Глава 18. Et memorias: Ультиматум

Я не могла поверить в то, что Лесли остался равнодушным ко мне и нашему ребенку. Конечно, я не была готова к тому, что забеременею, ведь мы всегда были осторожны, но все же я обрадовалась, что под сердцем у меня маленькое чудо. Этот малыш сейчас только формируется. Наверняка это выглядит так, словно смотришь в телескоп, наблюдая движение малюсеньких огоньков в звездной системе. Миллиарды крохотных клеточек, излучающих неимоверной силы свет, согревают меня изнутри, формируют нашего будущего сыночка. Почему-то всегда мечтала родить сына.
После того, как я впопыхах собралась и уехала, Лесли начал забрасывать меня сообщениями, но я на них не отвечала. Когда добралась до комнаты и хлопнула дверью, мама не на шутку разошлась. Она подумала, что я поссорилась с подругой или же меня на улице кто-то обидел. Господи! Если бы она только знала, что произошло на самом деле!
Отца дома не было, а Синтии я не могла позвонить вот так сразу, поэтому осталась с расстроенными чувствами наедине. Немедленно приняв горячий душ, я смыла с себя все следы нашей с Лесли ночи. Я не должна сейчас думать о нем!
Закутавшись в махровый желтый халат, с улыбкой на губах гладила плоский пока животик и плакала до поздней ночи. Когда стуки в дверь моей комнаты прекратились, а мать ушла на ночную смену, мне удалось выбраться из кровати. Я пребывала в полной растерянности и была уже готова хоть с кем-то поговорить.
- Ты что, с ума сошла? На часы-то смотрела? – раздраженно прошептала в трубку сестра.
- Прости! Я не хотела тебя разбудить, но мне очень плохо, - завыла я.
- Что случилось, Николь? – обеспокоенным тоном уже громко спросила Синтия.
- Я даже не знаю, как тебе сказать. Реву уже несколько часов и совершенно не знаю, как быть дальше. Он был таким жестоким, я ушла, и, наверное, он уже уехал. Возможно, мы больше не увидимся, - мои рыдания снова вырвались наружу.
- Он все-таки бросил тебя ради той замужней выскочки? – прошипела сестрица. – Не убивайся так из-за этого идиота! Если надо будет, Вик ему все мозги вышибет!
- Нет, он меня не бросал. Мы не можем быть вместе по другой причине! - я мотала головой и плакала.
- Если сама его бросила, тогда ты умница! Ни о чем не беспокойся, мы все тебя поддержим. Подумаешь, первая любовь! Тебе еще учиться надо. Всего пара вечеринок с друзьями - и забудешь о белобрысом подонке! – уверяла меня Синти.
Я слышала ее слова будто сквозь некий вакуум. В ушах ощущала пульсацию и пыталась взять себя в руки, покусывая губы. Сейчас я должна сообщить сестре о том, как дела обстоят на самом деле. Но как это сделать спокойно я не знала.
- Синтия, дело не в Лесли, - даже имя любимого вызывало глухую боль в груди. – Точнее в нем конечно, но и не только. Мы как бы поругались, и я ушла. Все так запутанно, и я не знаю, что делать.
- Успокойся и расскажи мне все по порядку, - предложила сестра, вздыхая.
Я подчинилась и, утирая слезы, заговорила хриплым голосом:
- Уже пару недель я чувствую себя нехорошо. Постоянная головная боль, тошнота по утрам, несколько раз чуть не вырубилась на лекциях. Неделю назад купила тест и только сегодня решилась использовать его. Я беременна, Синти. Вот, что расстроило Лесли. Я поругалась с ним и уехала домой. Мама доставала меня, но я заперлась в комнате и ревела, – я выдохнула, подавляя глухую боль в области желудка. Неужели эта тошнота постоянная и не зависит от времени суток?!
Закончив свою исповедь, я глотала слезы. Как будто на голову вылили ведро кипятка – я беременна!
- Николь! Я ведь тебя предупреждала! – налетела на меня сестра, а я зарыдала пуще прежнего. – Прости, - уже виновато прошептала она.
- Не стоит меня учить! Я все сама знаю, но так получилось, и теперь я не знаю, как быть! Лесли сказал, что не хочет этого ребенка, - заикаясь, ныла я.
