Глава 3. Решение

Снова лес. Снова бег. Снова лишь влажный запах сырой земли и дробный стук собственного пульса в голове.

В последнее время моя жизнь стала чрезвычайно однообразной. Ну и черт с ней.

Теперь я стараюсь перевоплощаться как можно дальше от резервации. Вся стая не обязана разделять моё чудное настроение.

Моя стая.

Громко сказано.

От Сэма я давно не завишу, поэтому большинство волков слышать меня не может, как и я их. Так что стая – это Сет и Леа.

По крайней мере, я – альфа, мне ничего не стоит закрыть от них свои мысли, особенно если держусь подальше. Хоть в этом повезло…

Да уж, Джейки, ты просто чертов баловень судьбы.

Впрочем, Леа все равно предпочитает перестраховываться, я уж и не помню, когда она перевоплощалась в последний раз. За это ей большое спасибо. Кажется, она оказалась единственным человеком, не пережившим запечатление, который хотя бы отдаленно представляет себе, что творится у меня на душе. Леа понимает, что меньше всего мне хочется делиться с кем бы то ни было своими переживаниями и воспоминаниями. Все это слишком ценно. Все это только для меня. Я храню в сердце каждый миг, что провел с ней, каждый взгляд… И пусть всякий раз, когда думаю о том времени, что-то обрывается внутри. Пусть кровоточит. Это больно, чертовски больно, но пусть. Зато это моё. Навсегда. Сейчас я живу только этим. Зачем ещё жить…

Думаю, Леа уже давно испытывает нечто подобное. Впрочем, ведь она не была запечатлена на Сэма, её воспоминания померкнут со временем. Боль притупится, если не исчезнет совсем.

Хотел бы я верить в такую перспективу для себя…

Что касается Сета, он в своем репертуаре. Конечно, он пытался помочь, но от этого не легче. Поначалу он просто не оставлял меня в покое, таскался повсюду, будто на привязи. Предлагал «поговорить» и «выслушать», чтобы мне «стало легче». Психолог хренов. Пришлось его немного потрепать. Конечно, небольшая взбучка Сета бы не остановила, ведь мы оба понимали, что серьезного вреда я ему не причиню, тем не менее, он как-то слишком быстро отвязался. Думаю, его переубедила Леа. Или, возможно, Сэм. Не знаю, кто именно с ним разговаривал – важен результат. Сет отстал, хотя я все равно периодически слышу его, слышу, что он тоже переживает…

Эмбри пытался помочь, но сразу увидел, насколько бесполезны здесь слова и утешения. Он просто попросил держаться.

Квил… Он даже и не совался. Сейчас он ходит притихший, будто погруженный в себя. Старается все время проводить с Клэр. Возможно, задумался о том, что подобное может произойти и с ним.

Сэм и Пол – просто отошли в сторону, как и остальные. Они понимают, что меня нельзя утешить. Каждый из тех, кто пережил запечатление, понимает это.

Я останавливаюсь, постепенно выравнивая дыхание.

Гонка, одна сплошная бешеная гонка длиной в восемь месяцев. Все это – лишь безуспешная попытка убежать от себя.

Как и мои ставшие традицией ночные вылазки в городские бары.

Никогда не думал, что снять девчонку окажется такой простой задачей. Тем не менее, желающих нашлась уйма. Уж не знаю, в чем дело – то ли их заводит моё явное пренебрежение, то ли все дело в том, как я выгляжу, и генах волка.
Зачем мне все это? Я не раз задавал себе этот вопрос после очередного безрадостного приключения. Какое-то время даже думал, что пытаюсь избавиться от одиночества. Только это полная чушь – разве не к одиночеству я и стремился все это время?..

На самом деле это лишь способ снять напряжение. Оказалось, моему телу глубоко наплевать на то, в каком душевном состоянии я нахожусь. Все эти годы ожидания, все время, пока она росла, я и не думал об этом. Секс был чем-то неважным и ненужным, он просто не вписывался в мою жизнь… Как это однажды сказал Квил? Я не вижу других…

Да, так и было.

А потом она повзрослела, и на меня вдруг обрушились все желания и фантазии, которые я без труда сдерживал несколько лет. Это было не просто физическое влечение… Нет. Я хотел, нуждался в ней и только в ней. Я мечтал не просто любить, но отдать ей все и взять все, что она даст мне. Я постоянно думал об этом, о первом поцелуе, о прикосновении, о тех вздохах и криках, которые вырвутся из её груди и которые я поймаю губами, о её гладкой коже, о моих пальцах, запутавшихся в её волосах, о моем пылающем теле, впаянном в её тело, о плавном танце или быстрой горячей гонке – все, как она пожелает, все только с ней и для неё.

