Как только я убедился, что отец с матерью ушли в спальню, то схватил подушку и дополнительное одеяло и отправился к Белле, выбравшись через окно.

Девушка не спала. Судя по красным глазам, она все это время плакала, и мне стало стыдно, что я оставил ее так надолго одну.

Установив переносной походный фонарь в углу хижины и приглушив свет до минимума, я бросил подушку и одеяло рядом с Беллой, твердо намереваясь остаться.

Она дрожала, кутаясь в плед, и выглядела значительно хуже, чем днём: ее лицо вновь приобрело землистый оттенок, а губы стали белыми.

- Как ты? - заботливо спросил я, хотя и так видел, что плохо.

Вместо ответа Белла подавила рыдание.

- Мне кажется, я все ещё меняюсь, - зуб на зуб у нее не попадал, что и не удивляло - в домике без окон было так же холодно, как на улице. Она выпростала руку из-под пледа и продемонстрировала отросшие ногти, больше похожие на загнутые когти хищника. Признаться, по моему позвоночнику невольно пробежал липкий холодок.

- Тебе нужно вернуться в мою комнату, - сделал я очевидный вывод, видя, как она трясется, практически замерзая на моих глазах. - Тут ты не согреешься.

- Лучше бы я... умерла, - воскликнула она в сердцах и отвернулась, судорожно всхлипывая.

- Не говори ерунды, - я был настроен куда более оптимистично - любая жизнь все же лучше окончательной смерти. - Мы что-нибудь придумаем, не унывай. Иди лучше ко мне, пока мы оба не околели на этом дурацком дереве.

Дважды просить не пришлось: пару секунд помедлив и оценив все стороны моего предложения, Белла со вздохом вползла ко мне под одеяло, сначала робко, а потом уже уверенней прижавшись всем телом. Воспользовавшись удобным моментом, я незаметно гладил холодную кожу, прикрываясь необходимостью греть девушку. Она была совсем как ледышка, словно целый день просидела в морозильнике. Обняв ее обеими руками, теперь дрожал и я.

- Спасибо, - тихо прошептала она, и мое сердце отозвалось приятной теплотой. Я снова почувствовал себя рыцарем, и это отчасти было правдой - на данный момент я был единственным, кто оказал Белле помощь.

- Это мой долг, - твердо поклялся я, но слова правды опять застряли в горле - было слишком рано для других, более серьезных признаний.

- Ты же ни в чем не виноват, - возразила девушка, понятия не имея, насколько ошибается.

Ее бархатистая, хоть и ледяная, кожа подрагивала под моими пальцами, однако ожидаемых пупырышек на ней не было. Снаружи в темноте подвывал ветер, и ветки дерева стучали друг об друга и об крышу. Когда-то мне здесь нравилось играть и просто проводить время в тишине, сейчас же находиться тут оказалось крайне неуютно.

- Как все прошло? - простучала зубами Белла; мне очень нравилось, как ее кулачок сжимает мой свитер на груди, доверчиво и мило.

- Я все ещё здесь, - усмехнулся я, намекая на то, что, найди полиция что-то существенное, я был бы сейчас в участке.

К счастью, нам удалось вовремя раскрыть козни Розали; хотя я понятия не имел, что бы делал, окажись Белла мертвой. Даже и сейчас в перспективе маячило множество проблем: смогу ли я завтра вести себя в школе как ни в чем не бывало? изображать неведение? смотреть в глаза Роуз и компании и понимать, что они сделали и в какое ужасное положение пытались меня поставить? не иметь возможности сдать их в ответ, открыть копам правду, чтобы убийцы понесли заслуженное наказание! видеть убитого горем Чарли и молчать…

Обратиться в полицию за помощью теперь стало невозможно, потому что у нас не было абсолютно никаких доказательств вины Розали – а вот мои отпечатки на предметах покушения будут копам очень любопытны.

Да и саму Беллу нельзя было никому показывать – сейчас я не был уверен, что в этой ситуации даже мой отец смог бы что-то сделать. Болезни под названием «вампиризм» в официальной медицине не существовало, как и лекарств от нее, и что-то мне подсказывало, что разоблачение подобного случая чревато – неспроста информация о вампирах остается недоступной для простых людей.

