Белла замерла у окна, придерживая чуть сдвинутую штору. Провожая долгим взглядом отъезжающую машину, все еще не верила, что осталась одна. Губы покалывало от прощального поцелуя, тело пронзала предательская дрожь, пришлось обхватить себя руками в тщетной попытке успокоиться. Только что было так жарко в его объятиях, а теперь вдруг стал пробирать холод, вызывая озноб по телу.
Он уехал. Белла не понимала, почему. Силой вырвал ее из привычной жизни, привез сюда и покинул в одиночестве. Она чувствовала, что он нуждается в ней, читала эту болезненную потребность в его глазах, а тут… даже не сказал, когда вернется. И что теперь делать?
Без него в доме сразу стало пусто и неуютно. Холодный пол обжег босые ступни, беспокойство нарастало изнутри, формируясь в пульсирующий болезненный сгусток, плотным кольцом сжимающий сердце. Захотелось укрыться, спрятаться от событий двух последних дней, забыться хотя бы до рассвета, ведь не зря говорят, что утро вечера мудренее. Скользнув под одеяло, она накрылась с головой, уткнулась носом в подушку. Рыдания комом застряли в горле, затрудняя дыхание, однако слезы так и не полились из сухих глаз.
Хотя ночь уже давно вступила в свои права, да и Белла порядком устала за насыщенный событиями день, мысли вихрем вертелись в голове, не давая уснуть. Будто упустила что-то важное, мелькнувшее в его взгляде, скрытое в тихом прощальном шепоте. Он не требовал, он просил. Невозможно было не заметить, с каким трудом дались ему эти слова – роль просителя не для него. Он вообще скуп на чувства и на признания.
А если ей показалось, и никаких чувств нет? Вдруг он женат, или как у вампиров это называется? У него кровожадная жена? Эти звонки, от которых у него явно портится настроение – все сходится. Воображение тут же услужливо нарисовало ослепительную красавицу с хищным оскалом, готовую вонзить клыки в соперницу.
Она для него – всего лишь интрижка на стороне. Увез подальше, в глушь, пряча от всех, и будет посещать, когда сочтет нужным. Ее удел – ждать и покорно исполнять любые прихоти хозяина. Вполне по-человечески. Но она видела в его глазах и другую жажду, придется отдавать ему не только тело, но и кровь. Пока он не кусал ее, но то, как интимно ласкал жилку пульса на шее, не оставляло сомнений, что рано или поздно это свершится.
Страсть, заложенная в нем колдовством, имеет плотский характер, ему совершенно не интересна она сама, лишь ее тело как средство удовлетворения жажды и похоти, и может быть, для продолжения рода. Тот, кто связал их судьбы воедино, не брал в расчет, что кроме низменных желаний в отношениях мужчины и женщины есть еще что-то, куда более важное – взаимопонимание, духовная близость. Любовь, в конце концов. Древний маг думал лишь о том, как бы дать вампирам возможность размножаться, и судьба человеческих женщин, выступающих донорами для этого важного дела, его совершенно не волновала.
А может, вампиры совсем не умеют любить? Да что она вообще о них знает, практически ничего, лишь то, что их души прокляты, и сами они находятся во власти первобытных инстинктов. Последние пять лет она провела в постоянном страхе, что он ее найдет, и подсознательно готовила себя к незавидной участи своей матери.
Почему же так больно, почему внутри все кипит от негодования, и в то же время она жадно вслушивается в каждый шорох, глупо надеясь, что Эдвард скоро вернется?
В его присутствии Беллу раздирали противоречивые чувства. Хватало одного брошенного вскользь взгляда – и тело охватывало темное томительное желание. Она больше себе не принадлежала – тяга к вампиру имела безграничную власть над ее разумом, даже когда, казалось бы, он не проникал в ее сознание. И эта зависимость пугала, она чувствовала себя бабочкой, беспечно порхающей над алчными языками пламени. Одно неосторожное движение – и огонь поглотит ее целиком, она погибнет, сгорит дотла в испепеляющем жаре его нечеловеческой страсти.
