Название: Фотосессия

Заявка 111: Пейринг: Белла|Элис, Белла|Джаспер, Белла/Эдвард
Рейтинг: R или NC-17
Жанр: на выбор автора, но без сильных драм, смерти персонажей!
Белла и Элис поехали на рождество к родителям Беллы. Элис затевает безумную фотосессию. Чем обернется для Беллы позирование в луже крови на снегу?

От автора: Рейтинг: PG-13
Жанр: Романтика, юмор

---

- Вот теперь хорошо!
Элис, слегка откинув голову, придирчиво осмотрела творение рук своих, то есть меня, и наконец-то протянула мне зеркало размером с ладонь. Я взглянула на себя и чуть не упала с табуретки, на которой сидела. Лучше бы она купила себе новое платье… Результат обучения подруги на дорогостоящих краткосрочных курсах визажистов не вдохновлял. Черные брови толщиной в палец четкими изломами заходили на лоб, глаза, подведенные тремя цветными подводками, были до этих самых бровей разрисованы тенями пяти оттенков, не меньше. Лицо напоминало маску под тональным кремом, скрывшим как мои рыжеватые веснушки, которые я не любила, так и два родимых пятнышка, делавших меня интереснее. Рот… Я не могла понять, где именно находятся мои губы под помадой, тональным кремом и карандашом-контуром.
Видимо, мое молчание задело подругу, и она обиженно спросила:
- Что не так?
Я попыталась сформулировать как можно обтекаемее:
- Вчера, вроде бы, грима поменьше было…
Элис возмущенно всплеснула руками вместе с кисточкой для пудры, отчего я чихнула.
- Так вчера мы собирались снимать при естественном освещении! А сегодня я буду пользоваться вспышкой!
Наверное, на моем лице не отразилось ни капли понимания. Поэтому она начала складывать гору своих коробок, кисточек, палеток и помад:
- Да что ты вообще в фотографии понимаешь! Давай одевайся!
Точнее было сказать «раздевайся». Мне предстояло поверх майки и черных колготок завернуться в старую бархатную занавеску. Я вздохнула и обреченно пошла в ванную снимать халат и надевать белье.
А как все хорошо и спокойно начиналось! В кои-то веки мне удалось сдать два экзамена досрочно, и до пятнадцатого января я была совершенно свободна, поэтому решила съездить домой.
«Новый год – семейный праздник, проведу его с родителями», - решила я, и судьба тут же жестоко надо мной посмеялась.
Моя соседка по комнате в общежитии и подруга по совместительству Элис, узнав о моих планах, бурно разрыдалась, жалуясь на одиночество. Вообще-то, она Алиса, но и себя, и всех окружающих называет на какой-то свой лад. Своего молодого человека она именует Джаспером, игнорируя то, что по паспорту он Валентин. А меня так вообще зовет Изабеллой, хотя я Мария. Короче, она, бедная, остается совсем одна на праздники и будет здесь рыдать в одиночестве.
Я не сразу поняла, о чем Элис говорит. Но оказалось, что к родным, которые работали по контракту в Никарагуа, она не поехала, рассчитывая встретить Новый год с молодым человеком. А он укатил к своим родителям в Уфу и ее не взял.
С чего она решила, что он должен взять ее с собой? Они с Джаспером… тьфу ты, с Валькой, встречались всего полтора месяца. Вообще-то, первоначально я думала, что это будет мой молодой человек. После полного фиаско в личной жизни год назад Валька мне очень понравился: тихий, спокойный, уравновешенный. Ага… Я познакомила его с Элис, и все тут же стало ясно. Кроме одного: почему я решила, что он тихий, спокойный и уравновешенный. Так что теперь я друг их обоих.
Честно говоря, Валька по секрету сказал мне перед отъездом, что его родители - люди сложные и нуждаются в моральной подготовке к женитьбе сына, вот только для Элис это пока секрет. Ну это так, лирическое отступление, поэтому, чтобы сгладить ситуацию и не выдать раньше времени его тайны, пришлось взять подругу с собой. А добро должно быть наказуемо - последним увлечением Элис являлась фотография. Ох...
