Глава 10. Et memorias: Девичьи грёзы

Звонок Лесли выбил меня из колеи. Я должна была чуть ли не впервые что-то скрывать от мужа, контролировать свою речь, чтобы не сказать чего-то лишнего. Ненавижу такое состояние, когда хочется закричать, всё рассказать, но, зная реакцию окружающих, нужно соблюдать молчание. Ужасно!
Я сообщила Менди о том, что мы приехали, и на завтра уже была запланирована встреча у миссис Стивенсон дома. На сегодня же оставался семейный ужин и разговоры либо о моем взбалмошном детстве, либо о наших с мужем планах на будущее. Стандартная процедура: обсуждать мелочи жизни с родными.
Я не любила подобные посиделки, потому что приходилось быть чрезмерно внимательной к чужим, иногда бессмысленным рассказам и расспросам. Нужно было скалиться во все свои тридцать два, и время от времени вставлять из вежливости замечания и рекомендации. Конечно, как и любая женщина, посплетничать я любила, но вот обсуждать себя просто ненавидела.
Чем моя жизнь могла привлечь внимание постороннего человека? Да ничем! Обычная работающая женщина, живущая с любимым мужем в небольшой квартире, и занимающаяся по выходным своего рода хобби: приготовлением незамысловатых пирогов.
Еще несколько лет назад я любила путешествовать, но в последнее время любая дорога выматывала меня, и я скорее расстраивалась, чем радовалась, когда мы с Дамианом выбирались куда-то на выходные или в отпуск.
За десять лет я изменилась, практически до неузнаваемости. Наивная, доверчивая, снисходительная девчонка превратилась в зачастую скучную, нудную, зато мудрую и расчетливую женщину.
Ох уж этот Дамиан, не упустит возможности похвастаться своими кулинарными талантами! Когда после свадьбы мы уехали в небольшое путешествие, вдохновленный молодой муж радовал меня аппетитными блюдами, рецепты которых черпал из своей русоволосой головы. Не знаю, сколько рецептов мог запомнить его мозг, но фантазия благоверного в плане готовки не иссякала никогда. Он умел легко состряпать пикантный ужин или восхитительный десерт, которые можно было проглотить буквально вместе с посудой. Конечно, в последние годы, будучи слишком занятым на работе, он не всегда появлялся на нашей кухне в роли повара. К тому же я слишком любила баловать любимого, когда он возвращался после насыщенного трудового дня в офисе. Бывали и вечера, когда я ленилась, и мы заказывали китайскую еду или посещали кафе. В самом деле, утверждение, что смена обстановки прекрасно сказывается на длительных отношениях, не лишено смысла.
Ну а сегодняшним вечером Дамиан превзошел самого себя, приготовив макароны с рукколой и одно из моих любимых итальянских мясных блюд – суго. Мы с папой помогли сделать незамысловатый овощной салат и заправку к нему.
Процесс приготовления ужина в компании моих любимых мужчин заставил позабыть обо всем. Отец все время шутил, ведь он искренне радовался нашему приезду. Мать так ни разу и не заглянула в кухню. Она занялась сервировкой. Когда мы вышли в столовую с блюдами в руках, стол был накрыт безупречно белой скатертью, а приборы сверкали, отражая яркий свет хрустальной люстры. Что-то мне в этом напоминало операционный стол с хирургическими инструментами. И как только мама до сих пор не додумалась оборудовать у нас дома маленькую смотровую?*
- Потрясающе! – со сдержанной улыбкой на губах произнесла мама, - Дамиан, ты прирожденный кулинар!
Вот это да: услышать подобные слова от Изабеллы Дженкинс – большой подарок! Мама всегда была скупа на эмоции, лишние слова, комплименты. Получить от неё похвалу - словно отпраздновать два Рождества в год.
- Спасибо, Изабелла, - улыбнулся мой муж и пожал плечами. - Я нечасто готовлю дома, но раз уж появилась такая возможность, почему бы не побаловать двух красивых женщин вкусным ужином.
