Название: Я вина
Автор: bellaOlga
Жанр: психологический триллер
Рейтинг: R
Пейринг: Эдвард Каллен, Белла Свон, Эсми Райт, Эммет Маккарти, Розали Феникс, Джаспер Хейл, Элис Брендон
Бета: tatyana-gr
Саммари: После отвязной вечеринки, устроенной по случаю десятилетней годовщины выпуска, семеро бывших одноклассников очнулись в странной комнате без окон. У каждого оказалось по одному предмету в руках: ножницы, полотенце, книга, погремушка, фонарик, карандаш и вилка. Никто не помнил, как сюда попал. Но все хотели отсюда выбраться.

__________________________________________________
Долбаный дятел колотился в мой висок. Он стучал и стучал, пока я собиралась с силами, чтобы пошевелиться и прогнать его. Удалось открыть глаза. Комната плавно качалась и искажалась скрипучей картинкой в моей голове. О-о-о, что со мной? Дятел по-прежнему был тут. Собрав силы, удалось сесть прямо. Сфокусировать зрение. И тут же наткнуться на пристальный тяжелый взгляд Эдварда Каллена. Я быстро прикрыла глаза, притворяясь, что не вижу его.
Эта встряска окончательно выветрила мутное марево из моей головы. Господи, где это я? Глаза распахнулись сами собой и забегали по сторонам. Который час? Дневного света не было видно. Неизвестный источник света позволял разглядеть окружающую обстановку. Я находилась в незнакомой комнате. Большой. Пустой. Круглой. С какими-то странными обоями. Кто станет клеить изображения стеллажей, забитых книгами? Массивная деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Ее вид немного ослабил удушье, начинающееся от ощущения замкнутого пространства.
В центре комнаты лежал круглый ковер, узор которого с точностью до оттенка воплощал лужу рвоты, которую вчера исторгла Джессика прямо у моих ног. Незабываемый вечер встречи выпускников, мать его. От вида нарисованных буроватых комочков мой желудок резко сгруппировался и приготовился к эвакуации. Чтобы предотвратить катастрофу, я быстро отвела взгляд в сторону. По периметру ковра на одинаковом расстоянии друг от друга стояли широкие мягкие кресла с деревянными подлокотниками. В каждом из них сидели мои одноклассники, немного изменившиеся за десять прошедших лет. По правую руку от меня находилась Элис Брендон. Она растерянно озиралась, вцепившись дрожащими руками в массивные деревянные подлокотники. Мелко дрожали мятые оборки на потускневшем шелковом платье цвета пепельной розы. Видимо, я тоже выгляжу сейчас точно так же: контуженная чихуахуа, готовая сделать под себя лужу.
Злость на себя придала сил. Я резко выпрямилась и внутренне собралась. В следующем кресле кто-то тихо плакал, обхватив голову руками. Темные свалявшиеся пряди закрывали лицо. Элегантное черное платье с треугольным декольте и открытой спиной. Эсми Райт.
Дальше... Черт, Розали голая... Если, конечно, не считать большого белого полотенца, в которое было облачено ее божественное тело высокооплачиваемого ангела Victoria Secret. Видимо, ее не смущали ни нагота, ни похмелье. Откровенно скучающее выражение лица с легким налетом высокомерия позволило мне думать, что все это для нее не в новинку. Богиня просто дожидалась начала представления, когда все клоуны будут в сборе. Ах да. На ее ногах остались темно-зеленые туфли с алой подошвой и каблуками высотой с небоскреб. Сейчас одна такая туфля взлетела в воздух и, описав полукруг, зависла, плавно опустившись. Ее хозяйка просто положила ногу на ногу. Подошва лениво зевнула кровавым оскалом прямо на меня.
Рядом со мной раздался сдавленный восхищенный стон-полувздох. Жестокое похмелье явно мешало моему соседу Эммету Маккарти в полной мере насладиться открывшимся ему видом. Он сидел прямо напротив Розали и имел неоспоримое преимущество в локализации для наслаждения прелестями его первой школьной любви. Кто бы это ни устроил, он был злым шутником. Ведь не сами же мы пришли сюда после отвязной вечеринки и расселись по кругу в этих уродливых креслах. Я вздрогнула от этой мысли и больно ударилась локтем о деревянный подлокотник. Морщась, стала растирать место ушиба и тут же замерла. Эдвард сидел напротив меня. Кто бы ни проделал с нами эту остроумную шутку, он много о нас знает.
Изо всех сил игнорируя выжигающий во мне две дыры взгляд, я продолжила знакомство с соседями. Рядом с Эмметом сидел Джаспер Хейл. Кто бы сомневался. А третий – Каллен, логично замкнувший этот адов кружок. А эти трое – недосягаемая элита в нем. Как и десять лет назад. Зачем я вообще поперлась на этот вечер встречи? Думала, что все изменило время, не будет так неловко и больно. Ведь остаются только счастливые воспоминания. Кого я пытаюсь обмануть. Приехала из-за него. Увидела – и я снова та тихая затюканная неудачница. Он всегда был недосягаем. В составе великолепной "Талантливой тройки" он был негласным лидером.
Зачем я опять собственными руками разорвала едва затянувшиеся раны на сердце. Вот дура. При виде него на том празднике внутренности снова опалило напалмом так, будто не десять лет прошло, а только выходные. Вот я снова вхожу в класс, вижу его. Горю. Стараюсь не подавать вида, унять дрожь холодных пальцев.
Я могла наблюдать за ним исподтишка сколь угодно долго. Он никогда не смотрел на меня. Ни талантом, ни заурядной внешностью я не привлекала его. Он блистал, даже не прилагая к этому усилий. Редкая мужская красота и ум делали его неиссякаемым источником девичьих вздохов и страданий. Каллен, словно черная дыра, вращался в центре жизни, неизменно притягивая к себе все внимание и преклонение. Да и как иначе. Он был улыбчив, приветлив, уверен в себе. У любой девочки он, просто спросив который час, мог от счастья вызвать сердечный приступ и временную остановку дыхания. По крайней мере, так он неизменно действовал на меня. Даже не обращая ни малейшего внимания. Просто проходя мимо. Я с каменным лицом пыталась уловить отголосок его запаха в школьном коридоре. Чтобы никто не догадался, что на самом деле я умираю. Шансов у меня не было. Меня бы просто засмеяли. Нельзя было предоставлять такой козырь против меня. Он был моим слабым местом. Остальное можно было перенести.
Мои муки усилились в геометрической прогрессии, когда в выпускном классе у Каллена появилась постоянная девушка. Джессика Стенли. Ну за что. Когда он принадлежал всем и никому, это еще было сносно. Оставалась хоть какая-то иллюзия, лазейка для сладостного обмана самой себя. Можно было просто жить ожиданием.
- Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?
Джаспер Хейл. Ровный глубокий звук его голоса первым нарушил затянувшееся молчание. Его обладатель даже не поморщился от головной боли, которая, я уверена, жестоко терзала его. Прошлым вечером, когда он попадался мне на глаза, я могла видеть только запрокинувшееся дно стакана. А вот его несчастный собутыльник не считал нужным сохранять poker face.
- Какого дьявола?! – загрохотал Эммет, хватаясь руками за голову, словно она грозила распасться, как две половинки рассеченного арбуза. – Какой сукин сын это сделал? Признавайся сразу, сученыш, в противном случае я буду отрывать твои конечности очень медленно.
Снова стало тихо. Сученыш колоться не спешил. То ли боялся Маккарти, то ли в самом деле был умен. Высокомерный женский голос жестко резанул слух.
- Какой мудак притащил меня сюда? - Розали царственно восстала с кресла, поддерживая полотенце на груди. – Выпусти меня отсюда. Сейчас же! Мне надо лететь на съемки новой линии белья. Я опоздаю. Слышишь, мудак!
Последняя фраза была сдобрена визгом на пару октав выше и прозвучала в унисон с протяжным стоном Маккарти, мозг которого, вероятно, в этот момент разделывала бензопила.
- Я думаю, нам всем надо успокоиться и подумать, что делать, – от этого бархатистого голоса все задрожало внутри. Внешне я постаралась привычно окаменеть. Но теперь я могла на законных основаниях посмотреть на его обладателя.
– Кто-нибудь помнит, как мы здесь оказались? – обратился Каллен сразу ко всем.
Все пришли в движение, пытаясь извлечь из обрывков воспоминаний веселого вечера нужный фрагмент. Громко всхлипнула и сразу затихла в своем кресле Эсми.
Я очень хорошо помнила начало праздника. С каким усердием пожимались руки и похлопывались спины при встрече. Улыбки, смех. Да, было весело, несмотря на прошлые школьные разногласия и иерархию. Мы уже взрослые поумневшие адекватные люди. Я могла пересказать события всего вечера. Но его окончание мне никак не давалось. Словно выключили свет или подтерли память ластиком. Я танцую, смеюсь. Пытаюсь отпрянуть подальше от блюющей Джессики, но это невозможно, так как я держу ее волосы. Иду в туалет. Дальше я оказываюсь в этой комнате.
- А если это не шутка? – тихо сказала моя невольная соседка Элис. Но ее услышали все и уставились, пытаясь понять ее мысль.
Розали резко выдохнула:
- Что за чушь. Кому это в голову придет. Подумай, что говоришь, Брендон. А я так надеялась, что твои винтики начнут крутиться в нужную сторону, - ее хищный когтистый палец с инопланетным маникюром заплясал вокруг виска.
Мне стало обидно за Элис, и я выпалила:
- Розали, подумай. До сих пор никто не закричал «скрытая камера!» и не осыпал нас блестками. Мы вообще не помним, как сюда попали и где находимся.
О-о-о, ну конечно. Теперь все вытаращились на меня.
- И что, по-твоему, это может значить, Свон? – чуть растягивая гласные, одарил меня своим вниманием Хейл. Я посмотрела ему прямо в глаза. Он стал красивее, но многократно усилившаяся жесткость во взгляде нивелировала это. Хищник. Жестокий, жадный. Вид открытых сильных предплечий вызывал чувство тревоги и подстегивал желание держаться подальше от этого мужчины.
- Может, нас хотят наказать, - я продолжала, несмотря на раздавшиеся вслед за моими словами сдавленные смешки, - или проучить.
Обвожу взглядом знакомые с детства лица. Уголок рта Каллена тянет вниз вялая усмешка. Суперидеальная бровь Розали красноречиво выгибается, намекая на мой недалекий ум. «Ну что вы хотите, это же Свон», - словно говорит она. Измученные ввалившиеся глаза Эсми. Она выглядит заметно старше своего возраста. Эти скорбные морщины, расчеркнувшие лоб, совсем не красят ее. Застывший взгляд кричит, что она точно знает. Господи, а ее-то за что можно винить. Такого мягкого, доброго и отзывчивого человека мне больше не случалось встретить в жизни.
- Почему ты так думаешь, Белла?
Снова я лечу в гребаную пропасть. Падаю спиной и не знаю, когда удар о землю вышибет дух из легких. Он в первый раз назвал меня Беллой. Можно падать и дальше. Это так непереносимо приятно. Парю.
- Ну-у… эта обстановка… она больше напоминает сцену из какого-то триллера. Круглая комната практически без мебели. В ней нет дверей. Это очень пугает, давит. Кто бы нас сюда ни поместил, он явно не развлечь хотел пленников.
Все взволнованно завертели головами. Эммет сорвался с места и, громко матерясь, пробежал по периметру комнаты.
- Твою мать! А ведь действительно, дверей нет! Эй, псих, выпусти нас отсюда! – заорал он во все горло, адресуя свое послание куда-то на второй этаж. В то же мгновенье он сорвался с места и, глухо бухая по широким деревянным ступеням, ринулся наверх.
