Глава 17. Жизнь - трагедия для тех, кто живет чувствами, и комедия для тех, кто живет умом

Параноик — это тот, кто немного разбирается в том,
что происходит вокруг, а псих — это тот,
кто только что окончательно во всем разобрался.

Уильям Берроуз

— Пора переходить с сахара на рисперидон*… — пробормотала еле слышно, пятясь от огромной туши рыжего волка. — Потому что мне даже кажется, что ты мне, пёсик-лошадка, улыбаешься…

Коняшка-Джейк азартно тряхнул лобастой башкой, облизнулся, подступая ко мне, и оскалился, как последний засранец, проверяя мою психику на устойчивость. Чёрт, я была просто не готова к такому зрелищу и таким габаритам, когда на волне любопытства попросила Блэка обернуться в волка, едва он согласился мне помочь.

Сглотнув вязкую слюну, я под зашкаливающий пульс в ушах шагнула ближе к этому монструозному созданию и коснулась мягкой шерсти. Моя макушка находилась на высоте волчьего плеча. «Всё как в жизни», — хихикнуло задушенное чувство юмора и сдулось, когда эта зубастая морда фыркнула мне в лицо.

А зубки-то сильные и острые. Вампирскую кожу прокусят. Замечательно… И регенерация, Джейк говорил, у всей стаи высокая как в волчьем, так и в человеческом виде. И иммунитет наверняка сильнейший… И вот как-то ни разу не слышала, чтобы кто-то из квилетов болел раком. По Америке индейцы — повсеместно, а вот у нас… И, как вижу, не в воздухе целительном дело.

Довольная улыбка медленно, но верно наплывала на моё лицо. Я составляла план работы.

Джейк заметил, что я уже не испугана, и начал оборачиваться обратно.

Я внимательно наблюдала за реакциями тела, судорогами и болезненным выражением лица при трансформации из волка в человека, более всего потрясённая тем, как быстро втягивались волосы в кожу. Джейкоб смутился под моим сканирующим взглядом и потянулся за своими шортами. Я вспомнила о приличиях, отвернулась и поблагодарила его.

— На сегодня всё, мне нужно увиденное обдумать. Приходи завтра, у меня будут вопросы. И ещё раз спасибо, Джейкоб. Мои исследования могут спасти множество жизней.

Конечно, он пришёл на следующий день. И его ответы меня не разочаровали.



— Ну что ж, приступим… — Белла зловеще щелкнула шариковой ручкой и приготовилась записывать мои слова; в глазах её мелькнул хищный блеск. — Чувствуешь ли ты некоторое раздвоение личности, Джейк?

Я поморщился:

— Нет. На секундочку, ты тоже видела, как я обращаюсь, так что давай не будешь делать вид, что я псих, а ты мой врач в сумасшедшем доме…

Девушка с независимым видом поправила на себе так раздражающий меня белый халатик доктора и примирительно кивнула, что-то записала в своем блокноте, а затем подняла на меня внимательный взгляд:

— Когда ты начал есть как не в себя?

Она долго будет оскорблять меня?!

— Два года назад, — прорычал я сквозь зубы, уже чувствуя себя неуравновешенным Полом.

— Это было постепенно, размеренно или происходило скачками, как сейчас?

— Постепенно, я просто начал увеличивать порции… Но я же расту! Это нормально! — Именно так я уговаривал себя, когда стал есть по две тарелки мяса за раз.

— Твой вес сейчас измерим.

После взвешивания оказалось, что мой вес почти в пять раз выше нормы для моего роста и комплекции. Ещё Белла измерила мою температуру, посветила маленьким фонариком в глаза и предупредила, что сейчас возьмёт у меня анализы крови, а потом я должен буду превратиться в волка и обратно, чтобы она произвела повторные замеры. Мы опять вышли во двор, и девушка уже с холодным взглядом хирурга следила за тем, как я раздеваюсь, как меня ломает, и я становлюсь волком. Ни капли страха в глазах, но бездна почти фанатичного интереса. Почему-то она даже не поразилась, когда при следующем взвешивании мой вес сократился почти на четверть.

Тяжёлый случай, всё-таки…

Позже я понял, что интерес совсем не праздный.

— Напомни-ка мне легенду появления вашего племени, Джейк. Как там звали вашего бога-прародителя? — Белла взяла на ручки очередного аспида, ласково гладя любимца, будто это милый котёнок.