Но даже больше, чем смерть, страшила перспектива стать безвольной марионеткой в его руках и, как мать, превратиться в безразличную к окружающему миру тень, жалкое подобие человека. Когда он, играючи, одним лишь взглядом опустил ее на колени, она словно впала в транс. Апатия заморозила разум и тело, опутала сознание вязким липким туманом. Дальнейшее показалось страшным сном – ее куда-то везут, и абсолютно не важно, что будет дальше, потому что хуже уже просто не может быть.
Но все-таки присущая ее непокорному нраву тяга к жизни победила, она нашла в себе силы скинуть оковы безразличия. Пришла в себя, лишь когда они остановились на ночлег в придорожном мотеле. Его присутствие сдавливало грудь, мешая дышать, и первая осознанная мысль, которая пришла в голову – любой ценой оказаться подальше от него.
Отчаяние толкнуло на безумную попытку побега, но, конечно, далеко убежать не удалось – он легко поймал ее. А дальше произошло что-то странное. Она готова была ко всему – что он будет разгневан, начнет кричать, может быть, даже ударит. Но не ожидала той безысходной тоски, что была в его глазах. Глядя в его черные зрачки, словно в зеркало, видела там отражение своих страхов. И этот поцелуй, в который было вложено столько отчаяния… даже ночью, словно слыша мысленную мольбу своей пленницы, он ее не тронул.
Было бы куда проще воспринимать его как врага, как насильника, но она не могла. Жадно отмечая в нем редкие проблески человечности, боялась ему верить, но и понимала, что уже не сможет от него уйти.
В этом новом городе, где он решил ее поселить, странностей не стало меньше. Она пыталась казаться безразличной, но Эдвард читал ее, как раскрытую книгу – безошибочно выбрал из всех возможных именно тот дом, который понравился ей с первого взгляда. И в супермаркете, когда она решила испытать его терпение, легко доказал, что видит ее насквозь, и знает, что она на самом деле к нему испытывает.
Во время разговора на мосту вдруг захотелось признаться, что вовсе не равнодушна к нему. Ей тогда показалось, что еще немного, и он откроется, сбросит с себя привычную маску невозмутимости и объяснит, почему проявил по отношению к ней такую жестокость, когда достаточно было просто попросить. И подсознательно чувствовала, что готова принять любые его оправдания, пусть даже самые фантастические.
И что теперь, когда он уехал, так ничего ей и не разъяснив?
Телефон. Она резко подорвалась с кровати, вспомнив, что он его вернул. Ведь можно ему позвонить, спросить, получить ответы на свои вопросы, сделать это прямо сейчас…
Быстро схватила мобильный с прикроватной тумбочки, жадно впиваясь глазами в загоревшийся экран. Пальцы дрожали, промахиваясь мимо клавиш. Пропущенные звонки, их много, от отца и Питера. Ее ищут. Она заставила родных волноваться.
Немного поколебавшись, выбрала из списка номер отца, нажала вызов.
– Белла, – встревоженный голос прозвучал почти сразу, после первого же гудка. – Где ты? Он нашел тебя?
Сердце болезненно сжалось, естественно, отец предположил самое худшее, и не ошибся. На мгновение захотелось, как в детстве, залезть к нему на колени, уткнуться носом в пропитанную табачным дымом рубашку, выплакаться, рассказать о своих бедах и сомнениях, он бы наверняка подсказал правильный выход. Но она уже давно не маленькая девочка, и разве кто-нибудь сможет помочь разобраться в себе?
– Нет, он не появлялся, со мной все в порядке, – вдохновенно соврала она, – пап, не волнуйся, действительно все хорошо.
Как же надоела ложь. Вся ее жизнь – сплошная полоса обмана и притворства, вымышленные имена, новые города и чужие люди, вымученные улыбки и разговоры ни о чем, одиночество и безотчетный страх перед будущим. И вот это будущее, которого она так боялась, наступило, и теперь впереди опять все покрыто туманом неизвестности. Уже не верилось, что когда-нибудь в ее жизни наступит ясность, и она не будет нервно оглядываться на каждый шорох, сможет просто быть собой и смело говорить правду.
