— Ну, как? Получилось?

— Да, нет. Тут что-то ещё.

— Что там?

— Да тут нитки.

— Какие нитки?

— Основа из ниток, понимаешь? — вылезла из-под мойки Арина. — Фух. — Она выпрямилась и вытерла лоб запястьем.

— Дай я, — отобрала у неё пилочку для ногтей Марго и тоже полезла под раковину.

Сёстры пытались продырявить шланг слива. Если Фрекен Бок требует от них работы по дому, то тогда тоже пусть поднапряжется и что-нибудь починит или наладит. Утюг ломать было жалко, срывать вешалку для штор – боязно, бить какое-нибудь стекло – опасно. Решили проделать дырку в сливном шланге под мойкой. Конечно, у них имелась посудомоечная машина, и торопить с починкой шланга Иванушку не получится, но показать, откуда у него руки растут, крутому перцу всё-таки придётся.

— Кстати, ты видела какие у него руки! — выключила пылесос в холле Марго, ещё когда они днём убирались в доме, и направилась к сестре, домывающей пол в коридоре.

— Видела, — отозвалась Арина, не очень умело отжимая тряпку.

— Я красивей мужских рук ещё не встречала, — мечтательно покачала головой балерина, глядя куда-то в потолок. Она легко встала в третью позицию и сделала «деми плие». — Да и женских тоже. Они идеальны.

— Да, — прикрыла дверь Арина, и принялась вымывать за ней в углу. — Я тоже заметила.

— Сам он, конечно… — Марго кокетливо поиграла пальчиками в воздухе, — н-н-ну, так скажем, на любителя. Но руки!

— Смотри, не влюбись.

— Больная, что ли! — сбросила с себя наваждение Маргарита и уже почти медвежьей походкой вернулась к пылесосу. — Ему двадцать пять! — склонилась она и взяла в руки провод. — Кстати, — тут же резко выпрямилась, — интересно, а у него баба есть?

— Как такой кадр, и без бабы, — пыхтела Арина. — Е-е-есть, не сомневайся.

— Жаль, — скривилась балерина. — Нет, сам он мне не нужен, но вот сэлфи с его руками, накрывающими мою голую грудь, я бы сделала, — она обхватила кистями рук свой первый с натяжкой размер под футболкой, но ту же не выдержала и прыснула со смеху.

— Ага, — показалась на пороге холла Арина. — А потом в инсту это выложила бы, да?

— Ну, вот ещё! Я чисто для себя. Помечтать что ли нельзя.

— Вот чтобы такие больные на всю голову о его руках не мечтали, он их постоянно прячет в подмышках, ты заметила?

— Заметила, — скривилась Марго. — Но от нас не спрячешь.

Сегодня с утра они побывали на свидании с мамой. Её держали пока в распределителе под Москвой. Сёстры уже по негласной договорённости не обсуждали всё, что случилось за последние полгода вслух – слишком болезненно, слишком ужасно, слишком уязвимо, слишком бессильны они что-либо изменить. Слова застревали в горле, и наружу просились только слёзы. Пришлось смириться.

— Два года быстро пролетят, вот увидите, — успокаивала их мама дрожащим голосом. — Я буду вам писать, и вы пишите. Там и сотовый на несколько минут можно купить. Чуть попозже осенью приедете ко мне, хорошо?

Близняшки молча старательно кивали.

— П-прос… ти… те, — на прощанье уже почти вытолкнула из себя женщина, задыхаясь от сдерживаемых рыданий. — И слушайтесь… Ваню. Он всё… сделает… правильно. Не то… что я.

Сестрёнки обещали.

* * *

— Всё! — вылезла из-под раковины Марго. — Да, там основа нитчатая. Я нитки перетёрла. Резать нельзя — он сразу догадается. — Девчушка вытерла пилочку, а на пол мойки из дырявого шланга капала вода. Сёстры довольно выдохнули.

— Чёрт, ещё и у Тайсона убирать, — вполне серьёзно нахмурилась Арина. — Скоро уже Иванушка заявится… с «годными парнями», — показала она кавычки пальцами.

Маргарита в ужасе округлила на сестру глаза и в панике полезла в карман домашнего костюма. Вытащила айфон, которые перед расставанием им опекун всё-таки вернул, активировала экран.

— Уже почти пять! Мне нужно в училище! Ариш, убери сегодня сама, а? А в следующий раз – я.

— Ага. Нашла идиотку. Давай быстро вместе.

