Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Сборник стихов
Позабыты прошлые ошибки -
Значит, сможем новых понаставить.
Синяки и раны, и ушибы,
Будто жизнь чему-то научила.

На чужих ошибках не построить
Ни судьбы своей, ни назначенья,
Только лишь свои изгваздав ноги,
Сможем мы понять, чего хотели.

…и зацвёл папоротник
Год в разлуке и день, нет, даже не день – несколько предрассветных мгновений вместе. Лишь тогда его воспоминания возвращаются, и зеленоватые глаза горят нежностью и любовью. Это длится столетиями, и продолжалось бы до скончания времён, но однажды всё меняется…

Персики-вампиры
Эммет решает попробовать превратить персики в вампиров.
Внимание! Это крайне глупая история!
Лучший перевод фика с оригинальным сюжетом и Лучший перевод самого юмористичного мини-фика.

Almost Perfect, Almost Yours
Семья чистокровных волшебников похитила Гермиону, когда она только родилась. В мире красоты и богатства она - девушка мечты Драко Малфоя. Что произойдет, если он узнает, что ее кровь не так чиста, как он думал?..

Созданы друг для друга
А что, если первой, кого обратил Карлайл много лет назад, стала Эсми, а Эдвард, Белла, Эмметт и Розали родились в наше время и при встрече были еще людьми. Смогут ли герои, обретя счастье еще в человеческой жизни, преодолеть все трудности и остаться самими собой? Ведь они любят друг друга и пусть не сразу, но понимают, что созданы друг для друга.

Согласно Договору
Есть только один человек на земле, которого ненавидит Эдвард Каллен, и это его босс – Белла Свон. Она холодна. Она безжалостна. Она не способна на человеческие эмоции. В один день начальница вызывает Эдварда на важный разговор. Каково будет удивление и ответ Эдварда на предложение Беллы?

Один паршивый день Эдварда Каллена
Эдвард Каллен – хронически невезучий вампир и ходячий магнит для неприятностей. Впрочем, однажды удача ему все же улыбнулась – он встретил Беллу, новую ученицу школы Форкса, и, по совместительству, телепатку, которая не может читать только его мысли.
Юмористический мини ко Дню святого Валентина.

Секс-машина
В 2029 году Белла Свон, инженер био-механик, создала идеальную машину для «Уитлок Робототехникс». Мейсен может быть кем или чем угодно… но кем его хочет видеть Белла?



А вы знаете?

...что можете помочь авторам рекламировать их истории, став рекламным агентом в ЭТОЙ теме.





...что у нас на сайте есть собственная Студия звукозаписи TRAudio? Где можно озвучить ваши фанфики, а также изложить нам свои предложения и пожелания?
Заинтересовало? Кликни СЮДА.

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Оцените наш сайт
1. Отлично
2. Хорошо
3. Неплохо
4. Ужасно
5. Плохо
Всего ответов: 9646
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Альтернатива

Крик совы. Глава 10

2024-3-28
17
0
0
Глава 10
POV Эдвард


Следовало столь многое сделать, а каждый шаг теперь казался новым и непривычным. Зацикленный на себе в течение нескольких веков, запертый в самовольном изгнании в молитвенной комнате, я обнаружил, что абсолютно отвык чувствовать себя не одиноким и заботиться о ком-либо, не говоря о том, что воспоминания о человеческих потребностях успели порядком поистереться из памяти. И вот Пьер опередил меня, беспокоясь сначала о ночлеге для юной леди, затем о завтраке, об опасности, связанной с поисками пропавшей девушки, и даже о платье для Изабель.

Я открыл дверь прежде, чем он постучал и внес старое одеяние своей покойной жены, стараясь быть тактичным и не смотреть в сторону Изабель, хотя она уже полностью оделась в мужской дорожный костюм.

- Спасибо, Пьер, я должен был сам подумать об этом, - пробормотал я, принимая из его рук наряд, втрое шире моей возлюбленной – жена Пьера была довольно тучной женщиной.
- Негоже леди путешествовать в мужском, - смущенно ответил старик. – В этом нелепом, неподходящем ей по размеру мужском костюме она уж точно привлечет больше внимания, нежели в старом поношенном платье. А еще лучше было бы найти ей сносное одеяние, подходящее по статусу: мало ли, куда вы едете с женой или сестрой, это никого не заинтересует так, как роман с прислугой, мысли о котором напрашиваются при теперешнем раскладе.
- Ты прав, - потрясенный охотливой разговорчивостью старика, я смотрел только на Беллу, медленно подходившую и разглядывающую наряд. Мне было несколько печально, что она наденет чужое платье, в голове крутился очевидный выход из положения, подсказанный Пьером, вторившим моим мыслям.
- Сколько платьев тебе понадобится в дороге? – спросил я, прекрасно помня расположение комнаты Изабель в отчем доме. – Пьер верно говорит – юная красивая мадмуазель в мужском костюме притянет взоры. Я собираюсь… выкрасть твои туалеты из поместья, если позволишь.

Это ведь не совсем воровство, верно? Я возьму их с разрешения Изабель, а значит, в лице Господа не совершу преступления.

Глаза девушки расширились в испуге, а ладошка легла на мое запястье.
- О нет, тебя поймают! – воскликнула она, совершенно ничего не зная о моих способностях.
- Я был в твоем саду несколько часов, - напомнил я с улыбкой, - но ты заметила меня, только когда я сам обнаружил свое присутствие.
- Милорд – мастер бесшумности и невидимости, - добавил старик за моей спиной, бормоча про то, сколь часто я пугал его внезапным и беззвучным появлением.
- Спасибо, Пьер, за уточнение, - смущенно молвил я, заставив Изабель удивленно взглянуть на старого слугу.
- Леди будет завтракать здесь или в столовой? – откашлялся Пьер. – Позволю предложить, что девушке лучше не покидать покои, пока Жизель здесь.
- Ты прав, - вновь согласился я с доводами мудрого человека. – Леди позавтракает в спальне.
- Но… - встряла Изабель, на ее лице отразилось смятение.
- Не волнуйся, служанка уйдет после обеда, и ты сможешь беспрепятственно осмотреть дом, - успокоил я, беря девушку за руки и заглядывая в растерянные глаза. – Но это не имеет большого значения, ведь мы скоро уедем.
- Куда же вы направитесь? – озадачился Пьер вопросом, на который я пока не знал ответа.
- Нам нужно уединенное место, - улыбнулся я слегка испуганной невесте. – В горах севернее Милана я когда-то жил в небольшом заброшенном имении, это отличное место для нашей задумки. Те места достаточно безлюдны, чтобы не выдать нашей тайны.

Конечно, понадобится много дней пути, пока мы доберемся, и все это время мне нужно будет внимательно заботиться об Изабель. В одиночку не так-то легко это будет осуществить, но выхода у нас не оставалось, придется рискнуть.

- Зачем же ехать столь далеко? – выразил сомнение Пьер, рассеянно отступая в коридор, так что даже случайно споткнулся о порог и задел плечом дверной косяк – я не понял, что его так сильно смутило. – К этому поместью прилагался небольшой охотничий домик в глухих лесах на берегу Сены. Его построили по распоряжению отца последнего владельца лет пятьдесят назад, тот был страстным любителем охоты: кабаны, олени, лисы водятся в тех лесах в изобилии. Впрочем, подойдет ли он вам? Старый хозяин слыл человеком неприхотливым, да и присмотра не было за домом давно… И не мое это дело, советовать в таком случае…
- Нет-нет, Пьер, это замечательный вариант, лучше и не придумаешь, - прошептал я, картина спрятанного в лесах маленького домика меня заворожила. Уединенное, никем не посещаемое в течение десятка лет место и множество животных вокруг, которые оградят Изабель от ошибок поначалу, когда жажда будет слишком сильна, позволяя выбрать верный путь, когда-то подсказанный мне свыше. Потом, позднее, когда алый цвет глаз уйдёт, мы вдвоем сможем увидеть весь мир. А до того придётся скрыться. К тому же дорога займет не больше суток и не даст Изабель чрезмерно переутомиться. – Я и не знал, что купил эту землю вместе с таким приятным дополнением. Ты просто спаситель, Пьер.

Смущение слуги выросло до таких размеров, что все больше походило на обыкновенный страх, а его бормотание становилось сумбурным. Я не отдавал себе отчета в том, что происходит, хотя последние несколько минут вместили столько слов и событий, сколько могло бы уместиться в длинном разговоре, и это должно было натолкнуть меня на ответ. Однако пока только изумление на вытянувшемся лице Изабель да неожиданный испуг обычно сдержанного и спокойного Пьера говорили, что происходит что-то необычное. Обернувшись, я застал старика застывшим в дверях с потрясенным лицом и капельками пота на висках.

Изабель сжала мои руки, пока я озадаченно смотрел на Пьера, гадая, что сделал не так.

- Ты напугал его, - шепнула она, привлекая мое внимание. Растерянное и встревоженное выражение обеспокоило меня – я никогда не хотел стать чьим-либо кошмаром. Но следующие слова девушки расставили все по местам, хотя и немало потрясли меня: - Ты умеешь читать мысли?
- Что?.. – растерянно переспросил я, слыша эхом повторенный вопрос - Пьера, но в утвердительной интонации.
- Ты отвечал, но вопросов я не слышала, - объяснила Изабель, ввергая меня в шок.

Я понял, наконец, что меня так тревожило с самого утра – болтливости старика и Жизель нашлось неожиданное и очень странное объяснение, в которое трудно, даже невозможно поверить.

- Ты говорил со мной? – обернулся я к слуге, надеясь на положительный ответ, который подтвердит, что я не сошел с ума за эту ночь.

Пьер медленно покачивал головой, взволнованно и изумленно. Его сморщенный палец медленно поднялся, чтобы слегка постучать по седой макушке.

- Я и не думал докучать вам разговорами и советами, милорд, - сказал он вслух, но внутренне я услышал более длинную тираду, доказывающую, что новое мое умение не стало для слуги такой уж серьезной неожиданностью, он знал о ней давно: «Вы и раньше проявляли чудеса проницательности, угадывая облик гостей и цель их прибытия еще до того, как они постучатся в двери. Но сегодня вы, сударь, порядком пугаете меня. Признаться, я думал, у вас есть талант предсказателя. Только теперь мне кажется, что Изабель права: вы читаете мысли».

- Я и раньше это делал? – пробормотал я, пораженно глядя на весьма смущенного слугу. И тут же осознал, что это правда: я всегда знал, кто прибыл ко мне. По крайней мере, представлял в общих чертах их внешность и суть проблемы. Безошибочно угадывал, откуда они приехали и зачем. Я называл это всего лишь совпадениями, но теперь понял, что всегда в той или иной степени мог слышать, о чем люди думают. Не так образно, как сейчас – тогда это было больше похоже на улавливание фона, настроения. Теперь же я оказался способен, даже не глядя Пьеру в глаза, читать его мысли почти так же хорошо, как слышать произнесенные вслух слова.

- Было дело, милорд, - подтвердил старик, приложив руку к груди, за которой быстрее обычного билось уставшее сердце. «Похоже, у вас есть дар, милорд. А эта милая леди вдохновила вас и дар усилился».

Я взглянул на Изабель в изумлении, ее лицо тоже оставалось потрясенным. Пьер был прав – эта ночь чудодейственно повлияла на меня, вытащила из скорлупы, открыла новые возможности и на гигантский шаг приблизила к чувству покоя. Я изменился, незаметным образом стал совсем другим, нежели был еще вчера. Держа робкое счастье в неуверенных руках, был готов отдаться ему без остатка, как только тело поспеет за разогнавшимся рассудком. Как только я сумею поверить, что Изабель – не сон.