К сожалению, средства позволяли ей купить дорогущую фотокамеру, несколько объективов к ней, вспышки и много чего еще, а также ходить на разные курсы. К сожалению, потому что все новые приемы фотосъемки отрабатывались на мне. И с собой в поездку Элис взяла огромный фотокофр, прокомментировав это словами:
- Поснимаю на природе!
Я вздрогнула и, как оказалось, не зря. Снимать на природе подруга собиралась меня.
Мы с ней ехали в город, где я родилась и выросла, расположенный не так далеко от Питера. Мои родители по-прежнему жили и работали там же, а я приезжала к ним, когда хотела, ну или хотя бы раз в год.
Мы купили Элис билет довольно быстро, поскольку не на курорт ехали, и через два дня после начала сборов уже входили в небольшую двушку в центре города Н., где и жили мои родители. Папы дома не было по причине краткосрочной командировки, и нас встречала одна мама. Она попрыгала вокруг меня, накормила нас в восемь утра борщом и пришла от Элис в полный восторг.
- Вот, Маша, когда человек чем-нибудь увлечен, то ему жить интересно! И все вокруг притягиваются к нему. В том числе и молодые люди… Алиса, у вас есть молодой человек?
- Конечно! Он замечательный!
Мама многозначительно посмотрела в мою сторону. Хорошо хоть папа в командировке. Надеяться было не на что - мама поддерживала любые, даже самые безумные инициативы Элис, рассчитывая, что та на меня как-то повлияет, и рядом со мной немедленно окажется положительный во всех смыслах молодой человек. Поэтому, несмотря на мое активное сопротивление, вчера меня вытолкали на природу на фотосессию.
Нда… Это в Питере было плюс пять, и моросил дождик. А здесь, в одной ночи езды на поезде, везде лежал снег, деревья покрывал иней, днем светило яркое солнце, а по ночам сверкали звезды. Температура воздуха была соответствующая. Тем не менее, Элис была полна энтузиазма создать что-нибудь готическое и жутко сложное с фотографической точки зрения. На меня напялили белые брюки и футболку, которые были вытащены из школьных вещей с антресолей (спасибо, мамочка, век не забуду!), накрасили так, что я говорить могла с трудом, и выгнали на мороз. Элис зачем-то требовалось сфотографировать меня в белом на белом снегу. Это было сложно и очень стильно, по ее мнению. Готичность (так и не поняла, что под этим понималось) создавали драматический макияж и лужа крови, в которой я, согласно замыслу подруги, должна была лежать.
Вот только до Нового года оставалось всего три дня, и люди торопились кто в гости, кто за покупками, а кто просто гулял, и свободного пространства, где можно было бы вылить бутылку кетчупа и уложить меня, все никак не находилось.
Мы бродили по Н., Элис ворчала, когда в очередном подходящем дворике оказывалась стайка детей с мамашами или компания подростков с пивом. В результате усилием воли подруга остановила себя напротив небольшого парка и сказала:
- Здесь! Давай, раздевайся!
Я огляделась. Мы находились в моем любимом с детства месте, совсем рядом располагался дом, на крышу которого я лазила все свои школьные годы. Центр городка, в котором я выросла, с трудом можно было назвать историческим, так, несколько рядов домов девятнадцатого века и старенький Гостиный двор, казавшийся рядом с Питерским совсем игрушечным. Однако я любила это место, мне оно нравилось, здесь было уютно.
- Чего ты ждешь? – возмущенно выдернула меня из воспоминаний Элис. – Свет уходит!
Я вздохнула и начала расстегивать куртку. Подруга вытащила из сумки листок бумаги, положила на снег и начала его снимать. Я стояла и ждала. Честно говоря, было холодно, я замерзла уже давно, а проходившие люди косились на меня. Я с ужасом ждала того момента, когда придется вылезти из теплой куртки и сапог. Чем обернется для меня позирование в «луже крови» на снегу? Ответ был однозначен: циститом, обострением моего хронического пиелонефрита и, вероятно, двусторонней пневмонией.
Но Элис была сурова и неумолима:
- Давай работать! Скоро фонари зажгут, и совсем невозможно будет снимать!