- Эй, народ! У меня хорошие новости! - заорал он сверху. - По крайней мере, он не маньяк и не собирается нас убивать. Во всяком случае сразу. Гы!
Маккарти вышел на верхнюю площадку и позвякал друг о друга двумя бутылками минеральной воды.
- Здесь и ванная с туалетом есть. Милости прошу, господа.
Стены еще долго сотрясал его глумливый гогот, когда он наблюдал за борьбой Розали и Элис, желавшими первыми попасть в ванную комнату. Девушки ринулись наверх, отталкивая друг друга. Остальные потянулись за ними.
На втором этаже оказалась только одна комната. Ни окон, ни балконных дверей или пожарного выхода на крайний случай. Куполообразный потолок вызывал ассоциацию с храмом. Мы словно сидели в огромной пробирке, накрытой выпуклой крышкой. За нами следят, изучают. Я поежилась, как от холода. Резко развернулась и наткнулась на колючий взгляд Каллена. Чистая ненависть. Невольно я почувствовала себя виноватой. От этого неудобоваримого чувства все сжалось внутри, будто мои внутренности скомкали, как вчерашнюю газету. Чем я могла причинить ему боль? Да нет, бред все это. Вот он опять смотрит на всех спокойными умными глазами, улыбается... Показалось.
- Так за что нас хотят проучить, Свон? - снова продолжил свой допрос Джаспер.
Мы все снова находились на исходных позициях, только уже с бутылками минералки. Я только пожала плечами в ответ.
- Может, за чрезмерное возлияние? - просипела сбоку от меня Элис, вновь со стоном приложившись к прозрачному горлышку.
- А это очень даже может быть, - на полном серьезе поддержал ее мысль Эммет. - Ну в самом деле, нельзя же так надираться, чтоб наутро даже имя свое с трудом припоминать.
Я задумалась: возможно, он прав. Но что-то не сходилось. Сколько я выпила в тот вечер? Три бокала вина? Ну максимум четыре. Хотя нет. Я его только успела взять. Мне просто было весело и легко. Я не употребила той дозы, от которой наутро ничего не помнят. А это значит, что мы здесь не поэтому.
Тихий голос Эсми подтвердил мою догадку.
- Нет, Эммет. Я не пила вчера. Но тоже здесь с вами и не помню, как сюда попала.
- Почему это ты не выпивала с нами?
Розали, ну конечно. Прошипела, как змея.
Эсми смутилась, но продолжила:
- Э-э-э... Я сейчас принимаю препараты, при которых алкоголь противопоказан.
- Эсми, ты больна? - Элис подскочила и взволнованно схватила соседку за руку.
- Не волнуйся, дорогая, со мной все в порядке. Немного расстроены нервы, и доктор Каллен прописал мне успокоительные.
Доктор Каллен. Отец Эдварда, Карлайл. Очень известный психиатр высокой квалификации, давно снискавший признание коллег и пациентов. С Эсми что-то не так. Не идут к нему за простыми успокоительными. Транквилизаторы?
Я украдкой бросила взгляд на Эдварда. Тот сидел, подавшись телом в ее сторону. Рот он прикрыл длинными точеными пальцами, а в глазах легко читалась неподдельная тревога.
Хотела бы я хоть раз в жизни получить от него такой взгляд. Не как на пустое место. Не как на одноклассницу, с которой иногда приходится оказываться в одном помещении, а смотреть куда-то надо. Тогда в темноте я могла почувствовать только его прикосновения, тяжесть тела. Да и не должен он был в тот момент понять, что это я.
- Какого дьявола?! - вдруг заорал Эммет, прервав мои самые запретные и постыдные воспоминания. Он подскочил в кресле так резво, словно его ткнули в мягкое место горячей кочергой. Хотя у него оно, скорее всего, было твердым (тьфу, о чем я только думаю!). Кресло сипло крякнуло, когда мускулистая туша Эммета рухнула обратно. Маккарти вскочил и с победным воплем сгреб с сиденья какой-то небольшой предмет.
- Ручка! Я буду очень медленно убивать этого психа, если эта штука разрисовала мой костюм от Армани.
Эммет завертелся волчком, пытаясь увидеть последствия столкновения ручки с его булкой. Ничего толком не увидев, он ринулся к Розали, пятясь задом.
- Милая, красавица моя, посмотри, пожалуйста, не испачкал ли я костюм, - ласково попросил он.
Правда, его красавица при этом скорчила такую мину, будто ей под нос сунули дохлого червяка. Но Эммет, конечно, не мог видеть этого, поэтому простодушно продолжал тыкать своим тренированным задом в изящный носик.
- Уйди, Маккарти! - Розали изо всех сил отпихнула от себя Эммета. - Мне неинтересны ни твой костюм, ни то, на что он надет!
Отвергнутый искатель правды не растерялся.
- Да что ты! А вчера ты не жаловалась, что это тебя не привлекает. Даже наоборот, - он энергично похлопал себя по правой ягодице. - Сама позвала меня, помнишь? Гы.
Мускулистый многострадальный зад куснула красная пасть дизайнерской туфли на высоченном каблуке.
- Отвали, я тебе сказала! Это твои похмельные бредни, - Розали повыше подтянула сползшее полотенце. - Мудак, - понизив голос, прошипела она про себя.
Эммета это ничуть не смутило. Посмеиваясь, он пошагал обратно к своему креслу.
- Джас, что ты читаешь, дружище?
Хейл тут же захлопнул книгу, которая неведомо каким образом оказалась у него в руках.
- Да так, ничего интересного, - сдержанно улыбнулся он. - Валялась под моим креслом. Решил от скуки полистать.
- Может, кому-нибудь подкинули еду? - Эммет был неисправим. Даже жестокое похмелье было не в силах подавить его богатырский аппетит. - Поищите каждый у себя. Возможно, наш общий друг осчастливил подарками всех.
- У меня фонарик, - сказал Эдвард и направил луч прямо мне в глаза.
Я заморгала. Он несколько раз включил и выключил большой тяжелый фонарь. Тот был размером с полицейскую дубинку, очень мощный. Свет от него доставил мне ощутимый дискомфорт. Глаза в то же мгновение заслезились. Не знай я Каллена, то решила бы, что этим поступком меня хотят задеть, вывести из себя. Но это был он. И я для него была просто тенью в полдень.
Элис с изумлением разглядывала вилку, вертя ее в руках. Эммет сразу оживился, заметив прибор.
- Так, вилочка нашлась. Собираем пазл дальше. Свон, может, бургеры подкинули тебе?
Я тщательно обыскала кресло, обшарила все вокруг него.
- Свон, где мой бургер? Ищи лучше, - стенал над душой Маккарти.
- Эммет, мне ничего не положили, - пожала я плечами.
- И мне не положили, - обиженно протянула Розали.
Маккарти моментально воспользовался предлогом вернуться на исходную позицию.
- О моя дорогая, - с придыханием прошептал он, нависая над капризной красоткой, - ты в этом уверена?
Он попытался лизнуть Розали в щеку, но та брезгливо отпихнула его.
- Еще бы! Я не слепая. Вон у Свон тоже ничего нет. Может, этот хлам просто так валялся.
- А это бесстыдное полотенчико, коему я безумно завидую и ревную? Ты же голая уже была. Я ни в каком кумаре не забуду, - Эммет выпрямился во весь свой могучий рост. - Это мое последнее воспоминание о нашей вечеринке. Как хорошо, что я не успел раздеться. Хотя это уже были бы ваши психологические травмы и комплексы, друзья. Гы!
Он мечтательно прикрыл глаза и с шумом втянул воздух.
- За этот невезуху у меня еще один пункт к подонку. Такое обломать...
- Белла, - бог снова спустился ко мне на бренную землю. - Эммет прав, у каждого из нас есть по предмету. У меня фонарик, у Джаспера книга. Эммет обнаружил ручку, Элис – вилку. У Эсми – ножницы.
- Что? - я растерянно обернулась в ту сторону, где сидела Райт.
В самом деле, Эсми горько плакала, сжимая в руке острые концы инструмента.
- Да, Белла. Я обнаружила их под креслом. Не обращайте на меня, пожалуйста, внимания. Без лекарств мне все хуже.
Все без исключения, как ни странно, отвернулись от Эсми, чтобы не смущать ее повышенным вниманием.
- Эдвард прав, Белла, - размышляя о чем-то, протянул Джаспер. - У тебя что-то должно быть обязательно. Он все это делает не просто так.
- Что ты имеешь в виду, Джас? - загрохотал Эммет. - То есть это не просто так тут валялось, а со смыслом?
Хейл кратко кивнул. Он словно скупился на жесты и слова. Может, это добавляло ему солидности и авторитета в глазах собеседников, но у меня сложилось впечатление, что он пытался скрыть свои настоящие эмоции. Взвешивал каждое слово. Так плавно тянул гласные. Лишний раз он и пальцем не шевельнет, только глаза по-орлиному следят за каждым из нас.
Маккарти прошагал ко мне. Бесцеремонно вытащив из-под меня кресло, он принялся яростно его трясти. Я достаточно быстро пришла в себя от такого «джентльменского» обращения. Может, старые привычки никогда не исчезают. В том, что со слабоумием ничего не делается, я уже убедилась. Это я и про Эммета, и про себя.
- Эммет, стой! Оно сейчас развалится. Потряси тихонько. Слышишь, что-то шумит?
Маккарти тут же перевернул кресло, чтобы наверняка вытрясти из него нечто.
- Стой! Вот оно, - я аккуратно отделила скотч от деревянного дна.
В моей руке оказалась детская погремушка. Такие делают для самых маленьких детей. Круглый шарик-ромашка на палочке. Я потрясла игрушку – раздался сыпучий звон – и заулыбалась. Так светло на душе стало.
- Что? Что это такое? - капризно протянула Розали.
- Это погремушка, игрушка для младенцев, - улыбаясь, ответила я и снова звонко погремела находкой.
Мне показалось, что сквозь веселый пересып мелких шариков явственно послышался срежет зубов. Я недоуменно поискала глазами вокруг. И обмерла. Каллен смотрел на меня с такой ненавистью, что она казалась осязаемой, и ее смрадное дыхание отравляло меня. Мое хорошее настроение будто схлопнулось в один миг. Это точно мне не кажется. Он сверлит меня убийственным тяжелым взглядом. Что происходит? Когда я успела ему на хвост наступить? Было видно, с каким трудом Эдвард пытается натянуть бесстрастное выражение на свое истинное лицо. А он хорош в этом – никто ничего не заметил. И я бы не заметила, не изучи его до микронов.
Сколько времени я посвятила пристальному исследованию его лица… Не дай бог, это когда-нибудь перестанет быть моим секретом. Столько усилий и уловок, чтобы никто не увидел моего интереса к нему. В первую очередь он сам. Пойми Эдвард, что я сохну по нему, и у меня останется только одно желание – провалиться в преисподнюю ко всем чертям.
Нет, это я не на Каллена пялюсь, а глубокомысленно смотрю в окно. У нас сочинение про природу Форкса. Пишу с натуры.
Нет, не вижу, кто сидит прямо рядом со мной, через проход между партами. Мне срочно надо попросить тетрадь у Анжелы.
Кто там, в столовой за центральным столом в окружении элиты нашего класса, мне абсолютно фиолетово. Из моего угла на Камчатке плохо видно. Нет, Анжела, не как на ладони. Может, и пора к офтальмологу.