- Но твоих мыслей я не слышу, - озвучил я с удивлением. Не слышал сейчас, пытаясь понять, что кроется за испугом в карих омутах. Не слышал и вчера, когда Смельчак привез седока. Я даже не смог отличить, мужчина это был или женщина, пока не раздался голос!
- Правда? – облегченная улыбка, осветившая лицо Изабель, подарила мне понимание, насколько должно быть страшно и неприятно знать, что все твои мысли для кого-то как на ладони. Вот откуда исходило смущение слуги, вот почему он пятился в коридор, хотя и храбрился изо всех сил. Пьер, я уверен, в мыслях никогда не держал плохого, однако я понимал, сколь необычно быть открытой книгой, точно обнаженным посреди толпы людей.
- Прости, Пьер, - обернулся я к нему в порыве искреннего сожаления, лихорадочно придумывая способ, чтобы впредь не наводить страх и не заставлять чувствовать себя столь уязвимым. – Это застало меня врасплох. Я уверен, что смогу удержаться от бестактности, и ты больше не услышишь ответов на не заданные вопросы.
- Полно вам вгонять старика в краску, - махнул слуга рукой, в самом деле испытывая прилив крови к лицу. А я поклялся себе, что буду учиться отличать мысли от слов и держать в узде свою устрашающую способность.

Я считал себя воспитанным человеком и не посмел бы намеренно ставить кого-либо в неловкое положение. Я слышал многое, о чем Пьер думал в этот неоднозначный момент, но сохранил на лице бесстрастную маску, одновременно задаваясь вопросом, что новый дар означает для меня в масштабе вечной жизни? Это знак дьявола, что он все еще рядом и пристально следит? И, как только я дал слабину, не преминул воспользоваться моментом и отдалил меня от Бога еще на один шаг?

Я вновь взглянул на Изабель, чувствуя печаль от того, что в нашей жизни было столько сложностей. Я до сих пор чувствовал вину за то, что мое стремление во что бы то ни стало спасти любимую привело к столь плачевному итогу: я не мог бросить ее, не мог спасти теперь тоже. Мог подарить ей бессмертие, но отнять тем самым душу. Впрочем, ее душа находилась в плену у проклятия, которое наложила ведьма из-за моей юношеской неосторожности. Единственное, что осталось нетронуто злой мстительной женщиной - это моя любовь. И, по счастью или печали, Изабель довольствовалась этим малым. Я бы сделал ее счастливой. Я верил: мы сумеем приемлемо существовать, найдя покой и относительное благополучие в совместной вечности.

Последняя мысль согрела сердце: я, наконец, утвердился в решении. Изабель робко улыбалась, держа мои ладони и безмолвно ожидая окончания моих тяжких дум. Пьер удалился собрать завтрак. А я наклонился к розовым устам, чтобы украсть сладкий поцелуй – не первый и не последний в предстоящей долгой жизни.

***


Отчётливо понимая, что никогда больше в эти края не вернусь, однако не желая прибегать к помощи стряпчих и других судейских для оформления бумаг, я наскоро набросал доверенность на имя Пьера, намереваясь обеспечить его благополучную старость, нарушенную моим появлением. Это был самый простой путь, не требующий лишних усилий: слуге доставались лишь хлопоты по продаже дома, которые принесут ему приличную сумму. С другой стороны, он спокойно мог жить и здесь, никто не посмел бы покуситься на его права. Я догадывался, что преданный Пьер будет протестовать, но дом был единственным, что я мог ему оставить. У меня водились ещё какие-то деньги, которых должно хватить на ближайшие несколько месяцев. О более дальних сроках я пока не загадывал, хотя понимал, что рано или поздно придется позаботиться об обеспечении нашей совместной жизни с Изабель.

С тяжелым сердцем я покидал Пьера, привязавшись к нему сильнее, чем к обыкновенному слуге. Я знал, что буду скучать по нашим задушевным беседам у камина, по его неспешной речи и мудрости отжившего долгий век человека. Я был старше его, но во многих аспектах он был опытнее и умнее меня, застывшего в развитии вампира, цепляющегося за веру и не видящего многого из происходящего вокруг. Вряд ли я мог назвать его отцом, вряд ли наставником, но точно – другом.

- Я буду справляться о тебе, - пообещал я, преисполненный потребности убедиться, что с ним все будет в порядке, когда уеду, даже если никогда уже не вернусь.
- Езжайте и будьте осторожны – барон де Тюртерель наверняка уже ищет дочь по округе, а слуг и средств у него для этого предостаточно, - украдкой старик смахнул накопившуюся в уголке глаза влагу, и я крепко обнял его, запоминая тепло человеческого тела и доброй души, запах и образ, который останется со мной в вечности.
- Забери к себе Жизель, - посоветовал я, мне не хотелось, чтобы Пьер доживал век в одиночестве. – Она сможет позаботиться о тебе, и у нее будет работа. Всем польза.
- Скорей, это я переберусь в деревню, если удастся продать дом, - покачал головой слуга. – Вы щедро одарили меня, милорд. Хватит на небольшой домик на окраине, да и люди будут кругом, всё проще, чем в глуши. Может, еще невесту себе подыщу молодую, - храбрился старик, вызвав мою ответную улыбку. Теперь я был уверен, что он не пропадет.

Мысли его, сумбурные и неясные, по большей части не были слишком печальными – он понимал, что я должен уехать, и желал нам с Изабель искреннего счастья. Надеялся, что мы не встретим препятствий на пути и я, наконец, больше не буду одинок и несчастен. Я усмехнулся нарисованному в его голове образу мрачного аристократа, молодого внешне и старого внутри, вынужденного скрывать истинное лицо и стремящегося к Богу всем сердцем, нашедшего любовь, которая осветила темную ночь его жизни. Даже теперь, слыша его мысли, я не прочел в них, чтобы он думал обо мне как о чудовище, как о демоне ночи. Если он и знал, кто я, то думал обо мне только как о человеке, запутавшемся и попавшем в сложную ситуацию.

- Спасибо за все, Пьер, - похлопал я его по спине, прежде чем вспрыгнуть на козлы и дернуть поводья.

Смельчак, запряженный с тремя другими лошадьми, сердитым храпом выражал негодование непривычному для него положению, но не было иного способа взять его с собой – я не мог одновременно управлять каретой и ехать верхом. Оставить любимого рысака тоже был не в силах.

- Потерпи, дружок, это ненадолго, - крикнул я, легким щелчком поводьев заставляя его двигаться вместе с остальными, более послушными животными. Одну лошадь пришлось оставить Пьеру – продаст при случае.

Если раньше четверка прирученных коней была мне нужна, чтобы путешествовать самому, создавая нужное впечатление для окружающих, то теперь они и вовсе стали незаменимы – чужие животные не переносили запах вампира. Даже выращенные мною жеребята порой выказывали страх, если я подходил к ним слишком резко. Поэтому, доехав до ближайшего города, я нанял кучера, чтобы не беспокоить животных. И чтобы полностью посвятить себя Изабель, прячущейся в карете.

Одетая в синее атласное платье, которое я выкрал из ее комнаты наравне с парой других, покрытая плотной вуалью, девушка была рада, что я перебрался внутрь – ее одолевали голод и скука. Нам предстоял неблизкий путь до Лилльбонна, небольшого городка, вытянутого вдоль одного из притоков Сены, а оттуда – вглубь лесов, которыми заросли берега главной реки во Франции.

Мне необходимо было научиться заботиться о человеческих потребностях в ближайшие несколько дней. Я понимал, что потом проблемы встанут в полный рост: если я готов был вести жизнь аскета, то Изабель такое позволить никак не мог, поэтому нужны будут деньги. А поскольку даже сама мысль о краже мне претила, следовало задуматься, как заработать. Я так и этак прикидывал в уме имеющиеся у меня возможности, однако пока ничего путного не выходило: отнимать у бедняков последние монеты за лечение я хотел еще меньше, чем воровать, а до более состоятельных господ меня никто не допустит. Можно было, конечно, сочинить необходимые рекомендации, как и сведения об ученичестве у одного из известных эскулапов, однако такая ложь тоже могла выйти боком. Впрочем, учитывая, что задерживаться на одном месте подолгу мы в ближайшее время не собирались, такой план можно было признать предварительно годным.

Внимательно читая вывески, я использовал любые возможности для устройства нашего быта: попросил остановить возле лавки булочника, где купил в дорогу ароматный хлеб, а в одном из трактиров – большой кусок запеченного мяса и кувшин вполне приличного сидра, так как подаваемое вино не внушало доверия. Все это время Изабель тихо сидела в карете, решаясь выходить только на глухих дорогах в лесу, чтобы поразмять затекшие ноги, но даже и там не показывая нашему кучеру лица.

Моя улучшенная способность чтения мыслей позволяла расслышать любые сплетни, и если бы кто-то узнал в Изабель беглянку де Тюртерель, мы бы нашли способ скрыться. Однако новость еще не добралась до этих мест, и мы беспрепятственно двигались к нашей цели.

Уже вечерело, когда мы достигли Лилльбонна. Собор, возведенный здесь около сотни лет назад, возвышался над окрестностями, стремясь в пасмурное хмурое небо. Архитектурное изящество этого строения вызвало мое восхищение: кружево каменных порталов, башен, арок, колонн и пилястр поражало воображение.

Я невольно вспомнил, что именно в окрестностях этого города когда-то проживала оставшаяся в Нормандии ветвь рода де Хейли, и здесь же, в одном из замков Вильгельма-Завоевателя, планировался будущий поход в английские земли. Конечно, время постаралось и стёрло следы тех событий, даже донжон замка успели с тех пор перестроить, но я всё равно чувствовал тут себя совершенно иначе, как будто ближе к тому, что навеки когда-то потерял.

Я был счастлив, как мальчишка, оказавшись столь близко от заветной, казавшейся недостижимой мечты – свадьбы. Оставалось лишь надеяться, что здесь никто и слыхом не слыхивал ни о каких де Тюртерель, а тем более не видывал их лично. Лилльбонн лежал в стороне от основных дорог, связывающих провинцию с Парижем, и я был уверен, что искать беглецов, скорее всего, будут именно на пути в столицу, а никак не в глуши.

- Изабель, - взял я девушку за обе ладошки; они еле заметно дрожали. Мой голос внезапно охрип: - Не передумала?
- Нет, - в отличие от меня, она произнесла это твердо. В тихом слове было отчетливо различимо сильное желание. Даже зная обо мне ужасные вещи, она все еще хотела стать моей женой. Все еще собиралась разделить со мной проклятие. В горе и в радости – не было пустым звуком для нас двоих.

Покинув карету, я рассчитал кучера, который сразу же отправился домой на проезжающем мимо обозе, груженном тканями и движущемся в направлении Руана, – все складывалось как нельзя лучше, ведь дальше мы не нуждались в сопровождающем, а уж тем более в соглядатае. Проводив взглядом сутуловатую фигуру, скрывшуюся в тумане предвечернего сумрака вместе с переполненными телегами, я повернулся и окинул взором конечную цель нашего путешествия – темнеющую на горизонте полосу леса, в глубине которого пряталось долгожданное уединение. При благоприятном стечении обстоятельств мы могли быть там к ночи, если дать лошадям чуть-чуть отдохнуть, напоить и накормить перед последним отрезком пути.