Я вздохнула и обреченно присела на поребрик газона, чтобы снять сапоги. Элис в это время рылась в своем огромном кофре, чтобы достать бутылку кетчупа и изготовить лужу крови, в которой мне придется лежать.
- Девушка, вам помочь? – раздался над моей головой мужской голос. Со всем этим дурдомом я не сразу поняла, о чем меня спросили. Каким образом помочь? Двинуть меня по голове, чтобы уж точно лежала на снегу как требуется?
Рядом стоял молодой человек чуть старше меня, участливо смотрел на мое лицо, напудренное до мертвенно-белого состояния, и почему-то тянул за рукав вверх. Я тут же благополучно вывалилась из расстегнутой куртки и ощутимо приложилась копчиком о снег. До меня наконец-то дошло: парень решил, что мне плохо, и пытался помочь.
- Да что же это такое?! Нам дадут работать или нет? – раздался возмущенный голос Элис. - И на что ты вообще похожа? Я в баланс белого красного добавляю-добавляю, а ты все равно синяя!
- Может, скорую вызвать? – участливо спросила подругу какая-то женщина, давно и с интересом наблюдавшая за происходящим. Элис, сосредоточенно что-то ковырявшая в своей камере, ничего не ответила. И тут зажглись фонари.
«Какое счастье! - подумалось мне. - Съемка окончена».
Я расслабилась и присмотрелась к молодому человеку, который по-прежнему стоял рядом и не знал, что делать. А ничего так, приятный.
- Так, все. Вставай, подруга! – скомандовала Элис, по-прежнему уставившись в свою камеру. – Пошли отсюда!
- Девушки, у вас все в порядке? – поинтересовался парень, наблюдая за тем, как я встаю и надеваю куртку на все белое.
- Отвали! – рявкнула миниатюрная подруга и, ухватив меня за руку, потащила куда-то в сторону. Я не успела среагировать и расстроилась. Ну вот, а могли бы поболтать, познакомиться. Элис хорошо, у нее Валька-Джаспер есть, а мне что делать?
- Что за погода? – ворчала подруга, вышагивая не разбирая дороги.
- Причем здесь погода? – удивилась я. - Просто долго место искали, вот и догуляли до фонарей.
Мне почему-то запала в голову фраза, что нельзя снимать при искусственном и естественном освещении одновременно.
- Какие фонари, где? – завертела головой Элис, наконец-то оторвавшись от созерцания камеры. – А, да ну их! У меня, похоже, от холода аккумулятор разрядился.
- А запасной?
- И он тоже. Как вообще можно снимать в таких условиях? – возмутилась подруга. – Надо искать какое-нибудь подходящее помещение.
Нда, Элис всегда полна идей, и заставить ее отказаться от них невозможно. Она внезапно завертела головой во все стороны и воскликнула:
- Вот! Этот дом подойдет!
Совершенно неожиданно Элис указала на «мой» дом, тот самый, на крышу которого я так любила залезать в школе.
- Смотри, какое окно! – с восторгом воскликнула она и потащила меня поближе. – Вот только как туда попасть?
Входная дверь дома была закрыта на кодовый замок. Каюсь, идея сниматься в тепле, на лестнице, где мне еще ни разу никто не встретился, нашла в моей душе определенный отклик, и я с готовностью набрала код, который знала.
- Ура! – подруга рванула в подъезд. Я вошла следом. Элис смерчем пронеслась по лестнице до самого верха и вернулась к огромному полукруглому окну между третьим и четвертым этажами.
- Здесь! – указала она пальцем на плиточный пол площадки. – Представь, ты лежишь здесь, в луже крови, и на тебя льется лунный свет из окна!
Я представила, а затем осмотрела и потрогала батареи, которые располагались бы как раз у меня за спиной при таком варианте съемки, и согласно кивнула.
- Мы будем снимать ночью? – спросила я.
- Почему ночью? – удивилась Элис. – Ночь всегда фотографируют вечером или днем. Надо только прикрыть апертуру…
Далее следовал какой-то бред, понятный только специалистам. Я не вникала. Мы благополучно вернулись домой, где за ужином моя мама была посвящена в новый план и с восторгом его поддержала. С антресолей была извлечена скатка старых штор.
