По дороге домой я уже представляла реакцию своей семьи - их удивление, радость и надежду. Целых два месяца лета я потратила на бессмысленную практику. За это время я не звонила домой ни разу, но предупредила Ренесми об этом. Я считала секунды до нашей с Эдвардом встречи.
Но его не было. Снова он не приехал.
Зато были новости. Новости, которые я не желала бы услышать. Новости, которые должны были произойти не раньше, чем через сотни лет.
Элис сообщила мне их по телефону. Ни у кого больше не хватило духу сделать это.
Никто не мог заглушить мою боль. Эдвард мог бы попытаться, но его не было рядом. Знакомая черная дыра в груди разрасталась до невероятных размеров. Джаспера с его способностями тоже не было. Он с Элис, Карлайлом и Эсме были где-то в Европе. Розали с Эммом уехали к Денали, Ренесми не выходила из комнаты, а Джейк не отходил от нее.
Первые дни я просто сидела в его комнате, но потом заставила себя пойти на кладбище.
Стоя у могилы, я вспоминала все его шутки, проделки и взросление. Чарли не заслужил такого, он был самым прелестным внуком во вселенной.
Я невероятно жалела, что отсутствовала в то время и не была рядом с дочерью в самые первые дни.
В смерти сына Джейк винил никого иного, как себя. Именно волк из его стаи потерял контроль и набросился на Билли. Тот самый волк, из-за которого мой друг не пришел попрощаться со мной перед моим отъездом в Торпу.
Джейк изгнал убийцу из стаи прежде, чем тот успел хоть что-то объяснить. Позже изгнанный волк утверждал, что Чарли его спровоцировал, но никто ему не верил. Стая перестала слышать его мысли, и, так ничего не доказав, парень исчез.
Позже все узнали, что Элизабет умерла от рук какого-то вампира за месяц до смерти Чарли. Решив, что это совпадение, все забыли об этом. Но меня не покидали воспоминания о дне моего прощания с семьей. Тогда мой Билли обнял меня так крепко, как никогда раньше.
Весь вечер и всю ночь я провела с дочерью. Мы не обмолвились и парой слов, но нам было легче вместе.
Никогда мое желание остаться дома не было таким сильным, но с другой стороны, я хотела поскорее уехать. Если бы не Ренесми, я уехала бы на следующее утро.
Хуже всего было то, что ей нельзя было рожать снова. Наполовину вампир, она чуть не умерла, рожая ребенка оборотня. Второй раз она просто могла не пережить. Да что там, она точно не пережила бы. Наполовину человека, ее настигла тяжелая участь вампира – ей больше нельзя было быть матерью.
Всегда трудно, когда тот, кого любишь, уезжает. Но намного хуже, когда родной человек вот так уходит. И ты не позвонишь, не спросишь все ли хорошо, ведь «хорошо» уже просто не может быть. Нет ничего труднее, чем знать, что ни завтра, ни через год ничего не измениться.


– Здравствуйте, второкурсники.
Все слушали речь Портнова без особого энтузиазма. Каждого интересовала больше что-то внутри головы; голова Юлии Гольдман, например, иногда подергивалась. Но никто не смеялся и даже более того - не замечал. У всех были свои причины: интересная точка в пространстве, от которой нельзя оторваться; «сильный ветер» и, соответственно, частое моргание; на кого-то даже «светило солнце» и мешало смотреть на преподавателя. Но, несмотря на это, все поняли, что в наш курс вводится новый предмет – введение в практику.
– Кто из вас уже разговаривал с первокурсниками, которые поселились в общежитие?
– Я разговаривала, – вдруг отозвалась Сашка.– А что, нельзя?
– Можно. Но запомните: если кто-то из вас вступит в дискуссию с первокурсниками относительно профиля нашего ВУЗа, его особенностей… Программы, стиля обучения… Этот человек будет держать ответ перед своим куратором. Поэтому лучше воздержаться.
Признаться, я была поражена состоянием однокурсников, когда увидела их впервые после лета. Поэтому большую часть дня я усилено придумывала себе какую-нибудь странность. Зависания было слишком мало. «Зависать и не моргать, временами не дышать» было чем-то подходящим для меня. По крайней мере, я надеялась, что этого будет достаточно.
А если вспомнить о первокурсниках, то я даже не хотела их видеть. Подумать только, сколько им еще придется перетерпеть... И это только на первом курсе!.. Чтобы не пересекаться с ними, на первую пару я приходила раньше всех, а после занятий я била рекорды по зависанию и очень поздно возвращалась в общежитие.
