Глава 9. Вероника

Фольксваген Киры сорвался с места, взвизгнув колесами с пробуксовкой, и моментально умчался прочь.



Машину она водить не умеет. Как и я. Но я это осознаю и езжу со всеми возможными предосторожностями, а с ее привычками удивительно, как она дожила до своих лет. Неспокойно как-то на душе. Надо было потребовать, чтоб она мне перезвонила, когда доберется до дома.
«Куда она тебе позвонит, придурок? Ты ж ей свой телефон так и не дал».
Жутко захотелось курить. Я зажег сигарету, хотел присесть на ступеньки, но, как только начал сгибаться, спина зверским образом напомнила о себе. Пришлось довольствоваться вертикальным положением. После горячей ванны вроде стало легче, да и заботливо подложенная Кирой подушка смягчила боль. Но когда я резко рванул открыть перед мисс Растяпой дверь, подозревая, что она опять не справиться с этой непосильной задачей, видимо, что-то снова потянул.
В голове был сумбур. Калейдоскопом крутились обрывки образов. Слишком много впечатлений. Слишком много событий за день. Хотелось разложить все по полочкам. А Вероника ждет… Ладно, сейчас докурю и пойду к ней. Конечно, я рад ее видеть, очень рад. Я соскучился. И все-таки, как ни крути, момент для своего появления она выбрала крайне неудачный. Неудобно с Кирой получилось. Я мог бы уговорить мисс Помощницу Декоратора остаться. Комнат в доме свободных хватает. Но, думаю, нам всем было бы неловко в этой ситуации. Вероника вряд ли захотела бы тратить время на общение с посторонним человеком. Ее приезд, наверняка, продлится не больше пары-тройки дней, и каждая минута, проведенная нами вместе, для нее на вес золота. Да и мне было бы неудобно заниматься сексом с одной девушкой, когда вторая, о которой я фантазировал не далее как час назад, находится в соседней комнате. Странное ощущение. Вот вроде бы и не виноват ни в чем, а гадко на душе. Кира сказала, что все в порядке, но глаза-то у меня имеются, и пользуюсь я ими не только для привлечения женского внимания. Когда мы пили кофе и болтали, она расслабилась и стала такой… милой. Я был внезапно удивлен ее чувством юмора и живой реакцией. И было приятно узнать, что ей тоже нравится Форстер. И Мишка ее за свою признал. Но стоило мне сказать, что приехала Вероника, как она сразу сжалась, напряглась и стала опять некрасивой. Произошедшая перемена была крайне неприятной. Засранец ты, Роберт Паттинсон! Ты заставил девушку привезти тебе столик, твой пес свалил ее в лужу, ты на нее наорал, а под конец, предложив остаться, выгнал из дома.
«Нет, ну а что я мог сделать-то?»
Мой внутренний голос вопрос проигнорировал и ответом не удостоил. Ладно, постараюсь как-нибудь загладить свою вину перед Кирой. Еще не знаю, как, но сделаю. Обязательно.
А Вероника? Я повернулся и посмотрел на окна гостиной. За шторой мелькнула тень. Ждет. Беспокоится, куда я делся. Но виду не подаст и не спросит, почему я так долго, хотя обещал выйти на минутку. И про Киру ничего не скажет. Вот это я в ней ценил – умение не ограничивать мою свободу, не задавать лишних вопросов. Хотя ведь наверняка фантазия ее развернулась во всю силу. Кира была в моей одежде, и Веронику это явно задело, она даже попыталась завуалированно обидеть нашу скромную мисс Одежда Не По Размеру. А Кира или не поняла, или решила не связываться. Ну и зря! Я уже предвкушал наслаждение от присутствия при женской перепалке. Обе были не дурами, и, думаю, это было бы занимательно. Но вышел облом. Даже странно. Ведь умеет же Кира парировать, да еще как! Сам убедился, когда она подшучивала надо мной. Что ж при Веронике так растерялась?
Ладно, надо идти. Я выбросил окурок и зашел в дом.