Элис озвучила идею следующим образом:
- Прекрасная девушка в длинном платье лежит в крови на полу замка в свете луны. Хорошо бы еще красавца-вампира над ней, но где же взять подходящую модель?
Мама тут же пришла в восторг, очевидно дополнив данную композицию парочкой внучат, а я обреченно вздохнула. Было решено завтра с утра накрасить меня дома, чем, собственно, Элис сейчас и занималась.
Я еще раз глянула на себя в зеркало в ванной и поняла, что лучше этого больше не делать. Потом посмотрю что получилось, на фотографиях. Надев белье, теплые черные колготки и черную же майку, без которой сниматься категорически отказалась, я снова вышла в кухню на растерзание к Элис. Она уже ждала меня, потирая в предвкушении руки. На столе перед ней стояла подушечка с булавками, а на стульях вокруг лежали размотанные шторы.
- Я думаю, лучше всего подойдет зеленая бархатная. И туфли с ней будут шикарно смотреться.
- Какие туфли?!
Ох, мама-мама… Когда-то давным-давно, еще в школе, я захотела сумасшедшие шпильки чернильного цвета с острыми носами. Высота каблука не поддавалась описанию. Чем я думала, покупая их, не знаю, но надеть смогла только один раз, после чего резко поумнела и стала выбирать обувь, в которой можно было хоть как-то ходить. И мама все-таки их нашла! А Элис собиралась на меня напялить… Ладно, назвался груздем – полезай в кузов! В конце концов, мне придется лежать в этих шпильках на полу и все, так что переживу. Пока я уговаривала себя смириться с необходимостью надеть туфли, Элис оборачивала меня шторой. Я думала, она заколет все то сооружение, которое на мне наворотила, булавками, но подруга предпочла наметать на живую нитку.
- И колоться не будет, – объяснила Элис. – А то ты лежишь и вдруг дергаешься. Весь кадр мне испортишь!
Мне было в принципе все равно: ну зашила меня в штору и зашила. Сейчас надену сверху куртку, и пойдем. И тут начались проблемы. Оказывается, высоченный ворот, который она мне заложила складками, нельзя прятать под куртку. Иначе проще вообще было упаковать прямо на месте. Да и вообще, это же все недалеко, так что дойду, и нечего вставлять палки в колеса творческой колесницы. Я уже настолько устала от всего этого, что согласилась бы на что угодно, поэтому подобрала какой-то хвост, который Элис мне оставила, надела сапоги и затопала между домами к облюбованной подругой подворотне, мечтая, чтобы все это поскорее закончилось.
Мы вошли в подъезд и поднялись на площадку между этажами. Зимнее тусклое солнце светило полосами через расстекловку окна, образуя на клетчатом полу еще и свой рисунок.
- Шикарно! – воскликнула Элис. – Сейчас повысим ИСО, подберем баланс белого…
Далее следовал монолог, непонятный нормальному человеку. Я осмотрелась: внизу, на площадке третьего этажа, двери двух квартир, наверху, на четвертом, еще две. Все очень чисто, сразу видно, что подъезд закрыт, и никто чужой здесь не ходит. Никаких граффити на стенах, перила лестницы целые, старая ковка красиво смотрится в сочетании с закругленными ступенями.
- Ну что ты стоишь? – вывел меня из созерцательного настроения окрик подруги. – Давай ложись! Снимать пора!
Мои сапоги Элис приткнула в углу у батареи, чтобы не попали в кадр. А я покорно надела туфли, уселась на пол, а затем и улеглась. Мелькнула мысль, что после неплохо будет как следует вымыться.
- Так, правее! – командовала Элис. – Теперь левее! Голову чуть так! Теперь эдак! Руку подними и на лоб! Хорошо! И глаза закрой!
В этот момент я почувствовала, как на руку и вырез моего импровизированного платья льется что-то густое и холодное, и почти подскочила.
- Лежать! – скомандовала Элис. – Это кровь! В смысле кетчуп.
Я улеглась обратно, понимая, что чем раньше мы начнем снимать, тем быстрее закончим. Более того, именно сейчас меня пронзила мысль о том, как я буду возвращаться домой, ведь никакого самого элементарного полотенца мы с собой не взяли. Но, решив, что проблемы надо решать по мере их поступления, прикрыла глаза.
