Глава 2. My obsession

(От автора: Иногда под отдельными фразами вставлены гиперссылки на видео. Предполагается, что читатели дальнейший текст после этой фразы будут читать, слушая предложенную музыку. Само видео можно посмотреть позже при желании, оно к сюжету отношения не имеет. Если какие-то видео будут включены в сюжет, об этом будет сообщено дополнительно.)

Мистер Джонсон, главный редактор нашей газеты, вызвал меня к себе и спросил:
– Кира, что случилось?
Я в недоумении уставилась на него.
– Твои статьи просто ужасны! Раньше у тебя был неповторимый стиль, задор, оригинальный подход, а сейчас это просто невозможно читать! Такое впечатление, что тебе неинтересно то, что ты пишешь. Что ты просто хочешь отделаться поскорее…
Я промолчала. А что я скажу? Так и есть! Последнее время свою работу я воспринимала как досадную помеху. Ведь она отнимала у меня время, которое я могла бы провести в интернете, читая новости о Робе.
– Кира, прости, наверное, я не должен был этого касаться, это твоя личная жизнь, но я слышал, вы расстались с Сэмом… Возможно, ты расстроена, и из-за этого не можешь писать, как раньше. Я все понимаю… Но мне нужны нормальные статьи, интересные публикации, и, как бы мне не было неприятно тебе об этом говорить, но я буду вынужден тебя уволить, если ситуация не изменится. Я не знаю, что предпринять и как тебе помочь. Могу предложить только такой вариант: возьми отпуск на месяц, поезжай куда-нибудь, развейся. Через месяц жду тебя отдохнувшей и прежней. Если же нет… – он многозначительно замолчал.
– Да, Джеральд, – кивнула я. А что еще я могла сказать?

Я вернулась домой и, пройдя по ковру прямо в обуви, автоматически включила комп *. И тут же подумала: что я делаю со своей жизнью? У меня был парень, которого я… любила? Ну, я считала, что любила. Мы целый год жили вместе и подумывали пожениться. У меня были подруги, и помимо Джулии, но, отчаявшись достучаться до меня, они перестали звонить и приходить. У меня была работа, которая когда-то мне нравилась, но и ее я лишусь через месяц. А все из-за…
Комп загрузился, и на заставке появилась фотография Роберта.



Как это произошло, что он стал главным в моей жизни? Он ведь хуже наркотика. У меня начинается ломка, когда я вдали от… него. Когда я не вижу его новых фотографий, когда он надолго залегает на дно, и папарацци теряют его из виду, а в инете долго не появляются новые маленькие видеофрагменты из его жизни, я схожу с ума. Я с жадностью вчитываюсь в каждое новое его интервью, пытаясь понять, какой именно смысл он вкладывал в ту или иную фразу. Пытаюсь представить, какое выражение лица у него было, когда он говорил, или как он пощипывал своими длинными пальцами костяшки на другой руке и ерзал в кресле, когда задумывался.
Я никогда не была любительницей кино вообще. Раньше ходила в кинотеатр, если меня вытягивал кто-нибудь из друзей и подруг; дома телевизор смотрела редко, чаще слушала, когда его смотрел Сэм, сама в это время читая книгу, или рисуя, или сидя в интернете. Но фильмы Роберта я пересмотрела вдоль и поперек, знала наизусть его мимику, каждое слово, каждый жест. В какой момент, я теперь уже не смогла бы сказать, вдруг поняла, что на самом деле считаю его красивым. Когда это произошло? Из-за чего? Я ведь прекрасно помнила, что считала его уродом. Но сейчас глядя на его лицо, как будто вылепленное великим скульптором, я могла только таять от наслаждения. Да, вот такой он – медленно, но неотвратимо проникает в душу и заполняет ее целиком, и ничего не остается больше. Он заслоняет собой весь мир. Действительно, наркотик. Лучший сорт героина.
Я по сути стала наркоманкой.
– Все из-за тебя, засранец! – сказала я в серьезные голубовато-зеленые глаза. Так бы и двинула по его наглой физиономии. Только монитор жалко.
___________________________________________________________________________
* текст песни и перевод
My Obsession (Cinema Bizarre)



