dr. Gradus ad parnassum
Schubert
A Fine Frenzy: Whisper
A Fine Frenzy: The minnow and the Trout

“Либо пан, либо пропал, маленькая девочка»
Я подумываю над тем, чтобы запечатлеть это в качестве тату. На лбу, в обратном порядке, чтобы каждый раз, когда буду смотреть в зеркало, напоминать себе о моих оставшихся нерешенных задачах. Но вместо этого я довольствуюсь написанием этой фразы на зеркале в ванной, и, надеюсь, что Фелисия, моя номинальная соседка по комнате, не возразит. Она действительно не должна, потому что к настоящему времени, похоже на то, что её пребывание в малогабаритной квартире своего парня предоставляет мне немного неожиданную, но приятную обстановку приватности. Сейчас пятница, после полудня, и я официально закончила первую неделю учебы. Пока у большинства моих соседей по общежитию, казалось, в планах пойти куда-нибудь напиться и забыться, я затеваю то, что моя бабуля Свон обычно называла «приди к Иисусу» - разговор с собой.
- Изабелла Мари Свон, - начинаю я, глядя, прищурившись на «ребенка» в зеркале.
О, черт, а это дело.
Если очень внимательно вглядеться, то я определенно могу видеть глаза бабули Свон, смотрящие на меня.
«Доктор Джордж был прав: ты целую неделю тяжело работала над своими занятиями, и все равно сейчас сидишь в большой дерьмовой куче недоделок».
Бабушка, может быть, и не употребляла такие слова, но они все равно были правдой. Если бы профессор не напугал меня до трясучки на первом уроке, я, наверное, продолжала бы игнорировать тот факт, что весь мой мир изменился и мне как-то надо подстраиваться под него, причем быстро. Я продвигаюсь в своем теоретическом домашнем задании со скоростью пьяного шимпанзе с пишущей машинкой, периодически заходя в тупик. Мои практические занятия по игре на фортепиано, в большинстве своем, занимают около пяти минут работы, еще двадцать минут я играю любимые песенки инди.
Он был абсолютно прав, когда говорил, что неизвестно, чего от тебя можно ожидать. Теперь-то ты понимаешь, что раньше занималась музыкой всего лишь на любительском уровне, так?
«Никогда! Да я надрывала себе задницу на Государственном конкурсе солистов и ансамблей! – кричу я в опровержение, будучи похожа на психически больную пациентку.
«Ну ладно, огрызаться, может быть, и не самый подходящий сейчас метод для твоего психического здоровья», - говорю я себе, успокаиваясь. Это не моя вина, что Чарли и Рене не преуспели в науке родительской любви, в которой я так отчаянно нуждалась.
«Пока у тебя была возможность петь, это никогда не было реальной проблемой, а то, что привлекло тебя сюда – это то же самое, что привлекает тебя во всем остальном: тот секретный импульс сложности, познать который будет очень нелегко. Между тем, где ты была и где хочешь быть – большое расстояние, это понятно. Ощущения такие же, как в то время, когда ты три года изучала французский язык, чтобы подготовиться к лету во Франции, правильно? Теперь у тебя есть некоторое представление о дисциплине, которая здесь так необходима.
«Лебедь, не курица». Я надеюсь.
Зажигательная речь маленького привидения окончена, и я опять возвращаюсь к поискам помощника по теории музыки, как предложил мне доктор Джордж. После пары телефонных звонков я нахожу аспиранта по истории музыки с мелодичным именем и фамилией Джаспер Уитлок. Я рассказываю ему, что именно мне нужно, и он с ходу все понимает. Джаспер только недавно женился, и несмотря на то, что оба его родители музыканты, в семье его жены - она первый музыкант. Так же, как и у меня, у нее был очень тяжелый первый год учебы. Я хватаю свой рюкзак и бегу в кофейню на встречу с ними.
- Если бы я не была так растеряна, возможно, мы бы и не начали встречаться, - говорит мне Элис, посмеиваясь в свою чашку и вынимая использованный пакетик чая. – Так хорошо, что Джаспер оказался непревзойденным в теории музыки, в противном случае, я бы никогда не решилась попросить у него номер телефона.
Она очень красивая, особенно тогда, когда муж смотрит на нее.
Пока Элис говорит, к нам присоединяется Джаспер со своим кофе и пирожным, и я замечаю, как уголки его рта поднимаются в маленькой теплой улыбке, когда он слышит наш разговор.