Элис закончила оформлять меня кетчупом и занялась камерой. Я лежала и слушала, как она довольно хмыкает и передвигается вдоль моего столь эстетичного тела. Было тепло, тихо, и в какой-то момент я настолько расслабилась, что, похоже, задремала. Во всяком случае, хлопок двери на площадке наверху и шаги по лестнице застали меня врасплох. Элис, наверное, снимала меня снизу со ступенек, и ее не сразу заметили.
- Е…! Труп! – услышала я мужской голос и быстрые шаги в мою сторону.
- Не трогайте ее! - заорала Элис, испугавшись, что шедевр, который она так старательно выкладывала, сейчас сдвинут.
- Она еще жива? Скорую вызвали? – это был явно другой голос, также мужской. – Что тут вообще случилось?!
Никто из нас не успел ничего ответить, потому что мужчина, который обозвал меня трупом, внезапно произнес:
- Мне, кажется, плохо…
- Так, спокойненько! Давай я тебе помогу спуститься. Выйдешь на свежий воздух, посидишь на лавочке. А я пока скорую вызову. – Один из мужчин явно сохранял присутствие духа и адекватность.
Я услышала пиликанье кнопок мобильного телефона.
- Не надо! – одновременно проорали мы с Элис, подскакивая. И, наверное, зря.
Увидев поднимающийся труп, огромный парень с короткими темными волосами, успевший спуститься почти до третьего этажа, внезапно закатил глаза и мягко осел на ступени. Точнее, мягко осесть ему помогли, сам бы он рухнул как подкошенный. Просто рядом с ним стоял и удерживал его под мышками другой молодой человек. Как бы сказать…
Высокий парень с бронзовыми волосами? Не то. Стройный парень с зелеными глазами? Тоже не то. Короче, его поддерживал парень, являющийся моей ожившей мечтой. А я была в старой маминой бархатной занавеске, с диким макияжем, из-под которого не видно собственно лица, и полита до кучи кетчупом. Все, жизнь закончилась.
Больше всего мне хотелось разрыдаться. Или прибить Элис. А может быть, и то, и другое, в любой последовательности.
- Я не понял. – Молодой человек уложил своего слабонервного приятеля на ступеньки и повернулся к нам. – Ты ранена?
Я смогла только помотать головой. Зато Элис уже вполне пришла в себя:
- У нас творческий процесс, снимаем готику, а тут вы! – возмущенно заявила она, потрясая фотоаппаратом. Парень вполне логично покрутил пальцем у виска.
- Если сейчас явится кто-нибудь из соседок с третьего этажа, то мало вам не покажется, – произнес он, усмехнувшись.
И тут внизу хлопнула дверь. Молодой человек посмотрел на нас и иронично поднял бровь. Мы с Элис застыли. Он тоже стоял, глядя на нас. Его крупногабаритный приятель тихо лежал на ступеньках. По лестнице разносился звук шагов. Не знаю, что на нас нашло, но мы не двигались и ничего не делали, поэтому, когда на третьем этаже появились две немолодые женщины с кучей продуктовых сумок в руках, они увидели всю картину практически так, как ее задумывала Элис. Вот только тел было два, поскольку я для конспирации зачем-то снова рухнула на пол.
А потом начался дурдом. Раздались дикие женские вопли - сначала один, потом второй, грохот сумок и топот ног вниз по лестнице. Последнее, что я услышала перед тем, как хлопнула входная дверь, это слово «милиция». И мне стало не до смеха.
- Что это было? – внезапно спросил амбал, приходя в себя.
- А это была готика, - пояснил ему приятель, разглядывая нас с Элис как обезьян в зоопарке. – Такой вид народного творчества. А соседки побежали через двор в отделение милиции.
- Зачем? – не понял громила.
- Так ведь труп же! – сказал парень, с которого я не сводила глаз.
- Кто? Где? – амбал заозирался.
- Неважно. Пойдем-ка лучше, а то сейчас придется объясняться с милицией.
- А как же мы? - истерически всхлипнула Элис. – Что нам делать?!