– Ты уверена? – подозрительно переспросил Чарли, – я говорил с Питером…
В трубке повисла многозначительная тишина, как будто отец ждал признания от нее. Но Белла молчала, с замиранием сердца ожидая его слов. Неужели Питер рассказал отцу про утреннюю сцену в ее квартире?
– Он сказал, что ты не вышла на работу, – собеседник все еще сомневался в ее словах, – и что у тебя новый мужчина.
– Так и есть, – пришлось признать очевидное, – я встретила парня… он мне нравится, правда. И он вовсе не вампир, – поспешно добавила, предостерегая новые вопросы.
И снова напряженное молчание, отец ждал объяснений, которые она не готова была дать.
– Ты не хочешь рассказать, кто он? – в конце концов, не выдержал Чарли, – ты сейчас с ним?
– Да, – тихо согласилась она. – Я обязательно все тебе расскажу. Просто дай мне время…
– Белла, я волнуюсь за тебя, – тревога в его голосе отзывалась в сердце тупой болью. – Ты же помнишь, какая опасность тебя подстерегает? Если он до тебя доберется…
– Я знаю… – тяжело вздохнула она, – но я уже не маленькая девочка. Доверяй мне, хорошо?
Потребовалось еще несколько минут заверений, после которых отец вроде как смирился и даже пообещал, что не будет волноваться. Она же, в свою очередь, согласилась навестить родителей со своим избранником в самое ближайшее время. И поклялась отвечать на телефонные звонки.
Белла пока слабо представляла, как будет знакомить Эдварда с отцом, однако почувствовала некоторое облегчение. Проблема с родителями хоть на время, но была решена, однако оставалась другая – Питер. Прежде чем набрать номер, она долго сомневалась, стоит ли. Но все-таки бесследно исчезнуть безо всяких объяснений после того, что он для нее сделал, было более чем некрасиво.
Долгие гудки в трубке лишь обострили распирающее ее чувство вины. Она уже малодушно надеялась, что ей не ответят, и неприятный разговор удастся отложить, когда услышала отстраненное «алло». Вся решимость тут же куда-то испарилась, захотелось просто нажать отбой, но отступать было поздно.
– Питер, – неуверенно начала она, – я должна тебе объяснить…
– Не стоит, – сухо прервал ее мужчина. – Я все понял. Если ты по этой причине не появляешься в галерее, то наши личные отношения не имеют никакого отношения к работе.
Хотя она и не сомневалась, что он не будет отыгрываться на ней, проявленное Питером благородство лишь подчеркивало низость ее поступка. Достойный мужчина, всегда готовый выслушать и помочь, не скупящийся на проявление чувств, но только этого оказалось мало. И хоть она отдавала себе отчет, что никогда его не любила, но расставание причиняло боль. Не заслужил он такого отношения, и лишь ее вина в том, что согласилась на отношения без любви.
– Прости, – сдавленно прошептала она, – мне было действительно хорошо с тобой. Но моя жизнь круто изменилась, все произошло так быстро, что я не успела тебя предупредить … мне жаль, что ты так об этом узнал…
От его отстраненного молчания на душе становилось еще более гадко, она сама себе была отвратительна и невольно продолжала оправдываться:
– Ты найдешь себе другую, более достойную, чем я, и она обязательно будет тебя любить так, как ты того заслуживаешь…
– Мари, перестань, – вдруг резко оборвал он ее, – мне не нужен никто кроме тебя. Но я большой мальчик, смогу это пережить.
Она знала, что сможет, но легче от этого не становилось.
– Надеюсь, ты нашла то, что искала, – на этот раз ей показалась, что в голосе мужчины промелькнули нотки горечи. – Когда выйдешь на работу?
– Прости, – еще раз извинилась Белла, – но я переезжаю в другой город. Я хотела бы забрать свои рисунки, и… – она на мгновение запнулась, прежде чем озвучить свою просьбу, – ты дашь мне рекомендации?