- А я непременно хотел попросить твой, ангел,- говорит он, целуя Элис в лоб, - после того, как увидел твое уличное представление на автобусной остановке. Ты была похожа на маленького цыганенка.
- Я не попрошайничала! – смеется девушка, заливаясь румянцем. - Я просто тренировалась, пока ожидала автобус. Это не моя вина, что люди бросали монеты в мой футляр для скрипки.
Элис – скрипачка, которая научилась играть почти исключительно по собственной инициативе, на слух. Подобно мне, она знала только основы игры по нотам, чего оказалось достаточно, чтобы пройти прослушивание, но вскоре, в самом начале первого семестра, застопорилась на теории, истории музыки и игре на фортепиано.
- Это были промежуточные контрольные, которые просто уничтожали меня, - признается мне Элис. – Я знала, что у меня проблемы в теории музыки, но была уверена на счет истории музыки… до тех пор, пока не увидела свою слабую сторону, провалив «drop the needle» тест ( прим. пер. – довольно устаревший тест, который применялся на экзаменах по истории музыки. Экзаменатор ставил пластинку и опускал на любую ее часть иглу. Экзаменующийся должен был угадать название, композитора и дату произведения. Дословный перевод – «падение иглы»). Но потом вмешался мой герой и спас меня и всех остальных в этой истории.
- Провалив что? – Я почти делаю глоток, но моя рука дергается, и кофе проливается на блузку.
- Не волнуйся, девочка. Я помогу тебе в этом разобраться, безвозмездно, – Элис протягивает мне упаковку салфеток без малейшей усмешки и, наклоняясь, говорит: – Ты уже читала тот список избранной музыки, который получила в сто первом кабинете истории музыки?
Я вытягиваю листок и смотрю на него. Это страничка со списком инструментальных пьес в стиле барокко и телефонными номерами библиотек, где я должна прослушать эти самые пьесы для промежуточного экзамена. Я узнаю около одной трети композиторов.
- А теперь не пугайся, ладно? – говорит она, похлопывая по моей руке. – Там где-то тридцать часов музыки. Что произойдет, если они будут включать десять секунд из любой пьесы, а ты должна будешь сразу написать композитора, название и дату каждой из них?
- Это будут первые десять секунд пьесы? – спрашиваю я с надеждой. Если в этих фрагментах будет отсутствовать текст, то намечается довольно большая проблема.
- Нет, обычно нет, - гримасничает Элис, - но не беспокойся. Я вычислила пару приемов для лучшего изучения, покажу их тебе, и мы вместе сможем пройти парочку пьес. Я могу сдать квалификационный экзамен по всем этим вещам, а ведь некоторые из них раньше никак не могла усвоить.
Пока Элис работает на своем лэптопе, Джаспер и я оцениваем мое домашнее задание по теории за первую неделю учебы. Трудно поверить, насколько все кажется легким после чуточки объяснений. Я неправильно истолковала диаграмму на первых страницах раздела, что, в свою очередь, сделало невозможной дальнейшую работу с заданием. К счастью, у Джаспера достаточно хорошо развита интуиция, и он понимает, в чем именно заключается мое расстройство.
- Если меня нет рядом, чтобы помочь тебе, всегда делай свою домашнюю работу по теории, сидя за фортепиано, - инструктирует меня он, пока Элис энергично кивает в знак согласия. – Это то, что Элис удалось освоить прежде всего. Ты найдешь применение своей интуиции. Плюс ко всему, через пару месяцев такой последовательной работы, начнешь слышать ноты у себя в голове, только взглянув на них.
Мне очень нравятся эти двое. Мы согласовываем цену и постоянное время для занятий. Элис и я решаем заниматься вместе в Библиотеке Изобразительных Искусств. Я подозреваю, что она помогает мне больше, чем того надо для учебы, но не могу сказать ей «нет». Делаю себе мысленную заметку принести им чего-нибудь из домашней выпечки, когда замечаю, как Элис откусывает немножко от пирожного Джаспера и смеется с его наигранных попыток помешать ей.
Я все еще не уверена, где собираюсь печь, но такие классные ребята, как Элис и Джаспер не получат купленную в магазине выпечку от меня. Может, правила общежития позволяют использовать маленькую чудо-печку? Может быть, я даже ухитрюсь не поджечь здание.
Перед сном я еще раз просматриваю электронную почту. Одно письмо от Рене, на которое я немедленно отвечаю:

Привет, мам,
Помнишь, ты говорила, что в колледже будет только читка нот и никакого домашнего задания, кроме эссе? Так вот, это даже приблизительно нельзя назвать музыкальной специализацией. Плюс, ничего на английском языке, кроме моего учебника по истории музыки, но даже и он содержит тонну незнакомой лексики.
Еще раз спасибо за ай-под в качестве заблаговременного подарка ко дню рождения. Спорим, ты думаешь, что это только в развлекательных целях? Но на самом деле он помогает мне учиться и меньше времени проводить в библиотеке. Это было то, что нужно. Спасибо, мам.
Да, я буду счастлива выучить Аве Мария для тебя. Думаю, та, которую ты хочешь – это Шуберт. Дай мне знать, если ссылка не работает, и я спою тебе по телефону.

Люблю,

Белла

P.S.У тебя еще осталась чудо-печка из моего детства, не так ли?


Я уже собираюсь закрывать почту, когда замечаю еще одно письмо. Оно от сумасшедшего пианиста, Эдварда Каллена.

Здравствуйте, Белла,
Мне жаль, что я не смог пообщаться с вами раньше на этой неделе. Я не знаю, объяснил ли вам доктор Джордж, но мы должны также запланировать тридцать минут практических занятий один раз в неделю. Если вы не возражаете, выходные дни были бы самыми лучшими для меня. Если вам не подходит, мы можем найти какое-нибудь другое время. У меня есть доступ к главному концертному залу, и я чаще всего нахожусь в нем после обеда, так что мы можем встречаться и там, если вас это устроит.
Пожалуйста, перезвоните мне в любое удобное для вас время. Если я как раз занимаюсь, то не отвечу, но не стесняйтесь, оставляйте сообщение.

С уважением,

Эдвард Каллен.


В письме есть номер его телефона, и я думаю над тем, чтобы позвонить ему прямо сейчас. Пару мгновений кручу телефон в руках, но все равно кладу его обратно. Если я уже сейчас размышляю над тем, насколько Эдвард красивый и устрашающий, то, боюсь, говоря с ним по телефону, разволнуюсь не на шутку, значит, письмо будет намного лучше. Пусть даже он и пишет, как мисс Манерность.

Привет, Эдвард,
Выходные дни для меня тоже отличный вариант. Как насчет того, чтобы встретиться завтра днем? В какое время вам удобнее? У меня много работы, но нет установленного графика, так что я могу подстроиться под вас.

Спасибо,

Б.


Он отвечает почти сразу же, в то время как я синхронизирую свой ай-под с компьютером. Я сделала плейлист из всей музыки, которую изучаю. Письмо Эдварда безумно формальное, но я добавляю его к моему постоянно растущему списку характерных признаков сумасшедшего гения. Мы договорились встретиться в четыре часа дня, и я, вспоминая, как он смотрел на меня раньше, пакую в сумку перцовый дезодорант.
Я обращаюсь к своей новой любимой сестренке Бронте, которая поможет мне уснуть. Учась в средней школе, я тащилась от Кэтрин и Хитклиффа. Не знаю почему, но, казалось, что весь этот трагизм сделал ситуацию более глубокой. Сейчас же я думаю, что со счастливым концом можно лучше прочувствовать силу и значительность жизненной ситуации. Я улыбаюсь над эксцентричным, темным Эдвардом Рочестером, над тем, как он обвиняет Джейн в том, что она – сверхъестественное существо и чуть не наслала порчу на его коня.