Я подавил в себе неприятное чувство оттого, что завтра, используя способ превращения, о котором читал в пришедших из Восточной Европы преданиях и сказаниях, мне придется укусить Изабель, навсегда лишая ее человеческого облика. Меня снедало любопытство, откуда люди узнали так много о вампирах, что даже стали слагать о них истории, недалекие от истины, подвергая себя тем самым риску нападения. Встречали ли рассказчики кровососущих монстров лично или совпадения стоило считать случайными? Было похоже, будто демоны ночи скорей воспринимались болтунами как собственная выдумка, нежели реальность, слишком многие детали выглядели неправдоподобно, пусть и сочетались порой с правильными предположениями.

Я задумался, а много ли существовало других вампиров, кроме меня? Откуда они взялись, кто их создал? И по какой причине ведут затворнический, скрытный образ жизни, как и я, не привлекая к себе внимания? Я сомневался, что подобные мне питаются животными, иначе не возникало бы по миру пугающих слухов. Но выживших, способных рассказать другим людям истину, не оставалось, иначе правдивых сплетен было бы гораздо больше. Свидетельства описывали демонов ночи сущими чудовищами, не способными противостоять жажде крови, горевшими от солнечных лучей и святой воды, боявшимися распятия. Эти сведения несколько устарели или же никогда не были верными… Но мне играло на руку то, что из века в век люди все меньше верили в существование сверхъестественных существ. Я мог почти не скрываться – глядя мне в глаза, нельзя было догадаться, какую тайну они скрывают.

Иногда, хоть и редко, я встречал размытые дождями следы других вампиров – специфический запах, непохожий ни на какой другой. Но я никогда не пытался найти их обладателей, стремясь к уединению и мало представляя возможное общение с себе подобными. Во мне не было любопытства, - напротив, возникали опасения, что я могу столкнуться с диким зверем, голодным и неуправляемым, каким был сам несколько веков назад.

И теперь мне предстояло сделать такой Изабель. Я чувствовал огромную ответственность, боль и страх за то, как все может обернуться на деле. Совершенно не представлял, что из этого получится.

Но это будет завтра, а может, через несколько дней – ведь мы могли себе позволить небольшой медовый месяц, а если подумать, то и несколько лет… Человеческая жизнь хрупка, но разве может что-то случится с той, кого оберегает неуязвимый и сильный бессмертный?

В сгущающемся тумане прокричала вылетевшая на охоту сова, резко выдернув меня из мечты в реальность: человеческая жизнь легко дается и так же легко отбирается – случайность, болезнь или происки дьявола могут отнять у меня Изабель в любой момент, как это было тогда. Даже сейчас, стоя рядом с каретой, я мог лишиться счастья в один миг из-за стечения негативных обстоятельств. Девушка могла захлебнуться водой при попытке утолить жажду, лошадей могло напугать что угодно и они бы понесли… Пока я буду охотиться в лесу, оставшуюся в лесном домике Изабель, совершенно одну, найдут волки или голодный медведь… Нет, мы не могли позволить себе такого риска, как несколько месяцев спокойной жизни, спустя четыреста семьдесят лет горькой разлуки.

Так что, вздохнув и покрепче захлопнув дверцу кареты - как будто это было гарантией безопасности любимой, - я решительно шагнул под своды собора, чтобы договориться со священником о скоропалительной церемонии бракосочетания с прекрасной невестой. По крайней мере, это было то, в чем я был уверен как в самом правильном и благочестивом действии на данный момент.

Двигаясь по широкому проходу между скамьями, рассматривая главный зал, окруженный галереями с фигурами святых и резными колоннами, затейливую мозаику с позолотой на полу, я невольно вспоминал давние события – свадьбу Джаспера, сияющие счастьем глаза Алисии рядом с ним, Джеффри, с восторгом ожидающего наследника. Тогда я смотрел на братьев и мечтал, как вскоре отведу к алтарю храма, построенного моим знаменитым предком, прекрасную Изабеллу… Мог ли я представить тогда, в те радостные и беззаботные дни, как всё сложится? Что пройдёт почти пять веков, прежде чем мечте суждено будет воплотиться в явь? И что произойдет свадьба не в любимом семейном храме, а за тысячу миль от него в совершенно другой стране?

Пожилой викарий внимательно меня выслушал и жестом остановил молоденького причётника, гасящего свечи, прося задержаться. Внимательный взгляд священника напомнил мне об отце Мейсене, столько в них было мудрости и доброты, а мысли его были удивительно схожи с произносимыми вслух словами. Конечно, его немного смутила спешка в венчании, но внутренняя вера в людей в отце Жераре оказались сильнее предрассудков, а мой краткий рассказ, в котором я пытался как можно меньше прибегать ко лжи, убедил в честности моих намерений. Он увидел нашу любовь – и этого оказалось достаточно, чтобы благословить союз.

В простом светлом платье Изабель казалась ангелом, спустившимся с небес. Никогда прежде слова, произносимые мной, не были наполнены такой искренностью, как в тот момент. Я хорошо понимал, какой подарок получил от Бога, и был исполнен бьющей через край благодарностью, видя в глазах невесты счастье, созвучное моему. Простая церемония оказалась для нас двоих бесценным таинством, соединяющим наши души и приносящим мне то, чего недоставало: надежду. Одно простое «да» из уст любимой было более значимым, чем все слова, услышанные за века существования…

***


Когда мы вышли из церкви, окончательно стемнело. Крепко держа горячую ладонь новоиспеченной жены, я купался в ощущении ничем не омраченного счастья, тщетно пытаясь избавиться от легкомысленности и подумать о насущном. Я вновь ощущал себя мальчишкой, будто помолодел на четыреста пятьдесят лет и вернулся во времена своей человеческой юности: рядом была любимая, но на этот раз она не умирала от чумы, и все мои мечты осуществились. Если бы отец и мать были живы, они бы порадовались за меня. Если бы Джаспер был жив, он бы сказал теперь, что я был неправ тогда, направляясь к болотной ведьме за спасением?

Так или иначе, мы с Изабель обрели друг друга, пусть и спустя века, преодолев трудный путь. Брат никогда не желал мне зла, а значит, теперь я мог считать себя прощенным – молитвы были услышаны, я искупил вину и получил невероятный дар за все свои старания, столетия боли и самоистязаний. Это был шанс, о котором столь долго просил, и я не собирался упускать его снова. Я должен был хотя бы попробовать стать счастливым: смириться со своей дьявольской сущностью и дорожить светлой стороной жизни.

- Думаешь, нам стоит ехать ночью? – робко предложила Изабель, сжимая мою твердую ладонь и еле заметно дрожа в вечерней прохладе и сгустившемся влажном тумане, наползшем с озера.
- Ты устала? – пробормотал я, подивившись усердию служки, которому доверил лошадей: мальчишка распряг их и теперь протирал лоснящиеся бока, ухаживая так рьяно, будто любил их как своих, хотя на деле просто мечтал заработать побольше монет. Я мог слышать все, о чем он думает, однако обратил внимание, что не так легко, как было с Пьером, которого хорошо знал и с которым прожил бок о бок долгое время. Мысли его стали мне доступны только когда я настроился на них, но даже и тогда я понимал не все. Молодой слуга редко получал возможность заработать. Не так часто в Лилльбонне теперь появлялись путники, даже придорожную гостиницу закрыли несколько лет назад, однако сердобольный отец Жерар никогда не отказывал в крове нуждающимся.

- Я не стану жаловаться, если ты захочешь продолжить путь, - тихо ответила готовая на все Изабель, и я улыбнулся ее попытке скрыть зевок – да, конечно, она устала и хотела отдохнуть, и я проявил бы черствость, если бы проигнорировал это. В конце концов, стоило ли спешить? За нами никто не гнался, и мы вполне могли воспользоваться гостеприимством священника и провести приятную ночь в теплом доме и чистой постели, нежели оказаться затемно в глуши, в заброшенном и не топленном охотничьем жилище, в котором может не оказаться никаких удобств, даже простой старой кровати.
- Останемся до утра, - решил я.

Сказал нарочито громко, и викарий, покидающий храм, услышав это, тут же поспешил предложить ночлег, чему мы с Изабель были очень рады. Оставив на попечение мальчишки лошадей и карету, мы последовали в дом, расположенный на другой стороне соборной площади.

Священник настоял, чтобы мы присоединились к трапезе, устроенной хозяйкой, его стареющей сестрой-вдовой. Женщина старалась развлекать нас, редких гостей, приятными разговорами о тяжкой жизни в нынешние времена, да воспоминаниями о былом великолепии городка. В беседе о прошлом я упомянул фамилию моих предков, и добрая хозяйки поведала интересные факты: фамилию помнили, но ветвь рода де Хейли, жившего некогда здесь, во Франции, угасла больше сотни лет назад.

Постепенно разговор перешёл к обсуждению светских новостей, достигающих глухой провинции из Парижа с опозданием. Отвыкнув вести беседы, я в основном молчал, а Изабель, найдя в женщине родственную душу, охотно выслушивала жалобы и делилась собственными идеями и слухами, которые почерпнула еще дома от родственников, гостей и слуг. Я оказался втянутым в женскую болтовню, чувствуя себя неловко, порой не зная, как поддержать разговор и не опростоволоситься. Но в то же время я ощущал странный окрыляющий восторг причастности к Жизни, будто до сих пор был мертв, а теперь медленно возрождался заново.

Я даже тайком прощупал собственный пульс – надежда вновь стать человеком меня не покидала. Увы, биение сердца не было слышно под твердой оболочкой, а острые обоняние и слух не оставляли шанса на изменение. Запахи ароматного жаркого, свежеиспеченного хлеба, которые с аппетитом поедала Изабель, не привлекали меня, но аромат человеческой крови казался амброзией, хотя я давно привык не обращать внимания на жажду. Так я и сидел, немного сконфуженный, немного потрясенный, но очарованный и счастливый, потому что рядом со мной находилась жена, являя собой воплотившееся господне чудо. И ради этого мгновения мне было не жаль проведенных в одиночестве столетий… Этот миг обретенного счастья стоил всех испытаний, которые мне пришлось пережить.

- Ваша жена так мила и словоохотлива, а вы все время молчите, мсье, - заметила сестра Франсуаза, искренне радующаяся не только приятным гостям, но и возможности разбавить скучный каждодневный быт праздником простого человеческого общения. Брат порой пытался приостановить ее нескромность, но обе женщины были слишком воодушевлены, чтобы церемонничать – вскоре за столом не осталось неловкости, будто все мы старые приятели.
- Простите мою мрачность, - деликатно склонил голову я. – Длительное одиночество повлияло на мою разговорчивость. В основном я многие годы… усердно молился.
- Право, вы так молоды, а рассуждаете словно старик. Когда вы успели устать от одиночества? – с вежливым смешком подивилась Франсуаза, и я понял, что слишком расслабился, и чуть было не выдал околесицу про свой почтенный возраст.

К счастью, на мой конфуз никто не обратил особенного внимания, приняв за ответ простое пожатие плечами, и беседа плавно перетекла на новые житейские темы.

Мое признание не ускользнуло от отца Жерара, и он, найдя минутку, завел со мной философский диспут о Божественном предназначении и силе молитвы. К собственному изумлению, эта беседа по-настоящему увлекла меня – мы проговорили несколько часов, не заметив, что прошла половина ночи. Моя образованность приятно поразила святого отца, а мне пришелся по душе его опыт в богословии, редкая начитанность и широта взглядов.

Приходилось быть осторожным, чтобы не наговорить лишнего, ведь я выглядел не более чем на двадцать лет и не мог раскрывать некоторые подробности своей долгой жизни. Иногда мне казалось, что отец Жерар вот-вот догадается о том, что я лгу или недоговариваю, но всякий раз его мысли проходили мимо опасных предположений. В основном я показался ему умным юношей, а глубокомыслие мое он воспринял со снисходительностью, посчитав подростковой причудой и желанием произвести впечатление.