Прочистив горло, я решил поведать девушке историю нашего племени, стараясь, чтобы мой голос звучал так же загадочно, как и у Старейшин:

— Его звали Куоттии… Но он не человек и не бог, а одно из высших, первичных созданий…

Белла подняла бровь, но кивнула, молча предлагая мне продолжить, чем приободрила меня:

— Он был славным, нет, лучшим охотником, дивным певцом и могучим волшебником. Он мог преобразить всё, чего касался. Он мог превратить птичку в веточку, человека в камень, а камень в пыль. Куоттии почитался среди индейцев и учил их тому, что они должны быть добры друг к другу и беречь природу. Когда-то давно он охотился на этих землях и заметил, что их населяют много волков. Убив одну волчицу, он понял, что оставил без матери двух маленьких волчат и превратил их в людей. Брат с сестрой стали жить на этих землях, оберегая природу, а волки, что мешали индейцам заселить эти земли, слушались детей убитой волчицы и помогали людям в охоте. Вскоре на эти земли пришли другие индейцы и признали обращённого своим вождем. Куоттии и сын волчицы научили наше племя чувствовать природу и покорять свой дух. Они научили воинов освобождать свой дух от тела и вплетать его в ветер, договариваться с животными… Пока живо тело, зряч и дух.

На моих последних словах Белла странно вздрогнула, и я обрадовался тому, что так захватил её легендой.

— Это был мирный дар, он много лет позволял нашим людям взращивать отличные посевы, видя лучшие почвы в земле, находить воду, глядя глазами птиц, путешествовать с ветром, чуять чужаков издалека и давать им отпор, защищая свою территорию. Но другие племена видели в нашем процветании слепую удачу и завидовали, поэтому пошли войной на наши земли. Мужчины, женщины и дети сели в лодки и уплыли, чтобы спастись. Но внук волчицы, великий вождь Каэлеа решил проучить захватчиков. Он и его воины-охотники обратились к магии духа, чтобы наслать на врагов гнев природы. И победили, обратив тех в бегство. Многие годы племя квилетов не знало горя…

— Но потом был коварный воин Утлапа, который украл тело вождя Таха-Аки, но дух вождя взял тело волка и стал первым оборотнем племени, — скучающим тоном завернула мою легенду Беллс с таким видом, с каким она обычно говорила «бла-бла-бла».

— Тебя очень хочется покусать сейчас…

— Анализ слюны я возьму у тебя позже, потерпи, малыш… — как ни в чём не бывало «утешила» меня эта зараза, приступая к сбору крови. До чего у неё навороченная лаборатория — все как в больнице.

— Знаешь, Блэк, почти половина твоего рассказа антинаучна. Хотя для другой половины у меня есть довольно правдоподобное обоснование, но оно тебе, дружок, не понравится…

— Белла, это магия, тут нет ничего научного, — не уступал я, сжимая и разжимая немеющий кулак, пока Ракушка ловко подставляла уже третью пробирку для анализа.

Кровососка…

— Да-да-да, — ехидно улыбалась девушка; интересно, как у неё это получалось с колпачком от ручки в зубах. — Тьфу… И вампиры — слуги Сатаны…

Внимательно рассматривая то, как маленькая дырочка затягивалась после прокола, Белла улыбалась, а потом смазала уже ровную, без следов, кожу спиртом и махнула рукой, мгновенно теряя ко мне интерес:

— Всё, свободен, Блэк! Результаты скажу дней через десять.

«Надеюсь, я буду жить, док», — мелькнуло ехидное в моей голове, но озвучивать шутку я побоялся.

— Кстати! А что было с девочкой?

Неожиданный вопрос Беллы заставил меня оглянуться.

— С какой девочкой?

— Волчицей Куоттии, чей брат стал вождём…

Я напряг память, а потом вспомнил о ведьмах племени.

— Она и её потомки по женской линии становились жрицами. Ну, как Маира. У них всегда была особая связь с животными и с загробным миром.

Я сказал прописную истину, которую как сказку рассказывал мне с детства отец. Но только произнеся эти странные вещи вслух, я сумел задуматься… Вспомнив, как птицы слушались и защищали Маиру, я другим взглядом посмотрел на Беллу и её снующих по дому змеек.

Белла, судя по взгляду, тоже сделала похожие выводы. Уголок губ у девушки заметно подрагивал:

— То есть дар передавался по наследству? От матери к дочери… — хмыкнув, Свон сделала контрольный в голову. — Кстати, почему Маира не передала дар дочери?

Я напряг память. Ведь и правда, это была громкая история прошлого… Кажется, дочь ведьмы сбежала.

— Её звали Кэтери, и она была единственной дочерью старшего из братьев Атеара. Сыновей у него не было, как бы он о них не мечтал… Я ещё удивлялась, почему Атеара остановился на одном ребенке. Очевидно, родив девочку, способную продолжить её дар, Маира ушла от мужа и посвятила себя культу… Но отсутствие влияния матери сыграло с девочкой злую шутку — она сбежала с лесорубом от твоего прадеда, верно? Очень уж малышка боялась оборотней… И никак не хотела стать женой главного из них…

Невероятно.

