Джейкоб

Кольцо почти замкнулось, не оставляя ему ни одной лазейки, через которую он мог бы ускользнуть.
Сэм раздавал приказы, но я почти не слушал его, хотя избавиться от навязчивого голоса в моей голове было весьма проблематично. Но мне они были не нужны. Не сегодня. Что-то древнее и первобытное рождалось во мне. Да, мы защищали свои территории, но никогда фактически не вступали в бой. И нам не были нужны навыки, это было у нас в крови, с рождения, каким-то неведомым образом передавалось из поколения в поколение. Эта память предков, инстинкт защищать, и сегодня мы исполним своё предназначение. Я исполню своё предназначение.
Сэм зарычал в ответ на мои мысли. Я слышал его раздражённый голос.
- Я сам, - отрезал я в ответ и он не стал возражать.
Это была моя битва, моя личная вендетта, и Сэм понял это
Мы долго выслеживали его, были готовы к тому, что он вернётся за своей жертвой. Надо отдать должное, он довольно быстро объявился в округе, но подходить ближе к городу, не спешил. Но он не знал, что в город приходить не обязательно, мы разберёмся с ним, где угодно и когда угодно. Эта наша территория.
Я чувствовал его недоумение, его волнение, непонимание всего. О, нет, он не боялся. Страха не было. Ведь он не понимал, с кем имеет дело. Возможно, он когда-либо и слышал о подобных нам, но ни разу не сталкивался. Что ж, сегодня будет первая и последняя встреча.
Вампир застыл на невысоком плоском камне у тонкой ленты ручья. Прищурившись, он склонил голову к плечу, разглядывая, оценивая степень угрозы, исходившую от меня, делая свои выводы, решая, как быть дальше: пытаться ли сбежать или принять бой.
Красное марево в его зрачках полыхнуло. Да, ублюдок, это правильная оценка.
Я пригнулся к земле, готовясь к прыжку, чувствуя, как шерсть на загривке встаёт дыбом, а из глубины тела рвётся глухой низкий рык. Всё исчезло: звуки леса, голоса моей стаи, дневной свет, пробивающийся в эту чащу.
Наши глаза встретились. Надеюсь, он прочёл в моих свой приговор. Не разрывая взгляда, я прыгнул, целясь ему в глотку…

***
Руль протестующе заскрипел... Я поднес руку к глазам, удивленно разглядывая кожаную оплетку, которую я установил на руль всего несколько дней назад. Два часа в машине. Два часа под проливным дождем наедине с самим собой и со своими невеселыми мыслями. Дождь то прекращался, и тогда воздух наполнялся восхитительным запахом мокрой земли и сырой коры, то начинался снова, стекая по лобовому стеклу грязными потоками. Так просто было следить за мутными ручейками, слушать дробный перестук по крыше машины и ни о чем не думать. Так просто... И совершенно невыполнимо.
В моей голове вертелось столько вопросов... сомнений... угрызений совести... злости... Столько всего. Или это все было в моей душе?
Какая к черту разница, как это назвать? Я сердито ударил кулаком по панельной доске. Двухдюймовый пластик отозвался глухим стоном.
Значит, теперь мне недоступны не только такие простые человеческие слабости как алкоголь и табак, но еще и женщины. Так же как я не получал удовольствия от курения, не пьянел от вина, так же я перестал получать чувство удовлетворения от секса. Мне стало как-то... не так... не правильно... не то... Я больше не хотел ни одну из них, ни искал новых встреч и ярких ощущений. Это стало вдруг каким-то... опостылевшим и не нужным, словно старая игра в детстве. Когда теряешь к ней всякий интерес, и не потому, что она стала хуже, а потому что вырос, и нарисованные рыцари уже не кажутся живыми, а драконы настоящими. Вот и я... вырос... И все они кажутся мне ненастоящими... Нарисованными. Пластмассовыми куклами. Все, кроме одной. И имя этой девушки не то, что столько времени мешало мне дышать.