~oЖo~

В субботу я замечаю, что аудитории для практических занятий переполнены маленькими детьми и серьезными студентами консерватории. Бабуля Свон внутри меня видит в этом хороший знак и постоянно подталкивает вперед, пока я практикуюсь в пении и разыгрываю гаммы. В какой-то момент я фактически начинаю орать на свои пальцы, особенно на безымянные на каждой руке.
«Эй, вы, слабачки! Вам нужно улучшить свою игру. Толку от того, что остальные пальцы сотрудничают между собой, если из-за вас мы играем, как неуклюжие мартышки?»
Я столько времени провожу в одиночестве, что даже не вижу необходимости стесняться мнимой бабушки Свон у себя в голове, которая все время любовно пинает мою задницу.
- Те другие, серьезные, студенты поймут, - говорит она, подмигивая мне из зеркала. – Держу пари, я здесь не единственная задействованная бабушка.
Это, конечно же, заставляет меня вспомнить об Эдварде и о его уморительно официальном стиле писем. А может, это его бабушка несет ответственность за корреспонденцию? Интересно, здороваясь при встрече, он также многословен?
Еще рано, но я иду искать концертный зал. Я задаюсь вопросом, зачем Эдвард достает сюда допуск, когда слышу знакомые звуки органа, на котором исполняют Токкату и фугу в ре-минор, понимая, что это, должно быть, Эдвард. Я следую за вампирской музыкой, в конечном итоге натыкаясь на открытую дверь, ведущую к источнику прекрасной музыки. Понимая, что попала на балконный уровень зрительного зала, я сижу так тихонько, как только могу, чтобы наблюдать и одновременно слушать его игру. Орган находится почти на том же уровне, что и балкон, но расстояние между ними составляет почти целое помещение.
Эдвард находится спиной ко мне, но я могу видеть большую часть его лица в зеркале, которое органисты используют для наблюдения за дирижером во время концерта. Несомненно, оно не подстроено под его рост, иначе я бы никогда не получила возможности наслаждаться таким видом. Эдвард выглядит умиротворенным, как будто находится в другой реальности. Я видела такое и раньше: при просмотре фигурного катания на Олимпийских играх, видео с известными танцорами, такими, как Нюреев, и атлетами, например, с Майклом Джорданом.
Все цвета в концертном зале сливаются, и я не вижу ничего, кроме клавиш органа и золотого сияния вокруг Эдварда, когда он работает своими кистями и стопами над инструментом, останавливаясь, чтобы переключить кнопку регистра или изменить положение переключателя. Я немного ошеломлена, когда пьеса заканчивается, и даже успеваю подумать, что до занятия осталось всего пару минут… как раз перед тем как Эдвард замечает меня. Я спотыкаюсь, поднимаясь на ноги, и вижу его глаза, когда он смотрит на меня через зеркало. Мужчина не кажется удивленным, увидев меня.
- Я не хотела прерывать, - говорю я неубедительно и, возможно, слишком тихо для того, чтобы Эдвард мог услышать меня.
- С правой стороны от вас, сразу позади занавеса, есть дверь, - произносит он спокойно. – Воспользуйтесь лестницей, так будет быстрее.
Когда я оказываюсь внизу, Эдвард уже отказался от органа в пользу рояля Стейнвейн, который находится на сцене.
Он двигается грациозно, а я чувствую, как меня охватывают мощные волны вибрации.
Эдвард сегодня не выглядит сердитым. Он все еще в трансе, и мне не хочется что-то менять: если раньше я считала его красивым, то сейчас, когда смотрю на него, сидящего за клавиатурой рояля, он кажется мне прекрасным.
Я предлагаю ему свои ноты, но он только бросает взгляд на страницу и начинает играть пьесу по памяти. Я начинаю петь, даже если в тот момент мне хочется просто смотреть на него и потеряться в своей ничтожности. В скором времени Эдвард замечает ошибку.
- Нет, вы слишком долго держите эту ноту. Она просто четвертная, видите? А вы продолжаете ее держать, задерживая следующую, - он спокойно делает мне замечание, демонстрируя мою партию на фортепиано.
Я очень смущена и делаю маленькую заметку в своей нотной тетради, но мой репетитор сам не выглядит расстроенным из-за этого. Вообще, он не смотрит пристально в мою сторону, но пару раз я замечаю, как он мельком поглядывает на меня, как будто пытается что-то понять.
Тридцать минут проходят, и я, не знаю почему, чувствую себя расстроенной.
- Увидимся в понедельник, - говорю я, чувствуя себя подавленно. Оборачиваясь, я направляюсь к выходу.
- До свидания, Белла. - Я слышу его мягкий голос, и это для меня сродни похлопыванию по плечу.