– Можешь забрать свои работы в любое время, – голос Питера вновь стал по-деловому безразличным, – я подготовлю нужные бумаги. Прости, но сейчас я занят.
Нажав отбой, Белла в изнеможении рухнула на кровать, сжала руками виски. Оборвав все нити, связывающие с прошлым, она не знала, чего ожидать от будущего. Словно стояла на распутье, причем все дороги заканчивались одинаково, тупиком: если она останется, он подомнет ее под себя, погубит, но и без него ей уже не жить.
Он не будет брать половину. Он заберет все. Что же делать? Бежать? Или принять свою участь и терпеливо ждать?

Один раз она уже испугалась тех сильных чувств, что он в ней вызывал. В памяти невольно всплыли события пятилетней давности, произошедшие на Хэллоуин. После танца Белла долго не могла прийти в себя, искала его глазами среди разношерстной толпы веселящихся школьников, но мужчина в костюме вампира как сквозь землю провалился.
Даже ощутила разочарование, когда он так быстро исчез. Но верила, что он обязательно вернется, и маленькое сердечко восторженно трепетало от приправленного страхом предвкушения скорой встречи.
Ночью долго не могла заснуть, ворочалась, сжимая в ладошке подаренный им медальон. И с тайным наслаждением мечтала о жарких поцелуях и нескромных прикосновениях, о которых грезят все девушки ее возраста.
А посреди ночи ее разбудил отец. И объявил, что они срочно уезжают из этого города. Хоть и привыкла к таким переездам, на этот раз она взбунтовалась. И потребовала объяснений.
И отцу пришлось все ей рассказать. Про вампиров и про проклятье, которое висело над ее матерью. И которое передалось по наследству ей. Она слушала и не хотела верить. Но где-то в глубине души росло осознание, что все рассказанное отцом – правда. Ее таинственный кавалер – не человек, она понимала это на уровне подсознания, но как все девушки, ослепленные первыми чувствами к мужчине, упорно игнорировала очевидное.
Слишком молода и напугана она тогда была, чтобы принять решение самой. И позволила отцу себя увезти, предварительно оставив медальон на том же месте, где и нашла. Он кровожадный хищник, убеждала себя потом, но горький осадок остался: вдруг ошиблась, вдруг не разглядела его тогда, приняла опрометчивое решение?

Заснуть так и не удалось. И она сделала то, что всегда отвлекало от грустных мыслей – достала бумагу и карандаш. Включила торшер, забралась в кресло, поджав под себя ноги.
На секунду задумалась, и рука сама быстро заскользила, уверенно нанося размашистые штрихи. На белом листе четко проявлялся рисунок: ее бывшая квартира, вид на ночной Сиэтл, и Он, замерший неподвижной статуей возле панорамного окна. Скрещенные на груди руки, нахмуренные брови, хищный взгляд. Холодный. Отрешенный. Пугающий.
Какое-то время Белла придирчиво всматривалась в результат. Затем отложила набросок в сторону, взяла чистый лист. Карандаш снова заплясал, старательно вычерчивая короткие ломаные линии, и на бумаге стал проступать совсем другой сюжет: ровная гладь озера, контуры моста, и снова Он. На этот раз руки засунуты в карманы джинсов, плечи опущены, устремленный вдаль взгляд полон затаенной тоски. Грустный. Задумчивый. Уязвимый.
Положила оба рисунка рядом. Казалось бы, на них изображен один и тот же мужчина, но… какой же из них настоящий? Эдвард, кто ты на самом деле?

Утром она проснулась от стука в дверь. Доставили заказанную Эдвардом машину. Насколько Белла знала, эта модель не из дешевых, сама бы она вряд ли такую купила. Судя по тому, как он легко тратил деньги, у него их было много. Приятно, конечно, что он позаботился о ее быте, но… ей бы хотелось внимания совсем другого рода. Сможет ли вампир, привыкший воспринимать людей лишь в качестве еды, дать то, что ей нужно?