Я столько лет стучусь в закрытую дверь, туда, где меня не ждут и не хотят. Зачем? Почему я отвергаю ту, которая любит меня, ради той, которая не любила никогда? Может, пора перестать отрицать очевидное? Я давно уже ревную Беллз просто по инерции, просто потому, что она не только предпочла меня другому, но и из всех возможных вариантов выбрала наиболее опасный - вампира. И я не могу простить ее за это, и не могу заставить свое сердце не заходиться от холодного бешенства и страха каждый раз, когда я представляю себе его руки в опасной близости от ее горла. Но это уже не любовь. Это злость, ревность, желание защитить - но не любовь.
А вот она... Ее глаза, губы, руки. Ее тихий голос, робкие поцелуи, несмелые объятия. Я скучаю по ней, когда не вижу целый день. Я каждый раз с тревогой изучаю ее лицо, пытаясь по глазам понять, не стало ли ей сегодня хуже, чем вчера. И меня парадоксальным образом, совершенно не раздражает ее страх, и, как следствие, невозможность полной близости. Мне хочется только одного - никогда не уходить из ее комнаты, или чтобы она никогда не уходила из моей. Тогда почему же я не позволяю себе быть счастливым? Почему лишаю счастья ее?
Почему...?
Я заглушил мотор и, решительно хлопнув дверью, зашагал по направлению к ее дому.

***
В машине было тепло. Даже вновь начавшийся дождь не мог испортить ощущение уюта, заполнившее все пространство салона, когда она опустилась в кресло возле меня. Только дождевые капли каким-то непостижимым образом из мутно-грязных превратились в белоснежно прозрачные. Темная грязь, с которой не справлялись даже механические дворники, куда-то исчезла, и автомобильные стекла засверкали чистотой.
За всю дорогу она не произнесла ни слова. Даже не спросила, куда я ее везу.
- Поедешь со мной? - спросил я, стоя на пороге ее дома 10 минут назад.
- Конечно, - просто ответила она, протягивая мне руку.
Ее вера в меня была полной и безусловной. Даже после того, что я натворил, она продолжала доверять мне. Это было так невыносимо. Почти больно. Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы залечить ее раны, помочь забыть всю боль: ту которую она пережила до меня и ту, которую я, погруженный в свои чувства и не замечающий ничего на свете, кроме собственного отражения в зеркале, причинил ей.
Когда я аккуратно припарковался на стоянке того самого отеля, в котором мы были месяц назад, ее тонкие брови удивленно поползли вверх, но она и сейчас не произнесла ни одного слова, лишь, сжав мою руку, молча последовала за мной. И правильно Джесс. Не надо. Не говори ничего. Позволь мне самому исправить то, что когда-то сделал не правильно...
Каждый шаг по полутемному, пыльному коридору запечатлевался, словно на фотопленке. Каждый звук этого старого мотеля, таким странным образом повлиявшего на мою судьбу. Мой мозг, словно бы поставив себе целью не упустить ни одной детали, подкидывал мне картинку за картинкой. Я мог слышать, как тихонько потрескивает мигающая на давно небеленом потолке лампа, как шумит в одном из номеров телевизор, транслирующий какое-то музыкальное шоу, как свистит ветер в неплотно закрытом окне. Но это все воспринималось как что-то не важное, всего лишь ничего не значащий фон для той, которая шла позади меня, молча, уверенно, спокойно. Она давно поняла, куда и зачем я веду ее и все же, продолжала идти, не высказывая ни тени сомнения, борясь с собственным страхом и продолжая доверять мне. Дарить мне свою веру, в которой я так нуждался.
