Милые барышни, позвольте вас поздравить с весенним праздником 8 марта! Пусть ваша жизнь будет полна тепла и любви.
Примите мой скромный дар. Хоть история и разворачивается в зимней период, но любовь подобно весеннему цветку, что пробивается сквозь холод к солнцу, не угаснет никогда.
Приятного прочтения.

Снег валил хлопьями, создавая сказку, покрывал все вокруг белоснежным ковром. Возможно, не застрянь я в аэропорту Сиэтла, поддался бы этому очарованию. Из-за обильного снегопада рейс на Нью-Йорк задерживали… все рейсы задерживали. Аэропорт был переполнен людьми, но никому не хотелось застрять здесь надолго – впереди были праздники.

Протиснувшись сквозь толпу людей, я отыскал свободное кресло, в которое тут же счастливо плюхнулся, бросив перед собой рюкзак. Что ж, теперь остается лишь сделать глубокий вдох и ждать объявления моего рейса. Пройдясь пятерней по шевелюре, я на минуту прикрыл глаза.

…Ее лицо вновь стояло у меня перед глазами: черные дорожки текли по ее щекам. Она никогда не пользовалась тушью, да и вообще косметика ей была не нужна в принципе, ведь ее красота была естественной: простые линии, чувственные губы, большие голубые глаза, обрамленные густыми ресницами… глаза, которые смотрели на меня сквозь пелену слез. И причиной этих слез был я.

Я встряхнул головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, и стал рассматривать окружающих меня людей. Наверное, это уже профессиональная привычка – выискивать подходящий типаж. В Сиэтле я задержался только из-за очередной фотоссесии и отбора моделей для следующих съемок. Жизнь фотографа подразумевает разъезды, и мне нравилась такая кочевая жизнь до недавнего времени. Теперь же я хотел осесть на одном месте.

Народ по-прежнему суетился вокруг, разносился гул голосов, а песни иногда перебивали громкоговоритель. В поле моего зрения попала миниатюрная девушка, которая сидела по диагонали от меня: маленькая и хрупкая, одетая в черные джинсы и сапожки на высоких каблуках, облаченная в пальто ярко-желтого цвета. На шее в несколько слоев обернут желто-черный полосатый шарф, а черные волосы торчат в разные стороны. Уж больно она походила на канарейку…

От такого сравнения улыбка расползлась на моем лице. Девушка, будто почувствовав мой взгляд, посмотрела на меня и, одарив лучезарной улыбкой, вновь спряталась за глянцевыми страницами журнала.

От созерцания «канарейки» меня отвлек женский крик: «Эммет, ты болван!.. Как ты мог доверить доставку наших чемоданов Майку? Этот растяпа вечно везде опаздывает и все забывает».

Посреди зала ожидания стаяла высокая блондинка и кричала на здорового амбала, который понуро стоял, наклонив голову и бормоча извинения, в то время как блондинка распалялась все больше и больше. Выглядело это забавно.

— Скажи спасибо, что рейс задержали, возможно, этот болван успеет, если не застрянет в сугробе по дороге. Паспорта-то хоть у тебя?

— Солнышко, не горячись. Паспорта и билеты у меня. Я сейчас позвоню и узнаю где он. Если бы меня не задержали в спортклубе, я бы сам забрал чемоданы, — тихо извинялся качок, но его слова все же можно было расслышать в шуме толпы.

Я засмотрелся на блондинку, она была хороша: высокая и статная, волосы струились мягким водопадом. Да и ее поза со сложенными на груди руками сразу вырисовывала в моей голове сюжет очередной фотоссесии: блондинка в строгом черном костюме, волосы зачесаны в пучок на затылке, на носу очки в черной оправе; она стоит перед большим глянцевым столом на фоне большого окна, за которым виднеются небоскребы. За столом сидят мужчины в деловых костюмах, нервно прячась в своих бумажках от взгляда этой… стервы. Точно, на этом снимке она должна выглядеть именно так.

От моих мыслей меня отвлек звонкий смешок, будто кто-то прочел мои мысли, и они его рассмешили. Долго искать не пришлось – звук доносился из-за глянцевого журнала, страницы которого слегка подрагивали от смеха в руках «канарейки». Ее смех, блеск глаз и легкая ухмылка вновь окунули меня в воспоминания, в тот момент, когда я все испортил...