Лишь когда Изабель кротко тронула меня за запястье, прервав на секунду и сообщив, что отправляется спать, я опомнился, что за окном глубокая ночь, извинился перед отцом Жераром и с небольшим сожалением оставил уставшего священника, провожая любимую в выделенную нам любезными хозяевами комнату.

Бесполезно лукавить: невозможность заняться любовью с молодой женой меня расстроила, но Изабель валилась с ног от усталости, и я не смел настаивать. Я довел ее до постели, помог раздеться и убаюкал нежными объятиями, которые теперь, после законного бракосочетания, наконец не тяготили мою совесть.

Всю ночь до утра я смотрел на Изабель, спящую беспокойно, слушал прерывистое дыхание девушки – ей снились кошмары, - быстрое биение сердца да шелест ветра за окном. Ржание сытых коней, редкий лай собак да обрывки чьих-то мыслей вспарывали ночь, но не мешали наслаждаться чувством счастья, к которому я с трудом привыкал. Не желая думать о том, что будет завтра, я полностью погрузился в блаженство сегодняшнего бесконечного дня…

***


Судьба, несомненно, была благосклонна ко мне, иногда даря знакомства с потрясающими людьми, оставляющими в моей жизни след – такими, как добрый отец Мейсен и его ворчливый брат, как Пьер и отец Жерар. Лилльбонн мы покидали с некоторым сожалением, неожиданно найдя здесь приют и друзей. Священник и его сестра благословляли нас в путь, прося навещать, если мы снова окажемся в этих краях. Они даже не подозревали, что ближайший год мы проведем в нескольких часах пути отсюда. Однако Изабель точно не сможет поддерживать приятное знакомство, да и мне не стоило появляться, хотя наверняка я буду часто проезжать мимо этого милого дома по ночам, направляясь за покупками – Изабель понадобятся новые вещи.

- Да защитит вас Господь, - обняла Франсуаза Изабель по-матерински.
- Я буду вспоминать вас в моих молитвах, - благословил, прощаясь, отец Жерар, но если б знал, что говорит с исчадием ада, то скорее проклял бы меня. Хотя он и не был похож на фанатика, я не обольщался насчет приятности своей сущности.
- Мы обязательно навестим вас! – неосторожно пообещала Изабель, не отдавая себе отчета, сколь надолго ее путь к людям будет теперь заказан. Мне понадобилось множество лет и изнурительных тренировок, чтобы научиться справляться с жаждой крови – вынесет ли она это чудовищное испытание воли?

Чем ближе мы были к цели, тем сильнее меня терзали сомнения. Сглатывая боль, привыкнув жить с ней, игнорировать ее, я представлял прекрасно, что обреку любимую на те же вечные муки. Существует ли ад? Человеку он грозит лишь после смерти, для вампира же он начинается на земле – вечное горение в пламени жажды. Изабель страдала от неразделенной любви, от смутных воспоминаний, но думала ли она, насколько тяжелее станет ее жизнь в облике ночного кровопийцы? Будет ли она счастлива, или боль рано или поздно заставит пожалеть о принятом решении? Что произойдёт тогда, ведь путь назад будет отрезан?

Вторым по силе сомнением была неуверенность в способе обращения. Да, я внимательно относился ко всем свидетельствам существования вампиров – читал труды моих соотечественников, Уолтера Мепа и Уильяма Ньюбургского*, вникал в сплетни и случайно подслушанные разговоры. За четыре с половиной столетия мне не так уж много удалось разузнать, и большая часть информации сильно отличалось от действительности, - так мог ли я быть уверен, что бессмертие передается через укус? Этому не было твердых доказательств, мое обращение происходило совершенно иначе! Я порезался о металлический меч, и этого оказалось достаточно. Значило ли это, что бессмертие плещется в моей крови?

Запутанный и обеспокоенный, я задумчиво отпустил вожжи, позволяя лошадям двигаться по дороге в удобном для них темпе. Утреннее солнце едва пробивалось сквозь густые кроны почти сомкнувшихся деревьев. Лесная дорога, хотя правильнее было назвать ее двухколейной тропой, использовалась мало, в основном путники предпочитали более удобный объездной путь. Карета нет-нет да и подскакивала на колдобинах и проросших на свет божий корнях, приходилось убирать перегородившие дорогу упавшие стволы, благо что никто, кроме Изабель, не мог видеть меня за этим неподъемным для одного смертного занятием.

Я знал эти места – во время охоты приходилось забираться и не в такие дали, - только я не предполагал, что здесь есть еще и дом. Придерживаясь аскетического существования, я старался не разделять кровь по вкусовым характеристикам, но все же кровь бурых медведей, водившихся в здешних лесах, была куда предпочтительней травоядных, в изобилии населявших леса вокруг Фекама. Когда я охотился, то часто не замечал, насколько далеко ушел от дома – бегают вампиры быстро. Так что тут я бывал, и не раз. И мне было приятно оказаться здесь снова, на сей раз женатым и счастливым, если не считать переживаний по поводу превращения.

Порыв ветра, налетевший с востока, заставил меня насторожиться. Тревога охватила с головы до ног – в воздухе витала терпкая сладость, но это был не мой запах, а чужака. Помянешь дьявола – он и явится? Я так редко встречал следы других бессмертных, что успевал забыть об их существовании. Впрочем, я и переезжал-то не так часто, чтобы знать, много ли подобных мне на белом свете. Но сейчас я меньше всего хотел встретиться с кем-то из них, когда со мной Изабель, и она все еще человек…

Лошади тоже учуяли вампира, отреагировав как подобает – захрапели и заволновались, в страхе вращая глазами и топая копытами.

- Тш-ш, - шепнул я, натянув поводья и изо всех сил вслушиваясь в окружающий лес. Но ветер стих, в воздухе больше не ощущалось постороннего запаха.
- Что случилось? – подала голос Изабель, высовываясь из окошка кареты, что заставило меня моментально оказаться рядом с ней – инстинкт защиты был столь силен, что не оставил выбора. Увидев выражение моего лица, девушка испуганно побледнела, вцепившись в дверцу тоненькими пальцами. Такими хрупкими, что любое чудовище могло переломить их одним движением, а я так страшно боялся ее снова потерять…
- Ты никогда не думала, насколько человек уязвим? – тихо пробормотал я, тревожно оглядывая лес и ища подозрительные звуки – например, мысли охотящегося на мою жену другого демона.
- Мне грозит какая-то опасность? – пролепетала Изабель.
- Я отойду ненадолго, проверю, - вынужден был сообщить я, хотя оставить девушку в полном одиночестве казалось ошибкой. Вдруг с ней что-то случится в мое отсутствие? Вдруг кровопийца подкрадется с подветренной стороны?

Мой разум, похоже, отказал, иначе бы я логично рассудил, что нет никакого резона какому-то страннику охотиться именно на мою Изабель – в деревнях по округе было много более доступной добычи, чем охраняемая бессмертным девушка, оказавшаяся в глухом лесу. Но в тот момент здравомыслие покинуло меня, включился инстинкт самца.

- Будь осторожен, - раздался шепот мне вслед, когда я скрылся в густых зарослях, двигаясь как можно быстрее, чтобы вернуться к Изабель прежде, чем она успеет несколько раз вздохнуть.

Это были мои охотничьи угодья, так что в паре миль от дороги я наткнулся на старое захоронение животного, которого я выпил несколько недель назад. Это место было испещрено довольно свежими следами чужака, сладкий аромат которого, вызывающий во мне устойчивое инстинктивное желание обороняться, показался причудливо знакомым – точно весточка из прошлого, вспышкой промелькнувшего в сознании. Объяснения этому чувству я найти не смог, ведь никогда близко не встречался с представителями своего рода. Вспомнить, что или кого именно этот запах мне напоминает, тоже не сумел за давностью лет.

Я прошел примерно полмили, убедившись, что чужак следовал с юга на север, удаляясь прочь. Возможно, его, как и меня, привлек другой вампир. Возможно, он был удивлен, найдя изъеденную лисицами и волками тушу животного, пропахшую запахом другого кровопийцы. Впрочем, даже если он из любопытства доберется до Фекама, меня там уже не найдет, если вообще захочет столкнуться с бессмертным – мои собственные ощущения всегда уводили от подобных встреч, вампиры, похоже, по сути своей были одиночками и не жаждали общаться с потенциальными врагами, способными уничтожить. Так что мне вряд ли следовало беспокоиться – чужак, вероятнее всего, пошел своей дорогой, потеряв к моему следу интерес.

Я вернулся к карете спустя несколько минут – так быстро бежал. И с облегчением увидел живую и невредимую Изабель, вышедшую на дорогу поразмять ноги. Она выглядела усталой и бледной, поглаживая подрагивающую шею Смельчака, шепча ему ласковые слова, а конь, вопреки моему убеждению в его непокорном нраве, выглядел чрезмерно довольным любезным обращением, покорно позволяя девушке почесывать его за ушком и расплетать запутавшуюся гриву.

- Все в порядке, мне показалось, - уведомил я, улыбнувшись любимой и ощутив, как тревога медленно отпускает.

С чего я вообще так сильно разволновался? Откуда это необъяснимое предчувствие беды, из-за которого хотелось схватить Изабель в охапку и обратить немедленно, сделать ее сильной, неуязвимой и бессмертной, чтобы никогда больше не потерять? Я так цеплялся за новообретенное счастье, что казалось, без Изабель теперь умру… И правда, я вдруг понял это. Я не мог представить себя больше одиноким – нас с ней связала тончайшая, но очень крепкая нить, разрубить которую значило бы все равно что убить. Я думал, что был живым мертвецом четыре с половиной столетия? Но это казалось ничем по сравнению с тем, чем я могу стать без нее… Я больше не смогу жить в этом мире, если в нем не будет Изабель.

- Что такое?.. – с трогательным сочувствием она протянула руку к моему лицу, заметив, с каким ужасом я смотрю на нее. Хрупкое видение передо мной – смертное человеческое тело, сердце, которое могло в любой момент остановиться… Порывисто, не отдавая себе отчета, я обнял жену, прижимая к себе как бесценную драгоценность.
- Ничего, - пробормотал в ее макушку, вдыхая запах. – Просто я вдруг осознал, как сильно люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя, - обняла она меня в ответ как можно крепче.
- Я так боюсь тебя потерять…
- Уже не потеряешь, - фыркнула девушка. Ее интонация звучала легкомысленно, счастливо и с весельем, должным уменьшить мою беспочвенную тревогу. Но, вопреки ее уверенности и поставленной нами цели, я уже не мог успокоиться – по крайней мере до тех пор, пока Изабель человек.

***


- Обрати меня.
- Не сегодня, - рассмеялся я, аккуратно щекоча Изабель за обнаженные пяточки, совсем как в юности, когда мы прыгали в реку с обрыва, будучи почти что детьми, а затем грелись, лежа на траве под жаркими лучами полуденного солнца. Тогда это представлялось естественным и не доставляло неловкости, лишь позже девушка стала смущаться подобных проявлений нескромности, неподобающих взрослой благовоспитанной девице из хорошей семьи, а я стал смотреть на нее не как на ребенка и друга, а как на возлюбленную и будущую невесту.