Ух! Это было по-настоящему утомительно. Но я не могла не смотреть. Мне приходилось довольствоваться только этими крохами. Он тянул меня к себе будто гигантский магнит. Думать только о нем, реагировать на его имя, произнесенное кем-то, "случайно" встать возле его шкафчика и провести по нему ладонью, когда все разойдутся по классам и коридор опустеет. А этот учебник цвета его рубашки теперь мой самый любимый. И улыбается он так, что пальцы на ногах сводит судорогой, особенно когда вверх ползет этот своевольный уголок рта с ямочкой. Нижняя губа такая припухшая. Разве это идет мужчине. Фу и бе. Такое чувственное очертание хорошо для девушки. Нет, даже не думай, как это сжать ее зубами и сладко втянуть. Нет! Стоп!
Кто вообще сказал, что он красивый? Эта странная асимметрия лица – красота? Ну вот так, в три четверти, еще ничего, симпатичный. Или в профиль. Родинку на шее видно. В фас – о ужас. Брр! И не улыбайся – тебе не идет. Девушкам так не нравится. Мне вот однозначно не нравится. Уши такие глупые у тебя. А волосы вообще мрак. Как можно так в школу ходить? Купи расческу. Рыжие парни некрасивые. По крайней мере, не в моем вкусе. Да, даже с волосами оттенка темной бронзы. Одним миром мазаны. Наверняка вся спина в веснушках. А может, и более выпуклые места пониже... Так, заткнись. Перестань уже о нем думать! Экзорциста мне.
Омут воспоминаний затянул так, что я не сразу поняла, о чем меня спрашивают. Как раз тот самый неидеальный мужчина со странными ушами. И носом. Да, нос тоже так себе, на любителя.
- Как ты думаешь, Белла, что могут означать все эти предметы? - задал мне вопрос Эдвард.
Почему я? Опять Белла? Ты снова дружишь со мной? Нечего было так смотреть. Я любую твою эмоцию считаю. Время оказалось бессильно стереть эти знания. К сожалению. Ты так глубоко засел, что это уже попахивает паранойей.
- Э-э-э… Он что-то хочет сказать нам? Намекает на что-то? Пытается заставить…
- Интересная мысль, - перебил меня Джаспер, - но мне кажется, что он хочет, чтобы мы с помощью этих предметов выбрались наружу.
- Он хочет, чтобы мы смастерили суперхренорезку?
Маккарти. Больше некому. Гы.
- Как ты себе ЭТО представляешь? Прокопали туннель ручкой, вилкой и ножницами, землю выносили на моем полотенце? А Каллен освещал бы нам эту дыру? – прошипела Розали.
- Хочу дождаться момента, когда начнем использовать полотенце, - хрюкнул Эммет.
– Свон, как всегда, бесполезна, - закатила она глаза, игнорируя очередной пошлый выпад в свою сторону, - разве что приведений бы распугивала своей трещоткой.
Элис тоненько прыснула:
- Розали, отличный план! Но ты забыла про Хейла. Он тоже не принимает участия в этой схеме.
- Ничего я не забыла. У Джаса мы бы использовали самое ценное, - многозначительная пауза, – его мозги.
После этих слов они самодовольно усмехнулись друг другу, а Хейл комично поклонился и, выпрямляясь, резко вскинул голову. Его холеные светлые кудри пружинисто подпрыгнули. Пожалуй, это единственное, что было мягким в этом человеке. Он по-прежнему пугал меня до колик, хотя для этого не было причины. Возможно, это след впечатлений о нем со школьных лет.
- Джас, ты что, в компьютерные игры переиграл? - засмеялся Каллен. – Как это, выбраться отсюда с помощью этих несвязанных предметов?
- Я просто полагаю, что этот псих в них переиграл и устроил такой вот перформанс в реальности. У меня даже и тени сомнения нет, что он все это время за нами наблюдает.
Розали в который раз подтянула сползшее полотенце и робко оглянулась в поисках скрытого зрачка камеры. С чего бы такая скромность? Не любит, наверное, привлекать внимание маньяков.
- Некто придумал для нас загадку. Поместил против воли в этой странной комнате. Мы уже выяснили, что не все были настолько сильно пьяны вчера, чтобы отключиться. Вероятно, он вколол какой-то препарат, снотворное... Не знаю.
Мне снова стало очень страшно. Глупая шутка затягивалась. Нас никто не собирался выпускать. Игра шла всерьез.
- И что же нам нужно сделать, чтобы выйти, - тихо спросила Эсми.
- Нам нужно расшифровать его послание, используя предметы. Необязательно все. Скорее всего, один или два пригодятся. Остальные – для отвлечения внимания, - бесстрастно рассуждал Хейл.
- Нужно дверь найти, выход, - выпалила я. Опять все уставились на меня. - Он как-то поместил нас сюда.
- А почему мы все время говорим "он"? - вдруг заявил Каллен и стал дырявить меня глазами.
Не старайся, у меня уже иммунитет.
- Может, это сделала женщина, - он за пару секунд пересек пространство между нашими креслами и стал медленно обходить вокруг меня. - Традиционно думают, что преступление в первую очередь способен совершить мужчина. Кстати, ты, Свон, подходишь под психологический портрет.
Он остановился за моей спиной и оперся двумя руками на подлокотники. Его рост без труда позволил ему наклониться к самому моему уху. Я сжалась, чувствуя его теплое дыхание. Каждый волосок на моем теле распрямился.
- Ты такая тихая. Незаметная, - прошептал он и наклонился к другому уху. - Никто не ожидает от тебя подвоха. Только близкие могут заметить твердый стержень, позволяющий тебе выдержать все невзгоды. Ты также способна на спонтанные, странные и жестокие поступки, руководствуясь только своим желанием в их осуществлении. Что при этом хотят и думают другие люди, тебя в такие моменты не волнует. Я прав, Белла?
Он говорил, все понижая тон. Мое имя, казалось, просто сорвалось с его губ простым выдохом, но я все равно услышала. Каллен быстро зарылся носом в мои волосы на затылке и резко вдохнул мой запах. Мне оставалось только одновременно и проклясть это розовое гипюровое платье, которое меня угораздило надеть, и воспарить от мимолетного ощущения его губ. Казалось, он так и не выдохнул, когда быстро заторопился обратно к своему креслу. Унес частичку меня в себе, пытаясь задержать ее подольше, насладиться. Так знакомо.
Тело пробила мелкая дрожь. Я чувствовала себя, словно ошпаренная кошка. Перед глазами до сих пор стояли его длинные идеальные пальцы, сжимавшие черные подлокотники. Белое на черном – красиво. Так легко было проецировать их образ на мои ноги. Как они сжимают, гладят меня. Ох...
- Всегда говорила, что она чокнутая! - заорала в это время Розали.
Увидев подозрительные и даже враждебные взгляды, я завопила в ответ:
- Вы с ума уже сошли, да?! Меньше пить надо! Какой из меня маньяк. Даже пожелай я отплатить вам за годы унижений в школе, то не додумалась бы до такого!
Маккарти недоверчиво хмыкнул.
- А у тебя, медведь, я даже ногу поднять не смогу, не говоря уже о бесчувственной туше, накачавшейся виски!
- Может, ты на садовой тачке нас перевозила, - возразил он. - Да ладно, расслабься. Пошутили мы. Эдвард всегда любил выводить людей на эмоции и смотреть, что получится. Каллен, зачет.
Мой мучитель отсалютовал в ответ Маккарти и ласково улыбнулся мне. Ну уж нет. Больше я ни за какие коврижки не куплюсь на эти улыбочки. Я теперь точно знаю, что ты притворяешься.
- Послушайте, может, мы прекратим уже балаган и найдем эту проклятую дверь? - потерял терпение Хейл. - Я больше не намерен тут сидеть. У меня планы срываются. Директор первого по величине в стране издательства не может вот так просто взять и исчезнуть.
Может, сверхответственная работа наложила на его характер и внешность этот звериный оскал? Наверное, ни днем ни ночью расслабиться не может. Планы, сроки, прибыль. Даже жалко стало этого человека-скалу.
Тем временем Джаспер подошел к стене и стал водить руками по обоям, будто хотел соскрести их кончиками пальцев.
- Джас, ты книжечку решил выбрать? - снова "пошутил" Маккарти. Я уже подустала от вездесущего юмора бывшего одноклассника. - Дружище, так ты ее не вытащишь. Гы-гы!
Хейл не удостоил его ответной реплики.
- Подойдите все к стене. Прощупайте каждый сантиметр в своем секторе. Дверь тут, я уверен. Один из предметов, который есть у нас – книга. На стене в этой комнате обои с изображением стеллажей с книгами. Возможно, это подсказка, где искать выход.
Все поднялись и сделали так, как он сказал. Я тоже подошла к этим безвкусным обоям. Клеить такие дома все равно, что обставить его с крыши до пола искусственными цветами. Это извращенная материализация содержимого головы хозяина дома. Смотрите, я прочитал все эти книги. Ха.
Я медленно стала водить руками по стене в надежде нащупать дверной стык. Может, мы что-то неправильно делаем? Он притащил нас сюда, закрыл дверь и наклеил сверху обои. Ну да. Все логично. А сам потом испарился и материализовался в своей комнате для наблюдения с мониторами и попкорном.
- Боже, вместо того чтобы щупать попку Розали этим утром, получая очередную порцию первоклассного секса, я трогаю бумажку, приклеенную на стену. В чем я виноват? За что ты так жестоко покарал меня? - подвывал неподалеку Эммет.
- Заткнись, Маккарти! - рявкнула Розали с противоположной стороны комнаты. - Кажется, нет здесь ничего и мы зря теряем время.
Тихий голос Эсми пресек уже начавшуюся было свару.
- Элис, кем ты работаешь?
Брендон прекратила массажировать обои и с удивлением ответила:
- Я шеф-повар престижного ресторана в своем городе. А почему ты спрашиваешь об этом сейчас?
- Просто подумала, что все эти предметы не просто так были даны каждому из нас. Они как-то связаны с нами. Например, я стилист-парикмахер. Мне подложили ножницы. Прямая ассоциация с профессией и у тебя, Элис. Вилка – ты кормишь людей.
Теперь уже все бросили искать мифическую дверь и бурно стали обсуждать идею Эсми.
- У меня книга – я напрямую связан с печатью новых изданий, - проговорил Джаспер.
- Фонарь, хм, - протянул Эдвард. - Я пошел по стопам отца и стал психологом. Сейчас я помогаю ему в его частной приемной. Но если здесь и есть связь с профессией, то она, скорее, ассоциативная. Освещаю людям, так сказать, правильный путь в жизни.
- У меня ручка, - почесал затылок Эммет. - Ничего заковыристого. Я работаю банковским менеджером. Именно я принимаю решение, выдавать ли кредит конкретному человеку или организации. Моя подпись – это одобрение операции. Иногда приходят занимать бешеные суммы. Подписываю... Ну или отказываю. Моя подпись – решающий фактор.
- Ну и почему у меня полотенце, умники? – спросила Розали.
Меня словно черти потянули за язык.
- Ты ведь известная топ-модель, так? Очень востребованная, угу? Может, это полотенце тебе подарил наш таинственный друг, чтобы ты больше не утруждала себя бесконечными бессмысленными переодеваниями. Все равно постоянно приходится снимать недавно надетую на себя одежду. Зачем же утруждаться, если есть прекрасное полотенце.
Каллен тихонько хихикнул в кулак и попытался напустить на себя невозмутимый вид. У Розали по лицу и открытым участкам тела поползли красные проплешины.
- Ты на что намекаешь, убогая? – сдавлено прошипела она. – Словно я такая шлюха и мне даже одеваться не имеет смысла, столько у меня мужчин?
- Вообще-то, я имела в виду твою работу модели, но раз ты сама упомянула… э-э-э… некоторые особые обязанности, то можно сделать вывод о том, что полотенце однозначно незаменимый предмет на твоем нелегком трудовом поприще, – хотелось еще ей язык показать, но и так уже было чересчур.
- Да кто ты, вообще, такая?! – взвилась наша красотка. – С нами-то хоть ясно можно понять, кто мы. Чем занимаешься ты?