Я слегка покачала головой и вздохнула, когда мама, получив дозу похвалы в свою сторону, выпрямила спину и гордо улыбнулась. Папа принялся рассказывать Дамиану, как учил нас с Синти ездить на роликах. Я не стала ему мешать и погрузилась в собственные воспоминания, возникавшие перед глазами так, словно это было вчера.
***
Дверь папиной машины хлопнула, и я оказалась перед родительским домом, прижимая рыжую сумочку к груди. Пока отец вытаскивал из багажника битком набитую вещами черную сумку, я разглядывала мамину цветущую клумбу. Здесь обитали нежные бегонии кораллового цвета, миниатюрная белая вербена, отцветали ярко-розовые гортензии и уныло опускали свои головки бордовые лилии, уронившие практически все свои лепестки. Все выглядело настолько гармонично, что складывалось впечатление, будто моя мама вовсе не врач, а какой-нибудь ландшафтный дизайнер или флорист.
В доме, как всегда, было свежо из-за открытых днем окон, к тому же мама расставляла по комнатам маленькие масленицы для благовоний. Скрипящие ступеньки привели меня на второй этаж, и, преодолев темный коридор, я толкнула дверь своей комнаты. Бросив в затертое кресло сумочку, я опустилась на кровать. Мать успела поменять белье, хоть я и просила её больше не ухаживать за мной. Я решила доказать родителям, что повзрослела. Не мог же год учебы в “Пенн” пройти для меня даром.
Я кивнула папе, когда тот опустил мой скромный багаж возле комода. Он погладил меня по голове и оставил одну, прикрыв за собой дверь. Я запустила руки в спутанные волосы и упала на пахнущие лавандой подушки.
В комнате царил идеальный порядок, книги были аккуратно разложены на полках по размеру, а на столе красовалась ажурная белая салфетка. Жуть! В моё отсутствие мамины заботливые руки добрались до всего в этой комнате!
Надо было разобрать вещи, отправить их в стирку и перебрать содержимое шкафа, чтобы потом отложить необходимое для нового учебного года. Но сейчас всё это казалось мне таким бессмысленным. Я ждала звонка, сообщения или какого-нибудь знака, что он помнил обо мне. Но он нарушил обещание и не вышел на связь.
Я быстро встала и принялась шарить в сумке в поисках телефона. Нервно нажимая на кнопки с большей, чем требовалось, силой, я ждала, пока злосчастный аппарат включится. Но спустя пару минут, к моему глубокому разочарованию, я увидела, что экран чист: никаких пропущенных звонков или сообщений. Я набрала номер своей голосовой почты, но оператор оповестил, что новых сообщений нет.
Зачем он так со мной? Захотелось бросить трубку куда подальше, но я сдержалась, вспомнив, что теперь должна сама за себя отвечать и в случае порчи телефона оплачивать ремонт придется мне. Что толку разбрасывать вещи? Да и тревожить родителей сейчас ни к чему. Я должна сделать глубокий вдох и успокоиться. Вот, так-то лучше. Да, во мне уже просыпался психолог.
Я приняла душ и все-таки заставила себя начать раскладывать вещи на кровати. Из бокового кармана косметички торчала ярко-желтая бумажка. У меня же есть номер его телефона, вот дура-то! Не утруждая себя продолжением наведения порядка, я быстро набрала циферки, нажимая на затертые кнопки своего телефона. Что я ему скажу? Да уж что-нибудь! Но к моему повторному разочарованию равнодушный голос оператора оповестил о том, что аппарат абонента выключен. Голосовое сообщение я оставлять не решилась. Что ж, Лесли предупреждал меня о том, что его телефон часто бывает отключен. Однако странным казалось то, что он до сих пор не попытался со мной связаться.