Кусочки пазла сложились.

Я закрыл глаза, пытаясь переварить это.

— Что ж, передай моей прапрабабушке, что во мне действительно проснулась кровь, и я повелеваю змеями. Думаю, она не против будет поделиться знаниями, чтобы и после её смерти племя не осталось без шаманки. Ей ведь уже больше сотни лет… Удивительно, как она смогла дожить до этого возраста, хотя… Кровь — не водица…

Свон мрачно хохотнула и отпустила ошарашенного меня на волю, вернув всё своё внимание образцам с моими анализами.

Конечно, я рассказал обо всём племени и, как ни странно, всегда агрессивная против чужаков Маира поддержала идею Беллы, при условии, что она станет следующей шаманкой. Хотя… Бабушка же… Я хотел передать её согласие Белле, но змеи не пустили меня к домику Калленов, из чего я сделал вывод, что Свон во время работы лучше не беспокоить…

Через десять дней я заходил в дом Калленов морально готовый, казалось бы, ко всему.

Как бы не так…

— У тебя двадцать четыре пары хромосом.

Сказано это было с таким сияющим лицом, будто я обязан был обрадоваться.

— Намекаешь, что у меня синдром Дауна, Свон?

— Нет! Трисомия по хромосоме двадцать один, вызывающая синдром Дауна, конечно, одна из самых жизнеспособных, из известных науке, но она, как и другие, появляется у человека ещё в состоянии зародыша, а это явно не твой случай.

Я не был уверен, что сделал умное лицо, типа понял, но спросил:

— А что за другие?

— Трисомия по хромосомам тринадцать и восемнадцать, синдром Патау и синдром Эдвардса соответственно, характеризуются значительными сбоями в развитии и приводят к ранней постнатальной смертности. А трисомия по шестнадцатой хромосоме является причиной спонтанного выкидыша в первом триместре беременности.

Я сел.

— Кстати, я поняла, почему твои предки отказывались от оборотов и начинали стареть и умирать, как обычные люди.

— Почему?

Ох, а ведь я знал, что ответ мне не понравится…

— У этой аномалии неизбежны проблемы с размножением. Плод приживается лишь в идеальном состоянии генетического соответствия родителей. Но ваши этого знать не могли, так что наверняка считали проклятьем или чем-то ещё в этом духе.

Когда Белла сказала про идеальное генетическое соответствие, я вспомнил о запечатлении Сэма и провёл аналогию с прошлым. Сколько бы ни было жён у вождей раньше, дети почему-то рождались только от любимой жены… То есть получается, вся моя стая бездетна, пока не нарвётся на импринтинг? Думать, конечно, об этом преждевременно, но какая экономия на средствах контрацепции!

Я потряс головой, прогоняя ненужные сейчас мысли, и попытался вслушаться в то, что говорила мне Белла:

— Ты родился с нормальным, то есть я хотела сказать, человеческим набором хромосом, однако некоторые гены учёные до сих пор считают как бы молчащими. Мы не знаем, что они несут людям, за что именно отвечают, но в твоём случае это становится ясно. Ваши молчащие гены пробуждает вирус. Вирус вампиризма. И вы единственные люди, для которых он передаётся не через укус, а воздушно-капельным путём. Вы чувствуете запах вампиров, и в вас пробуждается генная память. Зато он влияет на вас в намного меньшей степени, ведь кое-что в организме, а если точнее, генная память, заставляет сопротивляться ему, вырабатывая антитела. Постоянная высокая температура является следствием этого, к слову. Ваши клетки начинают мутацию, изменяя свою массу и плотность. Именно благодаря этому вы способны принимать иную форму, менять строение мягких тканей и детали строения костного скелета. Понимаешь, рост, изменения костей происходят за счёт деятельности клеток, строящих костную ткань, остеобластов, ну и клеток, её разрушающих, остеокластов. Для обращения требуется огромное количество и тех, и других. Да и энергетически это очень затратно. После оборота температура твоего тела повышается до сорока пяти градусов. Убийственная для человека, но в момент смены формы она наверняка ещё выше. Кстати, уровень адреналина у тебя значительно превышает норму, а после оборота так вообще смертелен для человека. Он не даёт тебе умереть от боли во время перестройки организма… Ну а теперь, раз ты всё равно сидишь, то можешь смело задать главный вопрос.

Улыбка Беллы была откровенно предвкушающей.

— Почему вампиризм так влияет на нас?

Белла рассмеялась и даже захлопала в ладоши, довольная моим вопросом:

— Да потому что ваш распрекрасный Куоттии был одарённым и миролюбивым вампиром, а те могучие брат с сестрой, что позже стали вашими вождями-основателями, были не волчатами, а его детьми-полукровками, унаследовавшими от своего биологического отца мно-о-ого полезного…

Стук моей упавшей челюсти о пол сопровождался довольным хохотом этой сумасшедшей злодейки.