Сейчас все было иначе… мы были женаты, наконец. Счастливы. Беззаботны и вновь оттого похожи на подростков. Пылко горел огонь в старом камине, обогревая дом. Толстое теплое одеяло покрывало нас, оберегая от сквозняка. Свежий запах ягодного пирога, привезенного из города, делал жилище уютнее, а Изабель в моих объятиях вновь и вновь воскрешала меня из мертвых. И я не смел торопиться.

- Почему нет? – облизнула проказница раскрасневшиеся и припухшие от поцелуев губы, заливисто смеясь и пытаясь спрятать от меня маленькие ножки на противоположной стороне кровати.
- У нас медовый месяц, - поймав под одеялом тонкую лодыжку, я подтянул Изабель к себе, ища новое место для щекотки, но мои намерения изменились, когда изящная нога оказалась на моей пояснице, пробуждая совсем другие желания.
- Ты неутомим, - охнула Изабель, когда я провел губами по ложбинке между грудей и захватил в поцелуе мягкую мочку уха. Она моментально уловила перемену моего настроения. – Но я голодна и хочу пить. И у меня уже все болит от нашей страсти.
- Ох, прости, - посерьезнел я, мгновенно ослабляя объятия и с тревогой глядя на новые синяки, появившиеся после бурной ночи – как я ни старался, не мог найти баланс, чтобы не оставлять отметины.

Приходилось учиться чуткости – моя сила, выносливость и невнимание могли погубить Изабель, если я забудусь. Смертное тело нуждалось в отдыхе, пище и сне, и наша брачная ночь не могла растянуться во времени так, как бы мне того хотелось. Мы пробыли в охотничьем домике в горах уже целые сутки, наслаждаясь друг другом и нашими свежими чувствами.

Не без сложностей: дом пришлось скоропалительно чинить – кое-где дерево не выдержало отсутствия ухода и прогнило. С моей скоростью я быстро исправил недочеты и разжег огонь в старом потрескавшемся камине, но Изабель успела продрогнуть в вечерней прохладе.

Пока она отогревалась и разбирала вещи, я соорудил большой загон из поваленных деревьев и распряг лошадей, позволив им свободно пастись на цветущей поляне и пить воду в протекающем рядом ручье. Меня не пугали трудности ухода за животными, я обладал силой и выносливостью бессмертного и способен был обеспечить лошадей всем необходимым, чтобы позже, когда Изабель освоится, мы могли вместе продолжить путешествие, изображая людей.

Удовлетворенный проделанной работой, я вернулся в дом, застав жену в постели, ожидающую меня с улыбкой на нежных устах. Суета длинного дня не помешала нашей первой супружеской ночи стать самым чудесным событием новой жизни.

Под самое утро, когда Изабель уснула – беспокойно ворочаясь от новых кошмаров, - мне пришлось оставить ее одну, чтобы обеспечить на следующий день едой. До небольшого городка Сен-Арну, ближайшего к нам, я добрался пешком – это было быстрее, чем на лошади, и привлекало меньше внимания. Я купил все, что необходимо, и отправился обратно как можно скорее, но весь путь мое сердце замирало от страха, что, вернувшись, я найду разгромленный дом и мертвую девушку на кровати… Этот образ так сильно въелся в мое сознание после той, первой картины смерти Изабеллы в родовом замке, что я не имел ни минуты покоя вдали от жены, и это тяжелое чувство подталкивало меня поскорее сделать ее вампиром.

Однако затем я открыл дверь, посмотрел в ее глаза и вновь отложил обращение на новый срок. Я не понимал, как подступиться к вопросу. Мои познания о бессмертных демонах были слишком скудны, чтобы рисковать и действовать наобум, без всякой подготовки.

- Почему не сегодня? Чего ты медлишь? – укрывшись тонкой простыней, моя хрупкая и смелая жена посмотрела на меня, откусывая от пирога кусочек и оставаясь возле теплого камина. Сморщилась, будто выпечка не пришлась ей по вкусу, и запила ее большим количеством холодной воды. – Мне казалось, все решено. Заниматься с тобой любовью - замечательно, и я готова посвятить этому всю свою жизнь. Но я не глупа и вижу, с каким страхом ты смотришь на меня, когда приходится уходить. Ты боишься, что со мной что-то случится, Эдвард. А раз боишься ты, то боюсь и я. Чем быстрее я изменюсь, тем скорее нам обоим станет легче.

Я вздохнул, прикрывая глаза и ища верные слова для объяснений. В теории все казалось легким – я должен передать дар бессмертия Изабель. Но даже ведьма не знала, как сделать это. Посылая меня в пещеру с мертвым демоном, она сказала получить от него дар и отнести умирающей невесте, но ни словом не обмолвилась, как именно его забрать и как передать. На что она рассчитывала? Что все решит удачный случай?

Ну, хорошо, я порезался об острый меч и был заражен… Должна ли Изабель быть ранена, а в ее кровь попасть капля моей крови? Как добраться до собственных вен, когда железо больше не наносит вреда, а если я попытаюсь разодрать кожу зубами, то рана затянется мгновенно? Отец Мейсен пытался вырезать демона, сидящего в моей грудной клетке, с помощью ножа и затем топора, и не преуспел. И я не припоминал, чтобы в тот момент истекал кровью, - есть ли она внутри меня или сгорела вместе с проклятой навеки душой, совсем не оставив во мне частички человека, я не знал.

Или, может, я должен учесть свидетельства очевидцев, которые твердили, что вампирами становятся после укуса? Должен ли я при этом пить кровь Изабель, чего делать ни при каких обстоятельствах не хотел? Желательно ли совместить укус с обменом кровью?

- В чем дело, Эдвард? – тихо и слишком близко произнесла жена, застав меня врасплох – я понял, что молчал слишком долго, погрузившись в раздумья. – Что тебя тревожит?

Присев на постели со спущенной с плеч тканью, обнаженная и прекрасная, добрая, нежная возлюбленная была достойна большего, чем носимое мной проклятие.

- Это не так просто, как ты думаешь, - пробормотал я, сев спиной, чтобы скрыть свои мучения от внимательных глаз. Она должна знать, что ее ждет. Было бы ошибкой умолчать о последствиях и о том, чего сам не понимаю. – Я понятия не имею, как все происходит! - мой голос стал громче, содержал отчаянные и злые ноты. – Прежде я никого не превращал. Не встречался с себе подобными. Слухи – единственное, что мне известно.
- Разве это сложно – укусить? – мягко проговорила Изабель, с ее слов звучало слишком просто, как само собой разумеющееся.
- Не знаю, я никогда не делал этого… с человеком, - стоило ли сообщать, насколько человеческая кровь кажется слаще звериной? Я не сомневался в себе, в собственной выдержке, но кое-какие опасения все же были. – К тому же сам я был обращен другим способом. Мы не знаем, какой из двух верный. А рисковать тобой я не намерен.
- Священник рассказывал нам о мертвецах, встающих из могил и пьющих кровь, опустошающих ради жажды целые города где-то на Востоке, - задумчиво поделилась Изабель. Я обернулся, внимательно слушая, а девушка продолжала, изящно опустившись на подушку, при этом пышные каштановые локоны легли прекрасным каскадом вокруг головы, открывая шею с быстро бьющейся жилкой. Красивые карие глаза были устремлены в потолок, лицо в свете свечей выглядело усталым, румянец не украшал щеки. – Никто не подвергал сомнению их способ превращения. Я слышала, что люди хоронили укушенных мертвецов, а через несколько дней те возвращались в новом обличии. Они были похожи на демонов с красными глазами и убивали половину деревни, прежде чем их удавалось прогнать святым распятием, огнем и мечом.
- Я бы поверил, будь это хотя бы наполовину правдой, - прошептал я, касаясь пальцами серебряного креста, всегда висевшего на моей груди, и припоминая изначальные муки, связанные с этими предметами. Которые давно уж остались в прошлом. – И все же, без полной уверенности я не могу кусать тебя. Не говоря уж о том, сколь сильно мне претит причинять тебе боль, Изабель! Изменение – это не чудо бессмертия, оно очень болезненно! Я плохо помню те несколько дней… но собственные крики до сих пор стоят в ушах.

На фоне подушки было хорошо заметно, как Изабель побледнела, слушая мой красочный рассказ. Испытывать боль ей вовсе не хотелось.

- Но это пройдет? – робко молвила она.
- Конечно, - с готовностью подтвердил я, хотя умолчал о муках жажды. Если вовремя охотиться и держаться в стороне от поселений, хотя бы первое время, то она была вполне терпимой по сравнению с самим превращением. – Однако изменение длится несколько дней, Белль, и мне тяжело думать о том, как я буду смотреть на твои страдания и слушать крики.
- Однажды я повредила колено, неудачно спрыгнув с лошади – мне было неохота дожидаться помощи. Сильно ударилась об острый камень, - девушка понизила голос, вспоминая то неприятное событие. – Боль была такой невыносимой, что меня несли до дома на руках. Я думала, что умираю, - она тихонько рассмеялась. – Час или более того я кричала и плакала. Не знаю, сравнимо ли это…
- Возможно, - согласился я, понятия не имея, похожа ли боль. – Только длится она не час, а несколько суток, непрестанно.
- Другого выхода все равно нет, - повернувшись набок, девушка подтянула к груди колени, поморщившись и обняв себя руками.
- И все же, давай подождем еще пару дней? – предложил я, надеясь найти выход или хотя бы обрести решимость. - Возможно, мне стоит поговорить с каким-нибудь священником, как правило они больше знают, или…

Или пройти по следу того вампира – вдруг он что-то подскажет? Это означало бы уйти очень далеко от Изабель… но за одну ночь с ней вряд ли что-то случится в запертом домике.

- Подождем… Только не очень долго, лорд Мейсен, - кокетливо просунув под одеяло стройные ноги, Изабель кончиками пальцев коснулась моего обнаженного бедра, заставив улыбнуться ее непосредственности и счастливому выражению на лице.
- Обещаю, моя прекрасная леди, - поклялся я, ныряя под одеяло к возлюбленной новобрачной, чтобы исполнить еще раз супружеский долг. И делать это ежедневно… в течение целой вечности.

***


Ночь была наполнена тревогой: Изабель стонала во сне, то прижимаясь ко мне и хватая за шею, то отталкивая руками и ногами, заходясь в истерике. Пару раз она вставала, чтобы напиться воды, осушая при этом целый графин, но жалуясь на усиление жажды.

Я начал всерьез переживать об ее здоровье, когда заметил, как она прижимает ладонь к животу и чуть-чуть сгибается, тяжело выдыхая. Стыд, что я повредил ей что-нибудь внутри неосторожными движениями, сжигал меня похуже пламени ада.

- Ты плохо выглядишь, - поделился я, в четвертый раз укладывая жену поспать перед самым рассветом и смахивая капельки пота с бледных висков. В доме не было жарко.
- Чувствую себя неважно, - призналась она, подтвердив мои опасения. – Я думала, эта боль связана с нашим первым разом, - ну, знаешь, девушка всегда испытывает боль в брачную ночь… - Даже смущение не заставило щеки возлюбленной порозоветь.

Я покачал головой:
- Это я виноват, не стоило делать это так часто, не дав ране зажить.

Изабель накрыла мой рот прохладной рукой, чуть дрожащей – это было похоже на начинающуюся лихорадку.