Глава 3. На съемочной площадке

– Кира, о чем задумалась? – весело закричал мне Том, второй помощник оператора. – Думать вредно, особенно девушкам – морщины появляются! – и он покатился со смеху. И вот чего ржет? Скажет какую-нибудь глупость и смеется, как будто что-то остроумное сказал. Но он так заливисто хохотал, что на него невозможно было смотреть спокойно, и я тоже рассмеялась. Лицо его приняло гордое выражение – видимо, посчитал, что я тоже оценила его юмор, чем рассмешил меня еще больше.
– Тебя на площадку требуют, – все еще веселясь, продолжил он. – В кадре чего-то им не хватает.
Я поднялась и пошла за ним.
Ну вот, опять. Сердце мое затрепыхалось в груди, руки затряслись. Нет, вовсе не из-за того, что я испугалась гнева начальства. Трясти меня начало по той же самой причине, по которой я вообще здесь нахожусь, и причина довольно-таки крупная, 186 см ростом.
Я любила смотреть, как он играет, как входит в роль. Я часами могла сидеть или стоять за спинами и любоваться им. Вот он стоит и смеется с другими, весь такой расхлябанный и несобранный. Если его в этот момент увидит тот, кто его не знает, ни за что не поверит, что через пять минут это будет совсем другой человек – соcредоточенный и подтянутый. Лицо, фигура, осанка изменятся полностью, как будто у человека за считанные минуты изменился характер. Даже внешность изменится. За этой метаморфозой было так увлекательно наблюдать, и каждый раз это было для меня как откровение. Я была просто счастлива, что имела полное право присутствовать на съемочной площадке. Но сегодня они репетировали в помещении: там и так было довольно тесно для съемочной команды, поэтому я решила не мешать и ушла. Но вот сейчас меня требуют туда, и я снова увижу его!
___________________________________________________________________________