- Я открыла частный детский сад прямо у себя дома. Раньше это был дом моей бабушки Мари Свон. Он просторный, в нем три этажа. Сначала я несколько лет проработала няней. Приобретя опыт, взяла на попечение сразу группу детей. Получать образование пришлось заочно. Поэтому у меня погремушка.
- Тц! – цокнула языком Розали. - Теперь все понятно. Завидуешь нашему положению и моему в частности. Как была посредственностью, так и осталась.
Я закатила глаза и просто ничего не ответила. Лекарства от этой болезни еще не придумали, поэтому не стоило тратить время на споры с такими людьми.
- Свон, почему дети? – спросил меня Каллен. – Такой выбор может быть обусловлен сильной тягой к ним. Это тяжелый труд. Почему?
Набрав побольше воздуха в легкие, я ответила:
- В тогдашнем моем положении особо не приходилось выбирать. Учиться дальше я не смогла, очень нужны были деньги.
- Да? – он словно в чем-то обвинял меня. – А может, так ты хотела облегчить душу после совершения богомерзкого поступка?
Вся кровь прилила к моему лицу. Нет, он не мог знать. Поэтому я смело схлестнулась с его выворачивающим наизнанку взглядом.
- Я уже ответила: мне нужно было зарабатывать деньги, заботиться о… близких. Обстоятельства не позволили продолжить учебу.
По его вымученной улыбочке и сжатым добела кулакам я легко поняла, что он ни на йоту мне не поверил. Не понимаю, на что он там намекает. Я ни в чем не виновата перед ним. Ну почти. Но этот поступок у меня никогда в жизни не повернется язык назвать богомерзким. Это самое правильное, что сделала я в жизни.
Меня спасла Элис.
- Хорошо. Мы выяснили, что предметы связаны с нашими профессиями. И что нам это дает? Он подарил нам на память сувениры? Решил напомнить, кем мы работаем? Это бессмысленно.
Выходит, сделав это открытие, мы запутались еще больше.
- Может, все-таки поищем выход? – кажется, Хейл взбешен. Ой. – Мне плевать, что пытается сказать этот псих – дверь должна быть, так или иначе.
Мы снова разбрелись по периметру нашей темницы вдоль стены и принялись обшаривать ее. Вдруг я почувствовала это. Под моими пальцами явно прощупывалась неровность, продолжающаяся и вверх, и вниз.
- Идите сюда! Кажется, здесь что-то есть!
Вокруг меня сразу сгустилась толпа. Джаспер, растолкав всех, протиснулся к стене.
- Тут определенно что-то есть. Эсме, дай ножницы, - в нетерпении выкрикнул он, не глядя протягивая руку за спину.
Когда инструмент оказался в его руках, он воткнул кончик в неровность и прорезал очертания того, что скрывалось под обоями.
- Ура! Дверь! – захлопала в ладоши Элис.
Нас накрыла всеобщая эйфория. Мы радовались как дети при мысли о том, что скоро окажемся на свободе.
Но за нервными улыбками, которые я усиленно натягивала на себя, пряталась попытка скрыть страх. Дверь нашлась. Она заклеена обоями. Значит, тот, кто это сделал, среди нас. Я украдкой постаралась внимательно охватить всех взглядом. Никто не вызывал подозрений странным поведением. Ну не знаю. Черт, что происходит?
- Ну и как мы ее откроем? – Розали гневно трясла пальцем с супернавороченным маникюром. Она попыталась этими потенциальными орудиями убийства поддеть и сорвать обои. Теперь на этом пальце маникюр стал суперразвороченным.
Эммет моментально активизировался.
- Дорогая, давай мы пропитаем водой твое полотенце и отмочим обои? – он не обратил ни малейшего внимания на угрожающее змеиное шипение. – Оно такое большое. Им будет очень удобно это сделать, не находишь? Я не понял, ты хочешь выйти отсюда?
- Вали лесом, Маккарти, и не оглядывайся! Сними свои разрисованные Армани и размочи ими эти угрёбищные обои сам! Заодно порадуешь нас своими фирменными трусиками-слониками! – и уже про себя дошипела: «Мудила…»
Эммет повернулся к нам и развел руками.
- Друзья, я сделал все что мог. Она не дает использовать предмет для нашего скорейшего высвобождения. И, кстати, Свон, колись: убийца – ты. Признайся, тебе просто надоело тут сидеть и смотреть, как мы копаемся. Ты решила ускорить процесс, «найдя» нам дверь.
В ответ я смогла только вытаращить глаза и стоять, открывая и закрывая рот. Просто нет слов!
Огонь святой инквизиции на этот раз отвел от меня Джаспер.
- Не нужно сдирать обои со всей двери. Надо найти замок и очистить только место над ним. Я нащупал – это легко, когда известно расположение двери. Вот здесь что-то определенно есть.
Он снова очертил лезвиями ножниц небольшой кусочек, который через мгновение спланировал к нашим ногам. Псих не использовал клея на этом участке, так как замок оказался электронным. Заботливый.
Все уставились на квадратик с кнопками, похожий на калькулятор. По значкам на табло было видно, что нужно ввести четырехзначный код. Я почувствовала, как моя спина покрывается испариной от чувства безысходности. Мы никогда не узнаем этот код. Наверняка нас ждет голодная смерть. А кто-то просто будет наблюдать, как мы угасаем. Или теряем человеческий облик. Нет! Я не могу! Так, спокойно. Этот человек среди нас. Перестань трястись и прими это как факт. Может, просто стать на колени и попросить его, умолять. Не могу умереть здесь. Слишком рано. Нет! Использую это как последнее средство, если у нас ничего не получится.
- Какие идеи? – спросил кто-то бесцветным голосом. Видимо, наши мысли совпали.
- Пароль – четыре цифры. Может, год какой-нибудь зашифрован, - предположил Эдвард. – Люди чаще всего используют памятные даты, чтобы не забыть шифр.
Сдержать нервный смешок у меня не получилось.
- Год рождения нашего мистера Маньяка?
- Или его женушки... - мечтательно протянул Эммет.
- Наш класс состоял из людей с двумя пограничными годами рождения, - протянул Джаспер. Кажется, я уже стала привыкать к его выговору и он меня больше не настораживал. - Давайте попробуем ввести эти цифры.
Звук сообщения о неправильно введенном коде оказался еще более мерзким, чем я ожидала. Два раза он проблеял, что мы в дерьме и в нем же останемся.
- Давайте наугад, - сказал Маккарти. - Сначала по порядку, потом ряды из одноименных цифр. Это тоже самые распространенные пароли.
После очередного издевательского хрюка замка, сообщавшего о промахе, мы разбрелись по своим креслам. Надо было подумать. Только Эммет не унимался, продолжая насиловать кнопки и наши мозги.
- Он, конечно, псих, но не идиот, - начал рассуждать Хейл. - Пароль мы должны угадать. Любой из нас должен быть в состоянии это сделать. Мы уже поняли, что он ничего не делает просто так. Каждая мелочь имеет смысл. А значит, и пароль – это тоже символ. Но не простой, а некий абсолют, который относится ко всем нам.
Он прав. Я даже дыхание задержала, чтобы не дать ускользнуть наметившейся в голове разгадке. Это не может быть его личным. Это общее. Что нас объединяет? Нас, совершенно разных людей. Только то, что мы учились в одном классе.
- Нас всех объединяют школьные даты, - прошелестела Эсми, словно прочитав мои мысли.
- Можно попробовать ввести годы учебы. Или первый, или выпускной, - предложил Эдвард.
Выпускной! У меня появилась твердая уверенность, что пароль мы уже угадали. Дело осталось за малым.
- Эммет, - позвал Джаспер, - попробуй набрать год нашего выпуска из школы.
- Уже.
Раздался мелодичный звук, и мы бросились к двери. От радости ударило в голову – даже не верится, что мы сейчас выберемся отсюда! Эммет потянул – створка поддалась. Он распахнул ее и первым втиснулся в открывшийся проход, загораживая своей тушей выход для всех остальных.
- Что за херня?! - загрохотал Маккарти, и его туша прянула назад так, что мы едва успели отскочить.
За дверью скрывалась ниша. Выхода там не было. За стеной оказалась стена, на которой висела школьная доска. Мелом была сделана надпись: "Расскажи, что ты сделал".
Меня словно парализовало. Отчаяние когтистой уродливой лапой рвануло грудь. Не может быть...
Эсми задышала как загнанное животное и отчаянно заплакала навзрыд.
- Я расскажу... - сквозь всхлипы мы едва разбирали слова. - Больше не могу делать вид, что ничего не произошло.
Эдвард обнял ее за плечи и отвел к креслу.
- Попей. Не плачь и расскажи, что ты хотела.
- Спас-сси-бо, Эдвард. Ты так добр. Боюсь, после моей истории твое мнение обо мне изменится, - она помолчала и продолжила: - Однажды ко мне в салон пришла девушка. Я знала ее, она работала в булочной на этой же улице. Попросила сделать совершенно новый образ: стрижку, цвет волос. Пока я преображала ее, она рассказала, что все это делает ради своего парня. В последнее время он совсем потерял к ней интерес, и между ними уже не было былой страсти. Показала мне его фото на телефоне – очень красивый мальчик. Девушка хотела поразить его и решила отрезать свои длинные густые волосы и перекраситься. Я все сделала, как она просила.
Эсми замолчала снова, мы терпеливо ждали, когда она продолжит.
- Через несколько дней пришла моя знакомая и рассказала, что девушка-булочница повесилась. Якобы из-за проблем с женихом, вроде он бросил ее. Какой я тогда пережила шок, словами не передать.
А потом на улице я узнала этого молодого человека. Он шел с девушкой, у которой были прекрасные длинные волосы, - Эсми начала задыхаться, рыдания душили ее. - Она была такой светлой, как солнышко. Я иногда встречаю ее мать. Не могу. Не могу в глаза ей посмотреть.
- Эсми, ты не виновата в этой ситуации, - Каллен присел на колени перед ее креслом и взял несчастную за руку. - Так случилось, что он разлюбил ту девушку. Ты никак не могла повлиять на эту ситуацию своей работой. Тем более на ее смерть. Она сама сделала это с собой.
Эсми резко вырвала руку и простонала:
- Не сделай я этого с ней, возможно, они бы не расстались так быстро. Возможно, между ними что-то могло еще измениться!
- Послушай, ты должна отпустить. Это просто совпадение, что она пришла именно к тебе. Любой другой парикмахер тоже выполнил бы ее просьбу, просто сделав свою работу. Это их трагедия, да, но не твоя вина. Понимаешь? - он ласково погладил ее пальцами по руке и поднялся с колен.
Эсми замотала головой, потом неловко клюнула подбородком вперед и опять отрицательно мотнула головой.
- Скоро тебе станет легче, поверь, - сказал Каллен и пошел к своему месту.
В это время я с ужасом увидела, как разверзся пол под креслом Эсми. Темное отверстие под ним возникло так быстро и бесшумно, что я не успела понять случившегося. Молнией мелькнула мысль, что она сейчас провалится, и я прыгнула вперед. Конечно, я не могла успеть к ней и рухнула, как куль, в центре ковра. Чьи-то руки подхватили меня и дернули вверх. В это же самое время кресло с Эсми плавно и быстро опустилось, потайные створки в полу сомкнулись над ней. Все это промелькнуло перед глазами, как в замедленной съемке. Многим должно было показаться, что девушка просто внезапно исчезла.
Реальность приобрела привычную скорость. Рядом с собой я обнаружила Каллена. Значит, это он помог мне. Но в этот миг Эдвард уже отвернулся от меня и будто украдкой вытер ладони о брюки. Жест омерзения, когда поневоле вляпываешься в какую-нибудь гадость. От жгучей обиды я никак не могла протолкнуть осклизлый густой комок, перекрывший гортань. Слава богу, удалось сдержать слезы.