- Джесс, - даже дверь, возле которой мы остановились, казалось сегодня другой, хотя красовавшаяся на ней цифра 28 подтверждала, тот же мотель, та же комната. – В прошлый раз всё было неправильно. Нет, вернее даже не неправильно, а просто… слишком просто. Тот вечер ничем не отличался от других, по крайней мере, для меня. Я не буду продавать тебе красивую ложь. - С тихим скрипом закрылась за нашей спиной дверь, и в темноте, и тишине мой голос, сопровождаемый дробным стуком дождевых капель об окно, показался мне совершенно незнакомым. Хотя незнакомым было сейчас все, и девушка, в чьих глазах отражался я сам, и душный воздух комнаты, наполненный терпким ароматом счастья, и слова которые я говорил. Все было новым и незнакомым. И...единственно верным... – Мы неправильно начали, Джесс. Не с того. И сейчас всё изменилось. Я изменился, и ты изменилась. На секунду перед моими глазами промелькнуло лицо, искаженное болью с опущенными уголками рта и потухшим взглядом. Да она изменилась. Она стала другой. И это было жестоко, очень жестоко. Прошлое нам не изменить, зато будущее - в нашей власти. Я сумею построить такое будущее, которое скроет ее от воспоминаний за плотной стеной. Я хочу начать заново...
- Я хочу начать заново, - продолжил я после минутной паузы. - Только пусть на этот раз всё будет правильно. Я не знаю, как так получилось, что я снова здесь с тобой. Я не сказал «почему». Это я знаю, потому что... - но последние слова она не услышала, да я их и не произнес, а выдохнул в ее прохладные губы, раскрывшиеся под моими. Поцелуй был именно таким, каким и должен быть первый поцелуй между двумя людьми, желания которых совпадают... не на один вечер. Стремительный, страстный и в то же время, головокружительно нежный.
- Почему? – прошептала она в звенящей тишине
- Потому, что ты небезразлична мне, - я сказал это так легко, словно всю жизнь ждал возможности произнести именно это. А может, так оно и было?
Я принялся целовать ее мягкие податливые губы, скулы, веки. Мои руки начали путешествие по ее телу. Пальцы запоминали, какова на ощупь ткань на блузке и как шуршит смятая юбка. Я осторожно положил обе ладони на шею, в вырез блузки, и, слегка разведя руки в стороны, скользнул пальцами по ключицам, ощущая, как загорается от моих прикосновений ее кожа.
Прильнул губами к плечу, расстегнув всего лишь одну пуговицу... И задохнулся от восторга, почувствовав ее руку на моей груди. Ее глаза, глубокие, как сама ночь, сверкали, и в них было так хорошо смотреться. Пожалуй, так же хорошо, как и прикасаться к ней губами. Неожиданно невидимая нить, созданная нашими взглядами прервалась и Джесс заскользила куда-то вниз. Я чуть не застонал от разочарования, так мучительно было не видеть ее горящих глаз. - Эй, ты куда?
- Ну, я… эммм… я хотела, то есть я… - смутилась она.
Нет, нет, нет, - кричало все внутри меня. Это было слишком похоже на одну из картинок из моего прошлого, того, что было до неё, до Джесс. И вообще на все то, от чего хотелось отречься, забыть и никогда не повторять. Это было не так. Неправильно. Не то, что нужно ей, не то, что нужно нам.
– Не надо, - я постарался придать своему голосу как можно больше мягкости.
- Но...
- Нет, - повторил я, подхватывая ее на руки и опуская на середину кровати.
И снова я принялся ее целовать, но на этот раз, мои поцелуи были более требовательными. Ее тихие стоны показались мне самой красивой музыкой, которую я слышал за всю свою жизнь. А внутри меня уже просыпался волк, придавая моим движениям еще большую уверенность и завершенность. Позволяя чувствовать каждое ее желание, заставляя ее тело повиноваться мне, следуя почти животному зову.