Могла ли я ещё несколько месяцев назад подумать, что отъезд прекрасного Каллена положит начало лучшим событиям в моей жизни? Однозначно нет. И если в начале мне приходилось делать хорошую мину при плохой игре, то сейчас, восстановив некоторые изыскания, вернув образцы, узнав об оборотнях и найдя послушных подопытных змеек, модификацией яда которых занималась, я будто воспользовалась падением, чтобы поднять бриллиант с пола.

Теперь я не волновалась за свою безопасность. Оборотни оценили мою глазастую агентурную сеть и попросили меня сообщать им о вампирах поблизости. Змеи исправно патрулировали леса Форкса и подходы к домику Калленов. Несколько раз за последний месяц мои красавицы замечали новорождённых вампиров, и после моего звонка Блэку-старшему с выдачей примерных координат нарушителей границ, тех очень быстро ловили всей стаей, благодаря слаженным действиям и особой общей мысленной связи волков. Джейк был счастлив, остальные квилеты ликовали, Маира кривила губы, но в дозор своих птиц не предлагала. Мои отношения со Старейшинами племени потеплели. Но это они просто ещё не знают, чем я занимаюсь… Ну и о том, что я попросила голову следующего вампира для экспериментов. Всё же в образцах вампирского яда я нынче очень ограничена. Нацедить не помешает.

Жизнь налаживалась, будто попутный ветер сам надувал хорошие идеи мне в уши.

Как я себя при этом чувствовала? Принцессой, королевной, императрицей… Короче… Достаточно намекнуть, что я уже купила себе белоснежное платье и золотой гарнитур из ожерелья и браслета в виде перевитых змей для поездки в Италию, как только будут результаты. Кстати, портрет Аро и его соправителей теперь висит прямо в лаборатории. Для вдохновения на мысли работы праведной. Хотя, каюсь, иногда, устраивая себе сиесту, я открывала бутылочку «звёздного» подарка Грановского, плескала на дно бокала горючую янтарную жидкость и просто любовалась точёными чертами лица мужа.

Да, мужа. Потому что для него я была и буду первой. Аминь.

Чем больше я смотрела в эти любопытные, расчётливые, коварные, насмешливые рубины, тем более знакомыми они мне казались.

Вчера у меня был тяжелый день. Маира пыталась показать, как действует кокон силы. Наши уроки походили на смесь шаманизма, спиритизма и дыхательных упражнений йоги. И хоть разум трижды скептически относился к подобным фокусам, свидетельством того, что они таки работают, являлись мои змеи, её птицы и чёртов кокон силы Маиры, который почему-то все остальные чувствовали как огненное кольцо, сжигающее все клеточки тела. Жуткое зрелище. Я же не чувствовала ничего. Маира презрительно фыркала, говорила, что я бесталанная дура, что кровь бледнолицых червей сделала из меня слабую моль, недостойную стать преемницей её великих знаний, но что-то похожее на интуицию мне подсказывало, что ведьма заинтересована во мне даже больше, чем я в ней.

Иногда её расчетливый злой взгляд по-настоящему напрягал меня. Хотя я списывала это на то, что она не хочет умирать, но боится оставлять племя без «божественного» присмотра.

В любом случае, в добрую бабушку она не играла, презирала моих змей, выращивала всякую ядовитую дрянь у себя в огороде, готовила странные зелья, к которым мне даже подходить не разрешалось, страшно ругалась, когда я не понимала, чего она от меня хочет, да так громко, что несколько раз её ворон клюнул мощным клювом меня по темечку, пока я не пригрозила скормить его моим любимцам живьём.

Посверкав глазами друг на друга, мы с Маирой притворно спокойно договорились продолжить уроки через день. Каждый раз, возвращаясь домой от квилетов, я чувствовала себя как выжатый лимон. Однако даже эти занятия мне нравились.

Я всегда хотела постичь границы возможного человеческого разума. Встречаясь с Эдвардом и дружа с Элис, я так хотела обладать чем-то подобным, что сейчас буквально изматывала себя на занятиях с шаманкой, чтобы достичь малейшего результата.

В лабораторию же я каждый раз ходила как на праздник. Прогресс был не за горами, я чувствовала это, но пока у меня не получалось отделить активное действие яда от пассивной составляющей, чтобы она не влияла на кровь столь агрессивно.

Оставив завтрак Чарли на столе, я была уже готова уехать, когда меня прямо у машины окликнул наш почтальон:

— Мисс Свон, вам посылка от доктора Каллена!

Примечания:
* «Рисперидон» — антипсихическое средство, используемое для лечения шизофрении и биполярного расстройства.

Предыдущая глава