Когда прошел всеобщий ступор, все бросились к тому месту, где теперь не хватало кресла и нашей бывшей одноклассницы. Тщательно исследовали каждый сантиметр. Безуспешно. Люк был замаскирован под стыки паркета, поверхность которого была идеально гладкой.
- Твою дивизию… - выдохнул Эммет.
- Он играет с нами, – сказал Джаспер. – Посадил как крыс в банку и наблюдает. Пытается сделать так, чтобы мы пробежали его лабиринт так, как он хочет. Кто пройдет верной дорогой, получает "сыр".
- Так давайте уже пробежим его! – кажется, теперь у меня начали сдавать нервы. - Мне все равно, что нужно для этого сделать. Я хочу выйти!
- Ну очевидно же, Свон, - уничижительно протянула Розали. – Тебе уже даже и написали прямо: «Расскажи, что ты сделала». Тогда выйдешь отсюда. Райт вот вышла. Правда, неизвестно куда.
Кровь вскипела и ошпарила лицо. Только не это! Я не смогу рассказать правду перед всеми этими людьми! Они будут слушать и глумливо ухмыляться, вставляя свои скабрезные комментарии. Я попыталась унять головокружение и взять себя в руки.
Вероятно, мое лицо все еще было цвета молодой свёклы, когда я ответила Розали.
- Что именно нужно рассказывать? Просто историю из жизни и будешь свободен?
Незамедлительно раздалось нравоучительное хмыканье Хейла, которое, откровенно говоря, уже достало меня не хуже зудящей мухи.
- Изабелла, ну конечно же, не все так просто. Очевидно, что нужно рассказать темную историю. Которая мучает тебя, за которую стыдно. Когда хочется вернуться в прошлое и все исправить. Или что-то в этом духе. Это если брать за основу пример с освобождением Эсми.
- А если мне в своей жизни не стыдно ни за один свой серьезный поступок? Что я делала это, обдуманно принимая решения? Получается, мне не о чем рассказывать, - огрызнулась я.
В сторону Каллена, выпаливая эту тираду, я старалась не смотреть. Но все равно меня снёс грозовой циклон исходящего от него негатива. Это могло быть только в том случае, если он знал. Но он не мог знать. Значит, это просто моя нечистая совесть нашептывает мне, а сам Каллен ни сном ни духом. Ух! Чуть не попалась.
События вечера десятилетней давности пронеслись в моей голове так ярко и живо, будто кто-то взмахнул лоскутным одеялом. Мой выпускной вечер. После вручения дипломов мы всей гурьбой отправились отмечать это событие дома у Эдварда. Настроение было более чем приподнятым: Каллены вошли в наше положение и предоставили нам огромный трехэтажный особняк на всю ночь.
Ближе к полуночи вечеринка набрала максимальные обороты. Большинство одноклассников уже еле держались на ногах. Я весь вечер цедила один бокал пива, держа его в руках больше для маскировки, чтобы не выделяться и не давать лишний раз повода прицепиться ко мне.
Драгоценные минуты истекали слишком быстро. Я прощалась с Эдвардом. Больше не получится видеть его каждый день в школе. Он будет учиться в престижном дорогом колледже. Даже не заметит, что поблизости уже не будет серой невидимой тени Изабеллы Свон. Поэтому весь вечер я старалась незаметно следовать за ним и впитывать как можно больше его глаз, губ, запаха. Я могла пялиться сколь угодно долго. Какое облегчение, что никому не было до этого дела.
Как я буду без этих длинных чувственных пальцев, зарывающихся в мягкие бронзовые волосы. Как смогу обходиться без этого своевольного уголка губ, который всегда приподнимался первым. И что я буду делать без этих странных тягучих глаз, которые смотрят на меня прямо сейчас? Да-да. Он посмотрел тогда прямо на меня. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась. За огромными черными зрачками уже не представлялось возможным разобрать цвет радужки. Я замерла, словно попавшийся на глаза хищнику кролик, в надежде, что этот хищник подумает, будто кролик мертв и пройдет себе мимо. Очевидно же, что он сильно пьян, ведь такое поведение совсем нетипично для него. Тем временем Эдвард кривовато усмехнулся своей фирменной усмешечкой, и его взгляд медленно пополз вниз от моего лица. Шея, грудь, живот, ноги. И обратно. Меня словно прижигало каленым железом там, куда он смотрел. Снова впился в глаза. Шагнул ко мне. Остановился словно через силу. Прикрыл глаза. Покачал головой, усмехнулся. Развернулся в другую сторону и, пошатываясь, растворился среди танцующих тел.
Не могу сказать точно, сколько я, остолбенев, простояла там. Кто-то толкнул меня, и я вынырнула из транса. Сомнений не было, это будет самое дорогое мое воспоминание. Мне никак не удавалось разыскать его снова. Он словно в воду канул.
В туалете прямо на унитазе спала Джессика. Отрадно, что в выпускной вечер у них не будет традиционного праздничного секса, но как же мне теперь в туалет сходить. Пересилив свою природную скромность, я поднялась наверх в поисках ванной. Спросить дорогу было не у кого, поэтому пришлось бродить наугад. Дверь второй или третьей комнаты поддалась. Я вошла в темноту. Кое-как осветив стены телефоном, я с облегчением заметила нужную дверь.
Когда я стала пробираться обратно, сориентироваться уже было значительно проще. Свет из ванной в общих чертах позволял разглядеть обстановку. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я смогла заметить большую кровать. На темном покрывале, раскинув руки, белело полуобнаженное мужское тело. Рука непроизвольно взлетела ко рту, чтобы заглушить выкрик. Спустя много лет, признаю: это все же был победный клич, как при срывании джек-пота. Эдвард!
Там действительно оказался он. Прежде чем заснуть, он успел расстегнуть рубашку и спустить до щиколоток брюки. Видимо, на дальнейшее разоблачение сил уже не хватило и он просто заснул в таком виде, завалившись навзничь.
Может, тогда во мне сдетонировали годы пустой тоски по нему и надрывный прощальный момент с осознанием того, что я могу его больше не увидеть никогда. Или же катализатором для этой адской смеси стал стакан пива, который я все-таки допила. Но решение было мгновенным. Я защелкнула замок на входной двери. Пусть на несколько жалких минут, но он будет только моим.
Я прокралась обратно к кровати и стала воровать. Украла ощущение его кожи под моими пальцами, шелковистость губ. С восторгом ощутила, насколько мягкие у него эти вечно торчащие волосы. Уткнувшись носом в его шею, провела до ключицы. Прибавила к своим сокровищам его настоящий, ничем не разбавленный живой аромат. Непроизвольно выступила слеза при мысли, чего я была лишена на самом деле. Но это потом. Впереди еще много таких одиноких слез.
Осторожно прижалась губами к его губам – еще один бесценный трофей. Мое воображение просто не могло потянуть тех ощущений, которые на самом деле пришлось мне испытать во время поцелуя с ним. И это еще без ответа. Господи, люби он меня и целуй по-настоящему, я, наверное, в этот самый миг умерла бы от счастья.
Моя голова кружилась без остановки. Я решила забрать все, что смогу унести. Больше такого шанса не будет никогда. Решившись, стянула розовое гипюровое платье с открытой спиной. Оставшись в одних трусиках, я забралась на него и легла обнаженной грудью на его грудь. От этого ощущения кожи к коже мучительная истома разлилась по каждой частичке тела. Никогда мне не было так хорошо. Немного полежав, я стала осторожно целовать его. Увлекшись, не сразу заметила, что он отвечает мне. Потом его руки взлетели и обхватили мое тело, крепко прижав к нему.
- Наконец-то ты пришла... - выдохнул он и перекатился, подмяв под себя.
Я понимала, что Эдвард принимает меня за другую девушку, но мне было плевать. То, как он целовал меня и ласкал, на это никогда не смогла бы рассчитывать Белла Свон.
- Можно? - глухо прохрипел он, взявшись за резинку трусиков.
Я молча приподняла бедра. Затем Эдвард снял и свое белье. Неужели сейчас это случится? Мое бедное сердце ломало ребра с частотой отбойного молотка. На задворках сознания звучала тревожная сирена, но я заставила ее заткнуться. Потом.
Он лег на меня, что-то прошептал с нежностью. Я почувствовала, как что-то горячее и твердое уперлось мне в промежность. Эдвард, пробуя, пытался найти вход. Меня вдруг осенила мысль, что, возможно, это у него тоже в первый раз. Они с Джессикой планировали сегодня быть друг с другом. Но даже жгучий стыд, который разлился по венам от этой догадки, не заставил остановиться.
Я только еще крепче обняла его одной рукой, а второй, обхватив твердый как камень орган, направила его в себя. Меня словно медленно резали стеклом, но я терпела. Понимала, что эту боль буду вспоминать, как один из самых счастливых моментов в своей жизни.
Войдя на всю длину, он глухо застонал в шею. Поцеловал, зарылся лицом в мои волосы, волной разлившиеся по подушке, и начал двигаться.
- Господи, как же хорошо... а-а-а...
Я закусила губу еще сильнее. С каждым толчком боль отступала, а на смену ей надвигалась лавина. Я с восторгом ощущала ее предвестников, боясь не перенести наступления чистого удовольствия без примеси боли. В какой-то момент скорость его толчков резко возросла. Он сильно сжал мои плечи, до боли впившись в них своими сильными пальцами. Громко застонал, неподвижно застыв. Через миг я почувствовала, как в меня толчками полилась горячая жидкость.
Эдвард обмяк, навалившись всем телом. Потом осторожно скатился с меня и крепко обнял, прижав мою спину к своей груди.
- Двайпспим, - пробормотал он неразборчиво, - звтра вс...
Он уткнулся носом мне в затылок и затих. Через несколько минут Эдвард спал глубоким сном.
На следующий день он уехал. А через полтора месяца я узнала, что беременна. Такая вот банальнейшая до оскомины история. Занавес.
- Где Элис, черт возьми? - громовой вопль Маккарти заставил меня перестать копаться в драгоценной шкатулке с воспоминаниями.
Видимо, они все это время что-то продолжали обсуждать и вдруг хватились Брендон.
- Я видела, как она пошла наверх почти сразу после открытия фальшивой двери, - ответила Розали, - но с тех пор она не появлялась.
Мучимые дурным предчувствием, мы разом ринулись наверх. Первыми в ванную ворвались Джаспер и Эдвард.
- Элис! – отчаянный крик Джаспера подстегнул нас.
На белом полу растеклась лужа крови. Рядом лежала Элис в осколках разбитой бутылки из-под минералки. Сначала мне показалось, что это несчастный случай, но потом я увидела несколько сильных порезов на запястье. По тому, как ласково разговаривал с ней Эдвард, обрабатывая раны, я с облегчением поняла, что она жива. Бинты также нашлись в аптечке, замаскированной в нише за зеркалом.
Мальчики осторожно перенесли Элис вниз по лестнице. Она была очень слаба, но в сознании. Осколком разбитой бутылки ей не удалось нанести себе смертельного увечья.
- Спасибо вам большое за помощь, ребята, - девушка с трудом улыбнулась голубоватыми губами. - Теперь я готова рассказать, что сделала.
В звенящей тишине Элис поведала нам свою историю.
Она работала шеф-поваром в статусном популярном ресторане. У начальства всегда была на хорошем счету. Работа тяжелая, но она приносила ей неизменное удовольствие и признание гостей ресторана.
Но однажды их заведение оказалось замешано в очень дурном деле. Их обвинили в смерти клиента. Правда, доказательств оказалось недостаточно, поэтому дело замяли.