Я не хотел стать нежелательным свидетелем тайны, которого захотят убрать. А Белла категорически не желала заинтересовать федералов и стать жертвой их засекреченных опытов.

- Мне очень жаль, что я тебя втянула в это, - едва выговорила Белла сквозь стук зубов; по-видимому, мое присутствие совсем не помогало. - Не стоило тебе тогда заговаривать со мной...

- Нет, так дело не пойдет, - не выдержал я, наконец, когда и сам замёрз хуже некуда. Такими темпами мы мало того что не заснём, но ещё и оба заболеем. - Вставай, и поживее - тебе срочно нужен горячий душ.

И мне он уже тоже не помешает.

Белла приподнялась на трясущихся ногах и упала бы, не подхвати я ее вместе с одеялом.

- Держи подушку, а я понесу тебя, - когда мы кое-как спустились на землю, по-рыцарски предложил я, пользуясь случаем дольше прижимать девушку к себе.

Белла ничего не заподозрила, трогательно положив голову на мое плечо и обхватив одной рукой шею. Мне нравилось, что она начала мне доверять, и приходилось постоянно притормаживать себя, напоминая, что сейчас не место и не время для романтических мечтаний.

Конечно, откуда мне было знать, что у нее на душе после пережитого, для меня то, что она жива, уже было облегчением и счастьем. Беллу же совсем не радовало ее печальное превращение в чудовище из готических романов, тем более что реальность сильно отличалась от вымысла.

Дракула Брэма Стокера обладал силой и скоростью, превышающей человеческую, мог становиться невидимым и превращаться в летучую мышь, был неуязвим для всего, кроме серебряного оружия и осинового кола.

Конечно, та палка, которая вывалилась у Беллы из груди, совсем не походила на осину - ребятам стоило бы подучить ботанику, прежде чем умничать, - но все-таки Белла не смахивала на сильное и неуязвимое существо. Скорее даже наоборот, «кровь вампира» сделала ее слабей человека, словно заразила какой-то неизвестной выматывающей болезнью.

Да, ее раны, кроме самой большой, зажили после употребления моей крови, но было непохоже, что Белле нельзя нанести вред самыми обычными предметами, поставили же ей чем-то шишку на голове.

Я совсем ничего не знал об этом: может, превращение Беллы пошло как-то не так или просто еще не было завершено. Может, все эти чудеса бессмертия проявятся позже. Ну а пока я собирался защитить ее от любых опасностей и накормить по первому зову. Последнего я ждал с особенным нетерпением, памятуя необычные приятные ощущения, сопровождающие укус.

Я быстро набрал Белле горячую ванную, пока она дрожала, сидя на моей постели. И нарезал круги возле двери, беспокоясь, жива ли она там и не утонула ли от слабости. Да кого я обманываю: образ голой Беллы в моей личной ванной будоражил воображение и пробуждал совсем не джентльменские желания, которые мне уже с трудом удавалось подавлять даже безо всяких укусов.

Вся эта ситуация отдавала сексуальной таинственностью, а запретный плод, находящийся на расстоянии вытянутой руки, как известно, сладок. Добавить к этому тот факт, что в моей комнате стояла единственная кровать, и становилось ясно, в каком я находился раздрае, мечтая воспользоваться ситуацией и отказывая себе в праве даже думать об этом.

Девушка вышла, и я сбежал под душ под предлогом тоже погреться. На самом деле я хотел, наоборот, охладить свой пыл, хоть так, по старинке, сбросить обжигающее напряжение.

Мои мечты разбились в пух и прах по возвращении: Беллы в комнате не оказалось. Моему разочарованию не было предела. Но не могла же она вернуться в тот ужасный холодный домик на дереве, чтобы замерзнуть там до смерти? Я же поклялся ей, что не трону ее и на меня можно положиться! Неужто она заметила мое лихорадочное возбуждение и посчитала меня опасным? Проклятье, какой же я дурак…

Шкаф зашуршал, и я ринулся к нему, обнаружив Беллу на дне, спрятавшуюся в старом спальном мешке. Несмотря на горячую ванну и отапливаемый дом, девушка продолжала трястись, а ее взгляд был испуганным и виноватым.

- Что это ты удумала, - укоризненно присел я на колени, разглядывая страдалицу и упорно представляя нас в одной постели – пусть и без всяких последствий.