…Это был школьный выпускной, мы прощались со своим детством. Я сжимал ее в своих объятиях, ведя в танце. Ее глаза сверкали, лучились счастьем, вот только оказалось, это счастье продлилось недолго. Я помню ее несмелые попытки начать разговор – она призналась мне в любви, а я поступил как последний идиот, рассмеявшись в ответ на ее чувства.

Вот только смеется тот, кто смеется последним. Я горько поплатился за свою дерзость. Спустя две недели покинув родной город и отправившись в институт ради осуществления мечты, я понял, что тоже ее люблю, что скучаю по ней – но время было упущено. Она также уехала их города, растворилась в мирской суете.

Я мотался по стране в надежде найти ее, умолять простить, поведать ей о своих чувствах. Я надеялся, что еще не опоздал, и она все так же любит меня.

Я оперся локтями на колени, пряча лицо в ладонях. Каждый раз эти воспоминания терзали мою душу. Память о ее заплаканных глазах, словно кислота, разъедала мне сердце, не оставляя живого места.

Пальцы стали пробираться к волосам, я стиснул корни, стараясь причинить себе физическую боль, заглушая душевную. Я так глубоко ушел в свои переживания, что невольно вздрогнул, когда над моим ухом прозвучал голос, подобный рождественскому колокольчику.

— Она простит тебя.



…Звуки колокольчиков возвестили о новом посетителе. Им оказалась хрупкая девушка в потертых джинсах, майке и легкой курточке, с длинными черными волосами и большими грустными глазами.

— Чем могу помочь? — прозвучал дивный голосок, похожий на перезвон колокольчиков, что только что прозвенел над дверью. Из-за прилавка на посетительницу смотрела чудная девушка, одетая в ярко-желтое платье. Ее торчащие в разные стороны волосы были подобраны ободком с такими же яркими перьями.

— Ой, — замешкалась посетительница, оторвавшись от разглядывания продавщицы. — Я даже не знаю, меня привлекло название «Лавка Чудес», решила заглянуть, — оправдываясь, произнесла девушка.

— О, конечно, осмотритесь.

Посетительница направилась вдоль стеллажей. Чего тут только не было: различные фонарики (глиняные, бумажные, фарфоровые, жестяные), такое же разнообразие различных шкатулок, статуэток, баночки, скляночки с разными благовониями, травками, цветочками. Даже маленькие игрушки, куклы, коробочки с печеньем и конфетами.

Девушка осторожно проводила пальцем почти по каждому предмету, не замечая, как за ней лукаво наблюдает обладательница желтого платья.

Дольше всего девушка задержалась возле композиции «Влюбленные». Полная абстракция, выточенная из черного дерева, отражала любовь и взаимопонимание. Грустно вздохнув, девушка подошла к кассе.

— У вас тут красиво, действительно лавка чудес.

— Что-то приглянулось?

Девушка оглянулась на статуэтку влюбленных, но, тут же покачав головой, вернулась к продавщице: — Нет.

— Возьмите печенье, оно поднимет вам настроение, — настояла хозяйка лавки.

Проводив свою посетительницу задумчивым взглядом и лукавой улыбкой, девушка в желтом платье скрылась в подсобке.

— О, нет! Элис, не начинай, я знаю этот взгляд! Что ты еще задумала? — Стоило ей зайти в подсобку (она же жилая комната), как на нее посыпались упреки.

— Ну, Джаспер, — скорчив жалостливое личико, Элис прижалась к любимому, — она такая несчастная, я должна узнать, в чем дело, чтобы суметь ей помочь.

— Солнышко, это опасно в первую очередь для тебя, — пытался вразумить свою любимую парень.

— Обещаю, я очень аккуратно, быстро вернусь. Надо торопиться, пока она не ушла далеко. Ты же знаешь, мне нужно только знать, где она живет… — щебетала Элис подобно птичке.

Джаспер, тяжело вздохнув, притянул девушку еще ближе к своему сердцу. Разве он может с ней спорить?

— Хорошо, но обещай, что будешь осторожна и вернешься до заката.

Глаза Элис засияли счастьем, она бросилась с поцелуями к парню, а затем в нетерпении бросилась в путь.

— Подожди. — Джаспер отошел от возлюбленной на шаг, выставил ладони перед собой, словно очерчивая ее контуры. Его губы стали беззвучно что-то шептать: похожее то ли на молитву, то ли на заклинание. Глаза были прикрыты.

