Название: Ёлка – не палка

Категория: Cобственные произведения
Заявка: 93. Зимняя сказка, добрая и светлая. Без слеша, насилия и жесткости. Семейная теплая история. Остальное на усмотрение автора.
Музыкальное сопровождение: Паола – Новогодняя сказка
Бета: +
Жанр: Сказка
Рейтинг: G
Саммари: В новогоднюю ночь каждый мечтает найти под ёлочкой заветный подарок. Но у судьбы своё мнение, что же на самом деле важней преподнести в волшебный момент.

---

Ходит-бродит по миру легенда, что в лесу родилась пушистая, милая ёлочка. Там она в окружении своих сестричек да сосен, берёз и дубов росла, становилась выше, изящнее, хорошела для новогоднего праздника и мечтала о прекрасных огоньках гирлянды. И вот пришёл день – тридцать первое декабря. В последующую его сказочную ночь каждый мечтал найти под ёлочкой заветный подарок. Но у судьбы своё мнение, что же на самом деле важней преподнести в волшебный момент.

Вьюга пока лишь начиналась, слабо-слабо покачивала верхушки деревьев. Ночь наступала на хрустящий снег. Вздрагивающий и постоянно озирающийся зайчик торопливо скакал между хвойных девиц.

— Где же? Где королева? Неотразимая, но скромная! Высокая, пушистая и элегантная! Такая, чтобы сама была как корона, сияла точно самая яркая звезда, — тараторил он себе под нос и нервно хлопал ушами.

Прыжок!.. и замер зайчик. Резко повернулся и чуть мордочкой не угодил в пухлый сугроб у пня. Его крупные чёрные глаза стали больше прежнего.

— Идеальная, — пролопотал заяц, смотря на ель, выделяющуюся среди соседок своей безупречной фигурой. Стал быстро-быстро копать вокруг неё. — Сейчас я вас найду, сказочные подарки! Мандаринки. Апельсинки. Ананасик. А то вечно жуй морковь и капусту! Надоело хуже горькой редьки!

Заяц метался вокруг зелёной красавицы, копал и копал. Но его белые лапки ничего не поднимали, кроме туч снежинок.

— Да как же так, — опешив, выдохнул он. — Где всё? В легенде же говорят... — услышав тяжёлые шаги, заяц запнулся. Метнулся под ель-красавицу и замер.

Тяжело дыша и горбясь, к укрытию косого приблизился старик. Одетый в тулуп и валенки, с шапкой из кроличьего меха, он нёс на плече грозный топор.

— Вот ты, моя милая, — облачённой в варежку рукой, старик тронул край ветки ели-красавицы. — Я ещё летом тебя заприметил. Знал, ты к январской стуже сделаешься ещё пригоже! Понравишься моим внучатам и детям. Взрослые дети уже у меня, да как малые карапузы стремятся на праздник твой, — старик убрал варежки в карман. Погладил грубыми пальцами мягкие иголки. Крепко сжал рукоять топора. Горько вздохнул. — Ты прости, девица, да делать нечего. На рынке купить какую твою сестричку — кошелёк дырявый, дед я древний с молью в кармане и пылью. Супостаты-торговцы тыщи за метр ёлки требуют! Что же, палки у них, чай, из золота? А тебя, пригожую, мы дома нарядим как должно и после проводим с уважением к брату твоему горячему костру. Он в лето тебя и вернёт. Прости, родная, как себя пенсией по живому... — Старик замахнулся топором. И не ударил, оробел. Протяжный вой бросил его в ледяной пот. — Ох, свят, дух лесной осерчал. Зря пожадничал я, и веточки бы хватило ребятишкам… — испуганно прошептал старик. Озираясь, полез под ёлку-красавицу. Почти сразу за её мохнатыми лапами клацнули зубы, и раздался злой вой.

Заяц, сжимая комок снега, с ужасом, нос к носу, смотрел на кроличью шапку бледного старика, вцепившегося в топор. Старик же впился в огромные глаза зайца трясущимся взглядом. Косой и он вдвоём судорожно сглотнули под новое клацанье волчьих клыков и прижались друг к другу.

— Так, ёлка, ты тут, смотрю, самая цыпочка! Где моё мясо сочное? Курятина. Зайчатина. Говядина. — Волк фыркнул и стукнул хвостом по пню. — Короче, цыпа! Я даже на старую козлятину согласен. Только давай это поживей! — он обежал ель. — Иголки-палки, цыпа, где закуска? Я чую запах тот, да зубы всё не давят вкус! Живо, рычу, гони еду, другие подарки воронам оставь! А мне мясо живо, а не то попорчу тебе твою кору девичью! — Он яростно оскалился.

— Вот шельма! — громкий бас прозвучал в десятке метров позади серого разбойника.

Волк мигом поджал хвост и, не думая и миг, юркнул под ель-красавицу. Грянул сухой выстрел.

— Где попрятались браконьерские ваши душонки-тушёнки? — бас приблизился. — Вижу я след, и пурга мне не пьянка с аудитором, глаза не замылит! Найду и шкуры дробью посдираю, ворьё! — Подошедший к елочке-красавице крупный мужчина в форме защитной пятнистой окраски стрельнул в тёмное небо из карабина. — Выходи по-хорошему!