Что уж тут теперь делать? Придется объясняться как есть, причем у Элис хотя бы внешний вид приличный, я-то уж про себя вообще молчу.
- Изабелла, ну придумай что-нибудь! – заломив руки, кинулась подруга ко мне.
- А что я могу придумать? – огрызнулась я. – Пол помыть да тело в квартире спрятать? Что есть… Ладно, будем надеяться, что под Новый год спишут на тормозах или как пьяных, или как розыгрыш.
- Вставай давай! – внезапно скомандовал мне парень с зелеными глазами и рванул по лестнице вверх, в квартиру, из которой они с приятелем вышли. Он появился в дверях спустя пару минут с ведром воды, от которой шел пар, и половой тряпкой. Я стащила с ног туфли, подобрала хвост платья, разложенный Элис практически по всей площадке, и отошла в сторону от лужи кетчупа, разлитой по кафельным плиткам пола. Парень намочил тряпку и начал смывать пятно. Кетчуп великолепно размазывался, но исчезать не хотел.
- Вы сколько продукта угрохали? – язвительно поинтересовался громила, по-прежнему сидящий на ступеньках.
- Сколько-сколько… Одну бутылку! – ответила Элис.
- Литровую, небось. И не жалко было?
- Что ты понимаешь в искусстве?! – молниеносно взорвалась Элис.
Парень, моющий пол, отжал кроваво-красную воду с тряпки в ведро.
- Чем тут иронизировать, помог бы лучше, - сказал он, обращаясь к приятелю.
- Ты что, я еще как-то себя неуверенно чувствую, – ответил тот.
С улицы донесся звук милицейской сирены. Мы вздрогнули.
- Быстрее, быстрее! – скомандовала Элис, трясясь от напряжения и запихивая камеру в сумку. Парень судорожно домывал лестничную площадку.
- Что ты копаешься? – прохрипел амбал, сидевший на ступеньках лестницы, прислонившись к перилам. – Полы, что ли, никогда не мыл? Давай быстрее! А то я как на нее посмотрю, - тут он кивнул в мою сторону, - так снова плыть начинаю.
А что я-то? Можно подумать, это моя идея была с кетчупом! Внизу хлопнула входная дверь, и послышался шум шагов.
- Ну и где тут труп лежит? – спросил утомленный мужской голос.
- Тут! Тут! – в ответ ему запричитал голос женский. – Их тут два!
- Убийц двое? – уточнил другой мужчина с голосом пониже и с хрипотцой.
- Да нет, трупа два!
Элис взвизгнула и кинулась наверх. Следом за ней рванул парень с тряпкой и ведром, а замыкали процессию амбал с моими сапогами в руке и я, путающаяся в своей занавеске. Если эта тряпка с меня свалится, то я останусь практически в одном нижнем белье. В конце концов, слабонервный парень подхватил меня и практически втащил на четвертый этаж. Дверь за мной захлопнулась.
- Чшшш! – прошипел, приложив палец к губам, парень с лохматой шевелюрой бронзового цвета, обращаясь ко всем нам.
- Они таки вызвали милицию! - почти проплакала Элис. – Что же теперь будет?
- Ну и где ваш труп? – услышали мы с лестницы уставший мужской голос.
- Так это, тут был, - растерянно ответил ему женский. Кто-то в дополнение истерически всхлипнул.
- Следы хоть какие-то остаться должны были, - прохрипел другой мужчина. – А здесь точно ничего. Вы чего видели-то?
- Трупы, два. Один вроде женский, а второй точно мужской. Тут, на лестнице лежал.
- Ага, черный такой, - сдавленно проговорила еще какая-то женщина.
- Ну ладно, пойдем по квартирам. Может, кто чего видел. Едой тут у вас пахнет! Вроде, томатным соусом каким-то.
Элис застонала.
- Что делать будем? – прошептал поверх моей головы приятелю амбал. – Сдадим их или как?
Вот негодяй! И как тут можно творчеством заниматься?
- Да ладно, жалко девчонок, - сказал тот, который мне так понравился. Эх, обидно, что ничего уже не исправить. Я чуть не расплакалась. Да что же это такое?