Вероника сидела в гостиной. Чашки Киры уже не было, моя была помыта, а гостья пила пиво, сидя на том самом месте, где раньше сидел я. Мишка лежал на ковре недалеко от входа. Вероника считала, что псу не место на диване. Моя железная леди! Я улыбнулся. Будь она постоянно рядом, Мишка давно был бы уже вымуштрован и ходил по струнке. Да и я, наверное, тоже.
– Заждалась? – я остановился в дверях, опершись на косяк.
Сведенные изящные брови разошлись и выгнулись дугой, глаза засверкали. Хороша!
– Вот, пиво пью. А ты кофе еще будешь?
– Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватым. Ты у меня в гостях, это я должен тебя угощать. Но прости засранца, честно говоря, я предпочел бы вообще не двигаться.
– Так что случилось? Ты так и не рассказал. Или не хочешь говорить?
Вот за это она мне и нравится.
Я медленно опустился на диван, пытаясь ограничиться только теми телодвижениями, которые доставляли меньше всего беспокойства, и тут же подумал: «Какой секс с Вероникой? О чем я? Я даже сидеть не могу нормально. Ох, уж эта мисс Помощник Декоратора! Обломала мне весь кайф!»
– Расскажу все, что тебя интересует. Спрашивай! – ну-ка, посмотрим, что ее задело.
– Расскажи то, что считаешь нужным.
Ага, гордая. Вопросами себя унижать не будет. Я усмехнулся. Ладно, сегодня я и так гадостей достаточно наделал. Буду милым.
– Хорошо, рассказываю. Будь внимательна, на бис не выступаю.
– Я вся превратилась в слух!
– Не, так не интересно. Вся – не надо. Некоторые твои части тела хороши в первозданном виде, не надо их в слух превращать.
– Роб!
– Ладно, ладно. Нам для съемок понадобился сервировочный столик, и я привез свой. Кира – помощник декоратора, она отвечает за предметы на съемках. Больше столик не был нужен, и, чтобы не быть ответственной, Кира мне привезла его. У самого у меня не получалось его забрать. Когда я решил занести его в дом, поскользнулся на ступеньках, сам упал и ее с ног сбил. Отбил себе копчик – болит ужасно. А Киру в лужу свалил. Поэтому и пришлось ей свою одежду давать, она вся насквозь мокрая была. Ну и потом мы кофе выпили горячего, чтоб согреться.
Зачем я сказал, что это я свалил девушку, я и сам не понял. Возможно, чтобы Вероника на нее не злилась.
– Ты ей сказал адрес своего дома? – Вероника удивленно приподняла изящно выгнутые брови.
Я растерялся. Ведь я действительно адрес даю только очень-очень близким людям. Почему я изменил своему правилу в случае с Кирой, я и сам не знаю.
– Ну… Я не думаю, что она выдаст меня папарацци.
– Не будь так ни в ком уверен. Ты удивляешь меня, Роб. Мне казалось, прошли те времена, когда ты был наивным мальчиком. Ты же мне сам рассказывал. На тебя свалилась слава, а ты не был к ней готов. Все хотели познакомиться с тобой, влезали в доверие, ты открывался навстречу всем людям, а тебе раз за разом плевали в душу.
– Я не говорил тебе такого, – пробормотал я.
– Ты не говорил этими словами, да. Ты до мозга костей англичанин и никогда не скажешь прямо, что думаешь. И ты будешь всегда брать вину на себя и подшучивать над собой, что был придурком и позволял людям так с собой обращаться. Но я же не дура, Роб! Я умею читать между строк. И ты тоже не дурак, умеешь делать выводы из случившегося. Поэтому я и удивляюсь!
– Не дурак, говоришь? – я усмехнулся. – Я бы не был так в этом уверен.
– А меня ты никогда не угощал, привозя что-либо на этом сервировочном столике, - вдруг сменила тему Вероника.
Кажется, я зря пообещал, что скажу все, что она хочет услышать. На некоторые вопросы у меня нет ответов.
- Ну… Мы же покупали сервировочный столик для гостей. Кира – гость в этом доме, а ты – нет.
«Поздравляю! Выкрутился!»
Вероника после этих моих слов заметно повеселела. Интересно, а что она думала? Ревновала, что ли? К Кире? Думала, что у меня что-то с Кирой было?
Последний вопрос я задал вслух. Очень уж любопытно стало.