- Теперь я думаю, что дело в еде. Или вода была не слишком чистой.
- Ты отравилась? – напрягся я – воспоминания о больной чумой Изабелле окатило черной волной страха. Да, теперь я мог предложить в качестве спасения бессмертие, но все еще не знал правильный способ его передачи. Любая ошибка отнимет у меня любимую, а я не желал рисковать даже волоском на ее голове!
- Возможно, - вытерла девушка влагу со лба. Ее зрачки были расширены, а тело… нет, не горячим. Пока не горячим.
- Позволь мне осмотреть тебя, - откинув одеяло, я встал и зажег свечу, чтобы Изабель было комфортнее – сам-то я видел в темноте, но она нет. Наклонился, чтобы поцеловать прохладный мокрый лоб – болезненного сероватого оттенка. – Я изучал медицину многие годы. Без пустого бахвальства могу уверить – ты не сыщешь в округе целителя опытнее меня.

Девушка покорно вытянулась, сжав кулаки и пальцы на ногах, что свидетельствовало об ее мучении. И смотрела, точно доверчивый зверек, в ожидании приговора.

Живот не был вздутым, хотя при ощупывании оказался плотным, напряженным. Сколько ни просил, Изабель не могла его расслабить, так что мы решили, что дело в нем.

- На самом деле, я не могу точно сказать, где болит, - утверждала девушка испуганно. – Сначала это было прямо там, - опустила она ладони в самый низ, - но сейчас ломота во всем теле, и она усиливается. Обрати меня, Эдвард. Обрати, пока я не умерла!
- Ты не умираешь, - одернул я, хотя мое сердце облилось кровью при этих словах. Я чуть было не бросился мгновенно исполнять обещание, еле удержался. Причин для паники, впрочем, не было. – У тебя даже нет жара, - поцеловал я девушку в висок, ласково очерчивая контур лица. – Я бы сказал, что это обычная простуда, но может ты права – мне следует тщательней следить за качеством еды. Мы здесь не в лучших условиях, ты к таким не привыкла.
- Эдвард, - вскричала Изабель, хватая меня за руку и оборвав на полуслове пламенную речь. Карие глаза лихорадочно горели и казались черными из-за увеличенных зрачков. – Сейчас наилучший момент! Я готова.
- Дай мне пару часов, - взмолился я, беря в ладони хрупкое лицо и заглядывая в карие омуты. – До Лилльбонна чуть больше десяти минут бегом. Поговорю с отцом Жераром, хоть что-то проясню. И принесу тебе лекарственные травы, которые излечат отравление. Неправильно обращать тебя, когда ты нездорова – вдруг это усугубит боль? Я не хочу, чтобы ты страдала больше надобности.
- Хорошо, - выдохнула девушка, смиряясь с моим решением и опускаясь на подушку. Она выглядела усталой после бессонной ночи, под глазами залегли темные круги.

Погасив свечу, я пытался помочь ей уснуть мягкими поглаживаниями волос – так успокаивают ребенка. Но уже занялся рассвет, и Изабель было не до сна.

- Иди, - попросила она, вновь подтягивая колени к подбородку. – Быстрее уйдешь – быстрее вернешься.

И я побежал. Мое страдание было необъятным, как горы, сокрушительным, как океанская волна. А желание сделать любимую бессмертной – самым сильным за последние несколько часов. Однако все же я удержался от необдуманного поступка и вначале отправился в церковь – прямо в исповедальню, стараясь не показываться никому на глаза, пряча лицо под капюшоном плаща.

Моего терпения не хватало, чтобы дождаться святого отца – я отчаянно мял пальцы, взъерошивал волосы. Затем стал молиться, стремясь вернуть утраченный покой и удивляясь, как сильно изменился после встречи с Изабель – сейчас в том комке нервов, каким я стал, было не узнать прежнего пустого и мертвого Эдварда, находившего в молитве частичное умиротворение.

Заскрипела дверь, легкий ветерок принес запах человека сквозь окошко, и я выдохнул с облегчением.

- Открой душу Господу нашему, он всегда поможет!
- Святой отец, что вы знаете о ночных кровопийцах, вампирах? – прошептал я быстро и взволнованно. Пришлось изменить голос, чтобы отец Жерар не узнал меня, и лгать, чтобы избежать вопросов и побыстрее получить нужный ответ. И я придумывал на ходу, слушая не только слова, но и мысли человека. – Мне кажется, возле нашего дома живет вампир, и он охотится за моей женой. Если он ее укусит, она тоже превратится в демона? Или для этого нужно что-то большее, чем укус?
- Сын мой, можно попробовать освятить дом, вампиры боятся святой воды и молитвы, - медленно, степенно и важно молвил священник.
- Мы живем далеко, в нескольких днях пути, - солгал я. – Мне нужно знать, как защитить семью. Кроме святой воды и прочих вещей – они, отец, не помогают.

В голосе и мыслях священника возникло удивление из-за моего чрезмерно возбужденного тона. Но он, вняв моей странной просьбе, стал припоминать все, что слышал о кровососущих чудовищах. Сам лично не сталкивался, и это меня огорчило, - сплетен я уже наслушался и без него.

- Попробуй накормить жену чесноком – если откажется, значит, чудовище уже заразило ее.
- По-вашему, если вампир ее укусит, она неизбежно превратится? – настаивал я на ответе на определенный вопрос.
- Я знаю лишь одно – таковое происходит не всегда, сын мой, - мысленно священник перенесся на двадцать лет назад, когда до него доходили странные слухи, мол, одна состоятельная миловидная вдова, живущая в соседней деревне, хвасталась, будто к ней ночами приходит мужчина, доставляет наслаждение, пьет кровь, а затем исчезает. Половина жителей относилась к рассказам как к выдумке, другая половина считала, что женщина сходит с ума после смерти мужа. Священник говорил ей, что она совершает грех, прелюбодействует вне брака с незнакомцем, но та уверяла, что не в ее силах сопротивляться чарам демона – тот был слишком могущественным.

- Не знаю, лгала она или говорила правду, но здравствует до сих пор, теперь уж в образе старухи. Кровопийца оставил ее в покое, история постепенно забылась.

Значило ли это, что укус необязательно передает бессмертие? Он должен быть особенным? Я запустил пальцы в волосы, понимая, что ничего нового разговор с отцом Жераром мне не дал. И тут же вдруг осознал, как следует действовать: если сомневаюсь, стоило попробовать все способы разом – хоть один наверняка сработает. Так что, так или иначе, мой визит в город был не напрасным, разговор со священником принес пользу: помог определиться.

- Спасибо, святой отец, - поблагодарил я от всего сердца, стремясь домой. Воображение рисовало ужасные картины смерти Изабель, пока я в отлучке. В груди росла невыносимая боль. – Простите меня, я должен вернуться к жене, я опасаюсь за её жизнь.
- Удачи тебе, сынок, да благословит тебя Бог, - успел сказать священник прежде, чем я пулей покинул помещение – так быстро, что прихожане, постепенно занимавшие скамьи в ожидании службы, даже не заметили моего перемещения. Я мчался быстрее ветра, неся Изабель добрую ли, худую весть, но точно надежду.

Деревья мелькали, слившись в размытое зеленое пятно. Лишь один раз я остановился, чтобы сорвать кору дуба – ее отвар отлично снимал спазмы при болях в животе.

Женский крик я расслышал мили за четыре. Затем второй, когда уже распахнул дверь – точнее сказать, сорвал ее с петель, испуганный за жизнь любимой женщины. Мое дыхание срывалось, взгляд искал врага, но кроме девушки, в доме никого не обнаружилось. По-прежнему горел огонь в камине, ждала измятая, не заправленная постель. Изабель, одной рукой держась за каминную полку, а другой обхватив себя, согнулась и тяжело, часто дышала, бледная словно тень.

У нее даже не хватило сил испугаться моего громкого появления. С трудом повернув голову, она снова закричала, зажмурив глаза и согнув пальцы на руках и ногах.

Я был рядом сию секунду, подхватывая падающую жену на руки. Она была холодной, едва теплее меня, и напряженной как натянутая тетива.

- Со мной что-то не так, - прошептала она хрипло, глядя на меня с ясно различимым безумием в глазах, пока я нес ее и укладывал на кровати, в панике не понимая, с чего начать, где искать причину криков. Кусать и надеяться на удачу или взять себя в руки и хладнокровно сделать все необходимое? Решение не приходило. Панический страх за жизнь любимой лишал способности мыслить и выбирать.

Огонь шипел, и я невольно бросил на него взгляд, заметив на полу разбитый графин, забрызгавший выплеснувшейся водой ковер и жаркие угли.

- Я просто хотела попить, но он раскрошился, - голос девушки звучал измученно, но виновато. – Кажется, я сильно порезала руку.

Я взял протянутый кулак, осторожно разогнул сведенные судорогой пальцы, ничего не понимая, балансируя на грани ужаса и растерянности. Высохший коричневый след крови свидетельствовал о повреждении, но на ладони не было никакой, даже маленькой раны. Я провел кончиками пальцев по гладкой коже туда и сюда, слушая прерывистое дыхание любимой и частое, бешеное сердцебиение. Мой мозг оцепенел. Я сам превратился в каменную глыбу, а мысли застыли в причудливой картине, внезапно сложившейся в голове – миг отделял меня от осознания того, во что невозможно поверить.

Изабель вновь закричала, а я поднялся на негнущихся ногах, широко раскрытыми глазами в шоке разглядывая хрупкое, стройное, скрючившееся на постели, мучающееся обнаженное тело.

- У тебя исчезли все синяки, - пробормотал я, когда приступ боли прошел, и Изабель смогла немного отдышаться, глядя на меня с отчаянной надеждой, что я спасу ее, не дам погибнуть. Прекращу страдания.
- Что?.. – растерянно молвила она, превозмогая новый крик, и, приподнявшись на локтях, с трудом себя оглядела. Было удивительно, что она все еще была в состоянии рассуждать, говорить и думать в такой ужасный момент. Дубовая кора, которую я до сих пор держал в руке, вывалилась из стиснутых пальцев – за ненадобностью.
- Господь всемогущий, Изабель… - прошептал я пораженно, не чувствуя собственных ног.
- Я умираю, Эдвард, умираю? – умоляла девушка объяснить все, но мой язык онемел от потрясения.
- Нет, Белль, думаю - нет, - покачивал я головой. Присел обратно, ласково взяв напряженную ладонь девушки с ледяными дрожащими пальцами.
- Обрати же меня, скорее, - молила она, лихорадочный блеск потемневших карих глаз сводил с ума, не давал мне толком сосредоточиться.
- Позволь кое-что тебе показать, - я вновь погладил ладонь, распрямляя сведенные пальцы. – Если я неправ, обещаю – немедленно укушу тебя. И сделаю все возможное, чтобы ты не страдала. Доверься мне.
- Хорошо, - согласилась девушка, сразу чуть-чуть успокоившись. Ее прекрасное лицо выглядело еще бледнее, чем когда я оставил ее час назад. Жилку, бьющуюся на шее, почти не видно, точно кожа стала немного плотней. Невероятно, но я был почти уверен, что знаю ответ.
- Ничего не бойся, - попросил я, поднося руку Белль поближе к ее лицу. Погладил большим пальцем ладошку круговыми движениями. – Просто смотри, - и надавил аккуратно ногтем на упругую кожу.

Жена ахнула, но я не позволил ей отдернуть руку или сжать кулак. Пару секунд мы смотрели, как капелька крови собирается в нижней части царапины, готовясь потечь к запястью. Слишком густая, чтобы я ошибался. Набухнув багровым шариком, она повисела еще несколько мгновений, а затем медленно втянулась обратно, оставив после себя стремительно заживающий порез.

От шока Изабель прекратила дышать. Ее глаза округлились, а тело, как и мое, застыло. Даже испытываемая боль отступила на второй план перед необъяснимым и странным явлением.