Тем не менее, при свете дня ее положение показалось не таким уж безнадежным, как ночью. Ласковое осеннее солнышко и красота окружающей природы подействовали словно бальзам на истерзанную душу, и Белла решила не поддаваться унынию. Как раз была возможность проверить, насколько свободно она может передвигаться, а заодно выяснить, чем можно заняться здесь в его отсутствие.

Сам городок еще вчера показался ей довольно серым и скучным, приглянулось лишь живописное место на окраине, там, где Эдвард купил дом. Вот и сегодня, придирчиво изучая здешние достопримечательности, она не находила ничего интересного. С виду все чистенько и аккуратненько, но на самом деле унылая провинция с размеренным течением жизни, где основное развлечение населения – посплетничать о соседях.
Она без труда отыскала то, что хотела – выставочный зал в культурном центре. Его директор, пожилой грузный мужчина, внимательно ее выслушал, и даже проявил заинтересованность, узнав, что Белла работала в крупной галерее в Сиэтле. Но, как и везде, здесь не верили словам, и опыт работы мог быть подтвержден только соответствующими рекомендациями.
Питер обещал ей их предоставить, дело было за малым – забрать бумаги из Сиэтла. Можно попросить выслать их почтой, но ей бы не хотелось, чтобы кто-то знал, где она теперь находится.
Потом она бесцельно бродила по маленьким магазинчикам, развлекая себя всякими мелкими покупками. Жители городка занимались своими делами, и никому не было дела до нее. После всего пережитого ей казалось, что их взгляды пусты и равнодушны, а дежурные улыбки, больше напоминающие гримасы, тут же сменяются кислой миной, как только она отворачивалась.
Лишь один человек проявил странную заинтересованность ее скромной особой. В небольшом магазинчике, когда выбирала себе диски с фильмами, Белла вдруг почувствовала себя неуютно. Обернувшись, встретилась глазами с молодой женщиной. И столько ледяной ненависти было в чужом изучающем взгляде, что сердце невольно сжалось от страха. Да и сама женщина выглядела необычно, даже дико: рыжая копна волос, беспорядочно разбросанных по плечам, хищный разлет бровей, гордо вздернутый подбородок. Исходящая от нее опасность ощущалась почти физически, невольно захотелось убежать, спрятаться, но Белла замерла на месте с диском в руках, не в силах пошевелиться.
Оцепенение длилось каких-то пару мгновений, показавшихся вечностью. Странная особа, одарив ее на прощание снисходительной ухмылкой, похожей на оскал зверя, скрылась за стойкой с дисками. Проследовав за ней, Белла никого не обнаружила: женщина как будто сквозь землю провалилась.
Наверное, просто сумасшедшая, решила про себя Белла, но после этой встречи на душе остался неприятный осадок. Приглушенные днем сомнения нахлынули с новой силой, слоняться по магазинам резко расхотелось, и она вернулась в дом на берегу озера.

К вечеру на душе стало совсем плохо. Эдвард не появлялся, и она лежала на кровати, сжимая в руках мобильный, борясь с желанием ему позвонить. Даже несколько раз выбирала из списка его номер, но нажать вызов так и не решилась – не знала, что ему сказать.
Когда за окном стемнело, а он никак не дал о себе знать, она не выдержала этой пытки ожиданием. Звонить первой мешала гордость, а еще одна бессонная ночь в пустынном доме представлялась страшнее, чем его будущее недовольство, и Белла решилась.
Она вовсе не бежит от него, убеждала себя. Просто съездит в Сиэтл в его отсутствие, заберет свои рисунки и запасется рекомендациями для будущей работы. Да и ждать она вовсе не обязана, ее такое положение не устраивает, хотелось бы самой распоряжаться своим личным временем, а не сидеть на одном месте и сходить с ума от неизвестности.
Быстро набросала на листе бумаги несколько скупых слов: «Мне нужно съездить в Сиэтл. Если захочешь поговорить – звони». Положила записку на кровать, и рядом два рисунка, которые нарисовала вчера ночью. Интересно, поймет ли Эдвард, что она хотела ему этим сказать?