Через три дня такого поведения я очень об этом пожалела.
Именно в тот вечер четверга по дороге до общежития я увидела нечто невероятное.
Не кто иной, как мой муж, мой Эдвард, шагал мне на встречу. Он ничуть не изменился, хоть я этого ожидала. Не знаю, почему. Единственное изменение, которое я заметила – его одежда. Она была такой же черной, как и моя.
«Знает», – подумала я, – «знает и скорбит, как и я».
Я даже по-настоящему зависла от неожиданности.
– Ты знаешь, Белла, – стоя в нескольких шагах от меня, тихо заговорил он, – нам пришлось хорошенько помучить нескольких вампиров, чтобы добраться до тебя.
Все еще не веря своим глазам, я стояла не шевелясь, пока Эдвард продолжал говорить:
– В первую очередь Ингрид, – и я заметила, какого насыщенного зеленого цвета были его глаза, услышала стук его сердца, учуяла его запах. Очень вкусный запах. – И еще кое-кого.
Возле него появилась высокая брюнетка и первым, что я заметила, был ее кулон.
Кулон Вольтури.
Я напряглась.
– Привет, – устало отозвалась она. Ее красные глаза под цветными линзами сощурились и посмотрели на моего мужа, – я могу идти?
Он кивнул и снова обратился ко мне:
– Она щит. Вроде тебя, немного сильнее.
Звук шагов девушки исчез и я заново рассмотрела Эдварда: его глаза вновь были сладкого золотого оттенка, под ними чернели большие круги, а сердце больше не билось.
– Для всех, кроме тебя, я все еще человек. Мой щит ушла, теперь ты будешь скрывать мои мысли от преподавателей, – он улыбнулся так нежно, что ослепил меня. Я ответила тем же.
– Нечестно, – улыбка его стала шире.
– Что ты пообещал Вольтури взамен на помощь?
– Ничего. Как оказалось, Аро считает тебя слишком ценной, чтобы позволить попасть в неприятности. Этой девушке, – он кивнул на тропинку, которой ушла брюнетка, – осталось жить несколько недель. В Вольтерре щит никогда не помешает.
– Мне должно быть интересно, как ты тут оказался, но это не так. Я просто очень рада тебя видеть.
Он плавно подошел ко мне и обнял, прошептав:
– Ты все узнаешь, ты и так можешь догадаться, здесь нет ничего особенного. А вот в этом институте есть. И мы все выясним.
Той ночью я не ночевала в общежитии.


Эдвард начал волноваться еще после нашей первой встречи с Фаритом. Он отследил все звонки и счета, его волнения переросли в страх за меня, но вмешиваться не стоило. Нужно было придумать план посложнее и менее опаснее.
Первые месяцы разлуки прошли ужасно: муж не находил себе места. Он уже догадался, что Ингрид стала толчком прихода Коженникова. Тогда начались ее поиски. Даже с помощью Элис Ингрид искали более месяца. Никто не имел понятия, что будет дальше. Моя подруга смогла помочь только Эдварду, Элис и Джасперу. Остальные переставали быть «людьми» в течении суток.
Чтобы попробовать иллюзию на каждом, между тем восстанавливая силы, ушло почти полгода.
Эдварду, Элис и Джасперу пришлось разъехаться кто куда.
Фарит наведался к Джасперу где-то в Швеции. Лидия Попова (Тот же Фарит в женском обличье, не знаю, как ему это удается) посетила Элис в России и Эдварда в Дании. Тем временем Карлайл договорился с Аро, и брюнетка-щит, руководствуясь даром Элис, по очереди не позволяла куратору прочесть мысли вампиров.
Все произошедшее далее понятно и так. Главное, что он пришел, и неважно, что будет дальше. Уже нет.
Важно то, что теперь я не одна. То, что у нас есть дополнительные способности: чтение мыслей, предвидение будущего и эмпатия. Важно спасти Сашку и всех остальных. Вернуться домой, спокойно и без спешки провести время вместе.
Сначала будет трудно, отношения придется скрывать. Не только мне и Эдварду, но и Джасперу с Элис. Для всех остальных мы незнакомы.
Не знаю, быстро для них это или нет, но через несколько недель никто не будет прятаться. Я хочу никогда не отпускать его руки, хочу публичные поцелуи, хочу почувствовать себя простой студенткой среди огромной горы странностей и недосказанностей.
Мне нужно больше человечности и терпения. Никто не знает, что придется пережить завтра.