— Теперь можешь, — завершив свой ритуал, сказал Джаспер.

Элис одарила его улыбкой, полной любви, и растаяла в желтом облаке. Когда же рассеялось марево, перед Джаспером сидела желтая канарейка, чирикая и поворачивая своей маленькой головкой в разные стороны.

— Помни, ты обещала, — наказывал ей парень, пока нес на своей ладони к открытому окну. — Я буду ждать. Люблю тебя, моя птичка.

Джаспер провожал взглядом свою канарейку, когда та выпорхнула в окно. Во время каждого ее превращения он переживал, нервничал, боялся, что она может не вернуться, что с ней может произойти беда. Вдруг ее поймает какой-нибудь плохой мальчишка или нападет кот, это не говоря уже о злых духах, хоть они и не встречали их уже сотни лет. Но откуда знать, что они не появятся в данную минуту? Поэтому он каждый раз накладывал на нее заклятие защиты и оберег невидимости.

***

Она шла по улице, кутаясь в свою тоненькую куртку и ругая себя за беспечность: и о чем она только думала, собираясь утром? Приближалась зима, а она купилась на лучики солнца, что едва согревали в эти последние осенние дни. Благо идти от «Лавки Чудес» было не так далеко. Завернув в знакомый проулок и не забыв прикупить на углу одно из глянцевых изданий, она приблизилась к своему дому.

Поднимаясь по полуразрушенным ступенькам, прижимая к груди журнал и коробку печенья, которую она все же приобрела, девушка мечтала быстрее оказаться в тепле и согреться чашкой горячего чая, как тут ее привлекло веселое чирикание.

На кованой ограде сидела желтая птичка, поворачивая головку в разные стороны.

— Боже, откуда ты? Ты же замерзнешь, пойдем ко мне, — обратилась девушка к птичке, осторожно протягивая ладонь.

Желтую красавицу уговаривать долго не пришлось, она будто ждала приглашения.

— Располагайся, будь как дома, — произнесла хозяйка, открывая дверь в свою тихую обитель. Птичка тут же выпорхнула из ее руки.

Облетев территорию небольшой квартирки, канарейка устроилась на одной из полок напротив рамки с фотографией. На снимке хозяйка квартиры прижималась к высокому молодому человеку. Арка из роз и лилий, а также соответствующая надпись говорили о том, что этот снимок был сделан на школьном выпускном.

Девушка одарила улыбкой свою гостью, располагаясь в кресле, рядом на столике уже дымился в кружке горячий чай, и стояла вазочка с печеньем.

Глянцевые страницы манили своей пестротой. Откусив печенье и запив его чаем, девушка принялась листать журнал. Лишь тихое шуршание страниц нарушало тишину, когда в ней раздался вздох с надрывом, привлекая внимание желтокрылой гостьи.

Комната наполнилась эмоциональной аурой, которая просто рвалась через оковы, так старательно выстраиваемые девушкой годами. Как птенец прокладывает себе дорогу через плотную скорлупу к свету, так и с каждым ударом ее сердца эмоции пробивались через стену отчуждения.

Вот он, первый удар о скорлупу, удар сердца, тяжелый вздох, первая трещина, готовая разрушить все – слеза, бегущая по щеке. Одна... вторая... И вот уже этот барьер сломан, прорвало платину. Эмоции наружу. Девушка уже рыдает навзрыд, прижимая к груди журнал. Его фото на развороте журнала, его первое интервью, как самого молодого и талантливого фотографа. Он смотрит на нее со страницы глазами осеннего неба, в которых читается тоска, его светлые волосы все так же волнисты и непослушны, лезут в лицо, из-за чего приходится заправлять их рукой назад.

Он ее обидел, посмеялся, она старалась забыть, выбросить его из головы... из сердца... Не смогла... Она все так же любит его. Любит всем сердцем... всей душой.
Сквозь всхлипы и рыдания с ее губ срывается едва различимое имя:

— Кай...



Солнце клонилось к закату, а Элис до сих пор не вернулась. Джаспер нервно мерил комнату шагами, да поглядывал в окно.

Что могло произойти? Она всегда возвращалась в оговоренное время. Ее гибели он не переживет, и это связано не только с магической сущностью их обоих. Во время обряда души влюбленных тесно переплетаются, становясь единым целым, и возвращаются в свои тела, уже неся в себе половину души возлюбленного. Она смысл его существования.