- Ты превращаешься, Белль, - ответил я на невысказанный вслух вопрос. Провел рукой по волосам, нервничая. – Не знаю, как это вышло. Возможно, я укусил тебя, не заметив. Или, что более очевидно, хоть и кажется невероятным… все произошло в наш первый раз. Наверное, не только слюна вампира ядовита, но и другие жидкости. Я весь – носитель проклятия. Часть меня попала в твою кровь в нашу первую ночь, и вот… - бормотал я несвязно.

Конечно, удивляло, что превращение началось лишь на третий день. Хотя скорее, оно началось сразу, но слишком медленно набирало обороты, чтобы изменения можно было заметить сразу. Порезавшись о меч, я испытал боль через несколько минут. Но, может, в крови вампира содержится больше яда, чем в семени? Откуда мне было знать? Очевидно, что обращение началось, и я не в силах был его остановить, не знал, сколько оно продлится, и мог больше не беспокоиться о том, кусать или нет.

Тело жены сотрясли спазмы очередного приступа боли, но от шока она перенесла их молча, лишь схватила и сжала мою ладонь. Ее глаза, зеркала души, отражали смятение, страх… и твердость духа. Она изогнулась дугой, зажмуривая глаза, потом задышала часто и прерывисто, восполняя нехватку воздуха в легких.

- Тебе было так же больно? – простонала она, упав обратно на подушку – на бледных висках уже не выступал пот, внутренний огонь сжигал человеческие привычки. Вот почему девушка так хотела пить, вот почему не могла никак напиться, и почему вкус еды казался странным и испорченным. Ее пищевые пристрастия уже начали меняться.
- Мне было гораздо больнее, - в этом вопросе врать было бы низко. Я сжал трепещущую ладонь руками, опустился на колени перед кроватью, чтобы быть как можно ближе к любимому лицу. Погладил холодный лоб. – Я не мог говорить, думать. Забылся от боли, не помню ничего, кроме нее.
- Значит, будет еще хуже, - захныкала Изабель, и я не мог ничем ее утешить. Только оставаться рядом.
- Если бы я способен был хоть чем-то тебе помочь, - опустил голову я, упершись лбом в дрожащее на кровати тело и молясь. Если Господь допустил нашу встречу, если вверг в руки чудовища хрупкую невинную душу и позволил забрать ее во тьму, значит, не оставит наедине с болью, поможет пережить. И я начал молиться вслух, прося Всевышнего сжалиться над моей женой и уменьшить ее страдания. Молился, не отходя от постели ни на миг, нежно гладя твердеющую в моих руках кожу и слушая усиливающиеся, непрекращающиеся, ужасные крики…

***


Я потерял счет времени, не замечал, дни прошли или всего лишь минуты. Поначалу Изабель со мной говорила, и я утешал ее, как умел. Прижимал к своему холодному телу, надеялся, что это уменьшит внутреннее горение. Относил к камину, думая, что вдруг ее страдания облегчит тепло.

Но настал миг, после которого девушка не могла отвечать – только кричала и металась на постели. Не видела меня, не узнавала. Ее кожа изменялась до все более твердой, более бледной. Несмотря на темные круги под глазами, лицо жены становилось прекрасным, совершенным, без изъянов. Изабель застынет в возрасте девятнадцати лет навсегда, никогда не постареет, никто не сможет причинить ей вред. После того как она привыкнет к жажде, мы станем счастливейшей семейной парой на земле, хоть и немного странной.

Я вздохнул, пытаясь прикинуть в уме, сколько времени заняло обращение и сколько еще смотреть на мучения несчастной: выходило дней пять. Возможно, я поступил неправильно в своей нерешительности – укус мог ускорить процесс, если в слюне содержится больше яда. Свидетельства утверждали, что укушенные вампирами возвращались через три дня. С другой стороны, убитых хоронили в гробах, а это значило, что по всем признакам эти люди были мертвецами, - Изабель же ни в чем не подходила под это описание. Она разговаривала, кричала, ходила, ее сердцебиение не прекращалось ни на минуту, чтобы можно было счесть ее мертвой. А значит, свидетельства были чистой воды выдумками людей.

Внезапно из молитв и раздумий меня выдернул посторонний звук. Далекий, неясный голос. Точнее, даже не так, - это было странное тревожное чувство, принадлежащее не мне. Словно кто-то неосязаемый проник в комнату, застыв тенью за спиной, и его присутствие незримо ощущалось.

Устремив взгляд в окно, я прислушался к утреннему лесу, но расслышал лишь уханье совы, возвращающейся с ночной охоты. Не раздавалось даже пения проснувшихся птиц, стрекота цикад. Тишина казалась плотной, оглушительной, точно дикие твари замерли в предчувствии грозы.

Смутные образы мерцали на границе сознания, - я бы решил, что это чьи-то мысли, не будь они так туманны и расплывчаты, едва уловимы моим необычным новым даром. Что-то об убийствах и ненависти, о спешке и предельной осторожности. И беспокоящее, зудящее ощущение напряженности, страха за чью-то жизнь, необходимости отыскать.

Я вздрогнул, поднявшись на ноги, охваченный волнением – прежде я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Конечно, я не так давно научился читать мысли, чтобы исследовать все грани своего дара. Однако я проделал немалый труд, свыкаясь со знанием, о чем думают люди, и понимал, что сегодняшний случай отличается от других. Раньше я слышал чьи-то голоса. Но сейчас меня охватили чьи-то ощущения.

Пока я гадал, присутствие исчезло. Лес вновь казался мирным, невдалеке журчал ручей, а возле него в жухлой траве копошились грызуны. Тревога ушла – чужая; моя собственная осталась, и я уже не мог просто успокоиться. Изабель еще не стала бессмертной, и меньше всего на свете я хотел, чтобы нас кто-то застал врасплох прямо здесь, в охотничьем домике. Поэтому должен был все проверить – убедиться, что это не враг и что он не планирует ворваться сюда с враждебными помыслами в любое мгновение.

- Я ненадолго, любимая, - шепнул я, целуя Изабель в лоб. Судя по холоду кожи, превращение уже должно было вскоре завершиться; об этом свидетельствовало и сердцебиение, становящееся быстрее, и твердость покровов, сравнявшихся с моими. – Я буду рядом и скоро вернусь. Все будет хорошо.

Словно девушка смогла меня услышать – ее стоны стали тише и сдержанней, будто она почувствовала опасность и поняла, что следует оставаться незаметной. Когда изменение закончится, нам необходимо будет выйти на охоту, а как это сделать, если по округе кто-то бродит? И ладно, если человек, мы просто могли уйти в другую сторону… но я помнил пугающий запах чужака, встреченный неподалеку в лесу, и не исключал вероятность его возвращения.

Прикрыв как можно плотнее сломанную дверь, я кинулся в лес, стремясь за ускользающей тенью. Во мне теплилась надежда, что могло и померещиться. Но она разбилась в прах, когда в нескольких милях от дома я споткнулся о свежий, насыщенный, четкий след вампира, заставивший меня внезапно зарычать. Несколько секунд я стоял, оцепенев и выбирая, что делать дальше – вернуться охранять Изабель или помчаться вслед за пришельцем.

Очевидно, что он искал меня – и там, у дороги, он двигался вдоль моего следа, и здесь тоже направлялся туда, куда вел мой запах – в город. Мы разминулись по чистейшей случайности. Но теперь я не мог позволить ему просто так уйти, а затем ждать, когда он к нам нагрянет. Не мог позволить ему увидеть обращающуюся беззащитную Изабель. Какими бы ни были его намерения, я должен остановить его так далеко от дома, как только возможно. Это было вполне реально, ведь он прошел здесь всего несколько минут назад.

Приняв решение, я бросился по следу. Не зная, чего ожидать от бессмертного – зла или обыкновенного любопытства, - я все же готовился к худшему. Я не привык обороняться, тем более нападать, но если придется встать на защиту возлюбленной, буду драться как дьявол. Ее жизнь зависела от меня, и я выставил пальцы, как когти, проверяя их прочность.

Я резко сбавил шаг, когда вдруг осознал, сколь странными и нетипичными были мои эмоции. Проведя столетия в молитве и непрестанно учась смирению, я предпочитал решать дела миром, а не войной. Почему же ни единой мысли о том, чтобы поговорить со странником, не посетило мою голову? Почему я приготовился дать бой, а не спросить, что ему от меня понадобилось? Может, он одинок и ищет друга. Может, ему нужна помощь или он хочет задать вопрос, как и я совсем недавно подумывал найти его, чтобы узнать об обращении. Все мое существо сопротивлялось боевому настрою, навязанному извне – то словно был не я, а кто-то другой.

Я стал передвигаться с большей осторожностью, пытаясь отделить свои чувства от чужих. Должно быть, я был близко, испытывая побочный эффект чтения мыслей. Но если это так, то значит, незнакомец не собирался со мной разговаривать, он шел, чтобы убивать…

Это заставило меня прибавить шагу, особенно после того как след резко повернул вдоль кромки леса. Не входя в Лилльбонн, вампир прошел пару десятков шагов на север, где обнаружил еще один мой след, теперь ведущий обратно в лесную чащу.

Я выругался вслух, и страх объял меня, когда я понял, какой фатальной ошибкой могло оказаться решение оставить Изабель одну. Теперь я рисковал опоздать – чужак опережал меня буквально на несколько минут, но двигался так же быстро. С каждым шагом становилось очевидно: поляны посреди чащи, на которой расположился старый охотничий домик, незнакомец достигнет первым. Изабель в опасности!

Конечно, она уже не была человеком, так что ее кровь вряд ли привлечет кровопийцу. Но я понятия не имел, что он задумал и зачем ищет меня, так что, поддавшись панике, бросился со всей возможной скоростью обратно, кляня себя на чем свет стоит и молясь, чтобы Изабель ничто не грозило. В конце концов, чужак идет по моему следу, стало быть, Изабель ему не нужна…

Мой рык разнесся по лесу и заметался эхом среди стволов, когда я поймал волну вырвавшейся из глубины души ярости и боли. Осознание ужасной потери накрыло меня с головой, грозя утопить в бездонном колодце черного отчаяния. Я не мог дышать, колени подогнулись, пришлось схватиться за ствол и замедлить бег, но я продолжал двигаться вперед, к просвету между деревьями, к источнику страдания и кошмарного крика, прервавшегося вместе с хрустом раскрошенного камня.

- Нет, не может быть, - потряс я головой, пытаясь выкинуть оттуда чужие образы смерти. Ненависть сжигала меня изнутри, а тело одеревенело, отказываясь повиноваться. Я не понимал, что происходит со мной – вместо того чтобы бежать и спасать Изабель, я боролся с лавиной горькой злобы и жажды рвать врага на куски.

Звуки доносились изнутри дома, и еще прежде, чем войти, я уже знал, что увижу, хотя и не хотел в это верить. Охваченный отчаянием, яростью и запредельной, непереносимой, сбивающей с ног болью утраты, с трудом передвигая ногами, я шагнул в проем и уставился на устроенный здесь кавардак – ошметки двери валялись повсюду, ложе любви перевернуто и разбито, помещение устилал удушливый дым. Мой оцепенелый взгляд приковала форма поленьев, и ужас растекся по венам разрушительной, сжигающей дотла огненной лавой горя – в огне догорали клочки моего едва обретенного счастья. Черные обугленные пальцы все еще подрагивали на углях, точно символ дьявольского вмешательства, суровое доказательство существования сатаны, пришедшего напомнить, чьим слугой я являюсь и почему не заслуживаю любви Господней.

- Нет! – вместо крика из горла вырвался болезненный нечленораздельный вопль, превратившийся в жалкий рык затравленного зверя.