Я покусывала ногти и думала о последних деньках, беспечно проведенных мною в Мидлэнде. Цвет лица немного изменился, и я выглядела свежей, отдохнувшей. На щеках еще играл слабый румянец. Бесполезно, через пару дней он исчезнет, и я снова буду бледна, как смерть. Я никогда не жаловалась на цвет своей кожи, оправдывая темно-синие круги под глазами на фоне бледно-серого лица, принадлежностью к голубым кровям. Причиной же того, что вечно стеклянные глаза всем казались усталыми, считала выделявшиеся на фоне белков сосуды.
Синтия была старше меня всего на два года, но уже вышла замуж. Странно, что они с Виктором до сих пор не решились завести ребёнка, несмотря на то что уже три года были женаты. Да и наша мать сперва пришла в ужас, когда на тот момент восемнадцатилетняя сестрица заявила о свадьбе. Наши родители думали, что дело в беременности, но тут пахло совершенно иным – любовью.
Виктор был старше Синти на пять лет, он был охотником и работал на торговую компанию, которая занималась продажей шкур животных. Проживал будущий зять в Мидлэнде, в старом отцовском доме, и зарабатывал достаточно, чтобы прокормить семью. Он был серьезен и ответственен. Отец сразу с ним подружился, но мама, конечно же, была придирчива до невозможности.
Любовь Синти и Виктора была для меня необъяснимой. Они могли часами лежать в её комнате и разговаривать при открытых дверях (обязательное условие нашей заботливой мамочки). На общих прогулках он всегда был задорен, а в хозяйстве мог исправить любую неполадку. К тому же он был довольно симпатичным и добрым. По вечерам он развлекал нас игрой на гитаре, а сестра напевала под аккомпанемент знакомые с детства песни ему.
Глядя на них, я мечтала о подобной любви, о понимании и поддержке, о ласке и нежности. И вот, до этого дня, ручаюсь, я не встречала парня, способного занять мои мысли так, как это сделал Лесли Дитейл. Он проник в самые дальние уголки моего сердца, словно врастая в него корнями. А я ещё и поливала это растение своими мыслями и догадками, мечтами и фантазиями.
На другой день я чуть не свалилась с кровати, читая одну из книг из списка литературы на лето, составляемого мною каждый год, когда услышала звонок телефона и на экране увидела номер Лесли.
- Привет, малышка! – весело заговорил он.
Неужели он действительно был рад слышать меня? Глупая, разве он стал бы звонить тебе, если бы не хотел этого? Разве стал бы разыгрывать веселый голос, если бы не рад был пообщаться с тобой?!
- Привет, - выдавила из себя я. Сердце учащенно забилось, и я прижала пальцы к губам.
- Я соскучился по тебе и решил позвонить. Ты еще гостишь у Гриндейлов? – громко спросил он. Слышно было, что он едет в автомобиле.
- Нет, я уже дома, в Трентоне, - прикусив губу, ответила я. Неужели он забыл о том, что я уезжаю домой?
- Вот как! – разочарованно воскликнул он. – Я думал, ты изменила своё решение и осталась, чтобы побыть со мной.
- Извини, так получилось, - виновато произнесла я. – Почему ты не позвонил мне раньше? Я думала, ты приедешь проводить меня.
- У меня было много дел, прости. Очень жаль, что мы не увидимся в ближайшее время, - быстро сказал он, а я вслушивалась в его нежный голос.
- Мне тоже очень жаль, Лесли, - выдохнула я. – Но когда я приеду в Филадельфию, думаю, смогу найти свободный денек, чтобы встретиться. Конечно, если ты сможешь приехать.
Он замолчал на пару секунд. Интересно, о чем он думал? Как отвязаться от невыгодного варианта? Или же обдумывал мое предложение? Я в этот миг зажмурила глаза и представила его за рулём, рисовала в уме черты его лица, вспоминала прикосновение его сильных рук.
- Посмотрим, солнце. Если работа позволит, возможно, смогу вырваться, - наконец ответил он. Я подпрыгнула на кровати, открыв глаза. Подбрасывая подушку над головой, я сжимала губы, сдерживая широкую улыбку.
- Здорово! – воскликнула я. - Тогда не пропадай.