Последние лучи догорали на небосводе, но его сердце продолжало биться, значит, она еще жива – вопрос в том, где она. Размышления мага прервал едва различимый стук в стекло: на карнизе в наступающих сумерках проглядывалась желтая канарейка.

Джаспер поспешил к окну. Едва он распахнул створки, птичка влетела, на ходу перевоплощаясь в девушку, и тут же кинулась в объятия возлюбленного.

— Джас! Мы должны немедленно помочь этой бедняжке! Боже, как она рыдала! Нам надо найти того парня, узнать его чувства и, если они взаимны, действовать немедленно… — Элис все щебетала и щебетала, при этом активно носясь по комнате, перебирая разные баночки с разноцветными жидкостями, настойками, мешочки с благовониями и старые книги. Наблюдая за всеми ее действиями, Джаспер в очередной раз убедился в ее природной животной сущности — канарейка. Но чародей был счастлив слышать этот щебет и наблюдать за желтым ураганом, счастлив, что она жива, что вернулась целой и невредимой, что рядом. Поймав на ходу девушку, он прижал ее к своему телу, вдыхая аромат ландыша, ощущая вкус земляники на губах. Все остальное ушло на задний план. Только она… только он… только они, тонущие в океане своих чувств.



— Она простит тебя, — звенел колокольчик в моих ушах, а на соседнем сидение возникла «канарейка», сверкая своей улыбкой.

— Что?

— Не стоит так убиваться, но поспешить следует, — продолжала свою речь незнакомка. — Прости, забыла представиться, я Элис, — протянула хрупкую ладошку девушка.

— Элис...?

— Просто Элис, а ты?.. — спросила она, показывая разворот журнала, где пестрела моя физиономия на развороте. Я поморщился, но кивнул. Я не любил давать интервью и долго уходил от них, но все же сдался – и то потому, что с этим изданием давно сотрудничал.

— Ты ведь отправляешься в Нью-Йорк? — вопросительно кинув взгляд на мой рюкзак, который весь был в наклейках и нашивках «большого яблока», продолжила она в дружеской манере свое общение.

Я смотрел на нее недоуменными глазами, не понимая, что от меня хочет эта ненормальная. Девушка продолжала болтать о том, что как было трудно меня найти из-за моих разъездов, что нужно торопиться и обязательно успеть до дня всех влюбленных, при этом все время продолжала упоминать «что она простит», «она ждет», «она любит». Кто эта она?

Не выдержав словесного потока «ненормальной канарейки», я намеревался уже покинуть свое насиженное место и поискать другое, как внезапно грохнулся обратно, сраженный ее следующими словами:

— Ее зовут Лилиан, вы поссорились на школьном выпускном, ты посмеялся над ее чувствами...

Я сидел в полном оцепенении, прострации, я будто ослеп, будто меня обдал скунс своей пахучей жидкостью, лишая зрения. Я медленно переваривал информацию, пытаясь вникнуть в каждое слово, пропуская через себя. Девушка, сидящая рядом, продолжала говорить, говорить о Лилиан. В том, что речь шла о ней, я не сомневался. Не знаю, откуда ей были известны такие подробности, но она в точности описала фото с выпускного, рассказала, какого цвета ее глаза, волосы, описала маленькие шрамы над бровью и на руке.

Сквозь затуманенное сознание я почувствовал теплое прикосновение, и тут же сотня мурашек пронеслись по моему телу. В голове возник образ рыдающей Лилиан, сжимающей журнал с моим интервью, затем видение изменилось: любимая смотрела на меня удивленными глазами, а через минуту эти глаза наполнились слезами… слезами радости, и ее милое личико озарилось счастливой улыбкой.

— Что это?! — выдернул я руку из цепких пальчиков. Ко мне вновь вернулось зрение, и я вглядывался в глаза девушки, назвавшейся Элис.

— Настоящее и будущее, — спокойно ответила она.

— Что?

— Ты мне не веришь? — немного обреченно вздохнула она. Затем окинула взглядом зал ожидания и произнесла: — Сейчас объявят нашу посадку на Нью-Йорк.

— Нашу?

— Да, мы летим вместе, я намеревалась поговорить в самолете, наши места рядом. Но, видя, как ты страдаешь, я решила заговорить раньше.

Стоило ей закончить речь, как женский голос из громкоговорителя пригласил пройти на посадку рейса F-132 до Нью-Йорка.