— Да я ещё хотела перед просмотром немного размяться. А потом у нас фотография абрисов, ты же знаешь. А вольер мама Тайсону отгрохала с полдома. Так и Золушками заделаться недолго!

Арина вздохнула и опустила плечи.

— Ладно. Но ты убираешь сад.

— Чего? Опять? — отскочила прыжком испуганной кошки Маргарита. — Мамы нет, Йурега нет, а листья всё равно убирать? Да пошли они!

— Я-то что, а вот Иванушка точно заставит.

— Ладно, — полная горя, покачала головой балерина. — Я уберу листья в саду.

И сестры разошлись каждая по своим делам.

Вообще-то, вольер Тайсона мыли тем же аппаратом, что и машины, но Арина взяла ведро, тряпку и веник. Пользоваться этим пульверизатором, или как его там, она не умела. Метёлкой выгнала огромного Тайсона из вольера, и принялась за работу.

А Марго начала собираться в училище и только тут увидела, что старые пуанты не переживут даже сегодняшнее занятие. Новых у неё имелось несколько пар, но их она берегла для начала учебного года. Поэтому привычно взяла нитку с иголкой и принялась зашивать. Девчушка уже почти закончила, когда по коридору послышался тревожный, быстрый топот.

— Идём! — ворвалась в их комнату Арина. — Быстрей! — одним прыжком оказалась она рядом с сестрой и схватила за руку.

Та опешила настолько, что не могла вымолвить ни слова.

— Идём! Там… — махнула рукой на двор сестра. — Идём, покажу.

Лицо при этом у неё было такое, что Марго не медля, отложила пуанты и направилась за ней во двор.

Они быстро подбежали к вольеру.

Будку Тайсону сделали по материному спецзаказу на манер деревянной рубленой избы. Издалека она очень напоминала избушку на курьих ножках, только без самих ножек. Каждое бревно в диаметре составляло сантиметров двадцать, а то и больше. Довольно толстые брёвна. Да и сам кобель тоже не маленький.

Так вот сейчас одно из этих брёвен, почти по центру правой стенки будки высунулось из паза.

— Вот смотри, — ошарашено водила руками в воздухе вокруг будки Арина. — Я хотела её немного подвинуть, чтобы мусор выгрести, и надавила руками как-то так… — она показала, как приложила усилие к торцу бревна. — А потом оно поехало и… вот.

На высунувшемся участке виднелись продольные полозья, сделанные явно руками человека. Именно по ним деревяшка и выехала, как ящик из стола.

— И что теперь делать? — ломала пальцы Арина. — Я что-то сломала?

— А ну подожди, — двинулась к бревну Марго. — Давай до конца. — Она упёрлась руками в торец бревна.

Сестра помогла, и они вместе выдвигали брёвнышко до тех пор, пока то не упёрлось в какой-то фиксатор и на нём, и почти у стены будки не показалась хорошо различимая щель по диаметру.

Сёстры, не сговариваясь, принялись вращать бревно вокруг оси. В какой-то момент оно соскочило, упало на пол вольера и откатилось к прутьям.

Девчонки ринулись к нему и подняли. Отпавшая часть оказалась довольно тяжелой, а внутри – полой и металлической. Брёвнышко под завязку было набито пухлыми пачками долларов, перетянутыми резинками и замотанными в плотный, прозрачный полиэтилен.

* * *

— На лабутенах нах и в охренительных штанах. На лабутенах нах и в охренительных штанах. — Василий Базин стоял под калиткой дома тёти Жанны, где сейчас обитал её сын и по совместительству его друг Иван Беспалов, курил Честерфилд и нетерпеливо топал ногой в ботинке с широкими рантами. Он ждал. Только что по телефону Бес обещал, что через пять минут будет.

— Ну-ну, — повёл глазами по безлюдному «сиротскому квартальчику» Базин, почесал «тыковку» и затянулся.

Они знали друг друга, сколько себя помнили. Можно сказать, выросли через забор. В то время их семейства жили в посёлке Кратово под Жуковским.

Правда, семьи были разными. Дед Ивана всю жизнь проработал пульмонологом в соседнем санатории, а дед Василия – обходчиком на железной дороге. Отсюда и перспективы, и судьбы, и потомки.

Но Василий не жаловался, и не завидовал. Иван никогда своей интеллигенцией не кичился и от пацанов не отгораживался. Так же как все вымазывался в лужах, пробовал курить, раздавал просто так фотки с авиасалона и приглашал к себе в Москву, куда забрала его мать, когда настала школьная пора.