Звонок в дверь прервал все мои мысли.
- Это к соседям, - прошептал парень с лохматой шевелюрой и улыбнулся мне. – Не бойся. Меня Эдик зовут.
- Я Элис! – тут же встряла моя подруга, а я почему-то подумала, что теперь смогу говорить ей «нет» и не идти у нее на поводу.
Эдик продолжал смотреть на меня.
- Это Изабелла! – представила меня Элис, и я разозлилась.
- Вообще-то, я Маша.
- А я Мотя! – радостно прошептал амбал и через головы протянул мне руку.
- Очень смешно, - съязвила Элис.
- Он действительно Мотя, - улыбнулся Эдик. – Его полное имя Матвей.
Тем временем за дверью кто-то отвечал на все вопросы, что ничего не видел и не слышал.
- Сейчас к нам пойдут, - прошептал мне Эдик. – Здесь по две квартиры на площадке.
А я поняла, что если меня увидят в кетчупе и зеленой шторе, мы все огребем по полной. Взрослые вроде бы люди, а устроили такой бардак! Я закусила губу и рванула к двери, за которую Эдик унес ведро с тряпкой, рассудив, что там наверняка ванная. Так оно и оказалось.
- У тебя мыло есть? – выглянула я.
- Да, справа за дверцей, - недоуменно уставился на меня Эдик.
Я включила воду и, схватив мыло, начала быстро и старательно смывать все то великолепие, которое Элис утром нанесла на меня. Штору я просто рванула посильнее, и она упала к моим ногам темно-зеленым кругом. Я сорвала с себя майку, стерла ею, как смогла, кетчуп с руки, скинула с плеч лямки бюстгальтера. Так, чье-то банное полотенце висит на крючке на двери. Я схватила его и замоталась им, закрепив подмышками. Теперь можно глянуть на себя в небольшое зеркало над раковиной: кетчупа вроде не видно, лицо ярко-розовое и горит, полотенце еле держится на мне, волосы… Так, хорошо, что Элис нужна была гладкая прическа из распущенных волос, достаточно взъерошить их туда-сюда, и все в порядке.
Теперь я похожа на разгоряченную женщину, которой себя никогда еще не чувствовала. Даже когда у меня были те самые отношения, о которых не знает мама. Собственно, тогда мне вполне доходчиво и объяснили, что я бревно и могу убираться, а не мешать человеку получать удовольствие. Удовольствие довольно похихикивало при каждом слове. На том мои отношения и закончились. А ведь мы встречались почти год, и я думала, что все у нас серьезно.
Так, хватит, это в прошлом, а теперь необходимо собраться и вытащить нас с Элис из этой передряги. Я выключила воду и тут же услышала, как открывается входная дверь.
- Ого, сколько народу! – воскликнул хриплый голос. – И куда же это вы все собрались?
- Да мы тут так, в гости зашли, - немного растерянно ответил Мотя.
- Угу! – пискнула Элис.
- Так, значит, вы двое зашли в гости к товарищу. А ты, друг мой Эдвард, давно ли из Питера приехал?
- Позавчера. На недельку перед защитой диплома отпуск на работе взял.
- И как, тоже откуда-то пришел или уходить собираешься?
- Уходить. Дядя Володя, мы тут вообще-то… - замялся Эдик, не зная, как лучше объяснить все происшедшее.
Как-как, да никак! Это никто не поймет. Так что жаль, что милиционер знакомый и придется все объяснять впоследствии куче людей. Или не объяснять, но отступить от своего плана я уже не могу. Другого нет, так что простите меня все.
Я открыла дверь ванной и выглянула, как была:
- Эдик, про минералку не забудь!
- Интересненько, - протянул мужчина средних лет в милицейской форме, разглядывая меня – красную, лохматую и в сползающем с груди полотенце, которое я со всех сил поддерживала рукой. Не знаю, что подумал он, а я хотела только одного - чтобы никто не заметил лифчика.
- Ого! – крякнул Мотя и поднял кверху большой палец. Эдик пристально уставился на мое лицо без грима.
- Вот значит в чем дело! – рассмеялся Володя. - А я думаю, стоит племянник, мнется, краснеет! Зря!