- Ладно, мы что-нибудь придумаем. Главное, чтобы мама с отцом пока ничего не заподозрили. Утром скажи, что просто поругалась с парнем и все. Я подумаю, чем можно тебе помочь, - успокаивающе говорила Синти. – А ты ложись спать и не думай ни о чем. В любом случае нервничать лишний раз тебе нельзя.
- Я люблю тебя, - прошептала я, закутываясь в одеяло.
- И я тебя. Не бойся, все разрешится.
Наутро я посмотрела в зеркало и ужаснулась. На меня смотрело опухшее красноглазое чучело с растрепанными волосами. Умывшись, я тихо спустилась в кухню. Нужно было поесть, иначе мой стресс плохо скажется на ребенке. Несмотря ни на что, я не собиралась ничего делать со своей беременностью. Я твердо решила родить ребенка от любимого человека.
К моему сожалению, в кухне я застала мать за приготовлением печенья. Она методично выкладывала на противень миловидных мишек, сделанных с помощью старых металлических формочек. Ни слова не проронив, я уселась напротив нее и почти залпом выпила чашку крепкого кофе. Наверняка мама знала, что я захочу поесть, ведь через миг передо мной возникло блюдо с уже готовой партией печенья.
- У тебя все в порядке? – спросила она, продолжая свое занятие.
Я вспомнила ночной разговор с сестрой и ее советы.
- Нет. Я поссорилась со своим парнем.
Господи, как же глупо звучала эта фраза! Он никогда не был моим. Я прикусила губу, чтобы не заплакать вновь.
– Ты разве не ложилась после смены в больнице?
- Нет. Не переводи тему. Это очень серьезно? Ты на себя не похожа! Бледная, глаза стеклянные, будто всю ночь рыдала. Дорогая, будь гордой и не расстраивайся из-за всяких там парней. Ты же красавица, умница, такую, как ты, еще поискать надо, - поучала мать.
- Спасибо, мам, - выдохнула я, грызя печенье. И меня вот так грызет изнутри. Да еще и проклятая тошнота не дает покоя. – Наверное, я вернусь сегодня в Филадельфию.
- Поезжай, тебе нужно готовиться к сдаче зачетов. Я дам тебе с собой некоторые вещи на смену, - будничным тоном говорила мама, а я тем временем думала о том, как же я буду скрывать свою беременность, продолжая учебу.
Благодаря маминым каждодневным допросам, я могла бы стать хорошим шпионом - ни за что не раскололась бы. Иногда приходилось откровенно врать, иногда лишь глупо улыбаться и рассказывать, как мне нравятся лекции по психологии или что-то подобное. Все равно мамы надолго не хватало, и вся ее забота о моих делах заключалась в двух-трех предложениях-вопросах, остальным были ее планы на мою собственную жизнь.
Немного погодя я снова отправилась к себе в комнату. Сжавшись в комочек, прилегла на кровать и разглядывала небо в окно. Интересно, Лесли думал обо мне? Размышлял ли он над своими жестокими словами об аборте или же вернулся в Мичиган и нашел утешение у Деборы? Нет, к ней он точно не поедет, ведь эта дамочка сама всегда назначала встречи.
А как же я и наш ребенок? Мысли о чаде заставили меня подойти к зеркалу и рассмотреть свой живот. Конечно, под футболкой еще ничего не было заметно. Даже если присмотреться, беременность на моем плоском животе пока не отражалась. Я гладила пальцами низ живота, уже размышляя об имени. Это будет мальчик, несомненно. Всегда хотела иметь маленького кудрявого голубоглазого сыночка. Митчел. Так я назову нашего сына. И плевать, что сейчас Лесли далеко, возможно, спустя некоторое время он одумается. Я дам ему шанс, ведь он как-никак отец ребенка.
Целый день прошел, словно в тумане, наступила ночь, а сна не было. Я чувствовала усталость, даже голод, но ничего делать не хотелось. Что уж говорить про сон. Каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной появлялся Лесли. Он был нежен и ласков со мной и явно не собирался уходить от нас. Крошечная жизнь во мне только начинала развиваться, но я уже ясно видела малыша на своих руках.