- Твои родители могут застать нас в любой момент, - застенчиво оправдывалась она.

- Мои родители не входят без стука, к тому же, я запер дверь на ключ, - успокоил я, протягивая руки и уговаривая Беллу не глупить.

- Холодно, - пожаловалась она, признавая поражение.

- Позволь, я тебя согрею, - я прозвучал двусмысленно даже для себя самого, и тут же заметил слабый румянец на сероватых щеках.

- Боюсь, это мне уже не поможет, - пробормотала она, идя за мной и послушно укладываясь на подушку. Выглядела она действительно плохо: темные круги под глазами, осунувшееся лицо и неживой цвет кожи. Она была очень больна. К тому же я заметил сквозь прорезь собственной рубашки, которую одолжил Белле для сна, что рана на груди воспалилась и распухла.

- Этим надо заняться, - автоматически я провел пальцем по поврежденной коже – едва касаясь, ради исследования, вовсе не имея дурных намерений – но Белла вдруг задохнулась и испуганно запахнула полы рубашки, глядя на меня в ужасе.

- Не надо!

Я ощутил, как мои щеки непроизвольно начинают пылать.

- Извини! – И в подтверждение своего благородства прикрыл девушку одеялом.

Белла смотрела, как я обхожу кровать и забираюсь с другой стороны. Хоть нас и разделяло расстояние где-то в полметра, мы находились в опасной близости, и я никак не мог отказаться от удовольствия повернуться лицом и рассматривать гостью издалека, хотя хотел гораздо большего – ну хотя бы обнять ее, просто так, чтобы ей было теплее. Сна не было ни в одном глазу, и я сомневался, что это сегодня изменится.

Чтобы сломать напряжение, я начал рассказывать Белле о себе: мы же совсем друг друга не знали, пора было восполнить этот пробел, раз уж нас так неожиданно связала общая беда.

Спустя некоторое время девушка расслабилась, незаметно влившись в беседу. Она задавала вопросы, борясь со стуком зубов, а я отвечал, радуясь, что ей, кажется, было интересно слушать истории из моей жизни, это дарило мне надежду, что я могу быть ей небезразличен. Вскоре наша беседа походила на болтовню друзей, и только одно мешало отдаться приятному общению полностью: несмотря на включенное на максимум отопление, Белла продолжала мерзнуть.

- Ты ведь понимаешь, что тебе снова нужна кровь? Рана заживет, ты перестанешь дрожать, и тебе станет лучше.

Белла тут же замкнулась, испуганно расширив глаза.

- Посмотри на себя в зеркало – ты больна, - настаивал я, не зная, чего во мне больше, простого желания помочь или потребности вновь испытать то необыкновенное удовольствие от укуса, убедиться, что оно не было случайным, и получить возможность ненадолго сократить разделяющее нас ненавистное расстояние. – Ты бледна и вообще ужасно выглядишь, у тебя непрекращающийся озноб уже несколько часов, а рана воспалилась. Ты слабеешь. Еще немного, и начнешь терять сознание. Да, наша ситуация нестандартна и требует осторожного подхода, но ты отказалась обращаться к врачам, а я не хочу, чтобы ты умерла от моего бездействия. Замалчивать проблему – тоже не выход. Как минимум, надо все обсудить, составить хоть какой-нибудь план дальнейших действий.

- Я знаю, почему ты так хочешь, чтобы я тебя укусила, - Белла опустила глаза, покручивая край одеяла между пальцами. – Как ты догадываешься, я знаю о вампирах несколько больше, чем ты… Джейкоб предостерегал, что…

Вот черт… я и забыл, что она у нас, оказывается, «посвященная». Индейские амулеты, пособия по черной магии и тема годового реферата, аккуратное и очень внимательное записывание лекции «шамана», ну и, конечно, Джейкоб, чертов индеец, о котором Белла нет-нет, да упоминала, приводя меня в бешенство. Разумеется, она прекрасно знала, что именно украла из музея. Чтобы захотеть этим воспользоваться, нужно понимать, что тебя ждет.

- Тогда просвети меня, чем еще тебе помочь, - раздосадовано всплеснул руками я, чувствуя себя раздраженным и беспомощным. Я-то о себе все рассказал, а вот Белла не спешила делиться со мной подробностями своей жизни, кроме единственного откровении о матери.