На долю секунды, оторвавшись от нее, но, не отводя взгляда от ее глаз, я стянул через голову свою футболку. Она медленно расстегнула пуговицы на своей блузке. Ее щеки разгорелись, а грудь вздымалась как после быстрого бега. Мои джинсы полетели на пол. Мы ласкали друг друга взглядами так же страстно, как это делали до этого наши руки и так же нежно, как это делали до этого наши губы. Ее юбка и белье аккуратно легли поверх моей одежды, и я, обхватив ее хрупкие плечи, медленно помог ей опуститься на подушки. И наклонился над ней, удерживая вес собственного тела на руках, внимательно разглядывая ее лицо, ища следы страха... неуверенности. Их не было. Вместо этого была запрокинутая назад головка, закрытые глаза и приоткрытые в полустоне губы.
Опустившись на нее сверху, я принялся ласкать ее тело, постепенно позволяя себе быть более настойчивым.
Ее руки вцепились в мои плечи, и она невольно взметнулась ко мне всем телом, когда мой язык лишь слегка прикоснулся к ее лону.
- Покричи, если хочешь, - я на секунду приподнял голову, но лишь затем что бы вновь припасть губами к той точке, в которой сосредоточилось ее желание. Я успел увидеть, как она отрицательно покачала головой, и улыбнулся про себя, точно зная, что она закричит... обязательно закричит. Но это будет потом, а пока мои неспешные ласки исторгали из ее губ еле слышные стоны. Которые, становились все громче и громче.
И лишь скорее почувствовав, чем, услышав, как ее стон почти превращается в крик, я приподнялся над ней на руках и, не отрывая взгляда от ее глаз медленно, очень медленно вошел в нее. Не торопясь, позволяя ей привыкнуть к ощущению моего тела внутри ее, оставаясь готовым отпустить ее в любую минуту, по первой ее просьбе, при первом же намеке на страх.
Ни ее страха, ни ее боли я не почувствовал. Она действительно хотела меня. Ее закрытые глаза и отсутствие скованности свидетельствовали об этом самым красноречивым образом. Я почувствовал невероятное облегчение. Неужели все позади? Неужели моя Джесс больше не боится? Радость от этого открытия была настолько велика, что даже приставка "моя" не вызвала у меня привычной вспышки раздражения на самого себя.
Я продолжал двигаться в ней, все еще медленно и неторопливо, но со мной самим происходило что-то совершенно новое. Каждый ее стон доставлял мне острое, яркое наслаждение. Раньше, мне нравилось собственное отражение в ее глазах, теперь же, меня приводил в восторг каждый оттенок ее чувства. Я поднимал ее все выше и выше к вершине наслаждения и вслед за ней, терял голову сам. И мне это нравилось. Черт возьми, мне это безумно нравилось. Не наблюдать и любоваться тем состоянием, к которому я могу ее привести, а быть с ней там вместе. Разделять это на двоих....
- Я люблю тебя, - слова соскользнули с губ легко и естественно. Я даже не успел удивиться тому, что я произношу это вслух. Боже мой, что я делаю? Зачем? Немедленно остановись Джейкоб! Немедленно замолчи!
Но я уже был не в силах остановиться... я был не в силах промолчать... я был не в силах не любить ее...
- Я люблю тебя, - признания рвались из горла как крик.
Движения стали судорожными, почти неконтролируемыми. Руки обхватили ее плечи и притянули к себе еще сильнее...
- Я люблю тебя, - окончательно сдался я, и в тот же момент нас обоих накрыло волной яркого, ослепительного наслаждения.
- Я люблю тебя... Я люблю тебя... - ее слова настигли меня врасплох, вырвали из горла стон, почти крик...
Падая на спину и увлекая ее за собой, я понял, что мое место рядом с ней, так же как и ее рядом со мной....
Я лежал в тишине, не выпуская из объятий девушку, которую любил, которой сказал о любви и которая ответила мне взаимностью. Любить и быть счастливым вдруг оказалось так же просто и естественно, как дышать. Мои пальцы перебирали ее волосы. Ее сердце стучало где-то очень близко от моего. Если бы кто-нибудь спросил меня, что было прекраснее, заниматься с ней любовью или обнимать ее после, прижимать к себе, ощущая, как постепенно выравнивается ее дыхание, а кровь замедляет свой бег, я затруднился бы ответить.