Надежда на то, что Лесли позвонит, таяла с каждой секундой.
Мне пришлось вернуться в Филадельфию и притвориться, что ничего не случилось. Я продолжила посещать занятия и готовиться к зачетам.
Если бы не поддержка и напутствия сестры, я бы просто сошла с ума. Благодаря теплым словам Синти я смогла взять себя в руки. Она обещала приехать в конце месяца и сопровождать меня на ультразвуковом исследовании. Это был очень важный момент, и я не могла оказаться на больничной кушетке одна. Поход к врачу вообще нельзя было оттягивать, но я предпочитала подождать до того дня, когда близкий человек возьмет меня за руку в кабинете у врача и я уже не смогу сбежать. Мне предстоит увидеть своего ребенка, пусть даже его отец наплевал на нас. Он не удосужился поинтересоваться моими делами даже неделю спустя. Странно, но с каждым днем мои обида и злость на него уменьшались. Я думала, ему потребуется время, чтобы все обдумать. Я верила в то, что он изменит свое решение и мы сможем общаться, возможно, воспитывать нашего ребенка вместе.
Когда я наконец увидела номер Лесли на экране своего телефона, готова была завизжать от радости. Но, как только услышала его голос, сразу поняла, что решение его не менее твердо, как и мое. Он пока не собирался брать на себя ответственность, но предлагал снова встретиться, полагая, что я уже “отошла”. Я старалась сохранять спокойствие во время разговора, чтобы он не понял, сколько боли причиняет мне одними лишь словами. Бессмысленная болтовня по телефону с совершенно не расстроенным Лесли завершилась моим согласием на встречу в парке.
Уткнувшись носом в подушку, я проплакала полчаса. Благо, я оставалась одна в комнате, пока мои соседки пропадали в библиотеке. Еще час был потрачен на сборы, точнее маскировку, лишь бы он не смог разглядеть на моем лице все те чувства, которые разрезают на мелкие куски тело, поливая их шипящей кислотой.
Нанеся на свое раскрасневшееся лицо тонну пудры с тоналкой, я натянула свои вытертые джинсы и длинную куртку шоколадного цвета. Убрав растрепанные волосы, набросила черную кепку и выскочила на улицу.
Обычно теплая в апреле погода в этот вечер была паскудно холодной. Сырость висела в воздухе, а небо было усеяно темными облаками. Пора было покончить с этим раз и навсегда. Он должен сделать выбор, а я уж подчиниться.
Автомобиль Лесли был припаркован у въезда в парк, а его владелец докуривал сигарету, облокотившись на переднюю дверь.
- Привет, Никки! – он затушил сигарету и приблизился ко мне. Сердце пропустило удар.
- Привет. Кажется, ты хотел поговорить. Я слушаю, - сказала я сухо, заламывая пальцы в глубоких карманах куртки.
- Ну чего ты? Я соскучился, даже испугался, что ты больше не захочешь видеть меня, - его губы изогнулись в легкой улыбке. Он снова манил меня своим по-детски наивным взглядом.
- У меня немного времени. Я не успею подготовиться к занятиям, если вернусь поздно, поэтому давай просто поговорим, - я сжала ладони до боли, не собираясь сдаваться легко. Его теплая ладонь достала мою из кармана, и дрожь пробила конечности до костей.
- Я был немного взволнован пару дней. Не позвонил тебе. Извини, мне нужно было побыть наедине с самим собой и подумать о нас, обо всем, - говорил он, ведя меня за руку к ближайшей скамейке.
- Ничего ведь не изменилось, правда? Ты по-прежнему не готов отказаться от нее? – я подняла брови, глотая комок, обжигающий горло. Тут-то я поняла значение слов “на душе словно кошки скребутся”.
Лесли глубоко вздохнул, пододвигаясь ко мне. Он будто бы искал слова, старался вспомнить какую-то важную деталь или придумать очередное вранье, но на этот раз у него бы ничего не получилось. Я за прошедшие годы настолько выучила мистера Дитейла, что в кромешной тьме по голосу поняла бы выражение его лица. Ему уже трудно было меня одурачить.
- Никки, не усложняй все, пожалуйста, - он по привычке облизнул губы, а я пустила первую слезу, боясь, что за ней польется целый водопад.