- Не буду, - пообещал он. – Не изменяй мне, красавица! Увидимся. Целую тебя крепко!
- И я тебя целую, - ответила я ему, тихо прижимаясь губами к трубке.
Лесли сбросил вызов, а я упала головой на кровать и захлопала в ладоши, как маленький ребёнок. Он не забыл обо мне!
Я облизала губы, вспоминая его сладкий голос, представляя его нежный поцелуй. Прикоснувшись пальцами к губам, я закрыла глаза и вспомнила о наших нежных и страстных поцелуях. Он помнил обо всем, как и я!

Август 2001 г., Трентон

- Николь, где ты витаешь? – спросил Дамиан, махая вилкой перед моими глазами.
- Прости, немного задумалась, - глупо улыбаясь, ответила я.
- Она часто так отключается? – спросила мать, глядя на моего мужа.
- Да нет. Иногда, конечно, уходит в себя, когда книги читает, или свои лекции, - пожал плечами мой муж.
- Не позволяй ей этого делать. Иногда в женской голове могут возникать очень дурные мысли, - изрекла мама, вытирая губы салфеткой. Её острый взгляд прошивал меня насквозь.
- Извините. Наверное, с дороги устала. К тому же у меня сегодня было два занятия, - оправдалась я, большими глотками опустошая свой стакан воды.
Муж погладил мою руку и предложил заварить всем чай или кофе к десерту. Я кивнула и принялась помогать Дамиану с посудой, пока папа ушел искать мой детский фотоальбом.
Мысли съедали клетки мозга: Лесли не забыл меня. Он, как и я, помнит обо всем. Вот только в моих воспоминаниях присутствовало намного больше горечи, чем в его.
Ночь, проведенная в комнате сестры, была для меня беспокойной. В доме было тепло, к тому же Дамиан спал рядом, все время укутывая меня одеялом. Несмотря на это, ночью меня била дрожь то ли от воспоминаний, то ли от осознания того, что какого-то черта Лесли снова вернулся в мою жизнь. И зачем? Он просто хотел поговорить. Но о чём?! Ведь последние семь лет он не искал меня. Лишь раз мы виделись с ним после нашей с Дамианом свадьбы. По вине бессонной ночи воспоминание о том дне накрыло меня с головой.
***
Я вытаскивала картонные пакеты с покупками из багажника, а мой молодой муж поспешно закрывал машину. Мы тогда только переехали из общежития, поселились в нашу первую квартиру и заканчивали её обустраивать. После рождественских распродаж в нашем семейном гнездышке появилось множество бытовых вещей и безделушек, украшающих интерьер. Когда все покупки были доставлены, мы решили немного прогуляться, оставив машину у дома.
Я шла за руку с любимым мужем, который избавил меня от страданий, от боли, подобной сдиранию кожи. Прошло две недели после свадьбы, а я все еще не могла искренне улыбаться, но Дамиан не сдавался. Он верил в то, что чертова депрессия закончится, и я снова стану прежней. Той, которую он полюбил еще на первом курсе, - Николь Дженкинс, какой я была до злосчастной встречи с моим змеем-искусителем в Мидлэнде.
Январь был сказочным, хоть и морозным. Перчатки не согревали мои руки, так, как это делали ладони любимого мужчины. Возможно, я не любила тогда Дамиана с безумной силой, подобающей молодой жене, но я поддалась его любви, подчинилась напору его чувств. В нем были нежность и настойчивость одновременно – Дамиан будто почувствовал, что сейчас самое время завоевать меня. Хотя, в принципе нечего было завоевывать – на тот момент я была настоящими руинами.
Недавно мне исполнилось двадцать три, чуть больше полугода назад я потеряла ребёнка и ушла от любимого. Я продолжила обучение, чтобы получить степень Магистра Гуманитарных Наук, и, скорее всего, мне светила перспективная должность в Нью-Йоркском колледже. Все эти события разом свалились на мою неподготовленную к подобным переменам, несмышленую тогда голову. Когда я была растеряна, Дамиан поймал меня в свои сети, и я упала в его объятия. Возможно, в тот миг я не осознавала, что этот мужчина мой спаситель, предназначен мне судьбой. Я лишь искала защиту от внешнего мира и уверенность в завтрашнем дне.