И вдруг оказалось, что моим мечтам не суждено осуществиться. Так зачем было ждать…

Другие. С их помощью я пытался восполнить утраченное. Множество чужих женщин с горячими телами и холодными сердцами. Квил оказался прав. Я просто не видел их лиц. Воспоминания о них - словно размытое в воде отражение. Быстрый секс, жесткий секс, иногда медленные и томные движения – все это было нужно моему телу, но вызывало стойкое отвращение после. Впрочем, я помню одну…

Я привез её в какой-то из этих дешевых мотелей, комнаты в которых всегда одинаково пустые и безликие и на прикроватной тумбочке обязательно лежит потрепанная библия. Шатенка с бледной кожей и тонкими руками. Не могу точно вспомнить черты её лица, но помню глаза – яркие, карие, теплые. И ещё помню, как её стройное тело трепетало в моих руках. В какой-то момент лунный свет скользнул по её шее, она склонила голову набок и замерла. Это был всего лишь миг, короткий, но ослепительный. Мне показалось… В этот момент мне показалось, что это она…

Тогда я просто закрыл глаза и лег на спину, впервые уступая чужой женщине, отдавая ей полный контроль. Она была сверху, я встречал её сильные, но плавные движения и, не открывая глаз, представлял на её месте другую.

Она ушла сразу после, а я ещё долго лежал с закрытыми глазами и чувствовал, как соленые слезы катятся по моим щекам.

В тот момент я впервые осознал – я и раньше понимал это, но тогда действительно осознал, ощутил, почувствовал и признался себе – что никогда не смогу жить без неё.

Человеку, потерявшему любовь, непременно нужно пройти через боль, пережить отчаяние и справиться с воспоминаниями. Но однажды, через несколько недель, месяцев или лет, он просыпается свободным. Он находит покой, вспоминает только самое лучшее или предпочитает не вспоминать вообще. Его рана затягивается, он смотрит на мир другими глазами. Он готов к следующему шагу, к новому счастью.

Я никогда не испытаю этого. Моя боль никогда не покинет меня. Моя рана всегда будет кровоточить так же сильно, как и в момент утраты. А мои воспоминания навсегда останутся яркими и четкими.

И я рад этому, потому что так я чувствую свою причастность к её жизни. Пусть я – её прошлое, пусть пустота где-то в районе солнечного сплетения снова и снова кричит о том, что её больше нет рядом. Я рад.

И мне больно.

Чертовски, невыносимо, неописуемо больно.

Вопрос в том, сколько ещё я выдержу.

Передо мной, словно в замедленной съемке, проносится вереница воспоминаний.

Я вижу малышку с живыми и беспокойными глазами и бронзовыми кудряшками, обрамляющими румяное личико. Она улыбается и обнимает меня, виснет на шее. Я тоже улыбаюсь ей, осторожно перехватываю маленькое тельце и подбрасываю в воздух, тут же подставляю руки и ловлю. Звучит радостный, звонкий детский смех, и я невообразимо счастлив слышать его.

Вот девочка лет десяти стремительно бежит мне навстречу, с легкостью огибая деревья. Мы на охоте, я в облике волка, но она не испытывает страха. Всю свою жизнь она провела рядом со мной и знает обо мне все. Когда она останавливается в нескольких шагах, я шутливо кланяюсь и ложусь на землю, чтобы ей было удобнее запрыгнуть на спину. Она ворчит, доказывая, что я перегибаю палку, она и так бы отлично справилась, ведь она умеет прыгать очень высоко, гораздо выше, чем обычный человек. Я знаю это, но не могу отказать себе в удовольствии немного позлить её, чтобы услышать это недовольное «Уфффф, Джейк!». Теперь она найдет способ расквитаться за мою выходку: незаметно прицепит мне на спину записку со словами «Я Сбежал Из Зоопарка» или заставит смирно сидеть, пока будет вплетать в мой мех бесчисленные разноцветные бантики тёти Розали, чтобы я был «красивым волком» и вонял, как белобрысая кровососка. Я знаю, что моей Несси нравится проводить время, планируя свою маленькую месть. А мне очень нравится наблюдать за выражением лица белобрысой, когда племянница в очередной раз называет её этим – кстати, полностью подходящим ей – прозвищем. Я жду, пока маленькие руки крепко сожмут мою шею, а потом срываюсь с места. Я бегу так быстро, как только могу, наслаждаясь задорными повизгиваниями, раздающимися со спины. И я знаю, что в этот момент на моей морде застыла самая широкая волчья улыбка, на которую я только способен.