Дождь продолжал тихо барабанить по стеклу, потом резко усилился, и швырнув в стекло целый поток воды внезапно прекратился совсем.
- Дождь перестал, - прошептала Джессика в неожиданно наступившей тишине.
- Да, перестал… - так же шепотом ответил я прикасаясь губами к ее плечу...

Джессика

Я стояла у окна в коридоре, выходящего на дорогу к дому, прячась за портьерами, разглядывая улицу через просвет между ними. Дождь, казалось, затихший утром, пошёл с новой силой, поток воды был нескончаем. Серое небо висело так низко, словно задевало крыши соседних домов, а тёмный лес ещё никогда не казался таким пугающим.
Знакомый тёмно-синий форд стоял на дороге уже довольно долго. И всё это время я наблюдала за ним, не зная, останется он или уедет.
О чём думал Джейкоб, наедине с самим собой, остановившись у моего дома? Почему не вышел, позвонить в мою дверь? Почему не набрал мой номер?
Вес молчащего мобильника, зажатого в кулаке, будто оттягивал руку.
Мне стало страшно. Я не знала, что думать, если Джейкоб сейчас заведёт мотор и уедет. Но в то же время мне было страшно и оттого, что будет, если он выйдет из машины и постучит во входную дверь.
Каким-то шестым чувством я понимала, что он решает сейчас свою... нашу судьбу.
Ещё несколько дней назад, когда он пришёл ко мне после того, как... Болезненный комок в горле, казалось, стал ещё больше и тяжелее. И это не было только из-за горечи. Я помнила его слова, его простой намёк на то, что он испытывает ко мне большее, чем мог признать до этого.
Как можно чувствовать себя одновременно самым несчастным и самым счастливым существом на земле? Надеяться, на то, что так много дней, казалось, нереальным, неосуществимым, попросту невозможным, не с этим человеком...
Движение за окном привлекло моё внимание.
Джейкоб вышел из машины и медленно, совершенно не спеша, под проливным дождём, направился к дому. Прижав руку к груди, я глубоко вздохнула и спустилась на первый этаж.
Я распахнула дверь и отошла в сторону, освобождая проход. Джейк стоял на самом пороге, но не предпринял попыток войти, вместо этого он спросил.
- Поедешь со мной? - его голос не был равнодушным, но в то же время не выражал никаких чувств, словно бы все они куда-то улетучились, пока он думал, стоит сегодня звонить в мою дверь или нет.
- Конечно, - без колебаний ответила я, накидывая, снятую с крючка куртку и протягивая ему руку.
Куда угодно, - могла бы я добавить, но не стала. Иногда слова бывают лишними, и только с Джейкобом я поняла это.
Уже по дороге, я, кажется, стала догадываться, куда он везёт меня.
Он остановился на парковке мотеля, где всё у нас началось. Он не глушил мотор, просто сидел, положив локоть на руль, задумчиво глядя в лобовое стекло, на котором мерно шуршали дворники. Дождь барабанил по капоту и по крыше машины, создавая лёгкий, приятный и немного усыпляющий фон.
Джейк словно бы давал мне время или осознать то, зачем он привёз меня сюда и принять это, или отказаться, потребовать отвезти меня обратно домой. Я знала, что он никогда ни к чему не принудит меня, он всегда давал мне пути для отступления. Но они не требовались мне. Ничего не было важным, кроме Джейкоба и моих чувств к нему. Это была последняя черта молчания, которая дала бы возможность повернуть назад и мне, и ему, но я не стала возражать, и Джейкоб молчал. Видимо, он всё уже решил, стоя у моего дома.
Возможно, до меня только после того, как мы пошли по длинному гостиничному коридору, стало действительно, во всей полноте, доходить, чем мы займёмся всего через несколько минут, после того, как за нами захлопнется дверь номера. Но страха не было, было лишь ожидание, и понимание того, что в этот раз всё, абсолютно всё будет по-другому.