- Думаю, что гостиную мы пока отделывать не будем, оставим её нетронутой, - приятным баритоном произнес мой муж, пряча наши переплетённые ладони в карман своей куртки.
Изо рта шел пар. Кажется, градусник показывал отметку в ноль градусов, потому я и набросила самое теплое свое пальто. Одежда болталась на мне, так как вес еще не успел прийти в норму после затянувшейся депрессии полугодичной давности.
- Как скажешь, дорогой, - пробормотала я.
Во всём я соглашалась с ним, смирялась с его решениями, хотя он и протестовал иногда - мол, в семье у нас должно быть равенство. Но я не хотела никакого равенства, не желала принимать решения – мне нужно было лишь подчиняться мужу.
Мы гуляли по улице вдоль высоких зданий, отблескивающих светом в окнах. В большом городе всегда было светло и практически никогда не были видны звёзды. В такие моменты я вспоминала о молодой семье своей сестры.
Купив в ближайшем магазине крекеры и всякую съедобную, но не совсем полезную еду, привычным маршрутом мы возвращались домой. Как приятно было думать об этом: я иду под руку со своим мужем домой, мы накупили кучу сладостей, чтобы слопать их вместе, сидя перед маленьким телевизором. Не нужно было притворяться взрослым, всё понимающим человеком, когда рядом с тобой находился такой же недавно повзрослевший ребёнок. Хотя, в отличие от меня, Дамиан мог решить любую проблему, принять решение, защитить меня.
Когда мы подошли к дому, я увидела знакомый ярко-синий автомобиль. Я замерла на месте, стараясь не дышать слишком часто. Моргнула, но передо мной по-прежнему стоял синий пежо. Владелец машины курил за рулем, пуская дым сквозь открытое окно. Рука Дамиана сжала мою, но я умоляюще взглянула на него. Он не должен переживать из-за моего прошлого. Всё позади, и я теперь Николь Ларсон, его жена. Я должна держать свои действия под контролем, чтобы они не причиняли боль и неудобства моим близким.
Полгода назад я оступилась, поддавшись депрессивному состоянию, но больше такого не повторится. Я взрослый человек и сама управляю собственной жизнью. Если уж приняла решение полностью вычеркнуть Лесли из своей жизни, значит, всеми своими поступками я должна подкреплять сделанный выбор.
Я дернула свободной рукой, в которой держала небольшой клатч, приспособленный лишь для хранения телефона, ключей и кошелька. Жаль, что бейсбольная бита осталась в другой сумочке.
Лесли вышел из автомобиля и потушил сигарету. Он направился прямо к нам, глядя на меня своими грустными голубыми глазами. Когда наши взгляды встретились, я почувствовала, чтобы способна его пожалеть, обнять и погладить по кудрявой голове. Он всегда умел разыгрывать чувства, убеждать людей, извлекая выгоду.
- Привет, ребята, – натянуто улыбнулся он.
Какого лешего он вообще делает в Филадельфии? И кто дал ему наш адрес, черт возьми?
- Привет, Лесли, - муж протянул подлецу руку, несмотря на то что раньше обещал его прихлопнуть на месте, как таракана, если он приблизится ко мне хоть на метр.
- Вижу, вы уже обустроились, молодожены, - Лесс указал в сторону дома и поджал губы.
- Да, как видишь, - утвердительно кивнул Дамиан. Когда он говорил, скулы его были напряжены. – А что тебя-то привело в Филадельфию? Неужели решил поздравить нас с новосельем?
Лесли стоял в метре от меня, переминаясь с ноги на ногу. Я слышала его дыхание, даже чувствовала дым от недавно выкуренной им сигареты, а удушающий сладкий запах его одеколона пробуждал в голове недавно похороненные воспоминания.