Вот девочка, которой на вид можно дать лет четырнадцать, сидит насупившись и жалуется, что тетя Элис увидела и рассказала отцу об её планах «быстренько смотаться ночью в Порт-Анджелес и пробраться в какой-нибудь ночной клуб». Естественно, Эдвард запретил. И очень правильно сделал, на мой взгляд, но свое мнение я благоразумно держу при себе. Она склоняется ближе ко мне и заговорщицки шепчет, что придумала, как отомстить. Я тут же соглашаюсь – кто бы сомневался. На её лице появляется то же предвкушение, которое, я знаю, уже светится на моем. Мы вдвоем поднимаемся в спальню ясновидящей и её клыкастого и шагаем прямиком к гардеробной необъятных размеров. На миг останавливаемся и рассматриваем всю эту кучу шмоток, аккуратно развешанных и разложенных на многочисленных вешалках и полочках. Она срывается с места и кидает мне все, что попадается под руку. Я по очереди прикасаюсь к каждой тряпке, оставляя везде свой запах. Потом разбегаюсь и падаю в гору шмотья, образовавшуюся на полу рядом с Несс. Мы хохочем, как сумасшедшие, я стараюсь не пропустить ни одной мелочи, дотрагиваясь до всего, начиная от чуднЫх кружевных перчаток и заканчивая невообразимыми шляпами с огромными полями. Тут мы слышим шаги на лестнице. Я хватаю её на руки, быстро выскакиваю в комнату и выпрыгиваю в окно. Пока мы, все так же хохоча, уносим ноги как можно дальше от дома, в моих ушах звучит совсем не мелодичный визг и жуткие вопли о том, что «теперь ВСЯ моя одежда ОМЕРЗИТЕЛЬНО ВОНЯЕТ!» Ха, уж кто бы говорил!

Вот красивая девушка лет шестнадцати сидит на зеленой траве, аккуратно подобрав под себя ноги. В её руках маленькая книга – сонеты Шекспира. Она читает вслух, и её тихий и бархатный голос вызывает в моей груди тревожный трепет.

…Старайся же себя оберегать -
Не для себя: хранишь ты сердце друга.
А я готов, как любящая мать,
Беречь твое от горя и недуга.

Одна судьба у наших двух сердец:
Замрет мое - и твоему конец!

Я лежу рядом, положив морду на лапы, и не отрываясь смотрю на неё. Она замолкает и поднимает на меня глаза, в её волосах запутались солнечные лучи, на щеках горит румянец, а губы складываются в мягкую ослепительную улыбку. Моё сердце замирает, и я говорю себе, что в жизни не видел никого прекраснее.

Это были моменты кристально чистого, ослепительного счастья, они несравнимы ни с чем из того, что я когда либо испытывал. И я знаю, что буду вечно хранить эти воспоминания. Эти, и множество других…

Пока я бежал, совсем стемнело. Здесь и сейчас я – волк. Я стою, окруженный ночной темнотой, и прислушиваюсь к голосу леса. Я медленно осознаю, что сегодня в первый раз за восемь месяцев заставил себя открыто думать о ней. Я больше не могу убегать от реальности. Я устал.

Это не шаг вперед и не путь к исцелению. Скорее наоборот – я все глубже погружаюсь в свой персональный ад.

Если бы я мог бороться… Если бы у меня был другой противник…

Я бы ни за что не уступил, я бы дрался за Несси так жестоко и отчаянно, как никто, никогда и не за кого не дрался!

Но мой противник – она сама. Она захотела оставить меня, и я не в силах противиться её желанию.

Все, что угодно, лишь бы ты была счастлива. Все для тебя…

Я знаю, что должен ждать. Возможно, она вернется… Может быть, я хоть немного нужен ей… Тогда я буду с ней вечно. Я никогда не заикнусь о своих чувствах, буду только другом, братом, кем она пожелает. Просто буду рядом.

А если она не вернется, тогда хотя бы пришлет весточку. Я буду знать, что с ней все хорошо. Я должен знать, что она счастлива. И потом… Все будет уже неважно, совсем неважно.

Ждать – это мой долг. Это мой единственный шанс. Но я не уверен, что смогу. Совсем не уверен.

Я поднимаю глаза и смотрю на луну.

Я решаю пойти туда, где не был уже очень давно.

Я направляюсь к Калленам.