- Ничем, - Белла отвернулась, грустно уставившись в потолок. В ее взгляде было столько обреченности, что меня молнией пронзила чудовищная мысль – эта дурочка задумала самоубийство. Собирается заморить себя голодом.

Но почему бы тогда ей не сбежать? У нее была масса возможностей просто встать и уйти, да хоть даже в лес. Или выскочить на солнце. Какая разница, где и как умереть, раз уж ты решилась сделать это? Что это – отсутствие силы воли? или работа инстинкта самосохранения?

- Не глупи, Белла, ты хочешь жить, - мрачно подытожил я, прикидывая, пойти и снова порезать руку, чтобы напоить девушку насильно, или еще поуговаривать.

- Я еще не решила, - философски заметила Белла, не переставая дрожать.

Вот как. Значит, она еще раздумывает? Конечно, созреть на суицид под влиянием неожиданных обстоятельств, когда ты молода и у тебя вся жизнь впереди, не так-то легко. Тем более если днем ранее она раздумывала сознательно искалечить свою жизнь, выпив содержимое бутылочки без чьего-либо принуждения.

- Давай подумаем об этом завтра? – устало предложил я, откидывая одеяло с груди. – А пока ты остаешься живой, позволь мне заботиться о твоих потребностях. Хотя бы для того чтобы залечить эту ужасную рану, на которую без содрогания невозможно смотреть, - добавил я последний аргумент, отвлекая внимание от предыдущего, слишком двусмысленного замечания.

Сработало – Белла прикрылась одеялом до шеи, пряча воспаление. Но я теперь был настроен решительно, отбросив свое одеяло и нагло перебираясь на сторону девушки. Она отшатнулась на самый край и учащенно задышала, защищаясь от меня руками, но я не мог не отметить тот факт, что она не покинула кровать, хотя могла.

Ей ничего не стоило соскочить на пол и убежать в шкаф, накричать на меня и потребовать соблюдать дистанцию, ударить, однако даже когда мои руки нашли ее талию и прижали нас друг другу – а в этом ведь не было особой необходимости – Белла не сопротивлялась. Глядя на меня широко распахнутыми глазами, полными удивления и необъяснимого ожидания, девушка позволила мне практически усадить ее сверху в полулежачем положении, при этом одна из ее стройных ног оказалась на моем бедре.

Мы замерли, подавленные этой неожиданной близостью. Не знаю, о чем думала Белла, но мне нужно было перевести дух, потому что из головы тут же повылетали благородные намерения, а тело отреагировало само по себе. Если так пойдет, мне не понадобится никакой укус – я сам соблазню девушку, наплевав на обещание порядочности.

И все же я не сразу смог вернуть контроль над порывами – мои руки автоматически скользнули по изящной спине и вернулись на осиную талию, добавляя фантазиям новых образов.

Я тяжело вздохнул, стараясь удержать лицо невозмутимым, и оценил выражение Беллы, все еще потрясенно смотревшей на меня.

- Я не понимаю, почему ты возишься со мной, - заявила она полушепотом, от которого по моему телу разбежались мурашки. – Такое чувство, будто тебе это в радость… будто я тебе дорога…

Так и есть. Но не стану же я пугать ее такими внезапными признаниями, как раз тогда, когда мы так двусмысленно лежим друг на друге в постели. Особенно когда она едва-едва научилась мне доверять. Или сейчас как раз тот самый удобный момент, когда пора хотя бы намекнуть на симпатию с моей стороны?

Я облизнул пересохшие губы и проглотил очередной ком, мешающий говорить. Каждый раз, когда дело доходило до моих чувств, я терял способность озвучить их вслух, как какой-то неопытный Ромео-неудачник.

- По-твоему, я не способен на обычное сострадание? – тихо обвинил я, действуя по схеме «лучшая защита – это нападение».

Это было неправильно, но произошло непроизвольно: было бы затруднительно взять и вывалить все карты на стол, когда я и понятия не имел, как девушка отреагирует. Признания должны звучать уместно. В постели, за пять секунд до самого необычного акта питания, слишком уж походящего на сексуальное удовлетворение, они прозвучали бы фальшиво. Белла не поверила бы ни единому слову – и я это прекрасно понимал. Особая связь, едва зародившаяся между нами, была бы разрушена, и все пришлось бы начинать с нуля.