- Я-то знаю правду. Именно я уронила ту вилку на пол, - тихо плакала Элис. - Все так глупо произошло. Последняя смена выдалась очень тяжелой. Официантка уносила очередной готовый заказ. Я вспомнила, что забыла добавить свой фирменный соус, и окликнула ее. Подбежала к ней, торопливо полила гарнир, но из-за спешки я опрокинула соусницу на белоснежную униформу девушки. Она тут же побежала переодеваться, попросив меня помочь - отнести поднос обратно на стойку. Дрожащие от усталости руки подвели меня второй раз подряд. С накренившегося подноса упала вилка. Знаю, это непростительно, но на автомате я подняла прибор и положила обратно. Официантке я ничего не сказала. Неудобно было. Из-за меня ей и так могло достаться за несвоевременную подачу блюда. Она уже потратила время на переодевание, а тут еще пришлось бы бежать за заменой. Опять из-за моей же оплошности. Да и я сама, торопясь выполнить очередной заказ, пропустила тот момент, когда она вернулась и унесла эту бомбу замедленного действия. Видите, как много причин.
Горькая кривая усмешка наползла на губы Элис и исказила красивое лицо.
- Подожди, - перебил ее Эммет, - ты же в Сан-Франциско сейчас живешь? Да? Я слышал, что после ужина в навороченном ресторане "Буль-ВАР" подхватил кишечную инфекцию ребенок. Его не удалось спасти.
- Да. Это тот самый случай. Организм ребенка оказался ослабленным после перенесенной недавно болезни и не справился с сильным обезвоживанием. Родители пытались судиться с рестораном, но проиграли процесс. Они не смогли доказать, что инфекция была подхвачена именно в этом месте. У заведения безупречная репутация, все необходимые проверки были пройдены. Ребенок мог заразиться в этот день, просто сунув грязные пальцы в рот.
- Элис, но ведь это действительно так, - сказал Каллен. - Почему это тебя продолжает мучить?
- О, Эдвард, замени я ту упавшую вилку, моя совесть осталась бы чиста. Я была бы точно уверена, что непричастна к смерти ребенка. Но все не так. Самое ужасное, что я видела, как именно он ел мое блюдо этим прибором. Я сама мать, мне становится плохо даже от одной мысли, когда пытаюсь представить, что пережили его родители. Я действительно могу быть виновата в этой маленькой смерти.
Она закрыла лицо ладонями и горько расплакалась навзрыд.
- Послушай, Элис, я не оправдываю тебя, - грустно проговорил Каллен. - Ты действительно можешь оказаться права в своем предположении, и это ужасно. Ты никогда не сможешь узнать, было ли это так на самом деле. Но ты в силах облегчить тяжесть на душе. Ты приняла возможную вину, не побоялась рассказать о ней. Тебе уже должно быть легче.
Элис отняла руки от лица и с удивлением кивнула.
- Эту ситуацию нельзя повернуть вспять. Но ты можешь влиять на будущее. Не делай больше таких ошибок. Будь дальше впредь отличным шефом, безупречным во всем. Ты можешь кормить бездомных животных или обездоленных людей. Это для примера. Искупи вину добрыми поступками. В конце концов, ты и правда не знаешь, виновата ли в смерти этого ребенка. Не продолжай выращивать в себе это чувство. Оно задушит тебя.
Я с удивлением посмотрела на Эдварда. Может, он и вправду неплохой психолог, как и его отец.
- Спасибо тебе, Эдвард.
Едва слова благодарности успели слететь с губ Элис, как ее кресло бесшумно и быстро ушло под пол. Створки сомкнулись. Все произошло так неожиданно, что Каллен так и остался стоять с протянутой рукой рядом с тем местом, где мгновение назад находилась истерзанная виной девушка.
- Святые олухи! - заорал Эммет. - Я просто не верю: он снова проделал эту штуку!
Маккарти плюхнулся в свое кресло.
- В детстве я тайком таскал деньги у родителей. Мне до сих пор стыдно, правда.
Он поерзал в кресло, но оно никуда не делось.
- Что, сученыш, не то? Ладно... - он почесал огромной лапищей затылок. - Я всю жизнь люблю одну женщину и не могу ничего с этим поделать. Но она стерва, лгунья и шлюха, я бы не смог быть с такой. Но когда подолгу не вижу ее, готов смириться даже с этим. Мне стыдно, что я, такой здоровый мужик, веду себя как тряпка, стоит ей появиться на горизонте. Вот. Сознаю свою вину: меру, степень, глубину. А теперь трогай, ямщик.
Маккарти, тяжело дыша, смотрел на Розали. Она только пренебрежительно хмыкнула и отвернулась, еле сдерживая зевок. Кресло даже не думало двигаться с места.
- Да что ж такое! Я уже душу вывернул, самое сокровенное на всеобщее обозрение выставил! Почему я еще здесь?! - негодовал Эммет. - Ты слышал меня? Вытащи микрофон из своей задницы, чудила, и продуй его!
Маккарти еще какое-то время орал в потолок, изрыгая проклятия высотой до второго этажа.
- Ладно, ублюдок, я сделаю, как ты хочешь. Джас, дай свою книгу.
- Зачем тебе, - Хейл явно напрягся.
- Хочу написать список своих прегрешений – ручка-то у меня уже есть. Буду их потом зачитывать до посинения, пока этот шизик с манией величия не выпустит меня отсюда!
Маккарти шагнул к креслу Хейла и схватился за книгу. Но Джаспер даже не подумал выпускать ее из рук. Какое-то время они играли в гляделки и перетягивание каната.
- Черт, Джас, что это за дерьмо такое? - Эммет не выдержал первым. - Она дорога тебе как память или это профессиональная деформация, не позволяющая разрисовывать книжки? Аро Вольтури? Что это ты так трепетно относишься к писанине этого угребища?
Видимо от неожиданности, Маккарти разжал пальцы и Хейлу удалось выдрать книгу из его лапы. Затем он быстро уселся на отвоеванную добычу. От удивления я раскрыла рот.
- Не твое дело, Эммет. Если хочешь знать, нашего мистера Психа не интересуют твои влажные мечты о Феникс. Все и так о них знают. Твоя история должна быть о роковом проступке, который ты совершил, делая свою непосредственную работу. Это просто предположение. По крайней мере, у Брендон и Райт было так.
Что за бред? Мне что, вообще не светит выйти отсюда?
Словно читая мои мысли, Каллен, ехидно прищурившись, спросил:
- Свон, колись, почему ты здесь. Избиение невинных младенцев, а?
Я не сводила глаз с его скептически задранной брови и пыталась унять зуд в среднем пальце, постоянно норовившем выпрямиться.
- Аро Вольтури? - заинтересованно спросила Розали.
Вот уж никогда бы не подумала, что она в курсе литературной жизни страны.
- Мне знакомо это имя по грандиозному скандалу, - продолжила она. - Этот так называемый писатель опубликовал очередной роман, который очень быстро стал бестселлером и был переведен на несколько языков. В тех странах он тоже побил все рекорды популярности. Не припомню, как он назывался, но не суть. Выход романа омрачил скандал: в своей квартире повесился малоизвестный начинающий писатель, который в предсмертной записке обвинял Аро в краже своего труда. Якобы юноша прислал рукопись в редакцию, где ему было отказано в публикации. Обычная, в общем, история. Неприбыльно печатать неизвестного автора – бла-бла-бла. А потом книга была издана под именем другого писателя. Вот у парня крыша и поехала. Мать пыталась доказать авторство сына, но у Вольтури деньги, связи и популярность. У нее ничего не получилось.
- Джас, ты в этом замешан, да? - спросил Маккарти. - Это случилось в твоем издательстве, поэтому ты здесь?
Хейл молчал. Его взгляд сделался каким-то бешеным, и он обшарил им каждого из нас. Мне в голову пришла только одна ассоциация: загнанный в западню зверь. На мощных предплечьях вздулись вены.
- Вы должны забыть то, о чем я расскажу, - в его голосе звякнул металл угрозы. – И сделаю это только потому, что не вижу иного способа выйти отсюда. И пусть он знает: я найду его...
В воздухе клацнули волчьи зубы. Господи, что он за человек? Моя интуиция меня не подвела. Он опасен.
- Аро Вольтури – это я.
- Что?
- Что?!
- Мать твою!
- Катитесь в ад, святоши! Вы тоже не просто так все здесь оказались! - огрызнулся Хейл. - Да, это мой авторский псевдоним. В издательство ежедневно присылаются десятки новых рукописей. Среди горы этого сора иногда удается откопать жемчужину. Имена авторов неизвестны никому, и стоящее произведение, скорее всего, затеряется на полках магазинов. Поэтому считайте, что я занимаюсь спасением особо ценных экземпляров.
Его сухой смех оцарапал слух. Я смотрела на Джаспера и не могла определить: он что, на самом деле так думает? Просто верх цинизма и лицемерия.
Тем временем Хейл завершал свой рассказ.
- Не повезло мне в последний раз. Такой сентиментальный попался – голубой, что ли. Не сглупил бы – смог посмотреть, как его детище завоевывает мир.
Он сложил руки рупором и крикнул в потолок:
- И да. Если ты, придурок, надеешься вызвать во мне чувство вины, засунь свои извращенные чаяния себе в жопу! Побеждает сильнейший, не обращая внимания на стоны слабаков, попадающихся на его пути. Только так можно достичь успеха. Я вижу, ты тоже не гнушаешься использованием "нестандартных" подходов, - Хейл поставил кавычки пальцами в воздухе.
- Да ты, оказывается, на всю голову больной ублюдок! - прорычал Эммет.
Мне показалось, что он готов прыгнуть на Джаспера. Только драки не хватало для полного завершения картины той задницы, в которую мы все попали.
- Что ты говоришь, брат, - ехидно произнес Джапер, ни капли не боясь Эммета.
Видимо, неспроста у него все тело словно сплетено из жилистых ремней. Не знаю, на кого бы я поставила.
- А сам за что сюда угодил? Подозреваю, что ты уже давно понял, но привык строить из себя дурачка. Защитная реакция. Но я хорошо тебя изучил еще со школьных лет. Прекрати разводить ханжеские нюни и рассказывай. Или кишка тонка? - поддел его "на слабо" Хейл.
Этого Маккарти снести никак не мог.
- Да, я понял, почему здесь нахожусь. Но, в отличие от тебя, у меня не тонка кишка признать, что имею отношение к смерти человека. Я уже тысячу раз пожалел о своем решении, но сделанного не воротишь. Все, что теперь могу, это сказать: да, я виноват, не засовывая головы в одно место и не трубя бравурно оттуда о своих "подвигах", - Эммет скопировал жест Джаспера, показывая "кавычки" пальцами в воздухе.
- Валяй, - повелительно взмахнул пальцами Хейл в его сторону и вальяжно развалился в кресле, вытянув длинные ноги.
Эммет работал банковским кредитным менеджером. К нему приходили потенциальные клиенты, и он решал, кому стоит одобрить кредит, а кому нет. От этого зависел размер его заработной платы, точнее, на нее влиял процент выплаченных кредитов. Он по внешности и поведению человека должен уметь определять, платежеспособен ли клиент. Банк не может раздавать деньги всем подряд направо и налево, нужны те, кто способен выплатить долг и проценты. Их хорошо готовили; плюс у Маккарти накопился немалый опыт. Он поднялся по карьерной лестнице и сейчас занимал должность высокооплачиваемого топ-менеджера. Теперь его подпись давала право на получение огромных сумм. Он по праву заслужил эту должность. Поэтому, когда к нему пришел очередной клиент и попросил в долг двести тысяч долларов, Маккарти с первых секунд общения мог сказать, что откажет ему. Пусть этот молодой мужчина (не старше двадцати пяти лет) был одет в дорогое пальто, а на руке посверкивали часы по баснословной цене. Его нервозная манера поведения, покрасневшие белки глаз, бегающие зрачки, да и просто шестое чувство под названием «чуять жопой» подсказывали Эммету, что клиент долг выплатить не сможет. Невыплаченная сумма такой величины ощутимо ударит по его зарплате. Примерно так, как если бы ему саданули по яйцам сапогом.