Они расстались, но дружба осталась. Бес никогда не отказывал кинуть деньги на телефон, приютить после гулек с пивом по Москве, дать на опохмел и прикрыть перед матерью и подружкой – короче, дружить умел, и был своим парнем в доску. Василий любил говорить, что именно знакомство с Беспаловым сделало из него человека. Его старшему брату Сергею повезло меньше. Поэтому сейчас он «отдыхал» где-то в «санаторно-курортной» зоне отчуждения на севере бывшей Пермской области, на реке Чусовой, а места лишения свободы, где Сергей Валерьевич Базин по кличке «База» не побывал хотя бы транзитом, чувствовали мощнейший комплекс неполноценности.

Вася же выучился на шофера и последние два года ходил дальнобойщиком в рейсы. Иногда забирался очень далеко – в Томск, Красноярск. Побывал на Байкале. А что, молодой, здоровый, неженатый – знай, крути баранку да молоти цилиндрами. Дорога, она и есть дорога. Бездорожье, кстати, тоже.

— Любит наш народ всякое говно. Любит наш народ всякое говно, — бубнил себе под нос Вася песенку Сергея Шнурова, и в этот момент из-за поворота вырулила машина с «эгоистичным» дальним светом. — Твою мать, — прикрыл себе глаза Базин. — Бес – придурок, а то мне на трассе этого мало.

Машина на всех парах подлетела к дому и затормозила юзом, подняв в свете фар клубы мелкой, словно просеянной пыли, которая бывает только в конце жаркого, засушливого лета.

Фольксваген встал как вкопанный, передняя пассажирская дверца тут же распахнулась настежь, и из салона выскочила какая-то пигалица. Грохнув за собой дверью так, что покачнулся кузов – что вообще-то трудно было ожидать от столь тщедушного тельца – ни на кого не глядя, и не беря Базина в угол своего обзора, девчонка рванула к калитке. И врезавшись в неё грудью с разбега, отскочила назад.

— Заперто, — объяснил ей Вася, затушил окурок о железный прут забора и отбросил его в траву.

В этот момент с водительского места не спеша вышел Беспалов.

— Привет, Дально-Бой, — направился к другу, обходя машину по капоту. Подошел и потянул руку.

— Привет, Бес, — пожал её Базин. Он обернулся на девицу, которая зло, с шипением и кряхтением копалась у себя в рюкзаке. — Твоя? — показал на неё отогнутым большим пальцем, себе за спину. — Темперамент, однако, — плотоядно улыбнулся.

Беспалов недовольно скривился и почесал затылок.

— И не говори. Сам боюсь. — Он неспешно направился к багажнику, а Василий пошел к своему старенькому Пежо. Иван достал два огромных, полных еды пакета знаменитого супермаркета, а Василий – бутылку армянского коньяка. Злая девушка отомкнула калитку, и оба парня вошли вслед за ней во двор.

В доме прямо с порога в нос ударил вкусный запах жареной картошки. Умножив окружающих людей и обстоятельства на ноль, «злючка с рюкзаком» со психом скинула конверсы и стремглав скрылась за поворотом коридора.

Но тут же вышла с другой стороны, только уже совершенно спокойная, без рюкзака, в красивом спортивном костюме и с другой причёской.

— А я вам картошки нажарила, — улыбнулась она.

Базин застыл, задохнулся, рука дрогнула – парень чуть не выронил коньяк. А вот нижней челюсти повезло меньше – её удержать не удалось.

— Бес… — повернул он голову к другу, не сводя глаз с девушки в костюме, — так это… — и тут он подпрыгнул. — Так это двойняшки тёти Жанны? — и даже некультурно ткнул указательным пальцем в девушку.

— Близняшки, — поправил его Иван, разуваясь с пакетами в руках.

— И это… там, — Василий растерянно махнул рукой на улицу, а потом куда-то ещё в сторону, — Это тоже, да?

— Да, да, Базин, не тормози. Ты, что забыл? — Иван и направился в холл. — Проходи, давай.

— Так они же… маленькие ещё! — машинально принялся расшнуровывать ботинки Василий, поставив коньяк рядом с собой на пол. — Им сколько?!

— Семнадцать, Дально-Бой. Это страшная цифра. Давай за мной и смотри коньяк не оставь здесь, — хлопотал Иван, будучи чуть-чуть в шоке.