~oЖo~

- Белла, что это было? – шипит доктор Джордж, находясь приблизительно в двух дюймах от моего лица. – Попробуй снова, но на этот раз бери дыхание на самой высокой ноте, которую собираешься спеть, и соединяй низкий тон с высоким.
Я вдыхаю, думая о высокой ноте, и начинаю петь. Он выжидающе смотрит на меня, снова начинает качать головой и тыкает ненавистное ручное зеркало мне в лицо. Опять.
- Зачем ты показываешь мне клыки? Никаких клыков! Расслабь губы, расслабь лоб, щеки вверх! Кто захочет смотреть на рычащую собаку, когда можно смотреть на красивую девушку. Еще раз!
Это мой третий урок по вокалу, а я уже очень расстроена. Второе занятие прошло нормально, но не отлично. Доктор Джордж, казалось, был удивлён, что я знаю все свои песни почти наизусть, и дал мне еще две пьесы для разработки. Эдвард пришел в середине урока и на этот раз он ни на кого не смотрел волком, правда, до тех пор, пока доктор Джордж не открыл окно.
Не думаю, что Эдварду это сильно понравилось, потому что до самого конца урока он едва ли сказал хоть одно слово или взглянул на кого-то из нас. Хотя отыграл он прекрасно. Доктор Джордж был сосредоточен на растущем списке вещей, которые я, даже не догадываясь об этом, делала неправильно. Оказывается, существует так много способов испоганить пение, о чём и я узнаю каждый раз, когда делаю вдох или издаю шум.
Сегодня Эдвард кажется спокойнее, и мне кажется, я вижу маленькую улыбку, играющую в одном уголке его скульптурно очерченных губ. Я чувствую, как мои глаза пощипывает от горячих слез, и начинаю опять петь, решив не позволять им видеть, как я рыдаю. Я продолжаю разбирать новую пьесу Скарлатти, ситуация становится все хуже и хуже, и я боюсь, что больше не в состоянии выдержать эту пытку. Начинаю паниковать и смотрю на Эдварда. Он замечает это и останавливает игру, выглядя при этом обеспокоенно.
- Иди, возьми себе воды, - неожиданно спокойно говорит доктор Джордж, - пройдись по коридору, сделай большой глоток, глубоко вдохни и возвращайся. Не переживай, расслабься. Ты все делаешь хорошо.
Я делаю, как он говорит, и начинаю дышать только в ту секунду, когда выхожу из студии. Пару слезинок скатываются по щеке, но я успокаиваюсь еще до того, как достигаю дамской комнаты.
- Просто продолжай петь песенку о фиалках, - говорю сама себе.
Когда я возвращаюсь обратно, доктор Джордж просит Эдварда сыграть парочку мастер-классов, и он соглашается. Ни один из них не смотрит на меня, как будто бы произошло что-нибудь необычное, и я благодарна им за игнорирование моего почти-нервного срыва.

~oЖo~

Идет четвертая неделя, и я окончательно обустраиваюсь в своей рутине. Благодаря Джасперу и Элис я от певицы с синдромом внезапной идиотки перехожу к прилежной студентке-хорошистке. Это мне ужасно претит, но я же помню, насколько маленьким является Форкс, да и по сравнению с моим первым днем учебы быть хорошисткой довольно-таки неплохо. Это, конечно, просто предположение, потому что промежуточной контрольной у нас еще не было. Я чувствую себя счастливой от того, что Элис стала моей подругой. Она всего лишь на четыре года старше меня, но ее старательное отношение к учебе сказывается на мне, и думаю, это мне очень помогает.
Другие вокалисты более общительны, чем я. Иногда я сажусь с ними, до или после обязательных репетиций хора, но меня немного отпугивает их постоянная борьба за преимущество. Студенты оперы, в целом, поют намного лучше, но и ведут себя хуже всех. Они всегда гламурны и часто цапаются, как кошки с собаками. Я слышала, что некоторые из этих безумных сук (включая в этот сучий мир и мужчин) злобно сплетничают друг о друге на все мыслимые и немыслимые темы: от внешнего вида до таланта и грязных интрижек. Я начинаю подумывать над тем, любят ли они вообще музыку. К счастью, есть и замечательные исключения, и мне везет их встретить.
Я сижу на занятии по истории музыки, делая записи с помощью своего МР3 плейера, когда замечаю, как девушка рядом со мной начинает немного клевать носом. Она иногда присутствует вместе со мной на некоторых занятиях, но у нее другой учитель вокала, так что я не знаю ее имени. Легонько толкаю ее локтем, и она пару раз моргает, смотря на меня мутным взглядом.
- Прости, - шепчет она, - я работаю допоздна, и из-за этого просто падаю от усталости.
- Не волнуйся об этом. Если захочешь, у тебя будет копия лекции, - я киваю на свой плейер.
После занятия мы сидим в кафе и обмениваемся информацией.
- Меня зовут Анжела, - говорит она. – Спасибо, что разбудила меня. Обычно во мне больше кофеина к этому времени.
- Где ты работаешь? – спрашиваю я, размышляя о совете доктора Джорджа и о том, как сильно я отставала бы в учебе, если бы мне пришлось работать по ночам.
- Я обслуживаю столики в пиано-баре «Клавиши», - пожимает Анжела плечами. – Иногда я пою и играю на фортепиано за чаевые, а это неплохие деньги. Мой муж тоже работает там. Ты должна как-нибудь заглянуть туда – я проведу тебя бесплатно, а ты можешь спеть, если захочешь. Каждый может.
- Ты – замужем? – я не могу представить себе ее жизнь, хотя она напоминает мне об Элис и Джаспере.
- Да. Бен и я начали встречаться еще в школе. Я знаю, что мы молоды, но дольше мы просто не могли ждать. И мой папа – священник, так что ему бы не понравилось, если бы мы просто жили вместе.
Ее жизнь видится мне изматывающей, но ведь хорошо иметь того, к кому можно прийти домой.
Похожее чувство одолевает и меня, когда я пробираюсь в концертный зал во время игры Эдварда.