- Я не могу так больше, пойми. Слишком тяжело делить мужчину с женщиной, которую он любит по-настоящему. Притом что тебе всего двадцать два и ты вроде не полная уродина, - я поджала губы и отвернулась, смаргивая слезы.
- Но я люблю тебя, солнышко! Разве тебе нужны доказательства моих чувств? – он вскинул брови, притягивая меня к себе. Я ощущала его горячую грудь через рубашку, наброшенную поверх футболки, несмотря на сегодняшнюю прохладу.
- Зачем ты опять врешь мне в лицо? Ты улыбаешься, загоняя нож мне под ребра еще глубже! – вскрикнула я и выпустила на волю соленый град.
- Я не вру, я и вправду люблю тебя, моя малышка! Просто я полюбил Дебби раньше, чем тебя. Она меня поглотила целиком. Я словно околдован ею и не могу сопротивляться. Но с тобой мне всегда так спокойно. Ты согреваешь мою душу в самые холодные времена, и без тебя я уже тоже не могу, - клятвенно твердил он, но я больше не верила ни единому его слову.
“Уже тоже”. Ой ли?!
Я и раньше не до конца верила, лишь надеялась и притворялась, что ничего не замечала. Мне было так удобно, но теперь все изменилось, и я уже тоже не могу жить только для себя.
- Не можешь? Оставь, Лесли! Эти твои чувства лишь на словах, ты никогда меня не любил! Теперь мне ясно все, а эти четыре года просто улетели коту под хвост, - рыдала я, заламывая руки.
Он равнодушно молчал и гладил меня по плечу, и это выглядело так, словно лучшая подруга утешает меня после разрыва. Ни капли сожаления, ни капли рассудительности в его немного грустных глазах я не увидела.
- Прости меня, Николь! Ты обязательно встретишь того человека, который вылечит все твои раны. Я же не убил тебя, а только слегка ранил. И эта рана не смертельна, она затянется, и ты будешь счастлива с каким-нибудь очень хорошим парнем, - говорил он, а у меня в ушах болью пульсировали эти жестокие слова.
Пустая дешевая театральщина!
Еще пять минут назад я любила этого мужчину, теперь он стал мне противен до невозможности из-за боли, которую я ощущала в его присутствии.
- Как ты можешь говорить такое? Я никогда не смогу никого полюбить! Только рядом с тобой я была счастлива. От тебя хотела родить ребенка! – я продолжала плакать, а он жестоко ласкал меня, надеясь приглушить боль. Хотя делал только хуже. Зная, что все эти неописуемо нежные ласки, сладкие речи и томные взгляды будут теперь принадлежать Деборе Олвард, я хотела потерять сознание и очнуться в другой реальности.
- Дорогая, ведь мы не планировали ничего серьезного. Ты с самого начала знала, что мы не будем вместе всю жизнь. Я не тот мужчина, который тебе нужен, - он снова ударил меня своими словами.
- Если ты знал об этом, зачем влюбил меня в себя? Почему не прекратил свою игру вначале? Почему не уехал, просто не исчез? Так было бы намного проще, и я смогла бы забыть тебя! Но теперь это невозможно, тем более я ношу под сердцем твоего ребенка, - дрожащим голосом говорила я, отталкивая его теперь приносящие боль объятия.
- Если нужно будет отвезти тебя в больницу, я поеду. Не беспокойся, все расходы я возьму на себя. Мы никому ничего не скажем, все будет хорошо, - поглаживая мою голову, говорил он.
Я понимала, о чем он говорит. О том, что можно тихонько лечь в клинику и убить нашего ребенка, чтобы мистер Дитейл мог спокойно укатить в Бэй-Сити, не боясь иметь проблемы с алиментами.
Я вырвалась из оков его крепких мужественных рук. Мужественный. А как же! Он обыкновенный трус!
- Нет уж, Лесли. Ты не можешь решать мою судьбу. Не сейчас, когда ты променял нас на свою драгоценную Дебби. Убирайся! Я больше не хочу продолжать этот фарс. Мы оба знаем, что ты любишь ее, так иди, я отпускаю тебя. Не беспокойся за нас, я позабочусь об этом сама. Твоего участия в моей жизни уже достаточно, - я выдавила из себя ужасные слова, которые должна была сказать уже давно.