- Ну да, мы тут… - покаянно опустил голову Эдик, исподлобья взглянул на меня еще раз и улыбнулся.
Я стояла ни жива ни мертва: племянник...
- Ясно с вами все. Ничего вы не знаете. – Милиционер повернулся к Моте с Элис: - Может быть, вы что-нибудь на лестнице видели?
- Что?! – истерически взвизгнула подруга.
- Да ничего не видели, - пожал плечами амбал. – Поднялись на этаж и позвонили. Эдик открыл и все.
- Ну что? – Дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели возникло лицо женщины средних лет в норковой шапке. – Здесь труп, да?
- Так, женщина, не мешайте расследованию! – решительно остановил ее поползновения войти в квартиру родственник Эдика. – Я опрашиваю граждан для прояснения ситуации, а не веду обыск, для которого понятые требуются. Немедленно выйдите и подождите на лестнице!
- Это ж надо! Мужской труп в черном она видела здесь, на лестнице, да еще и в луже крови! – обратился милиционер к нам.
- Дядя Володя, а там у нас на лестнице иногда старичок-бомж ночует. Может, его и видели? Он в черном пальто ходит, – неожиданно спросил Эдик.
- Возможно, - согласился его родственник. – Ладно, пойду.
Он вскинул руку в прощальном жесте и вышел за дверь. Мы услышали, как милиционер объяснял ситуацию оставшимся на лестнице дамам и коллеге.
- Так, женщины, успокойтесь! Мужчину на ступенях вы действительно видели, а трупа не было. Слышь, Миша, давай поищем тут вокруг дома старика в черном пальто, да заберем в участок. Холодно, замерзнет еще, а у нас тепло и кормят…
Толпа народа, возглавляемая милиционерами, направилась вниз по лестнице. Мы перевели дыхание и уставились друг на друга.
- Может, обнаженку здесь поснимаете? – вредным голосом пропел Мотя. Я ойкнула и скрылась за дверью ванной. Полотенце норовило сползти вниз.
- Элис, сходи к маме и принеси мне джинсы со свитером и куртку! Пожалуйста! – попросила я подругу, понимая, что иначе мне домой не попасть.
- А как я дорогу обратно-то найду? Ты меня через дворы бегом вела, и я вообще ничего не запомнила! Точно потеряюсь.
- А какой адрес? – спросил меня Эдик через дверь. Я ответила. - Так это же рядом совсем! Мотя, ты же знаешь, где это?
- Ладно, мы сейчас сходим и все принесем, – согласился амбал. - Давай, фотограф, пошли уже за вещами подруге.
- Раскомандовался тут, - огрызнулась Элис, но возражать не стала.
А я сидела в этот момент в колготках и бюстгальтере на краю ванны, держала в руках полотенце и чуть не плакала от досады и расстройства. Как же мы с Эдиком раньше-то не встретились? Даже жили по соседству… Точно, это судьба моя такая невезучая.
- Маш, выходи! Я сейчас кофе заварю, – услышала я голос Эдика. А как я выйду? Опять в полотенце заворачиваться?
- Будь добр, дай мне какую-нибудь футболку побольше, что ли, - попросила я парня.
- Сейчас.
В глубине квартиры послышались шаги, и в небольшую щель приоткрытой двери протиснули сложенную белую футболку. Я сбросила полотенце и поправила лямки бюстгальтера.
- Ты что, совсем сдурел? – услышала я из прихожей громкий шепот Матвея. – Завтра ты купишь ей зубную щетку!
- Так, все! – так же приглушенно, злым шепотом ответил Эдик. – Хоть щетку, хоть тапочки. Такую девушку нужно вообще сразу с мамой знакомить, так что валите отсюда. БЫСТРО!
Я обмерла. Что это значит? Я ему понравилась, что ли? В виде трупа в занавеске и с кетчупом?
Элис попыталась что-то пискнуть, но, судя по всему, ей не дали. Послышался звук закрываемой двери. Я надела футболку, достававшую мне почти до колен, глубоко вздохнула для храбрости и приготовилась открыть дверь и сделать шаг: навстречу Новому году, навстречу новой жизни, навстречу своему счастью.