Молодой человек не был дураком, понимал, что такую сумму ему не одобрят. Он умоляюще посмотрел на Эммета и попросил выслушать его. Это оказался долг перед казино. Раньше у него были деньги и имущество. Он все проиграл и продолжал играть, не мог остановиться. Проиграл и кредит, предоставленный казино, двести тысяч. Продавать уже нечего. Одежда и часы не его – их выдали ему для того, чтобы он смог пустить пыль в глаза кредиторам. В нескольких банках ему уже отказали. Здесь у него последний шанс. Если он выйдет без денег – все, его убьют. Игорные мафиози якобы ждут его в машине на улице, и у него не будет возможности скрыться.
- Конечно, я отказал. Не поставил подпись под договором. Это было бы то же самое, что подарить деньги первому встречному. Да еще не свои. Я помню, как он выходил из банка в последний раз. Так на казнь идут. Не могут надышаться, нажиться последние секундочки. Кошки скребли у меня на душе, но я не мог выдавать деньги всем подряд, кто бы ни попросил. Вы представить себе не можете, какие сказки они могут насочинять, чтобы получить кредит, – Эммет замолчал, собираясь с духом. – На ступеньках банка его ждали двое громил в черном. Проводили до машины. Неделю спустя на столбе я прочел объявление о пропаже человека. Ушел и не вернулся. Искала жена. На фото был тот самый парень. Двое детей у него осталось. Совсем маленькие. Просила помочь в поисках всех, кто сможет что-то подсказать. Любую информацию. Я не позвонил.
Джаспер хрюкнул со своего места, маскируя смех под кашель. Эммет просто подпрыгнул на сиденье и молча вызверился в его сторону, сжимая побелевшие кулаки. Опять! Да что ж такое!
- Эммет, скажи, ты бы принял другое решение, зная наверняка, что спасешь жизнь абсолютно постороннего тебе человека? – тихий спокойный голос Эдварда ощутимо понизил градус напряжения. Я испытала прилив благодарности к нему за это.
- Я думал об этом столько раз. Если бы я знал… Да. Поменял бы решение. Это чувство безысходности, что ничего нельзя изменить, разъедает меня. Никакая человеческая жизнь не стоит этой ничтожной суммы. Любая сумма. Смерть необратима. Моя совесть будто приняла его облик и разъедает меня все больше день ото дня. Я пытаюсь заглушить ее голос. Выпиваю, совершаю дурацкие поступки, выставляя себя на посмешище. Я на волоске от увольнения. После этого парня никому не могу отказать. Мне уже просто все равно, что со мной будет.
- Эммет, я горжусь тобой, – сказал Эдвард. – Твоя душа на пути излечения. Чувство вины лишает сил. Но она не бесконечна. Организм начинает защищаться. Переедание, болезни, тяга к алкоголю. Мы настолько раздулись от чрезмерной гордыни, что перестаем слышать голос совести. Но если ты способен услышать его, то становишься лучше. Пусть сейчас тебе тяжело. Осознание вины делает тебя сильнее.
Взгляд Эммета был таким измученным, что мне по-настоящему стало жаль этого сильного жизнерадостного парня.
- Эдвард, это все так. Ты говоришь правильные вещи. Но моя жизнь катится ко всем чертям.
Каллен подошел к отчаявшемуся парню.
- Даже если ничего исправиться нельзя, можно раскаяться, принять на себя всю ответственность. Просто попросить прощения. Сходи к жене этого парня. Она не пойдёт в полицию. Женщины хорошо понимают, что происходит в семье. Уверен, она догадывалась, к чему все шло. Ей просто надо ЗНАТЬ. Неизвестность убивает, дает ложную надежду. Даже если ты просто извинишься перед ней, поверь, груз вины станет намного легче. Может, в конце концов, ты и лишишься этой работы. А вдруг в этом и будет твое освобождение? Просто совершай добрые дела. И не поступай больше так никогда, – жестко отрезал Эдвард, впившись трамбующим взглядом в Эммета. – Если будет еще тяжелее, позвони мне. Я всегда выслушаю и помогу. Даже не думай поступать, как Элис. Самоповреждение – это бессилие перед виной. Запомни, больно твоей душе, а не телу. Она пыталась отвлечь себя от этой боли. Но душу так излечить невозможно.
Эммет ошеломленно глядел на Эдварда. Мне показалось, что его лицо впервые за все время, которое мы провели вместе, приняло по-настоящему расслабленное выражение. Отпала необходимость играть роль шута, изображая перед публикой веселье, в то время когда душа непрерывно кровоточит. Лицо Джаспера приняло похожее выражение. Держу пари, он даже не контролировал это. Сложно выделываться, когда забрезжил свет в конце туннеля.
Двое парней бесшумно скользнули на креслах вниз. Остались Розали, Эдвард и я. Та еще компания.
Феникс откинулась на кресле. Теперь она уже даже не пыталась поправить сползшее полотенце. Привычным жестом закинула одну бесконечную ногу на другую. Снова это дурацкое чувство, когда рядом красивая женщина, а ты худосочный пигмей с невыразительной внешностью.
- Ну, мои дорогие, какие планы? - спросила она так, будто была нашей королевой, а мы ее верноподданными вассалами. Обычное поведение – подмять под себя как можно больше ротозеев, восхищающихся ее прелестями. На меня ее чары не действуют, но я остаюсь в меньшинстве.
- Ничего нового. Расскажи свою историю – и выйдешь отсюда, - процедил Эдвард. Ему правда скучно? Это немного воодушевило меня, и я воспрянула духом.
- А почему это я должна выворачивать свое нижнее белье? - нехорошо засмеялась Розали. - Жажду услышать историю этой незаметной мыши. Даже интересно, кого она порешила. Жуть какая! Ха-ха-ха!
Только бы не вцепиться в ее прекрасную рожу. Только бы не вцепиться. Дышать, дышать. Ух...
Лицо Эдварда перекосилось, как от сильной боли.
- Мне нечем тебя порадовать, Розали, - как можно спокойнее ответила я. - Не представляю, как мне выйти отсюда. А вот твое грязное белье меня не привлекает. Тоже мне, секрет Полишинеля. Об этом чуть ли не в каждой газете писали. Двое молодых влиятельных мужчин убили друг друга, соперничая за твою благосклонность.
- Тц! Один был бараном, а другой – ослом, - она нетерпеливо передернула плечами. - Сколько бы еще я могла поиметь от каждого. Нехватка мозга – это их личная проблема. Только дуралеи могли навоображать себе настоящую неземную любовь и бороться за нее всеми доступными средствами. Идиоты.
От такого цинизма и бесчувственности у меня перехватило горло.
- Не могу поверить, что ты на самом деле так думаешь, Розали! Это чудовищно!
- Тебе не понять этого. Твоя жизнь – существование серости. Даже не знаю, что тебе нужно сделать, чтобы привлечь внимание понравившегося мужчины, - от этих слов меня окатило коктейлем из смеси жгучего бешенства и горького осознания ее правоты. - Ты хоть девственность-то потеряла? О, избавь меня от подробностей. Так вот. Тебе никогда не почувствовать и не понять, что это такое – безграничная власть над мужчинами. Я имею их и с них. Только посмей оскорбить меня. Завидуй молча.
Слезы скопились в уголках моих глаз, готовые сорваться в любую секунду. Но я не доставлю этой шлюхе такого удовольствия.
- Неужели в глубине души ты не пожалела, что они ушли так рано? Не ёкнуло под сердцем, что это случилось из-за тебя? Ты как отвратительная самка паука, которая избавляется от своих партнеров. Любила ли ты когда-нибудь в жизни по-настоящему? Или так и живешь духовным инвалидом, компенсируя свою неполноценность, пожирая мужчин? - закричала я, чувствуя невероятное облегчение, что могу сказать ей это в лицо.
На щеке Розали на глазах стало расползаться уродливое красное пятно, будто я дала ей пощечину. Значит, все-таки проняло королеву. В следующее мгновение она взвилась со своего кресла точно драная кошка, которой прищемили дверью хвост, и бросилась на меня. Но пока она доковыляла на своих "небоскребах", я успела спрятаться за спинку кресла. Моим неожиданным союзником также оказалось многострадальное полотенце, которое постоянно норовило свалиться с королевских телес.
- Иди сюда, дрянь! - она пыталась достать меня, но я просто бегала от нее вокруг кресла. Ну нет у меня такого драконовского маникюра, очевидно пригодного и для вытаскивания кишок из конкуренток.
- Скажи, а тебя кто-нибудь любил по-настоящему? Ну не как преходящий, правда уже довольно потасканный, трофей? Ай! - ее кривые сабли просвистели рядом с моим ухом. - А что ты будешь делать, когда красота увянет? Тогда ты пожалеешь об этих оборванных так рано жизнях, почувствуешь вину? Кто-то из них мог любить тебя всем сердцем.
- Хватит! - вмешался Эдвард. От его гневного оклика мы обе остолбенели, но продолжали стоять напротив друг друга, тяжело дыша, как боксеры на ринге. - Сядьте! Да подальше друг от друга. Детский сад.
Каллен встал в центре круглого ковра как препона между нами.
- Розали, когда ты в последний раз чувствовала себя счастливой? – она было открыла рот, но Эдвард тут же прервал ее. – Честно, Розали. Без ложной бравады.
Ее плечи поникли.
- Часто, заботясь о благополучии внешнего фасада, мы даже не подозреваем, какую разрушительную работу ведет червь задавленной вины в нашей душе. Легче раз за разом находить самооправдание, чем вскрыть душевные раны. Плата за это – годы отчаяния и болезней, в том числе психических. Какие бы ухищрения ни применял человек в борьбе с виной, рано или поздно они перестают работать. И тогда становится слышен голос совести.
Он стоял, покачиваясь, не обращаясь ни к одной из нас, словно был в другом мире.
- Почему так трудно признать вину? Мы гордые. Нам стыдно. Противно или не хочется глупо выглядеть. А в этот момент язва, припорошенная этими чувствами, продолжает разрастаться и вширь, и вглубь, убивая душу. Чувство вины лишает нас сил, – Эдвард снова обратился прямо к Розали. - Всегда есть выбор: растить вину или признать ее. Она не враг. Именно благодаря ей мы становимся лучше. Прежде чем это произойдет, должен быть проделан тяжкий духовный труд. Но результат стоит того. Это возможность обрести прощение, а с ним покой и ощущение счастья.
По щекам Феникс текли слезы.
- Свон права. В моей жизни есть все, кроме настоящей любви. Только и делаю, что гоняюсь за ее призраками. Я очень красивая женщина, но одинокая. Почему? Это несправедливо. Держу пари, даже в жизни этой серой мышки есть кто-то, чье присутствие делает ее такой сильной.
Что? Я ошеломленно уставилась на нее.
Эдвард, усмехаясь, покачал головой.
- Розали, открой глаза. Любовь столько лет ждет тебя. Терпеливо, мучительно. Потому что настоящая.
- Ты, наверное, на Эммета намекаешь. Он тебя попросил замолвить словечко, да?
- Розали, еще не поздно. В твоих силах разорвать этот круг и стать счастливой.
У меня так заломило в груди от этих слов, будто они были обращены ко мне. Чтобы справиться с нахлынувшей давящей болью, непроизвольно зажмурила глаза. Когда я их открыла, то увидела, что Розали в комнате уже не было. С Калленом мы остались один на один. Мортал комбат, блин.