Я вновь одарил свою соседку недоуменным взглядом.

— Хорошо, если я тебе расскажу, то, что произойдет на твоих глазах, ты поверишь?

Мной овладело странное чувство: с одной стороны я хотел бежать подальше от этой чокнутой, а с другой хотелось остаться и буквально выбивать из нее информацию о своей возлюбленной. Не дождавшись от меня ответа, «канарейка» продолжила, обведя вновь взглядом пространство вокруг:

— Видишь, невысокую брюнетку, — она указала в сторону девушки, которая шла, опустив взгляд на бумаги перед собой.

— Она врежется в того высокого бронзоволосого парня, — указала «канарейка» пальчиком на парня, который рассматривал табло.

— Они полетят вместе с нами в самолете, их сидения будут в соседнем ряду по диагонали. Она большую часть полета будет смущаться и краснеть, а он не сводить с нее взгляда, стараясь прикоснуться к ней при удобном случае. К концу полета они влюбятся друг в друга, и аэропорт будут покидать, держась за руки.

— Ой, простите, я такая неуклюжая…

— Это вы простите, не заметил вас, позвольте, я помогу собрать ваши бумаги.

Я чуть ли не с открытым ртом наблюдал за развернувшейся буквально у меня перед носом картиной – столкновение брюнетки и бронзоволосого парня.



Я влетел в первое попавшееся такси, сжимая клочок бумажки с адресом моей Лилиан. Я верил словам Элис. Когда мы сели в самолет, она не проронила ни слова, лишь жестом показала на парочку, что столкнулась в зале ожидания. Парень с девушкой действительно летели с нами в одном самолете, их места были у меня перед глазами, так что я мог наблюдать за ними. Элис была права – весь полет они болтали без умолку, парень не отводил взгляда, отчего девушка покрывалась румянцем, смущаясь. Самолет они покидали не то, что за руку – парень притягивал ее за талию к себе.

На мой изумленно-вопросительный взгляд Элис, пожав плечам, лишь ответила:

— Что поделать, любовь с первого взгляда, которая продлиться всю жизнь.

— Держи, я думаю, ты знаешь, что нужно делать, — с прищуром девушка протянула мне листок.

Такси свернуло в знакомый мне район. Еще бы, ведь я тут жил… Я жил на параллельной от Лили улице!

Данное умозаключение меня просто убило: все это время мы были рядом, но судьба-злодейка водила нас кругами, не давая пересечься. А может, это урок, наказание за мое невежество, за то, как я поступил с любимым человеком?

Я влетел по ступенькам, но у заветной двери замер в нерешительности: а вдруг я все же опоздал? И у нее другая жизнь… Есть другой? Нет! Нет! Элис сказала, что она страдает, ждет меня и простит, а словам этой чудачки я уже верил.

Стук.

Тишина.

Еще один стук, и вновь мне отвечает тишина.

Сдаваться я не был намерен. Хоть мой дом и был недалеко, я решил все же дождаться девушку. Несмотря на зимнее время года, было тепло. Или просто кровь циркулировала по моему телу так, что меня кидало в жар. Я опустился на ступеньки крыльца в ожидании, но, видать, перелет и скопившиеся впечатления дали о себе знать, и я задремал, облокотившись на кованую ограду лестницы. Вырвал меня из царства Морфея женский вскрик и такой звук, будто что-то упало на тротуар.

Открыв глаза, я увидел девушку в сером пальто и шарфе красного цвета. Ее голубые глаза были широко распахнуты, ладошки прикрывали рот, а возле ее ножек валялся пакет с продуктами.

— Лили… — прошептал я, поднимаясь к ней на встречу.

— Нет… Нет… — качая головой, стала отдаляться от меня девушка, не веря в происходящее и уже готовясь сорваться и бежать прочь. Но я успел поймать ее в свои объятия.

— Прости… прости меня Лили, я был так глуп, так слеп, сам не осознавал, какую боль причиняю тебе… и себе … Лилиан, я люблю тебя, — говорил я, покрывая ее лицо поцелуями, собирая губами дорожки слез.

— Все это время я искал тебя, но никто мне не говорил, где ты: ни школьные друзья, ни твои родители, они вообще не пустили меня на порог. Я мотался по разным городам, вглядывался в лица прохожих, мечтая случайно встретить тебя. Лили … прости меня… Я люблю тебя, всегда любил, только, дурак, не понимал этого…

Я продолжал вымаливать прощенье и признаваться в любви, прижимая самое дорогое, что есть у меня в жизни, боясь, что если отпущу, оно вновь исчезнет.