Ехать ночью было не совсем разумно, тем более она не знала дорогу, но откладывать поездку до утра не стала – знала, что уснуть все равно не удастся. Зато у нее был атлас автомобильных дорог, который Белла на всякий случай сегодня купила, когда гуляла по магазинам.
Уже усевшись за руль, вспомнила, что ключи от дома остались у нее. Нет, она не хотела их забирать, этот дом принадлежит ему. Впрочем, как и машина. Вернулась на крыльцо, размышляя, где бы оставить ключи, и не придумала ничего лучше, как засунуть их за навесную балку над дверью, поддерживающую козырек
За спиной раздался какой-то посторонний звук, будто тихо хлопнула дверца машины, заставивший резко обернуться. Но вокруг никого не было, и она списала охватившее ее странное беспокойство на собственную взвинченность.
Все еще не верилось, что может просто так взять и уехать. Безотчетная тревога пульсировала в висках, пока проезжала по пустынным улочкам городка, и некоторое облегчение наступило лишь, когда машина выехала на трассу, ведущую в сторону Сиэтла.
Автострада оказалась ровной и хорошо освещенной, в ночной час машин встречалось не так уж много, и Белла, негромко включив магнитолу, приятно расслабилась под ласкающие слух звуки любимой мелодии.
А может, не все так плохо? Он ей доверяет, и не будет препятствовать заниматься любимым делом. Со временем они найдут общий язык, и все будет хорошо…
– Мэм, вам лучше вернуться, – тихий вкрадчивый голос за спиной безжалостно вырвал из состояния легкой задумчивости.
Сердце на мгновение остановилось и тут же ухнуло в пропасть. Дрожащие руки не смогли удерживать руль, машина резко вильнула, со скрежетом съезжая на обочину.
Остановившись, испуганно подняла глаза, все еще надеясь, что ей показалось. Но нет, в зеркале отражался мужчина, расположившийся на заднем сидении. Как он туда попал?
– Кто вы? – голос плохо повиновался, дрожью выдавая ее волнение. – Что вам нужно?
– Мистер Каллен расстроится, если не застанет вас дома, – так же бесстрастно проговорил незнакомец.
– Мистер Каллен? – переспросила она, хотя конечно уже поняла, о ком речь.
В памяти всплыли инициалы, выгравированные на медальоне. Вот оно, непонятное С.
– Эдвард, – снисходительно уточнил мужчина.
Значит, все-таки он не оставил ее одну. А она, наивная, размечталась о доверии. Он просто держит ее на коротком поводке, создавая иллюзию свободы.
Да как он посмел приставить к ней надсмотрщика? Рука невольно потянулась к мобильному, захотелось прямо сейчас высказать этому самоуверенному вампиру все, что она о нем думает. Но опять не решилась позвонить, на этот раз уже испугавшись его гнева.
Устало прикрыв глаза, откинулась на сидении.
– Если я откажусь, вы примените силу? – поинтересовалась у неожиданного пассажира.
– У меня шприц со снотворным, – безразлично кинул мужчина. – Вы просто проснетесь у себя в кровати завтра утром.
Она позволила себе обернуться, чтобы лучше разглядеть его. Лицо было практически полностью скрыто капюшоном, так что трудно было сделать какие-либо выводы. И хоть он выглядел абсолютно спокойным, не оставалось никаких сомнений, что он так и сделает.
Как назло, трасса была пустынной: ни одной машины, а вокруг на много километров ни одного населенного пункта. Интуиция подсказывала, что далеко убежать не удастся. И что нахал на заднем сидении куда сильнее ее. Вампир?
– Вы такой же, как он? – тоскливо уточнила Белла, все-таки не решившись произнести это слово вслух.
– Мэм, вы задаете слишком много вопросов, – ледяной тон не оставлял сомнений, что мужчина, или кто он там есть, не склонен к излишней разговорчивости.
Перспектива находиться в его обществе без сознания абсолютно не прельщала. Мало ли, что придет ему в голову…хотя скорей всего он так же легко сможет справиться с ней, даже если она будет сопротивляться.
– У вас хоть имя есть? – спросила она, уже отчетливо понимая, что придется выполнить его указания.