- Но я хочу помочь, ведь я тоже виноват в сложившейся ситуации. Мне стоило быть осторожнее, - неуверенно говорил он, а мне захотелось убежать прочь. Казалось, рядом со мной сидит совершенно незнакомый мужчина.
- О чем ты говоришь вообще? Если кто-то и виноват, так это я! Расслабься, тебе не о чем беспокоиться. Никто ни о чем не знает, ты можешь жить, не оглядываясь. Я тебя беспокоить не буду. Мы больше не увидимся, - заверила его я, прикусив нижнюю губу.
Лесли молчал. На его лице появилось несколько эмоций сразу. Страх, затем грусть, которую сменило подобие мягкой улыбки и ликование.
Да, дорогой, теперь уже не мой, ты свободен. Если, конечно, это можно назвать свободой, ведь ты все равно будешь на привязи у Деборы. Она знает себе цену и своего не упустит. Мой любимый мужчина, я столько всего отдала тебе, что трудно даже подсчитать, да и неважно, что ты взял у меня. Главное, что ты дал мне: четыре года мнимого счастья и маленькое чудо под сердцем. Я постараюсь пережить наш разрыв, ведь у меня будет ребенок. От тебя.
Любимый посидел возле меня несколько минут, опустив сомкнутые в замок руки. Он молчал. Я смотрела на него, пытаясь запомнить черты лица единственного желанного мужчины, он же переводил свой взгляд с моего заплаканного лица на окрестности, будто в любую секунду планировал сорваться и убежать. Внезапно он развернулся ко мне и горячей ладонью погладил мою щеку. Он наклонился и нежно поцеловал меня, а я в последний раз вдохнула его неповторимый запах и вкусила сладость любимых шершавых полных губ. Его глаза были открыты, когда распахнулись мои мокрые ресницы, и я уловила абсолютно спокойный взгляд человека, трезво оценивающего ситуацию, правда по-своему.
- Я буду скучать, Никки, - глухо сказал он, а после встал и с опущенными плечами удалился к своему автомобилю.
Я не сказала ничего. Зачем сотрясать воздух бессмысленными рыданиями и клятвами о любви? Теперь я для него пустое место.
Мысли стали путаться в голове, перед глазами появлялись белые пятна, но я не сдвинулась с места, пока не увидела сперва удаляющийся силуэт Лесли, а затем и его автомобиль, медленно завернувший за угол. Когда осознание того, что он ушел навсегда, дошло до меня, из груди вырвался тяжелый вздох.
Сидя на лавочке уже в одиночку, я, словно пред смертью, увидела моменты наших то нежных, то пылких встреч, наших бесконечных ласк и поцелуев, разговоров о будущем, которому просто не суждено было быть.
Слепая дура! Всего этого больше никогда не будет. Он не прикоснется к тебе никогда, больше ни разу не взглянет на тебя, и навсегда для тебя умолк его сладкий голос. Ты сама отказалась от него сейчас, но что еще, Николь, ты могла сделать в сложившейся ситуации? Сейчас только ребенок важен, ведь он не уйдет, он не обманет и не сделает больно. Ты должна перечеркнуть прошлое, чтобы будущее было у вас с малышом, пусть и без Лесли.
Зачем осознание приходит только сейчас? Именно в этот момент я увидела все без какой-либо пелены на глазах. Он был здесь только для того, чтобы ручная собачка Никки продолжала всегда быть где-то рядом. Это ведь так удобно!
Почему я не слушала свою сестру, когда та узнала о Деборе и твердила мне, что Лесли рано или поздно уйдет к той женщине? Как могла не принять во внимание слова матери о его недостойном характере и поведении?
Почему я не разглядела истину? И куда я только смотрела? Ах да, наверное, в любимые голубые глаза, излучающие неимоверной силы тепло.
Никогда больше! Я больше никогда не позволю ему приблизиться ко мне. Нет, к нам.
Теперь мы с тобой, дорогой мой сыночек, остались одни. Но ты не должен бояться, мама очень сильно любит тебя. Моей любви хватит, чтобы ты вырос счастливым, обещаю тебе.

Апрель 2005 г., Филадельфия

Предыдущая глава