— Кай… — сквозь всхлипы пробился голос любимой, — я хотела забыть тебя, я пыталась, но не смогла… Я по-прежнему люблю тебя.

Мое видение ожило в реальности: глаза любимой светились счастьем и любовью, губы расплылись в нежной улыбке, к которым я тут же припал в поцелуе.

Голубые глаза излучали нежность, спокойствие, тепло, я готов был смотреть в них, не отрываясь, всю жизнь. Раздавшееся радом чириканье разорвало наш зрительный контакт.

— Привет, — улыбаясь, произнесла Лилиан маленькой желтой птичке как своей хорошей знакомой. Мне показалась, или этот желтый комок перьев мне хитро подмигнул своим маленьким глазом, перед тем как взмахнуть крыльями?

Я проследил ее полет: взметнув вверх, птичка перелетела на другую сторону улицы, усевшись на ладонь парня, облаченного в короткое черное пальто с высоко поднятым воротником, который скрывал длину волнистых светлых волос. Поймав мой взгляд, парень улыбнулся, склонил голову в едва заметном поклоне и отправился в обратном от нас направлении, беседуя с птичкой. Секунда ушла на осознание, что именно этот парень встречал Элис в аэропорту. Но где же сама Элис? Или эта птичка и есть…



Колокольчик призывно зазвенел, пропуская нового посетителя в «Лавку Чудес». Джаспер, перебирающий полки со шкатулками, не обратил внимания на вошедшего парня, хотя его движения заметно замедлились, пока он выставлял новый товар, будто он считывал ауру посетителя. Затем вновь принялся за свое занятие.

— Я чем-то могу вам помочь? — услужливый женский голос отвлек посетителя, разглядывающего витрину.

— Да, если вас не затруднит, — бронзоволосый парень откликнулся на предлагаемую помощь.

Элис расплылась в улыбке, узнав парня, который, сам того не ведая, помог ей в соединении любящих сердец: — Конечно, вас что-то конкретное интересует?

— Моя девушка… Нет, не так… У нас завтра с девушкой годовщина нашей встречи, и я хотел сделать ей особый подарок, — взволнованно проговорил парень.

— У нее есть особые предпочтения? — конечно же, Элис уже все знала и об этом парне, которого звали Эдвард, и о его девушке Белле, и о том, что этот парень собирался в ближайшее время сделать ей предложение, и что даже для этого случая уже прикупил кольцо.

— Она писательница.

— Замечательно, — с улыбкой произнесла Элис, выходя из-за прилавка. Сегодня она была одета в черные узкие штаны и тунику неизменного желтого цвета.

— Прошу, — приглашая следовать за ней, девушка подвела парня к одной из витрин, доставая чернильницу.

— Думаю, вашей девушке-писательнице и любительнице старины это очень понравится.

Чернильница была выполнена в виде девушки-теннисистки на подставке с емкостью для чернил.

— О, это то, что нужно, — восхищенно произнес парень.

— Тогда позвольте, я упакую.

Как только колокольчики вновь прозвенели, и посетитель скрылся за дверью, из-за стеллажей показался Джаспер.

— Ну и что? Ты не кинешься за ним? Ему на помощь? — где-то с упреком, где-то с сарказмом произнес чародей.

— И зачем ты вообще продала ему эту чернильницу? Ты же знаешь, из-за нее они поссорятся. Она неуклюжая и прольет чернила на его костюм прямо перед важным совещанием, — в его тоне слышалось столько переживания и участия к судьбе эти двоих, что Элис невольно засмеялась.

— Что смешного?

— Джас, ну конечно, я все это знаю, поэтому в коробку вместе с чернильницей упаковала и флакончик пятновыводителя. Этот отбеливатель выведет любые пятна с любой поверхности.

— И все же? Ты так просто их отпустишь? — задумчиво спросил маг.

— На их долю выпадет немало страданий, боли, расставаний, но это все только укрепит их любовь, они справятся сами, без нашего вмешательства, — поведала волшебница.

— Ты уверена? — раскрывая свои объятия для Элис, спросил Джаспер.

— Более чем, — прижимаясь к любимому, ответила девушка.

— Я люблю тебя, моя канарейка

_____________
С нетерпением жду вашего мнения