От автора: дальнейший текст читаем под музыку, нажав на гиперссылку.

– С ней? – фыркнула Вероника. – Не могу себе такого представить. Она же никакая.

Вот как? Ну да, я сам считал ее не особенно привлекательной. Она не в моем вкусе, но другим мужчинам она вполне может нравиться. Том, кажется, ею всерьез увлекся. И на меня кое-что в ней произвело достаточно сильное впечатление.
– Ты считаешь, она не могла мне понравиться?
– Ты хочешь сказать, она тебе понравилась?
Мои фантазии в дýше о Кире. Ее облепленная мокрой футболкой грудь и вызывающе торчащие соски. Мокрые вьющиеся пряди волос, обрамляющие раскрасневшееся лицо, и приоткрытые губы. «Быть твой рабыней»… Как-то не вовремя я это вспомнил. Желание заворочалось в джинсах. Ну ладно, возможно, это от нехватки секса последнее время. Сейчас сниму напряжение с Вероникой и про Киру даже не вспомню.
– Она милая девушка, но ты самая лучшая! – я изобразил губами поцелуй.
Вероника быстро наклонилась и коснулась моих губ своими, такими сладкими, такими требовательными. Вцепилась пальцами в мои волосы так, что даже больно стало, обхватила за шею. Я прижал ее голову и усилил поцелуй, раздвигая ее губы своим языком, врываясь в нее так же, как хотел бы ворваться в нее своей другой частью тела, моментально занывшей от неудовлетворенности. Ника почти зарычала. Боже, я дурею от нее! Ее рука скользнула вниз и сжала мое и без того напрягшееся достоинство. Я покусывал ее губы, как она любит. Мои руки зажили своей жизнью и принялись по-хозяйски шарить по округлым изгибам ее великолепного тела. Она выпустила меня на волю, расстегнув пуговицы моих джинсов, и ее умелые пальцы стали ласкать меня там, где мне больше всего хотелось. Я потянулся к молнии на ее джинсах, но, неудачно повернувшись, испытал все прелести своего сегодняшнего падения. Не сдержался и застонал от боли, но моя тигрица неверно его истолковала и стала еще энергичней меня ласкать.
– Детка, подожди! – я отстранил ее.
– Что-то не так, милый? – Вероника недоуменно воззрилась на меня.
– Прости, я сегодня инвалид, ничего не смогу. У меня даже возбуждение прошло.
– Да? – с сомнением спросила девушка, глядя на мое весьма недвусмысленно продемонстрированное желание, восставшее из расстегнутых джинсов.
Я засмеялся и опять скривился.
– Конечно, я хочу тебя! Но очень уж больно! Двигаться я не смогу. Не обижайся, детка!
– Ну, уж эту проблему мы как-нибудь сумеем решить, – уверенно произнесла моя пантера. – Ложись!
Я стянул футболку и очень медленно переместился в горизонтальное положение. Вероника помогла стянуть с меня джинсы. Да уж, не так я представлял себе нашу встречу. Меня стал разбирать смех. Оригинальный секс в покалеченном состоянии – незабываемые ощущения!

– Не отвлекайся! – строго сказала Вероника. И, медленно расстегнув пуговки одну за другой, освободилась от своей блузки. Ее шикарная грудь, безжалостно плененная черным лифчиком, предстала предо мной во всем великолепии.
– Им же тесно! Сними скорей это орудие пытки! Дай мне своих близняшек! – попросил я, задыхаясь от желания. Она медленно, мучительно медленно завела руки и щелкнула застежкой. Освобожденные полушария качнулись, вызывая у меня еще большее напряжение в известном месте. Вероника приблизила их к моему лицу, и я жадно впился в них губами. Она застонала в голос. Я перекатывал твердые горошины языком, прикусывал зубами, сминая ладонями податливую мягкость ее грудей. Интересно, а какие на вкус соски у Киры?
Стоп, о ЧЕМ я сейчас подумал??? От неожиданности я замер, но Вероника недовольно что-то пробормотала и сильнее прижалась грудью к моему лицу. Я автоматически продолжил ласкать ее, пребывая в ступоре. Но тут Вероника сменила дислокацию. Поднялась, моментально сбросила джинсы вместе с трусиками и села на меня сверху. Яркие ощущения тут же смыли из моей головы все мысли о чем бы то ни было. Я уже не мог ни о чем думать, только чувствовать ее горячее лоно, туго сжимавшееся вокруг меня, ее скользящие движения. Видеть ее подпрыгивающие, как мячики груди, ее искаженное от страсти лицо. Иногда ее слишком сильные движения отдавались в мой позвоночник, но даже боль усиливала возбуждение.
– Давай, детка, сильнее! Ты такая горячая внутри! – начал шептать я прерывающимся голосом. – Так хорошо!
– Роб, молчи! Отвлекаешь! – закричала Вероника, но последнее ее слово перешло в рычание, и она забилась на мне в конвульсиях. Пульсация ее внутренних сокращений передалась мне, и волна жаркого удовольствия прокатилась по всему моему телу.
– Спасибо, милая! – прошептал я в ее волосы.
– Угу, – промычала Вероника, распростершись на мне. – Все для тебя.