Но я ошибался – смерть Изабель была не последним потрясением этого дня, начинающегося так светло, наполненного исцеляющей надеждой, исчезнувшей так же внезапно и безвозвратно, как мираж… Из клубов едкого дыма выступил силуэт: светлые кудри обрамляли лицо, исказившееся в гримасе злобы; зубы обнажены, алые глаза пылали ненавистью, обвивающей меня точно щупальца непобедимого невидимого чудовища, проникающей под кожу и подчиняющей себе, рождающей ненависть в ответ. Знакомые черты, но другие – жестокие и безжалостные признаки переродившегося монстра, многоопытного беспощадного убийцы. Не таким я представлял его лицо – человека, чьей кровью были обагрены мои руки, кого я оплакивал сотни лет, молился об отпущении тяжкого греха, любил его, несмотря на ужасный поступок…

- Посмотри, что ты наделал! – вскричал мой брат, которого я считал погибшим уже четыре с половиной века.

В его правой руке, к моему глубочайшему и всеохватывающему ужасу, усилившему ярость и оцепенение во много раз, болталась голова – на бледно-сером лице застыли мертвые глаза, прекрасные каштановые волосы кощунственно смяты, и нет надежды…

- Что ты наделал?! – вопль красноглазого зверя, в которого превратился некогда родной мне человек, был полон боли, точно это не он убил мою любовь минуту назад, уничтожил призрачную надежду на робкое счастливое будущее, а я сделал что-то неправильное. Он ненавидел, но и сокрушался. Был в ярости, но той же силы отчаяние горело в алых зрачках.

Легкое движение – полный равнодушия бросок, словно не живой человек только что стал жертвой убийцы, а бездушный кусок мяса полетел в огонь. Спутанные каштановые пряди вспыхнули ярким свечением, унося прочь пепел моей погибшей возлюбленной, моей души, сердца. Моей жизни. Металлический звук выдернутых из ножен мечей не отвлек меня от горестного созерцания золотой пыли, навсегда улетающей в небеса, не оставившей мне ничего, кроме отчаяния и горя. Пустота. В месте, где была некогда душа, а затем поселился демон, теперь образовалась пустота, выжженная болью невосполнимой потери…

- Это твоя вина! – голос брата, непохожего на самого себя – того, каким я его помнил, - прозвучал сквозь клокочущее звериное рычание. Гнев вполз змеей в мой разум, черные его щупальца разбежались по телу, проникая в каждую клетку и заражая ее испепеляющей жгучей ненавистью. И я больше не боролся с собой. Мой свет потух. Жизнь ушла вместе с любимой. Цели, устремления, столетиями выпестованное смирение – были тщетны.

Впервые за века, минувшие с момента моего перерождения, я отдался воле дьявола, выпустил сдерживаемого демона на свободу, позволяя ему управлять мной, в огне ярости сжечь дотла, ощутить дно, на которое всегда так боялся опуститься. Кроваво-красная пелена заплясала перед глазами, из горла вырвался ответный животный рёв, а пальцы превратились в смертоносные когти. Не осознавая себя больше, я прыгнул вперед.

__________________________

*Первые печатные упоминания о вампирах:
1190 - Работа Уолтера Мепа «De Nagis Curialium», включающая записи о вампироподобных существах в Англии. Уолтер Меп или Вальтер Мап (англ. Walter Map, лат. Gualterus Map; ок. 1140 — 1208/1210) — английский священнослужитель и писатель, придворный короля Генриха II.
1196 – «Хроники» Уильяма Ньюбургского, включающие аналогичные свидетельства. Уильям Ньюбурский или Вильям Ньюбургский (англ. William of Newburgh; 1136—1198) — средневековый английский историк, автор «Истории Англии».

______________

От авторов: Если вам есть что сказать, то мы очень ждем вас на Форуме.

Также авторы хотят поздравить читателей с прошедшими праздниками - Новым годом и Рождеством. И пригласить почитать новые истории, написанные на конкурс зимних мини-фиков и просто к праздникам!

На край света (все люди, романтика, автор Миравия)
Лучшие друзья (все люди, романтика, автор Миравия)
Тайна (детектив, канон, авторы Валлери и case)
Ледяное сердце (рождественская сказка, авторы Миравия и Валлери)
Прощай (все люди, ангст, авторы Валлери и Miss_Flower)
Встретимся в другой жизни (мистика, сказка, авторы Миравия и Валлери)
Когда-нибудь я женюсь на тебе (все люди, романтика, автор Валлери)
Красные плащи (вампиры, автор Валлери)


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/40-15449-1
Категория: Альтернатива | Добавил: Валлери (05.02.2017) | Автор: Валлери и Миравия
Просмотров: 6002 | Комментарии: 69


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 691 2 3 4 »
0
69 lytarenkoe   (02.10.2021 09:42) [Материал]
Боже мой!!! Что это было??????!!!!! Что наделал этот скотина Джаспер!!!!! Боже, у меня слов нет.... я сейчас зарыдаю, похоже.... Это... эээ.... все мои многоумные мысли разбежались..... мамочки... Что он наделал??! sad О чём я там говорила? Мир? Забудьте! Эдвард, оторви этому придурку башку нахрен!....

0
68 lytarenkoe   (01.10.2021 18:44) [Материал]
Упссс, я ж главу не дочитала... surprised Чет увлеклась с комментом... ппц

0
67 lytarenkoe   (01.10.2021 18:37) [Материал]
Ну наконец-то! Можно сказать 1:1... Не всё Джасперу своими мечами размахивать... Теперь можно хоть чем-то ответить, а то с голыми руками на два меча в придачу к Джасу... теперь в его башке можно покопаться и предвосхитить... Уже дело. Лишь бы Алиса не прознала. Надеюсь, Эдвард успеет предвосхитить и опередить намерения Джаспера . Переиграть и уничтожить... Ладно, пошутила - я за мир во всём мире. Даже среди вампиров. Чё мне с ними делить? Хотяаааа, ттт, блин, ночь на дворе, а мне собакена выгуливать. Твою ж.... Ладно, вернусь - допишу. Я ведь вернусь? biggrin Вотона я - вернулась biggrin Слава Богу! А вообще, Эдвард столько лет нещадно подавлял себя, подавлял в себе то, чем стал, что мне кажется, может сознательно не вступить в противостояние, если такое всё же случится - непротивление злу насилием, так сказать. Хотяаа... а Изабель, только что обретённая? Инстинкты опять же - они первородны и действуют опережая разум, спасая хозяина от порки - как то - не дать подставить одну щеку во спасение Джаспера (ему видите ли надо, остальным - нет), а другую - по поводу Алисии. Вот ещё мрак-то будет, когда узнает. Я так понимаю, он не помнит этого момента, потому что реально был не в себе и изверг рода человеческого поработивший ( к счастью, ненадолго) его, ещё мог управлять им. Хотя, с другой стороны - вот она, Алисия, вполне себе живая. Кто старое помянет - тому глаз вон. Давайте уже жить мирно, товарищи братья. biggrin Надеюсь и уповаю... На кого же я уповаю? На здравый смысл, наверное. Джаспер же не монстра увидит. На влияние Алисы. Так, наверное... Ну посмотрим - всё не так однозначно и Джаспер устремлён...

0
66 natalj   (11.03.2017 17:38) [Материал]
Спасибо за продолжение

1
65 Niki666   (27.02.2017 22:21) [Материал]
Увы, недолгим было счастье Эдварда и Беллы. Не смог Эдвард уберечь любимую от праведного гнева Джаспера, опоздал. Братья оказались квиты. Эдвард забрал у Джаспера Алисию, Джаспер отнял жизнь Изабель. С другой стороны Джаспер шёл убивать без всяких разговоров и возражений. В Эдварде он видит абсолютное зло и желает искоренить это зло на корню, хотя не учитывает, что и сам является тем же воплощением того же зла, но думает что несёт в себе благородную миссию, и своей задачей видит положить конец проклятью, наложенному на их род. Интересно как Джаспер теперь видит своё будущее с Алисией. По-моему, этим убийством Джаспер поставил крест не только на счастье Эдварда, но и на своём собственном и нисколько не приблизился к своей цели, а лишь усугубил всё и загнал проблему ещё глубже. Можно до бесконечности мстить за испорченную жизнь, но ни к чему хорошему это не приведёт, пока братья не поймут, что нужно не воевать друг с другом, а объединять усилия против общего врага.
Спасибо за главу! smile

0
59 L6vuca   (20.02.2017 21:09) [Материал]
Да...
Я в ярости,конечно!!!!!
ЗАЧЕМ???Конечно никто не возродит Из,мне кажется,что она должна же еще быть беременной,поэтому авторы дают нам моральную встряску,а потом всеравно дадут кусочек сказки

0
63 Валлери   (22.02.2017 11:16) [Материал]
Зачем - узнаем в следующей главе smile
Спасибо за эмоции!

0
58 len4ikchi   (19.02.2017 19:55) [Материал]
Ох, а как хорошо всё начиналось! И поженились, и Изабель уже практически обратилась, и тут братец появился. Столько страданий и всё за зря. Остаётся надежда на волшебный порошок. cry

0
62 Валлери   (22.02.2017 11:09) [Материал]
А может не зря wink

0
53 natik359   (14.02.2017 19:53) [Материал]
Так не честно, только начала радоваться за Эдварда, и тут Джаспре объявился. Но вот зачем он убил ее? Его то Элис жива. angry

0
55 Миравия   (15.02.2017 13:47) [Материал]
Может так, а может и иначе. Точки зрения-то бывают разные. Базово и сверху: Изабеллу Джас мог и не узнать. А вот то, что она вампир - да. Значит что? Значит, уничтожить надо. Но есть одно "но": это только верхний слой. Есть и другой... wink Думаю, после следующей главы будет очевидно, о чем я, пока молчу. wink

0
52 kotЯ   (13.02.2017 13:27) [Материал]
Я вот никак не могу отойти от того, что оба брата настроены всё разрешить по-мужски. Потому что Джаспер, уже почти воин, а Эдвард, ни с кем не дрался, даже не встречался. Хочется надеяться, что смерти он избежит, лишь благодаря солнцу, которого Джаспер, пока боится, как чёрт ладана.

0
54 Миравия   (15.02.2017 13:45) [Материал]
А оба ли, Флави? Джас - да, тут сомнений никаких нет. А Эдвард? Мысль о солнце интересная, но уже в прошлой главе Джас умудрился слегка с ним "подружиться", так что боюсь, чтобы выжить, Эдварду понадобятся вмешательства иных сил... Однако, умолкаю, а то меня соавтор за спойлеры поколотит) biggrin

0
45 ReginaBrodskaya   (12.02.2017 16:44) [Материал]
Я потрясена, такого конца главы я не ожидала. До последнего надеялась, что он успеет добраться и разбираться они будут по-мужски. Каждый увидел, то что хотел видеть, правда для Эдварда появление брата неожиданно. Неужели теперь ждать еще лет 20 пока возродится и вырастет Изабель, и где искать ее теперь? Зато теперь он знает ответ по поводу перерождения. Интересно, братья смогут друг друга на капусту не покрашить?

0
51 Миравия   (12.02.2017 21:08) [Материал]
Авторы готовы каяться в пристрастии пугать читателей и шокировать их) Хотя временами и боятся это делать.

Что касается Изабель: возродиться может когда угодно, да и не обязательно родится в тот же миг, как умрёт... Так что задача, соглашусь, не простая. И Эдварду, прежде чем искать, придётся разобраться с другой проблемой... wink

1-10 11-20 21-30 31-33


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]