- Ты… - Белла запнулась, подбирая слова неловко и застенчиво, но это уже даже не отразилось на бледной коже, настолько тело было истощено и обескровлено. – Ты отдаешь себе отчет, к чему это все ведет?

Она имеет в виду спонтанный секс или нечто другое? Судя по чересчур серьезному лицу, она говорила вовсе не об удовольствии от процесса, как я мог надеяться.

- Я слишком мало интересовался вампирами, чтобы понимать, - честно признался я, пользуясь ее отвлечением, чтобы снова незаметно погладить стройную спину, а еще убрать за ухо мешающую прядь упавших густых волос. И я заметил, как остро отреагировала девушка участившимся взволнованным дыханием.

Интересно… Возможно, я тут не один изнываю от желания и хочу чего-то большего, чем дружеские разговоры? Значило ли это, что я ей нравлюсь, или она всего лишь польщена вниманием симпатичного парня из клана врага? Или, как это ни банально, ею движет обыкновенный вампирский голод, удовлетворение животной потребности пить чью-то кровь любой ценой?

- Природа, создавая новые виды, все предусмотрела, - Белла постаралась сосредоточиться, игнорируя мои ненавязчивые прикосновения, и я с удивлением наблюдал, что это ей дается нелегко. Но при этом, поразительно, она все еще не возражала и не убегала. – Суккубам нужна кровь, а как ее получить, если жертва – более сильный мужчина – будет сопротивляться?

- Я понял, - объяснение Беллы вовсе не напугало меня, а даже добавило огонька, когда я представил, что получу взамен.

- Нет, ты не понял – ты умрешь! – воскликнула девушка возмущенно, сбивая мой настрой незаметно соблазнять ее, пока она не догадалась, что я делаю это сознательно. – Ты же… не сосуд какой-то с жидкостью! Ты живой! Я забираю твою жизненную силу, в ответ не отдавая ничего, кроме кратковременного наслаждения, позволяющего полностью подавить разум жертвы и отнять… все. – Ее дыхание сбилось, когда я случайно пошевелил ногой и удержал девушку от падения, приподняв нас на подушке чуть выше – чтобы ей было удобнее. Она смотрела на меня как испуганная газель, которую застали врасплох, широко распахнутыми и доверчивыми глазами, в которых теплилось что-то знакомое, что она тщательно – гораздо лучше, чем я – скрывала.

Ах, если бы ты только знала, Белла, как мне трудно сдерживаться и не наброситься на тебя с поцелуями, не стащить эту смехотворную преграду в виде моей же рубашки и не сделать тебя тотчас же своей. И дело вовсе не в пресловутом «вампирском обаянии», которое, кстати, оказалось фальшивкой – вряд ли нормальный мужчина посчитает привлекательной ледяную деву с трупным цветом кожи. Я, возможно, единственный в своем роде извращенец, который настолько очарован, что ему все равно.

Впрочем, я прекрасно понял, что она имела в виду: стоило суккубу укусить, и жертва теряла разум. Становилось не важно, красавица тебя убивает или ходячий труп. Удовольствие поглощало, а дальше уже дело нескольких секунд – забрать жизнь у человека, который от восторга и сам готов будет ее отдать, лишь бы вампирша не остановилась и довела его до пика.

Просто Белла не подозревала, что мне крышу снесло уже давным-давно.

- Ты не убьешь меня, - заверил я, подтягивая девушку повыше, чтобы ее лицо оказалось напротив моего, точнее, поближе к шее. Мною овладело плохо скрываемое предвкушение, хотелось распробовать еще тех необыкновенных эмоций и зайти дальше прошлого прерванного раза. Надеюсь, Белла не станет останавливаться на полпути и не поймет, как сильно я жажду получить продолжение, пусть даже в таком извращенном виде и под прикрытием необходимости кормления. Повернув голову, я призывно постучал по коже напротив сонной артерии: - Потихонечку. Сильно не увлекайся.

Упрямица помотала головой, уперев руки мне в плечи, когда я попытался ее опустить.