- Я приехал сюда по делам, - засовывая руку в карман джинсов, ровно ответил он.
Врёт! Ведь каждый раз, пряча руки, он начинает выдумывать свои лучшие истории.
- Неужели ты совершенно случайно оказался прямо у нашего дома? – с напряжением в голосе спросил Дамиан.
- Нет, конечно, - махнул рукой Лесс, засмеявшись. – Виктор рассказал мне, как вас найти.
Проклятье!
- Зачем? – наконец выдавила я из себя, сопротивляясь его гипнотизирующему взгляду.
- Николь, ты злишься? – он протянул ко мне руку, но одернул её под злобным взглядом моего мужа. – Ребята, я просто хотел повидать вас. Хотел убедиться, что моя Никки в надежных руках.
Ухмылку будто стерли с его лица, когда я улыбнулась. Это была не радостная улыбка, а скорее истерический оскал.
Лесли обхватил себя за локти и продолжал сверлить меня взглядом, полным сожаления. Будто бы он был убийцей близкого мне человека и требовал немедленного прощения, помилования. Неужели я вижу раскаяние в глазах Лесли Дитейла? Но это просто невообразимо! Неужели он жалеет о том, что поступал со мной подло на протяжении нескольких лет? В результате, оказавшись не столь глупой, как он считал всё это время, я бросила бессердечного тюфяка. Об этом он сожалеет?
Да нет же, он всего лишь не может смириться с тем, что я выбрала не его. Несмышленая девчонка задела мужское самолюбие, а для Лесли это был смертельный удар. Когда он стоял напротив меня и, нервно дергая руками, обхватывал себя за плечи, будто удерживая на месте, я вдруг поняла, что сделала действительно правильный выбор.
Под руку со мной стоял лучший мужчина, которого я могла вообразить своим законным мужем, и он принадлежал лишь мне. А я, в свою очередь, целиком и полностью была подчинена ему. Все мои чувства, поступки, движения, и я сама – в полной власти Дамиана. Лесс больше не мог руководить мной, словно куклой на веревочках.
- Прости, но у нас очень важные дела, - произнесла я, торжествующе улыбаясь. Муж глянул на меня, и рука его расслабилась: он больше не сжимал в ней мою, наверное уже посиневшую, ладонь.
- Я думал, мы сможем поговорить за чашечкой кофе, - неуверенно заговорил Лесли.
- Я так не думаю, - ответил за нас двоих Дамиан, увидев, что я искренне улыбаюсь. – Слово Николь для меня закон.
Я улыбнулась еще шире, глядя мужу в глаза. Он мой единственный, и я рада, что поняла это именно сейчас.
- Что ж, тогда не буду вам мешать, - выдохнул Лесс, а глаза его заблестели грустью.
Пожалуйста! Что за напускная тоска?
- Всего тебе хорошего, Лесли, - поджимая губы, сказала я. Пора бы отпустить свои чувства к нему, какими бы они ни были.
- Я очень рад за вас. На самом деле. Будьте счастливы! – изрек он в ответ. Его полные губы искривились, будто где-то в его тело воткнулась булавка.
- Спасибо, всего доброго, - протянул ему руку Дамиан, и Лесли неуверенно пожал её, опустив глаза.
Мы прошли мимо грустно выглядевшего мужчины, опустившего голову. Я не жалела об этой встрече, лишь просила у Бога, чтобы она была последней в моей жизни.
Лесли не глуп. Он понял, что между нами всё кончено и пути наши больше не пересекутся. Если мы и встретимся где-то на этой планете в один прекрасный или ужасный день, то пройдем мимо друг друга, словно никогда и не встречались. Так будет лучше для всех нас.
Так я думала тогда.

Январь 2006 г., Филадельфия

*Смотровая – имется в виду медицинская смотровая комната, оборудованная, подобно приемной в клинике скорой помощи.

Предыдущая глава