- Почему ты сразу не отпустил Джаспера? Они с Эмметом могли покалечить друг друга.
Эдвард сжал губы, пожевал. Запустил два раза пятерню в волосы и почесался.
- Давно догадалась?
- Достаточно.
- Как?
- Ты подходишь под психологический портрет убийцы, – он счастливо засмеялся, как ребенок, которого застукали за проворачиванием шалости, но совесть его по этому поводу не терзала. – И наследил за собой достаточно.
- Хейл ноги вытягивал постоянно. Боюсь, меня замучило бы чувство вины, сложись он по дороге, как чемодан.
Он снова засмеялся. Просто музыка. Не останавливайся, прошу.
- Как ты опускал кресла?
Каллен еле заметным ловким движением руки проник в потайной карман куртки и продемонстрировал мне маленький пульт, не больше спичечного коробка.
- Куда они попали на этих креслах, что там внизу?
- Комната находится в моей частной клинике. Я сам спроектировал ее. Внизу дежурят мои коллеги и оказывают помощь тому, кому она необходима. Остальные могут просто уйти и нести свой груз вины дальше. Но рано или поздно они вернутся. Я уверен.
- Выпусти меня отсюда.
- Не раньше, чем ты расскажешь. Это для твоего же блага, ты же понимаешь.
- Что ты хочешь услышать? – на меня навалилась какая-то вековая усталость.
Хочет правду, он ее получит. Кого потом еще оздоравливать придется. Хренов доктор Айболит с комплексом бога.
- Белла. Мне это тоже нужно. Я виноват.
О чем он все время говорит?
- Зачем такие сложности?
- Я пошел дальше своего отца. У меня нестандартные подходы. Гораздо легче помочь человеку, когда разрушение души находится только в самом начале. Но подавляющее большинство предпочитают не замечать проблем, маскируют их. Организм подает сигналы бедствия все сильнее, но специалиста посещают немногие. Лечатся алкоголем, таблетками, шопингом, едой... Люди просто не подозревают, что их болезни, депрессии – это из-за подавляемой вины. Покаяние ободрит истерзанную душу, укрепит колеблющуюся, исцелит сокрушенную, а уязвленную сделает здоровой.
- А как же Эсми? Ее история – печальное стечение обстоятельств, но она страдает сильнее всех.
- Это обратная проблема. Вина как ошибочная эмоция. Она искусственно взращивает ее в себе. Возможно, так Эсми подсознательно пытается искупить какой-то свой поступок. Мы с отцом докопаемся до правды. Ведь пациентка просто сама не знает, что должна вспомнить. Но я найду способ все узнать.
- Не сомневаюсь. Почему я здесь?
Он устало прикрыл глаза.
- Белла, перестань упрямиться. Ты прекрасно знаешь почему. Я все знаю. Такой поступок оставляет неизгладимый след в душе женщины, вина прокатывает там, словно катком.
Что? Откуда он мог узнать? В конце концов, я взрослая самодостаточная женщина. Поговорю с ним на эту тему, даже ни разу не покраснев. Наверное. Все-таки меня мучила вина за тот поступок, признаю.
- Девушка, с которой ты переспал в выпускную ночь, это не Джессика.
- Я знаю. Это была ты.
Что? У меня просто все оборвалось внутри. Знал!
- Когда и от кого? - где я допустила утечку информации? Может, кто-то видел меня? Всегда держала рот на замке и не рассказывала, даже когда родители стали выпытывать имя горе-папаши, который позарился на меня. Сказала, что напилась и не помню.
- Изабелла, ты недалекого мнения о моем уме, да? - грустно покачал головой Эдвард. - Я всегда знал. С первой секунды, когда проснулся и понял, что ты целуешь меня. Я буквально воспарил. В одно мгновение сбылись мои самые смелые мечты.
- Как? Что это значит? Я не понимаю.
- Ты мне нравилась. Очень. Да чего уж теперь, я только и делал, что думал о тебе. Но ты никогда даже не смотрела в мою сторону. Я был уязвлен и сбит с толку. Видел, что нравлюсь девушкам. Многие первыми подходили ко мне. Прости, но в этом деле я вел себя, как надутый индюк. Был постоянно в центре внимания, да еще отлично учился. Проклятое зазнайство не давало мне подойти к тебе первым. Я был еще очень молод. Мнение друзей тоже было важно для меня. Боялся, что поднимут на смех.
Кровь бросилась мне в голову, и мой рот приоткрылся. Каллен вытянул ладонь перед собой, останавливая меня:
- Подожди. Я договорю. Я все знаю. Прости, прости за это. Как я уже сказал, твое равнодушие было очень мучительным для меня. Ведь ты, в конце концов, могла просто отшить меня. Даже мысль об этом переносилась с трудом. Не знаю, как бы я пережил отказ в реальности. Опять же мое привилегированное положение в классе могло пострадать еще больше, если бы я просто выбрал тебя и мы стали парой. Дурак. Идиот. Вот что я мог бы сказать теперь тому подростку. В последнем выпускном классе я отчетливо осознал, что мое ожидание, когда ты первой подойдешь ко мне, может быть бесплодным, несмотря на все мои ухищрения выглядеть привлекательным в твоих глазах. Чтобы как-то подстегнуть тебя, вызвать ревность, я завел роман с Джес, - он замолчал.
Я продолжала хранить молчание. Все равно не смогла бы выговорить ни слова – так было больно.
- В выпускную ночь ты стала моей, и я понял, чего осознанно лишал себя все это время. Но тем не менее перспектива оставалась радужной. Ты оказалась неравнодушной ко мне. Я знал. Всегда чувствовал это, - счастливая улыбка осветила его измученное лицо. - Мы были еще так молоды – вся жизнь впереди. Утром я пришел в себя. Ты уже сбежала. На простыне осталось доказательство того, что ты принадлежала только мне. В этот же день я был вынужден уехать, решая срочные вопросы с дальнейшим обучением. Через два месяца приехал домой на несколько дней. Все время представлял, как разыщу тебя и мы наконец будем вместе.
Но ты уехала. Родители не знали куда. Мама рассказала мне твой маленький секрет, Свон. Она тогда была очень дружна с семьей шефа полиции, в частности, с его женой Рене.
Мама! Ну зачем? Так и знала, что тебе непременно нужно будет с кем-нибудь поделиться. Даже несмотря на риск, что правда о позоре могла стать всеобщим достоянием.
- Ты забеременела в ту ночь. Дополнительным шоком для меня оказалось то, что ты не помнила, кто отец ребенка. Я был глубоко уязвлён. Ты просто напилась до бесчувствия и отдалась первому подвернувшемуся под руку парню. Это просто не укладывалось в моей голове. Получалось, что мои терзания по поводу твоего равнодушия подтвердились. Я был убит, уничтожен. Но у тебя был мой ребенок, и я пустился на поиски. Отец через своих знакомых в медицине смог раздобыть твою карту. Но было уже поздно. Две недели назад ты сделала аборт. Затем родители отправили тебя в Финикс. Но об этом я узнал уже потом. Ситуация до сих пор не дает мне покоя. Чувствую и свою вину в том, что случилось. Ведь я мог еще в школе начать с тобой встречаться. Мог бросить все и не уезжать в то утро. Мог просто раздобыть твой телефон. Столько "бы". Пусть тебе было плевать на меня, но ты хотя бы могла узнать, от кого забеременела. И мой ребенок… он был бы жив. Мне кажется, я уже не смогу завести семью, неспособен на настоящее чувство. Ты забрала мою душу. Так мучительно. Нужно поставить в этом точку, поговорить, объясниться. Тебе тоже нужно снять такой груз. Не верю, что ты так просто забыла о не родившемся ребенке и не считаешь, сколько бы ему сейчас было лет.
Я больше не могла молчать. Меня словно разорвали на части.
- Эдвард, какой же ты слепец! Ты единственный занимал мои мысли все школьные годы. Может, мне удавалось так хорошо это скрывать, не знаю. Но я бы не перенесла, подними меня на смех из-за моего чувства. В ту ночь я отдалась тебе, больше никому. Родители пытались скрыть факт моей беременности. Еще бы: такая тень на безупречной репутации шефа полиции. Несовершеннолетняя дочь, да еще неизвестно от кого понесла – позор! Никому никогда не рассказывала, что это был ты. Только бабушке перед самой ее смертью. Это она взяла с меня обещание, что я встречусь с тобой при первой возможности и все расскажу. Поэтому я приехала на этот зло... замечательный вечер, мать его, встречи!
- О да! Привет, Эдвард. Как поживаешь. Кстати, я убила твоего ребенка, - он сорвался. Нервный рваный смех эхом отразился от высоких стен и затих на втором этаже.
Я подскочила и оказалась прямо напротив него. Дыхание переводилось с трудом.
- Замолчи! Теперь моя очередь говорить. Ты сам этого хотел, сам приволок меня сюда! Будь профессионалом до конца. Ты хорошо его изображал с другими, чем я хуже.
Каллен швырнул в меня тот самый полный ненависти и еще, пожалуй, безысходности взгляд. Он тоже тяжело дышал. Пора с этим кончать.
- Родители настаивали на аборте. Они пытались замять ситуацию, чтобы даже о факте беременности никто не узнал. Меня положили в клинику другого города, Сиэтла, где работал хороший знакомый отца. К тому же этот врач был ему должен. По официальной версии меня направили туда для какой-то плановой медицинской процедуры. Бред, в общем, но никто ни о чем не догадывался.
Если бы только знал, что я пережила. Я не хотела этого делать. Это была твоя частичка во мне. О чем еще можно было мечтать, когда я украла больше, чем думала, много больше. Это было все равно, как если бы ты остался со мной навсегда. Операция была назначена на утро, но ночью я сбежала из клиники. Мне помогла бабушка Мари. Она купила билет до Финикса, мой старенький ангел-хранитель. Я просто не стала бы жить дальше с таким грузом, ведь тогда выяснилось, что мне предстоит совершить двойное убийство.
Каллен, пошатываясь, стоял передо мной. Он сильно побледнел, и рука легла на грудь в районе сердца.
- Эдвард! Тебе плохо? - я не на шутку встревожилась и потянула его за собой, насильно усадив в кресло. Он не издал ни звука. Я присела на корточки перед ним, пытаясь заглянуть в глаза. - Эдвард, ты слышишь меня? Родители после этого пять лет не общались ни со мной, ни с бабушкой. Хотя мое исчезновение их тоже устроило. Медицинские отчеты были сфальсифицированы. Сначала нам очень туго пришлось. Жили на бабушкины сбережения. Я подрабатывала няней, когда была возможность. О беременности так никто и не узнал. За исключением твоих родителей, как оказалось. Когда отец вышел в отставку, они с мамой сменили гнев на милость. И теперь все наладилось. Мои родители – бабуля и дедуля – сейчас в Финиксе, выручают меня, чтобы я смогла приехать в Форкс.
- А?..
- Да, они с детьми. У тебя двое сыновей, Эдвард, и им по девять лет.
Дальнейшее происходило так быстро, что я ничего не успела понять. Длинные ледяные пальцы крепко обхватили мои запястья. Он сильно дернул меня – на долю секунды промелькнули одуревшие черные глаза. Огромные зрачки, за которыми невозможно было разобрать цвет радужки. Я неловко завалилась на него всем телом, суча и елозя ногами по ковру. Еще миг – и мои губы были смяты жестким натиском его губ. Каждая клеточка в теле ожила и запела. Это было похоже на пробуждение после анабиоза. Ты снова можешь чувствовать, осязать, дышать, жить. Десять лет не смогли стереть из памяти ни его вкуса, ни запаха. И тогда я поняла, что у моей пропасти, в которую я падаю столько лет, нет дна. Это не падение – это полет.