~oЖo~

Это становится моим тайным ритуалом, по крайней мере, я себе так думаю, до тех пор, пока он не обнаружит мое присутствие. Я проскальзываю в те же двери на балконе, через которые прошла в первый раз, стараясь шуметь как можно меньше. Каждую неделю я прихожу немножко раньше, просто послушать, как он играет. Как правило, Эдвард играет Дебюсси: иногда на органе, но в основном на рояле. Это поразительно, насколько идеально его выбор соответствует моему настроению.
Сегодня выбор падает на игривую пьесу, и я просто очарована. Я даже не замечаю, как склоняюсь над перилами, кладу голову на руки и завороженно смотрю на сцену. Пальцы Эдварда двигаются вверх и вниз по клавиатуре, играя паттерны с максимальной скоростью. Настолько быстро, что я даже не успеваю следовать за ними глазами, хоть и стараюсь. Пьеса заканчивается слишком быстро, и он для разнообразия улыбается мне.
- Как называется это произведение? – спрашиваю я, воодушевленная его улыбкой. – Это Дебюсси, как и прошлые два раза?
- Да. Это называется Doctor Gradus ad parnassum, из Детского Уголка. Вам нравится? – Он начинает играть ее снова, его пальцы продолжают порхать по клавишам быстро, словно крылышки колибри.
- Мне всегда нравится то, что вы играете, - честно отвечаю я. – Просто эта кажется такой милой и веселой.
- Спускайтесь вниз и послушайте ближе. - Он делает паузу, пока я собираю вещи.
Я не колеблюсь ни секунды, и через мгновение уже сижу на лестнице, ведущей на сцену, в паре шагов от него.
- Почему вы всегда сидите там наверху? – кивает он на балкон.
- Я не хочу беспокоить вас, - сознаюсь я, - но мне нравится слушать, как вы играете.
Он хмурится на мгновение, но его руки начинают создавать веселые аккорды, на этот раз в более медленном темпе. Наконец, Эдвард вдыхает, его лицо разглаживается, как будто бы он смакует этот момент.
- А вы меня особо и не беспокоите. Вы же очень тихи. И мне нравится это. - Это звучит, как будто бы он всё ещё думает о чём-то. – Можете подойти поближе. Я не кусаюсь.
Я смеюсь и принимаю решение быть тихой настолько, чтобы он не возражал против моего присутствия. Закрываю глаза, пытаюсь приглушить его красоту, но в тот момент, когда я делаю это, мне кажется, что его пальцы порхают по моей коже. Из-за окруживших меня звуков, Эдвард кажется мне еще ближе. Когда музыка заканчивается, он возвращается назад к своему отчужденному состоянию.
Его глаза закрыты, на секунду мне кажется, что он уснул.
- С чего бы вы хотели начать? – спрашивает он вежливо.
В этом весь он – для нас наступило время практиковать мою музыку. Терпеть не могу вытаскивать его из магической реальности на свою жалкую скрипящую поверхность, но до тех пор, пока я не найду быстрый путь в эту зону, буду просто продолжать скрипеть. Я просто не хочу, чтобы он стал свидетелем моей неудачи.
Мы пару раз проходим итальянские песни, а я все еще испытываю затруднения. Нужно запомнить так много технических приемов, и я чувствую себя разбитой.
- Вы бы не хотели разобрать новую пьесу? Что у вас еще есть в списке? – спрашивает он рассеянно.
- Шуберт. Серенада. Та, что начинается с «Тихо взывают мои песни». Я прослушала пару записей, но времени попрактиковаться у меня не было, - сознаюсь я, волнуясь, - и я только этим утром прочитала перевод.
- Он поручил это вам? Вы уверены, что это не была Серенада Брамса? Эта пьеса довольно стандартна для новичков. - Он скрещивает руки на груди, выглядя при этом немного сомневающимся.
Месяц назад меня бы это обидело. Сейчас же я действую осмотрительно: вытаскиваю свой плейер из сумки и включаю запись первого занятия. Мы слышим мягкое «До свидания» Эдварда, щелчок закрывшейся двери и шорох бумаги, за которыми следует голос доктора Джорджа.
«Идем дальше, страница сто тридцать пять. Ты, наверное, слышала эту пьесу раньше как соло для скрипки. - Он начинает играть на фортепиано и петь.
"Leise flehen meine lieder
durch die nacht zu dir"

У него до боли прекрасный голос, а песня действительно звучит знакомо. Я хорошо могу представить себе ее с соло скрипки вместо вокалиста.
- Тихо взывают мои песни сквозь ночь к тебе. Обрати особое внимание на текст, Белла. И даже не пытайся форсировать эту песню. Это заберет некоторое время, но позволь ей войти в твое сердце. Она - деликатна. И откроется тебе, если ты уделишь внимание деталям и последуешь инструкциям. Я бы не предлагал эту песню, если бы Эдвард не играл для тебя, ведь в неправильных руках она покажется слишком поверхностной и манерной. Обрати внимание на то, как играется эта часть.
Прослушивая запись, я нахожусь под огромным впечатлением, тогда как он продолжает играть и петь. Да я бы душу продала, чтобы научиться делать это также.
Версия доктора Джорджа намного мягче и нежнее всех тех, которые я прослушала после занятия. Я смотрю на Эдварда - он кажется очень сосредоточенным. Его руки порхают над клавиатурой, когда он играет из тетради, которую я положила перед ним. Запись заканчивается, и он смотрит на меня.
- Хотите попробовать?
- Я должна буду смотреть вам через плечо, - извиняюсь я. – Это первый раз, когда вы играете мне не по памяти, и я не подумала сделать копию.
Он начинает играть, подражая технике доктора Джорджа. Я пою, но звучит это неправильно.
- Попробуйте сначала без слов, - предлагает Эдвард, и я переключаюсь на более легкое «да-де-да».
На этот раз звучит намного лучше, хотя я чувствую непреодолимое желание либо поднажать на мелодию, либо слишком мягко ее отпустить. Я представляю себе, как вожу скрипичным смычком по струнам, и мой голос становится немного богаче. Но только я начинаю получать от этого удовольствие, как мое равновесие, как вокальное, так и физическое, летит к чертям, и мои коленки подгибаются. Прекращая петь, я закрываю лицо руками – точно знаю, что оно сейчас ярко-красное, и мое сердце стучит слишком быстро.
- Во второй раз у вас получилось, - говорит он без раздражения. – Это означает, что вы можете, если сконцетрироваться.
Я не столь уверена, но спорить с ним не хочу – желаю, чтобы он был прав. Песня настолько душераздирающе красива, что я чувствую себя недостойной петь ее – слишком легко все испортить. Его слова для меня - малюсенький лучик надежды. Не думаю, что Эдвард будет лгать о музыке.
Так что я просто киваю и искренне, насколько могу, улыбаюсь. Он опять смотрит мне в глаза, отчего мое дыхание становится прерывистым. Мы слишком близко друг к другу, и понемножку мой взор начинает затуманиваться.
От звонка его телефона мы оба слегка вздрагиваем.
- Извините меня, - бормочет он и отвечает на звонок, поворачиваясь ко мне спиной.
Мое время истекло, и я начинаю тихонько собираться. Уходя, я удивлена тем, что слышу: Эдвард чрезвычайно быстро говорит на французском языке, который в малой степени отличается от того, что я выучила за четыре года на факультете французского в средней школе плюс летом за границей. Но я понимаю достаточно из сказанного им для того, чтобы содержимое моего желудка прямой наводкой покосилось в сторону горла.
- Oui, d'accord, je t'aime aussi. Gros bisous. Ладно, да, я тоже люблю тебя. Много-много поцелуев.
А вот сейчас значение слова отчаянная влюбленность обрушивается на меня с силой, равной одной тонне веса. Маленькие птички и звездочки танцуют вокруг моей головы, пернатые поют «не для тебя», а я убегаю, как глупый ребенок, которым на самом деле и являюсь.