Я зашла в студию, которая изображала квартиру главного героя и уже с порога забыла, как дышать. Роберт был здесь. Правда, на меня он не обращал никакого внимания. Стоял, прислонившись плечом к стене, и мило беседовал с Кирой Найтли, которая исполняла роль главной героини. Его рубашка была полурасстегнута, так как они репетировали сцену соблазнения. Но увы, мысль моя не успела скользнуть ему под рубашку так далеко, как мне бы того хотелось, так как режиссер обратился ко мне.
– У нас же есть что-то такое легко бьющееся? Стаканы, бокалы?
– Для чего? Мне легче будет представить, что нужно, если я буду знать сюжет. Вроде вчера я все подготовила по списку, что должно было быть в этой сцене. Мы с Джейн проверяли.
– Да-да, просто Роб предложил, чтобы со столика падал стакан и разбивался, когда к нему Кира будет приставать. Такой акцент, который символично поможет его герою устоять перед соблазнением красивой девушкой.
«Кира будет приставать. Жаль, эта Кира не я». Я вздохнула, собираясь с мыслями.
– Стакан не разобьется, здесь же ковер, – пробормотала я.
– Ну, мы же и говорим, что нужно легко бьющийся бокал взять, главное – смысл, – услышала я буквально над ухом такой безумно родной голос, который звучал сейчас раздраженно. От неожиданности я вздрогнула, но побоялась повернуться к Робу. Чтобы не растерять остатки мозгов, стала говорить, продолжая стоять спиной к нему.
– Эффекта не будет. Ковер чисто подсознательно в умах зрителей смягчает удар. Даже если стакан и разобьется, это будет смотреться странно, люди начнут думать про стакан и отвлекутся от сцены соблазнения…
– Хм, – Роб выплыл из-за моей спины и сделал то, чего я так боялась – посмотрел мне в глаза. Я почувствовала, как мои ноги превращаются в желе, сознание уплывает, а все, что осталось в сузившемся поле зрения, – это его глаза, кажущиеся злыми! Губы его шевелились.
Боже, он что-то сказал? Я не слышала, а он ждет ответа!
– Да нет, Роб, идея вовсе не дурацкая, в этом есть смысл, – сказал ему Алан. Ага, видимо, Роб спросил у меня, не считаю ли я его идею дурацкой. С каких это пор его стало интересовать мое мнение?
– Ковер не так уж много места занимает, может стакан отскочит в сторону, где плитка? – подал голос Том.
– Нет, – отмахнулся Алан. – Они же на диванах сидят, столик перед диванами на ковре. Не кидались же они стаканами.
– Может, Роб просто обопрется на столик, отклоняясь от меня, и рукой стакан раздавит? Ну, не стакан, бокал какой-нибудь тонкий… И боль ему как раз и поможет отделаться от меня? – предложила Кира.
– Нет! – в один голос воскликнули я, Роб и Алан. Роб обвел нас взглядом и, поняв, что ему предоставляют возможность объясниться, продолжил свою мысль:
– Нет, я считаю, что он сам должен отказаться от девушки, по собственной инициативе, а не потому что он просто порезал больно руку и ему стало не до секса.
Он выжидающе посмотрел на меня, но я промолчала. Не могла же я сказать, что я просто реально представила, что Роб порежет руку, и автоматически вскрикнула. Меня спас, сам того не зная, Алан, который сказал, что далее по сюжету героиня должна обидеться и уйти, а нормальная девушка осталась бы помогать герою лечить руку, так что такой вариант не пойдет.
– Да можно проще сделать, – вдруг вклинилась я. – Поставить что-то рядом со столиком, твердое, обо что может разбиться бокал.
– Что, например? – спросил Алан. Все уставились на меня. И Роб тоже. Его глаза как будто пронзали меня насквозь. Я запаниковала. Да не умею я так быстро придумывать. И я не художник-постановщик и не декоратор! Я неудавшаяся журналистка, растерявшая последние мозги от робозависимости.
– Ну… Надо представить, что он за человек, что он любит, какими вещами может заполнять комнату…
– Эстет, психологически устойчив, любит красоту, удобство, отчасти консервативен в привычках, но иногда взбрыкивает и делает что-то необычное, чему сам удивляется, – быстро проговорил Роб, пристально глядя на меня. Блин, как будто меня охарактеризовал, если не считать «психологически устойчив»! Нет-нет, конечно же, он о своем герое. Но если я такая же, то что бы я поставила в гостиной? Я еще раз оглядела комнату. Пушистый ковер с длинным ворсом, по которому так приятно было бы ходить босиком, мягкие диваны, на которые так приятно было бы сесть рядом с Робом, прижавшись к нему… Стоп, я опять не о том думаю!
Роб ждет девушку в гости, он должен накрыть на стол хотя бы минимально, они пили вино наверняка… Правда, в сцене они просто разговаривают, но бокал же откуда-то должен взяться. Я представила, что Роб ждал бы меня. Боже, какие сладкие мечты, аж больно! Накрывал бы на стол, принес бутылку вина, бокалы, может быть, что-то к вину… Стоп, он в руках все это таскал?
– Сервировочный столик! – выпалила я.
– Что? – недоуменно переспросил Алан.
– Металлический, ажурный передвижной сервировочный столик. Роб ждал Киру, накрывал на стол, привез все на сервировочном столике и оставил его рядом. Бокал может разбиться об него.
Роб как-то странно посмотрел на меня. Я не смогла идентифицировать его взгляд: то ли удивился, то ли разозлился… Но мне некогда было углубляться в свои размышления, потому что Алан уже наседал с вопросами.
– Хорошо. Кажется, будет здорово. А ты представляешь, где его взять?
– Я… Д-да, кажется, я знаю, – пробормотала я, не имея об этом ни малейшего представления.
– Хорошо, - кивнул Алан. – В пять часов вечера съемки, к этому времени успеешь?
Роб продолжал буравить меня глазами, от чего у меня плавились мозги.
– Д-да, – почти прошептала я.
Режиссер уже переключился и опять что-то начал говорить актерам, а я двинулась в сторону выхода, и радуясь, и жалея, и… сама не понимая, что я чувствую. При выходе я обернулась, чтобы последний раз взглянуть на Роба, и столкнулась взглядом с его глазами. Но он тут же отвернулся и продолжил слушать Алана.

Предыдущая глава || Следующая глава