– Вам не следует этого знать, – холодно отрезал он, – возвращайтесь.

Припарковав машину возле дома, Белла так и осталась сидеть в салоне, все еще держась за руль. Тихо хлопнула задняя дверца – он вышел. Можно было бы сейчас вдавить педаль газа и… но она этого не сделает. Какой смысл бежать, если Эдвард все равно ее найдет. Из-под земли достанет, она ни на секунду не сомневалась в его возможностях. И тогда уже не будет столь любезен. Насколько она знала, мать почти год провела взаперти, вампир не позволял ей даже выходить на улицу. Неужели теперь и ее ограничат в перемещениях? Запрут в этом доме, словно в клетке?
Дверца возле нее открылась, а она так и не пошевелилась, думая о своем.
– Мэм, – мужчина учтиво наклонил голову, предлагая ей выйти.
И как только она это сделала, нырнул в салон, вытаскивая ключи из замка зажигания.
– Они побудут у меня, – сухо пояснил, пока связка исчезала в кармане его куртки.
Спорить было бесполезно. Громко фыркнув, она резко повернулась и пошла в сторону дома. Взбежала на крыльцо, нащупала над дверью ключи. Руки предательски дрожали, тяжелая связка выскользнула, и, гулко ударившись об плитку, отскочила на ближайший газон.
Какая же она неловкая... пришлось присесть на корточки и впотьмах шарить руками в густой траве, пытаясь обнаружить пропажу. Но ключей не было, она уже обыскала все вокруг, как вдруг рука наткнулась на чужие ботинки.
Медленно подняв глаза, увидела мужчину, нависшего над ней, словно неприступная скала. Только сейчас Белле удалось его рассмотреть: высокий, худощавый, но лица так и не было видно за капюшоном, лишь светлая прядь выбилась на глаза. Он держался идеально ровно, строевая выправка угадывалась даже под просторной курткой. Неужели бывают вампиры-военные?
Он смотрел на нее сверху вниз, и она замерла, не в силах пошевелиться под его снисходительным взглядом.
Тонкие губы слегка искривились, он наклонился, поднимая с земли ключи. И как она их сама не нашла, вроде как шарила в этом месте несколько раз?
А вампир тем временем поднялся на крыльцо, открыл замки, распахнул дверь, жестом приглашая ее пройти внутрь.
И вдруг стало страшно. А если он пойдет за ней? И вообще, откуда она знает, что его прислал Эдвард? Только с его слов, ведь сам Эдвард ничего про него не говорил…
От незнакомца не укрылось ее состояние.
– Не стоит так нервничать, – голос с едва заметным южным акцентом прозвучал тихо и подчеркнуто вежливо, – мистер Каллен заботится исключительно о вашей безопасности.
Его слова ее не успокоили. Так и не решившись повернуться к нему спиной, она бочком пробралась в дом. И невольно вздрогнула, когда тяжелая дверь плотно за ней закрылась. Машинально повернула оба замка, хотя и знала, что вампира это никак не остановит.
Медленно поднялась по лестнице на второй этаж, в спальню. Замерла посередине, глядя пустыми глазами на разложенные на кровати рисунки и записку. Горько усмехнулась, вот и съездила в Сиэтл. Она – его пленница, конечно, он не столь наивен, чтобы оставить ее без присмотра. Так проникновенно просил не бежать, и в то же время не забыл позаботиться о том, чтобы выбора у нее не было.
Как же наивны ее попытки разглядеть человека в безжалостном хищнике… И так обидно за себя стало, что в сердцах скомкала рисунки и швырнула их в угол. Следом полетела записка, а сама Белла в изнеможении упала на кровать. Тело сотрясалось в бессильных рыданиях, и на этот раз горькие слезы полились по щекам, принося хоть и краткое, но такое необходимое сейчас облегчение…

---

Рисунки Беллы от helencapricorne

Традиционно благодарим мою незаменимую помощницу Ингу dasik за помощь в редактировании и идейную поддержку.

ФОРУМ