~oЖo~

Я сижу на консультации к первой большой промежуточной контрольной по истории музыки. И сейчас меня не покидает мысль, что у всех моих будущих детей будут имена либо Джаспер, либо Элис. Мы проходим первую практическую часть злостного «drop the needle» теста, и почти все мои одноклассники выглядят шокированными. Я же сумела все освоить и сейчас, впервые после окончания школы, чувствую себя отличницей.
Анжела выглядит болезненной, словно собирается впасть в панику. По пути из лекционного зала она начинает учащенно дышать, и я подвожу ее к скамейке в холле.
- Ну давай, опусти голову между своих колен. Просто дыши, все не так уж и плохо, - неуклюже поглаживаю я ее по спине.
- Не так уж и плохо? Белла, я провалю этот тест! Каждый раз, как он ставил что-то на проигрывание, я узнавала это. Я могу узнавать на слух, могу даже напеть следующую часть, но максимум, что я могу назвать – это композитора! Половина экзамена – этот тест, другая – ничем не лучше. У меня есть только два дня, чтобы все выучить, написать статью в студенческой газете, плюс ко всему у меня сегодня ночная смена, и очень нужны деньги. Черт! Я потеряю свою стипендию! – заплакала она.
- Эй, я могу помочь, если ты уже прослушала достаточно, чтобы быть в состоянии напеть следующие части. Ну, у меня есть несколько приемов для запоминания, которые действительно работают. Запиши это себе, и ты справишься, даже если пройдешь программу один или два раза, - я достаю свой ай-под, и каждая из нас берет наушник. – Прислушайся к этой органной пьесе Куперена. Ее звучание напоминает то, как маленький ребенок учится ходить и постоянно спотыкается, верно?
Я показываю ей несколько приемов, которым меня научила Элис, включая и несколько специальных графических таблиц для запоминания информации.
- Думаю, это может сработать, - вздыхает Анжела с улыбкой. – Боже, спасибо тебе!
- Ничего из этого я не придумала сама, - я качаю головой. – Это все моя подруга Элис. Ее муж репетирует со мной, и она предупреждала об этом тесте.
- Приводи их в «Клавиши» в пятницу – я проведу вас бесплатно, бокал чего только захочешь с меня, серьезно. Я ваша должница.
- Ты бы сделала то же самое для меня, - смеюсь я, но она выглядит настолько возбужденной, что я обещаю позвонить и пригласить Элис и Джаспера.
Она переписывает заметки, которые были сделаны вместе с Элис, а я чувствую, что за мной кто-то наблюдает. Я оглядываюсь и замечаю волосы сумасшедшего музыканта Эдварда в нескольких футах от меня, в то время как он разворачивается и уходит в противоположном направлении.
Это невозможно, чтобы он смотрел на меня. Я продолжаю провожать его взглядом. Эдвард снова оборачивается, и его глаза мгновенно впиваются в меня. Его выражение на лице мягче, чем я когда-либо видела. Он отступает на пару шагов, потом качает головой и, бросив на меня последний взгляд, исчезает за углом.
В пятницу вечером Элис, Джаспер и я сидим за одним из столиков в «Клавишах». Это место оказалось лучше, чем я предполагала. Довольно обычное, но не прокуренное, что очень хорошо, потому что зависать в прокуренных барах – это важная вещь в ни-в коем-случае-ни-под-каким-предлогом-списке доктора Джорджа. Несовершеннолетние в помещение допускаются, но все они получают разноцветные браслеты, и я узнаю некоторых людей с консерватории, которые собираются в компании и импровизируют что-то на фортепиано. Некоторые играют инди-музыку, джаз или блюз, некоторые, по моему мнению, свои собственные произведения, но по большей части, музыка здесь неброская и непринужденная и резко отличается от той, которой меня загрузили последние шесть недель. Я пью горячий чай, пока мои спутники делят один бокал пива на двоих.
- Что с тобой, Белла? – спрашивает Джаспер. Он обернул руки вокруг Элис, которая сидит у него на коленях. Они являются образцом чрезвычайно красивой пары: покачиваясь слегка в такт музыки, они ласково играют с руками друг дружки.
- Да так, просто думаю, - говорю я, размышляя над тем, что уже давно беспокоит меня, - что слушать музыку вроде этой – это как наткнуться на старых друзей из средней школы. Не поймите меня неправильно, я не жалею, что учусь здесь, но в прошлом году мне не надо было думать дважды, чтобы сесть за то фортепиано и сыграть что-то просто для удовольствия или таким образом выразить свое настроение. Сейчас же я думаю о дыхании и о Шуберте, о том, что мои губы слишком напряжены, а голова находится в неправильном положении. Я все еще люблю музыку, я просто… не наслаждаюсь ею, как делала это раньше. Я скучаю за этим.
Лица друзей становятся серьезными, и они переглядываются. На протяжении секунды они, кажется, ведут между собой один из тех молчаливых разговоров, после Элис оборачивается ко мне.
- Когда ты решила изучать вокал, Белла? – спрашивает она, смотря на меня своими большими и пронзительными глазами.
- Хм, ну, я брала уроки пения на протяжении нескольких лет, с тех пор как мой учитель хора начал поручать мне сольные партии, - вспоминаю я. – Но в действительности это случилось тогда, когда два года назад моя мама впервые отвела меня на оперу в Сиэттле. Как-то она заехала за мной и попала на хоровой концерт, на котором у меня было соло. Потом она удивила меня покупкой билетов на оперу. Я сказала ей, что ненавижу оперу, а она в ответ заявила, что мое мнение изменится, когда я увижу все вживую. Это была «Аида».
- Так что, она оказалась права?
- Боже, я даже не могла представить! С той самой секунды, когда те люди открыли рты, чтобы запеть, я просто все поняла. Я не могла поверить в то, что они могут делать такое со своими телами – как они создавали те прекрасные звуки, и без микрофонов! Боже, я могла чувствовать, как дрожу, когда сопрано-певица, играющая Аиду, брала высокую ноту. Когда она и Радамес пели свой дуэт, мама передала мне платок, а ведь я даже не догадывалась, что плачу!
Элис ободряюще улыбается мне, но Джаспер смотрит на меня очень серьезно.
- Белла, ты все воспринимаешь близко к сердцу, - начинает он своим лучшим поучительным голосом, - и это хорошо, потому что многие люди теряют запал, не прилагают никаких усилий, надеясь на свой природный талант, никогда по-настоящему так и не развивая его. Также никогда не позволяй своему стремлению стать хорошим музыкантом убивать твои эмоции. Я не помню, кто сказал это, но, думаю, это был Барышников, перефразировавший Эйнштейна, который сказал, что страсть без техники – хрома. «Техника без страсти – слепа» - так звучала его мысль. Слишком много хороших музыкантов потухло, потому что потеряли свою искру. Ты знаешь, а мы ведь даже никогда не слышали, как ты поешь.
- Это правда! – широко улыбается Элис. – Давай, фортепиано свободно. Почему бы тебе не позволить «прошлогодней» Белле заняться своим делом и спеть от души?
- Ни за что, - говорю я, хотя отчасти мне хочется это сделать. – Никто бы не хотел услышать то настроение, в котором я сейчас пребываю.
- Ну же, мы с Джаспером хотим потанцевать, – уламывает меня она. – И нам хочется, чтобы ты устроила музыкальное сопровождение. А после мы исполним джаз в дуэте. Если уж я могу петь, то ты, чёрт возьми, и подавно, вокалистка. Ты могла бы даже заработать немного деньжат: они позволят тебе вытрясти всё из банки для чаевых, когда закончишь. Ну давай, исполни пару песен. Пожалуйста. Ради меня.
Я заканчиваю с чаем и направляюсь к фортепиано, минуя барную стойку и большую прямоугольную колонну, чувствуя, что мои руки немного дрожат. Я пытаюсь вспомнить, как это было всего пару месяцев назад, когда я думала, что музыка – это развлечение, и мне даже в голову не приходило, что какие-то мои действия были неправильными. Я точно знаю, что именно хочу спеть, кладу руки на клавиатуру, прослеживая знакомые, естественные рисунки простых аккордов, которые мне нужны. Я не пою оперно, как делают некоторые люди, начавшие петь классическую музыку. Я погружаюсь в стиль оригинальной песни, позволяя ей переливаться через меня, завладеть мною. Закрыв глаза, я представляю, что нахожусь наедине с собой.