И моё отношение к Джейкобу, и его отношение ко мне. Я не чувствовала того пронзительного возбуждения и предвкушения, как в прошлый раз, вместо них пришли совершенно новые чувства. Это желание было похоже на медленно разгорающийся костёр, питающийся не от похоти, а от любви в её самом искреннем проявлении. И я ощущала, что Джейкоб чувствует то же самое.
Он вёл меня к той же самой комнате, в которой мы были прошлый раз.
- Джесс, - он остановился перед дверью в номер, его рука, взметнувшись, опустилась на мою щёку, голос был серьёзен как никогда. – В прошлый раз всё было неправильно. Нет, вернее даже не неправильно, а просто… слишком просто, - ключ повернулся в замке, дверь открылась. – Тот вечер ничем не отличался от других, по крайней мере, для меня. Видишь, я честен с тобой, я не буду продавать тебе красивую ложь, - он мягко потянул меня за собой в комнату, и я последовала без сопротивлений, дверь закрылась за нами. – Но мы неправильно начали. Не с того. И сейчас всё изменилось. Я изменился, - и я тоже, хотелось добавить мне, но он сделал это за меня, - и ты изменилась, - его вторая ладонь накрыла мою правую щёку так, что моё лицо полностью оказалось в ловушке его рук. Я не могла отвести взгляда от его глубоких наполненных пониманием и терпением глаз. – И я хочу начать заново. Только пусть на этот раз всё будет правильно, - предательские слёзы слишком близко подкрались к моим глазам, грозясь переполнить их, излившись наружу. - Я не знаю, как так получилось, что я снова здесь с тобой. Я не сказал «почему». Это я знаю, - наклонившись, он прижался к моим губам в мучительно долгом, пронзительно обжигающем мои оголённые нервы, поцелуе. Я впитывала, зажигалась от него, перенимала и отдавала сторицей.
- Почему? – выдохнула я, стоило Джейкобу лишь оторваться от меня.
- Потому, что ты небезразлична мне, - просто ответил он, притягивая меня ближе.
Я закрыла глаза, когда его губы вновь накрыли мои. Не было ничего естественнее наших поцелуев, ощущения его горячих прикосновений, нежности его губ на моих губах. Склонив голову к противоположному плечу, я открыла ему доступ к другой стороне шеи, чем он сразу же не преминул воспользоваться.
Его руки заскользили по моему телу, однако, не торопились проникать под одежду.
Он сказал, начать заново. Что ж, по-моему, мы уже начали заново, если это рассматривать именно так. Но, пусть я буду последней мазохисткой, каждое воспоминание о нас я бы не променяла ни на одну из возможностей начать заново. Это всё мы и наша история.
Его пальцы зарылись в мои волосы, губы путешествовали по лицу, не оставляя без внимания ни единого миллиметра. Положив руки ему на грудь, я уловила бешеный ритм сердца, гораздо быстрее обычного.
Я знала, с чего он любит начинать, и мне хотелось, совершенно искренне хотелось, дать ему это. Поэтому, я по-тихому начала опускаться на пол.
- Эй, ты куда? – он поймал меня на полпути, поднимая обратно за локти. Его прищуренные глаза удивлённо смотрели на меня, требуя ответа. Я тут же смутилась.
- Ну, я… эммм… я хотела, то есть я… - сумятица в моих мыслях очередной раз подвела меня. Разве так трудно называть простые вещи своими именами.
Он отрицательно покачал головой. – Не надо.
- Но… - я попробовала возразить.
- Нет, - ещё раз чётко проговорил он и, подхватив меня, развернулся к кровати, опуская на середину и сам, устраиваясь сверху.