От резкого щелчка выстрела старик сам не понял, как выронил топор. Обнял волка, будто чудо-подушку-игрушку, которая обязательно защитит от любых страхов. Старик почувствовал себя беспомощным ребёнком, беззаветно верящим и в чудовищ, и в чудо.

Раздвигаясь, нижние ветви елки качнулись. Дыхание застыло ледышкой у зайца, старика и волка. Но через миг ветви просто сомкнулись.

Краем глаза мужчина в форме приметил, как нечто промелькнуло в уплотняющейся темноте за деревьями в нескольких метрах от него. Он довольно усмехнулся и, убрав ствол оружия от ветвей ели-красавицы, стал красться за тем, что удумало ускользнуть от него.

Как только вооружённый человек скрылся в чаще, к ели-красавице выбежала лиса. Она была не одна. С другой стороны к ней из-за деревьев шмыгнула кошка. Тихо хихикая, они помахали друг другу пушистыми хвостами. Улыбаясь, почесались носами и похлопали лапкой по лапке.

— Глупый-глупый человек, — лиса облизнулась. — Все подарочки твои будут наши! А ты свои у мишки поищи!

— Ага, — хихикнула кошка. — Тааакой большой мальчик, а хвостиками поманишь — и побежит не зная куда! Да, подружка, смешные эти мальчишки?!

— Угу, — пританцовывая вместе с кошкой, улыбнулась лиса. — Смешней только шоколадный зайчишка в подарке для волка! Кусь-кусь... ой, кариес, кусь...

Хихикая, они обежали елочку-красавицу и погрустнели.

— И где же подарочки? — кошка насупилась. — Негодник-мальчишка с палкой-стрелялкой успел их спрятать? Закопал в сугроб?

— Ой, как бы он, глупый, его нашёл потом нужный?! Снег кругом! — беззаботно отмахнулась лиса. — А вот там... — алчно смотря на нижние ветви елки, она облизнулась.

Довольно улыбаясь, кошка кивнула, и они вдвоём скользнули под зелёную красавицу.

Пять пар глаз округлились до диска полной луны. Лиса почти уже дико заверещала от шока, увидев обнимающимися зайца, волка и старика, притом косой нервно стучал зубами по волчьему хвосту. Кошка ещё чуть-чуть – и упала бы в обморок, смотря, как бледный старик нежно ладонью поглаживает по макушке волка, придурковато вывалившего язык. Но тут, там, за ветвями, раздался истошный вопль и следом злой рёв.

— Ой, дурак, в берлогу влез, — прошептала лиса.

— Ой, дуры, жадность нас сгубила, — так же тихо добавила кошка.

Заяц икнул. Волк тяжело сглотнул. Старик глупо хихикнул и промямлил что-то мало разборчивое, словно: «Ути-пути».

Они все замерли, время как будто изменилось, и минуты стали секундой.

Их остолбенение прервал мужчина в форме. Он влетел под елочку и, толкая собой лису и кошку, рухнул с ними на дружную компанию зайца, волка и старика.

— Я лесник. Я лесник. Я лесник, меня нельзя есть, законом подавиться можно. Я лесник, — бормотал мужчина в форме, прячась за всю честную компанию. Жался спиной к стволу ели и словно одеяло, тащил на себя старика, волка, зайца, лису и кошку. — Граждане, защитите закон. Без меня никак жить нельзя. В тушёнку всех хаос закатает. А меня есть нельзя...

Злой рёв сотряс красавицу-ёлочку, и огромная лапа раздвинула нижние ветви.

— Ути-пути, — улыбаясь, пролепетал старик и потянулся пальцами к сердитой медвежьей морде.

— Вот и Сибирь, — охнула кошка.

— Жирный пришёл песец, — дополнила её лиса.

— Морковку?.. — с огромными доверчивыми глазами пискнул заяц и протянул к клыкам медведя волчий хвост.

— Я вас люблю, быть может... — лишаясь чувств, выдал волк. — Что хвост и гриву, мою кобылу...

— Вы тут совсем мандаринов объелись?! Празднуют. Самоизоляции мешают. Подарочки гребут. А маски карантинные где? — проревел медведь. Бросил перед ними согнутый карабин. — Нет масок! Живо за мной в берлогу до весны изолироваться, несознательные! Подарочки мои.

Вьюга вовсю уже кружила в лесу, пела песни и сеяла снежинки серебром. Красавица-елочка, умей бы говорить, поделилась:

— Льдинки на иглах моих как цветные шарики. Обнимающий ветер – точно яркая гирлянда. Мороз весёлый – словно искры звёзд. Вместо звезды на макушке у меня под пологом утонувший в снегу топор. Я всегда рада праздникам, и веточки одной-другой для них мне ничуть не жалко. Да и себя всю мне для них не жалко, если украшающий меня народ, водящий хоровод вокруг, счастливый видеть красочные огни на ветвях, кладущий и берущий подарки у меня, понимает... если ценит... если знает... Лучший подарок в мире – ЖИЗНЬ.

P.S. Ни одно животное не пострадало. Даже мишка от своего широкого гостеприимства. Он лишь часто ворчал: «В тесноте, да не в обиде», — и щедро угощал новых друзей мёдом и кореньями. Все были рады его доброте, и только волк иногда подозрительно косился на заячий хвост.