Бежать гонку,
Словно мышь в клетке,
Стремясь в никуда, но я настойчиво пытаюсь
Продвинуться вперёд...
Я застряла в постели,
Которую сама приготовила, так что я лежу.

Но если ты будешь рядом,
Да, если ты останешься рядом,
Я дотянусь до тебя.

Я перешла на шепот
В мечтах на холмах.
Перешла на шепот,
Слышишь ли ты меня ещё?

Я открываю глаза и вижу Элис и Джаспера, которые покачиваются в такт музыки, держась друг за друга, в то время как мое сердце продолжает петь… да, они правы. Я соскучилась по этому. Соскучилась по этой сильной эмоциональной связи с песней, которую помню до самых мельчайших подробностей. Я вкладываю в нее все свои чувства – интересно, мне когда-нибудь будет так же комфортно с творчеством, которое я сейчас пытаюсь изучить?
Я заканчиваю последний куплет, и мне аплодирует даже больше людей, чем я ожидала. Я слышу, кто-то просит спеть «The Minnow and the Trout» («Пескарь и форель»), еще одну песню с того же самого альбома. Мне она тоже нравится, так что я, не мешкая, исполняю ее.
Сначала слова песни о странной парочке напоминают мне высокого, спокойного Джаспера и хрупкую, полную энтузиазма, Элис, но они выглядят настолько совершенно, танцуя вместе, что мои мысли рассеиваются, и я опять начинаю думать об Эдварде. Знаю, что он ни за что бы не подумал обо мне таким образом, но я не в состоянии забыть тот его прощальный взгляд в школе.
Да, но он ушел прочь.
Я заканчиваю песню и чувствую себя счастливой от проделанной работы, хотя мне и немного грустно из-за своего дурацкого увлечения. Банка для чаевых явно указывает на то, что примерно двадцать баксов я точно заслужила, и это послужит очень неплохим дополнением к моему скудному бюджету.
На обратной дороге к столику, минуя бар, я была остановлена парнем со светло-коричневыми волосами и ямочками на щеках.
- Эй, это было здорово! A Fine Frenzy, правильно? (прим. пер. – песни, которые исполнила Белла, поет альтернативная американская певица Элисон Судол под псевдонимом A Fine Frenzy , дословно «прекрасное безумие»). - Он больше похож на члена какого-нибудь студенческого братства, чем на независимого инди-музыканта, но я не хочу быть грубой, ведь он верно угадал.
- Да, спасибо! – улыбаюсь я, пожимая плечами.
- Нет, серьезно, ты действительно замечательная. Я никогда так не смогу! – кричит он слишком громко для шумового уровня в баре, а когда наклоняется ко мне, я чувствую запах пива в его дыхании.
- Спасибо, - говорю я, наклоняясь под углом, чтобы обойти его, и устремляюсь к своему столику.
- Я – Тайлер, - произносит он, пожимая мне руку в неловком жесте. Мне неудобно, ситуация довольно неожиданная, и я просто продолжаю смотреть на свою руку, охваченную его огромной ладонью. Я все еще удивляюсь, как моя рука туда попала и почему он не отдает мне ее обратно.
Он не понимает намека и продолжает задавать мне вопросы. Я пытаюсь быть вежливой без проявления излишней заинтересованности, когда снова слышу фортепиано. Оттуда, где я стою, не видно, кто играет - в основном из-за сильного столпотворения в баре, но мелодия звучит красиво. Я не узнаю песню.
Теперь я игнорирую Тайлера, потому что он, кажется, не нуждается в моем участии для поддержки разговора. Я слушаю музыку, и она разбивает мне сердце – плавная, лирическая и сложная – она поглощает меня. Кое-что начинает звучать знакомо, и у меня уходит пару минут, чтобы узнать аккордовую последовательность песни, которую я только что закончила петь, но наслоенную на несколько иную мелодию. Это определенно вариация. Мне удается освободить свою руку, пока Тайлер хватает еще одно пиво. Я пытаюсь завернуть за угол колонны назад к фортепиано, но оказываюсь зажатой между людьми, стремящимися за выпивкой.
Песня опять меняется и переходит в совершенно другую тональность. На это раз мне нужно немного больше времени, но я слышу джаз-версию недавно заданной мне пьесы Шуберта. Грань между утонченным желанием и мощным соблазнением очень тонка, пропускающая не более острия ножа - равновесие, которое из всех прослушанных мною записей, присуще только игре доктора Джорджа и Эдварда.
Эдвард.
Я знаю, он - тот, кто играет. Мне удается выбраться из толпы, но песня заканчивается прежде, чем я успеваю приблизиться к фортепиано. Когда же я добираюсь туда, то вижу Джаспера и Элис, сидящих на скамейке и обсуждающих, какую песню они будут играть.
Боже, я – идиотка. И одержимая.
- Это была чудесная песня, ребята, - говорю я, качая головой. – Это было все сымпровизировано? Предполагаю, я слышала в ней отрывки серенады Шуберта.
Элис, вероятно, играла ее на своей скрипке. Для них это целесообразно – делать такие вещи.
Джаспер качает мне головой, выглядя заинтриговано.
- О, да, это был Шуберт, но это были не мы, - объясняет Элис. – Ты просто пропустила – играл Эдвард Каллен. Ты знаешь его? Он никогда ни с кем не разговаривает, но я слышала он – гений.
- Да, и он наблюдал за тобой все время, пока ты играла, - театрально шепчет Джаспер, подмигивая мне. – Он так на тебя смотрел, будто бы ты была чем-то, что можно съесть.

Огромная благодарность LoraGrey за редакцию текста.


Тех, кому приглянулась эта история, ждём с нетерпением на форуме


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/112-8822-7
Категория: Наши переводы | Добавил: Scully (15.09.2011) | Автор: перевела Scully
Просмотров: 4367 | Комментарии: 22


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 221 2 3 »
0
22 ул   (03.03.2020 15:29) [Материал]
Спасибо smile

0
21 MissElen   (03.07.2018 16:47) [Материал]
Белла и ба! Знакомые все лица: Эдвард Каллен, Джаспер и Элис, Анжела, Тайлер... все отлично вписались в эту совершенно особенную атмосферу музыкального учебного заведения с его сложностями обучения, противостоянием высокомерной группы учащихся и взаимопомощью друзей, зарождению чувств и отношений. Белла уже почти влюбилась в красивого пианиста и , как ей кажется тайно за ним наблюдает, а он, в свою очередь, поглядывает на её, как сказал Джаспер:
Цитата Текст статьи ()
Он так на тебя смотрел, будто бы ты была чем-то, что можно съесть

Хотя вроде бы не похоже что кровь Беллы "поет" для него - просто вкусно пахнет wink

0
20 ZaID   (25.07.2016 22:10) [Материал]
Ну похоже что, ей лучше вдали и столь своеобразным образом выражать себя...............................................
Надо же, Белла изловчилась и Д/Э уже, тесно общаяясь да, обогощается.................................
Ух ты, Эдвард изысканный и при этом, учтивый весь чуткий с терпимостью, отнесся к ее небрежности................................
Воистину Белла, чересчур чувствительна и взыскательна к себе.........................................
Да уж, очевидное и безнадежное случилось ох ему, одному отозвались ее сердце увы, лишь занято оно................................................
Замечательно да, Белла и внимала Анж/ чем, выручила та достойно признательна...............................
....
Хм Эдвард, сам любовался ей или, испытывал ее да исчезнув недоумевая........................................
Ничего себе, как тронуло их ее терзания по искренности да, сподвигли Беллу спеть, самой оу, оно великолепно и Эдвард был, досадно задержал её жалкий Т................................................

0
19 kotЯ   (17.03.2016 21:51) [Материал]
Ха, а идея с тату наоборот- прикольная!

0
18 Do8329   (25.11.2015 23:49) [Материал]
Получаю большое удовольствие, читая этот замечательный перевод, хорошо, что многое впереди!

0
17 Филька5   (29.04.2014 13:53) [Материал]
Большое спасибо !

1
16 Annelisa   (22.03.2013 00:51) [Материал]
О этот странный Эдвард мне по нраву biggrin
Фанфик очень хорошо написан, сама училась в музыкалке так что это моя тема smile

0
15 natafanata   (10.08.2012 10:05) [Материал]
Белле повезло встретив таких друзей.

0
14 Tanya21   (11.06.2012 00:07) [Материал]
Спасибо за главу.

0
13 Армина   (07.06.2012 21:07) [Материал]
&RESPECT&

1-10 11-20 21-22


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]