- Это так не сработает, Эдвард, - взмолилась она, и от звука моего имени, произнесенного ее голосом, меня пронзил сладострастный импульс. – Боюсь, я могу не остановиться…

Она думает, меня напугает перспектива полной разрядки? Плохо же она знает мужчин…

- Давай, не ломайся, - протянув руку, я выключил настольную лампу, погрузив комнату в интимный полумрак, разгоняемый только оставленным в ванной светом, льющимся через узкую щель.

- Эдвард… - голос Беллы прозвучал неуверенно, я почти добился ее согласия.

Убеждая, мои ладони сами вплелись в густые кудри, шелковые пряди заскользили сквозь пальцы. Боже, какая же она на ощупь хрупкая и маленькая, упругая, но в то же время податливая, словно глина. Очень приятная, хоть и холодная. Я прикрыл глаза, с наслаждением втягивая восхитительный аромат, неимоверным усилием удерживая свои руки от более откровенных действий, которые так и лезли в голову.

Белла задохнулась и изогнула спину, на секунду заставив меня поверить, что моя ласка ей нравится. Упирающиеся в мои плечи руки подломились, и девушка буквально упала в мои объятия. Ее чудесные волосы каскадом накрыли мое лицо, а тело подавало неосознанные знаки возбуждения, действующие на меня как магнит – трудно удержать себя в рамках, если ни один из нас не желает этого…

- Это… слишком, - пробормотала она, и я замер, испугавшись, что перешел границу.

- Воспринимай это как неприятную, но вынужденную медицинскую процедуру, - по-деловому предложил я, вовсе не уверенный в верности первого утверждения – процедура обещала быть даже слишком приятной.

- Ну да, конечно, - саркастически заметила Белла, и я напомнил себе, что для нее наше положение рисуется крайне смущающим, фактически ей придется заниматься почти сексом с малознакомым, нелюбимым человеком, который только пару дней назад впервые с ней заговорил. Я бы и рад был это изменить, но не знал, как доказать, что, кроме физического влечения, у меня еще есть и сердечные чувства, а главное, как сделать так, чтобы Белла захотела меня в ответ?

- Все будет хорошо, - вспомнил я элементарные азы ухаживания, пусть и несколько запоздал с их проявлениями. Нежно обхватил ладонями взволнованное лицо, со всей серьезностью заглянул глаза в глаза, удерживая контакт: - У нас нет выхода, Белла, тебе нужна кровь. Доверься мне: обещаю, я буду контролировать ситуацию. Мы уже знаем, что нас ждет, и будем готовы остановиться. Договорились?

Кажется, помогло: Белла прониклась моей решительностью, поверив, что я не просто пытаюсь словить мимолетный кайф, а действительно хочу помочь ей. Она кивнула и глубоко вздохнула несколько раз, как перед затяжным погружением. Опустила глаза на цель, а маленькие ледяные ладошки обвили мою шею, будто мы уже любовники. Набрала воздуха еще раз, и ее губы коснулись места под ухом, словно в поцелуе.

Я вздрогнул от краткой, но ощутимой боли, когда клыки и ногти рассекли плоть. Мощная, головокружительная горячая волна прошила меня насквозь сразу вслед за этим, не оставляя шанса на какое-либо сопротивление. Я переоценил свою силу воли: горло разорвал нечленораздельный стон, а тело вышло из-под контроля и действовало само. Одна рука стремилась прижать девушку как можно ближе, обеспечив трение, вторая оказалась на маленьких упругих ягодицах.

Мы стали похожи на комок дерущихся зверей: одним рывком я перевернул Беллу на спину, оказавшись сверху, вторым рывком Белла сделала то же самое, оседлав меня. Подрагивая от удовольствия, она попыталась отнять мои руки и распять меня на кровати, но что может сделать слабая девушка против физически развитого парня, да еще и потерявшего голову от вожделения? С рычанием я свел ее запястья за спиной в крепкий захват, вновь навалился сверху и освободившейся рукой лихорадочно стягивал трусики в нетерпении.

Мои активные действия привели к тому, что рот Беллы внезапно оказался свободным, и я прильнул к нему в захватническом поцелуе, сминая холодные женские губы неистовым напором самца. Мягкие и податливые, они отвечали мне с неожиданным рвением, увеличивая близкий, но все еще недосягаемый экстаз, которому требовалось больше, больше движений.