Он забрал Марго с училища, и они по пути заехали в супермаркет. Там эта крошуля, ни с того, ни с сего начала с ним заигрывать, а когда сели в машину, принялась открыто флиртовать и сыпать комплиментами его красивым рукам.

Беспалов оторопел и откровенно прифигел.

Потом он бесцеремонно заржал, закатил соблазнительнице несильный щелбан в лоб, а та обиделась и психанула. Всю оставшуюся дорогу норовила выпрыгнуть на ходу, так что ему пришлось заблокировать салон и гнать побыстрее, пока эта Мата Хари его не изнасиловала, или не прибила.

«Чёрти что, — кривился парень. — И что теперь? Бронежилет и спальню на ночь на лопату?»

В холле Базин немного отошел.

— У-у-у, буржуи, — задрал он голову на потолок, посмотрел на красивейшую немецкую хрустальную люстру и повёз глазами по молдингам с лепниной. — Цацачки всякие, фиговинки. Буржуи, эксплуататоры чёртовы. — Залюбовался арочными окнами с мудрёным остеклением и изящной французской балконной дверью

— Ладно, пролетарий, иди на кухню уже. Там уже Бавария играет с Боруссией, а у меня в жилах отрицательные температуры. Давай, давай шевели поршнями. — Ставя пакеты с покупками на стулья кухни-студии, подгонял гостя хозяин. — Вроде бы неплохо убрали, — оглянулся он по сторонам. Посмотрел на опустевшие углы без огромных глиняных кашпо с засохшими цветами — в доме месяц никто не жил, а когда сюда перебрался он, было уже поздно. — Спасибо за картошечку, — иронично улыбнулся Арине так, что у той коленки автоматически захлопнули свободное пространство между ногами. Девушка растерялась.

— Н-на здоровье, — буркнула она.

— Надеюсь, ты её солью посолила, а не металлической крошкой, а, Аринка? — Иван был явно в ударе.

— Дурак, — поджала губы повариха и, покраснев, стремглав бросилась за сестрой.

— Слышь, Бес, да ты тут как козёл в огороде с такими чиками. — Подошел к нему сзади Базин, когда Иван рассовывал пакеты по шкафам и холодильнику. — Не думал, что из тех чучел вырастут две такие… козочки. — Поставил он коньяк по центру стола, предварительно протерев дно ладонью.

— Базин, — обернулся к нему Беспалов с упаковками сыра в руках, — ты знаешь, что общего между малолетками и глянцевым журналом? Сверху всё очень красиво и блестит, а если открываешь, то там статья, статья, статья. — Бил он в воздухе куском сыра как камнем.

— Да ладно, — недовольно отмахнулся Вася. — Я-то чего. Это ты смотри! Я ведь тебя знаю. Оприходуешь целок, как пить дать.

— Дебил. Я их опекун!

— Ну-ну. Опекун. Ты Иван Беспалов! И я ещё помню ту… как её? Ольку, кажется. Хоть она всё-таки и не развелась с Генкой.

— Флаг в руки, — недовольно поморщился Иван, рассматривая этикетки на банках с томатным соусом. Ольга была женой его двоюродного брата Геннадия Темникова, и приезжали они к деду в гости раз в год, а то и реже и ненадолго. Но даже в один из этих редких и коротких случаев Иван однажды успел её, как выразился Базин, «оприходовать».

— Как ты её тогда… а! Красавчик!

— Мне тогда было восемнадцать, олух. А Ольге — двадцать два. С семнадцатилетними так не пройдёт. Потом либо ты её ведёшь в ЗАГС, либо она тебя ведёт к прокурору.

— Т-т-вою мать… — почесал макушку Вася.

— Поэтому, остынь, Дально-Бой. — Иван захлопнул дверцу холодильника, выпрямился, выпятил грудь колесом и сделал шаг вперёд, как бы надвигаясь на друга. — Иначе я твои яйца Тайсону скормлю.

Вася опешил и часто-часто заморгал.

— Настоящему, — опустил подбородок Иван.

— Чиво?

— Таво! — сделал он ещё шаг вперёд. — Только попробуй. — Сжал не очень большой кулак по меркам парней четверти века от роду, но видимо весьма и весьма умелый. — Приблизишься, и до прокурора не дотянешь, не сомневайся. — Совершенно спокойно ледяным тоном процедил Беспалов. Но тут же расслабился и сделал дурашливую физиономию. — Если Маринка от тебя что-нибудь оставит.

За помощь и поддержку большое спасибо Наташе Нната