- Стой, стой! – голос раздавался как из другой вселенной. Все, что я делал до этого, происходило явно на автопилоте, но слово вернуло мне часть самоконтроля, напомнив об обещании сдержанности и неуместности нападения на беззащитную девушку. Я осознал, что все еще держу Беллу связанной под собой, а вся преграда, которая между нами осталась, это мои наполовину сдернутые боксеры, висящие на честном слове, по чистой случайности зацепившиеся… за что-то большое.

- Это невероятно, - неразборчиво пробормотал я, наконец, замерев, что было практически подвигом с моей стороны, учитывая мое состояние и томные ерзанья Беллы, никак не помогающие мне прийти в себя. Теперь из жара меня бросило в озноб.

- Прости, - начала извиняться Белла, пытаясь выровнять учащенное дыхание.

- Я и не думал жаловаться, - усмехнулся я, вспомнив о приличиях и испуганно выпустив стиснутые тонкие запястья, переживая, не оставил ли на них синяков.

Впрочем, сейчас меня больше волновала другая проблема: оправив нашу одежду, я вначале провел пальцами по своей шее, убеждаясь, что не осталось никаких следов, а потом, включив лампу, потянулся к рубашке Беллы, чтобы оценить воспаление.

- Ты выглядишь лучше, - заметил я румянец на щеках и уменьшившиеся темные круги под глазами, и даже слабую пульсацию на шее, словно выпитая кровь вновь сделала ее живой. Белла застенчиво отвернулась, но позволила мне расстегнуть верхнюю пуговицу и провести кончиками пальцев по розоватому шраму, немного припухшему, но явно заживающему.

- Чувствую себя ужасно, - пробормотала она виновато.

Это никуда не годилось: виноватым тут чувствовать себя должен был я.

- Брось, все нормально, - стал я успокаивать.

- Нет, это не нормально! – Белла довольно бодро соскочила с дивана, выглядя как фурия со всклокоченными волосами, длинными обнаженными ногами, стройными, как у фотомодели – невероятно соблазнительная и сексуальная, и во мне снова закипел еще не остывший адреналин. – Ты не должен жертвовать собой ради меня, ради… - она всплеснула руками, с ненавистью выдавив последнее слово, - чудовища!

- Разве ты не понимаешь, насколько это необычно – то, что с тобой произошло? – я пытался найти что-то положительное в ее ситуации, Белла слишком мрачно все воспринимала. – Я вовсе не считаю себя обязанным или обделенным – я чувствую себя приобщенным к самому необыкновенному явлению, о существовании которого простые смертные веками не подозревают! Да ради такого опыта я бы еще кому-то и приплатил…

- Тебе кажется это просто игрой? – фыркнула Белла недоверчиво. – Но ведь на кону твоя жизнь!

- И твоя, - заметил я резонно. – И я очень рад оказаться тем, кто спасает тебя, потому что… потому что в некотором смысле это более чем справедливо.

И вновь я не рискнул озвучить истинные причины своего благородства, надеясь, что мою запинку Белла не заметит и не станет выспрашивать подробности.

- Куда ты? – разочарованно вскинулся я, когда она развернулась и быстро направилась к окну.

- Мне нужно побыть одной, - горько сглотнула она, очевидно, собираясь снова плакать, что вновь пробудило во мне желание обнять ее и утешать.

- Там холодно, не глупи…

Задумчиво Белла оглянулась на шкаф, и я опять развозмущался – ее стремление покинуть общую постель невероятно огорчало, хотя я и не имел никакого права рассчитывать на нежности.

- Ну что за детский сад, не будешь же ты в самом деле спать в шкафу! Мы задумали его только для того, чтобы тебе было где спрятаться в случае проблем, а не для того, чтобы ты в нем жила! Ложись на мое место, и если тебе настолько противно мое присутствие, я лягу на полу.

Я не успел договорить: Белла с оскорбленным видом скрылась среди моей одежды, висящей на вешалках, и даже закрыла дверцу. Спустя несколько секунд внутри наступила полная тишина.

Недоуменно и разочарованно я пялился на шкаф еще несколько минут, прежде чем с тяжелым вздохом признал поражение: мой план по спонтанному приручению Беллы Свон полностью потерпел крах.

___________________________

От автора: Буду очень рада прочитать ваши комментарии здесь, под статьей, и на Форуме.