Меня накрыла такая приятная и возбуждающая тяжесть его тела. Так приятно чувствовать себя под ним – это так же естественно, как дышать. Наши губы вновь встретились, поцелуи на этот раз были требовательнее и настойчивее. Я закрыла глаза, тихо постанывая в такт движениям его языка.
Ненадолго оторвавшись, друг от друга, лишь для того, чтобы скинуть одежду, мы вернулись обратно, чувствуя, теперь уже обнажённой кожей как переплелись наши тела.
Он целовал и гладил меня, спускаясь, всё ниже и ниже, словно наполняя собой и обоюдным желанием каждую клеточку тела.
Когда он мимолётно коснулся меня там, я дёрнулась всем телом. Но не от страха или паники, а от удивительного острого ощущения, усиленного во сто крат ожиданием того момента, когда он проникнет в меня. Пока же это сделал его язык. Он неторопливо ласкал меня.
Я вцепилась в его плечи, сдавливая их, чувствуя, как вскрик уже готов вырваться из моего горла.
Джейк оторвался от меня, затем переместился, поднимаясь поцелуями от низа живота до груди и выше.
- Покричи, если хочешь, - выдохнул он, прекрасно чувствуя моё состояние, я отрицательно замотала головой, прикусив губу.
Он лишь слегка улыбнулся, наблюдая за моей реакцией. Потянувшись к моим пальцам, вцепившимся в простынь, он заставил их разжаться, поднёс ладонь к губам и запечатлел жаркий поцелуй на её середине. Я тихонько ахнула.
Окружив меня руками, стараясь не выпустить моего взгляды из плена своих глаз, он начал мучительно медленно и неторопливо входить в меня.
Страха не было. Скованности тоже. Всё прошло. Он излечил меня. Своим терпением и любовью.
Он продолжал свои неспешные движения, я чувствовала, как пульсирует его плоть внутри меня, как она изменяется, становясь ещё больше, ещё твёрже.
Больше не в силах выносить этой сладкой размеренной пытки, я закрыла глаза, прерывая связь наших взглядов и, повернув голову на бок, поцеловала его руку.
Его ладони скользнули мне на шею, туда же опустились его губы. Горячие поцелуи перемежались с почти неразборчивыми ласковыми словами, сказанными полушёпотом. Его движения стали резче, словно бы он уже был не в состоянии контролировать себя.
Я скрестила ноги у него за спиной, обхватила руками плечи, пытаясь, таким образом, полностью обнять его собой, слиться в одно целое.
- Я люблю тебя, - наконец, чётко сказал он, в его голосе слышалось некое удивление.
Внезапно переместившись, он сел, увлекая меня за собой, подхватывая под ягодицы и входя ещё глубже, рывок за рывком.
Открыв глаза, я вся отдалась ощущению движений его плоти в своём теле, не позволяя себе отдаляться от реальности.
Через его плечо я видела как по стене, на светлом пятне окна, сбегает дождь. Мне кажется, я могла видеть в этом отражении, каждую даже самую мелкую каплю, стекающую вниз по оконному стеклу. При очередном, довольно сильном толчке, я, застонав, непроизвольно закрыла глаза, чувствуя, как перед глазами поплыли размытые радужные круги.
- Я люблю тебя, - почти прорычал он, словно бы злился сам на себя за это признание, за испытываемые чувства.
Стиснув мои плечи, он прижал меня сильнее. Я уткнулась носом в его грудь, подушечки пальцев впились в его спину, пытаясь вжаться, раствориться в его теле. Он притягивал меня ближе и отдалял, двигая, устанавливая нужный ритм, устремляясь глубже в моё тело, наполняя его теплом и бесконечным светом.
- Я люблю тебя, - удивление сменилось обречённостью.
И тогда я почувствовала, как почти затихший оргазм взрывается новой, ещё более сильной, более чистой и ослепительной волной.
- Я люблю тебя, - наконец, почти выкрикнула я и зарыдала, очищаясь, чувствуя, как благодаря Джейку смывается вся грязь с моей души, как она возрождается к жизни. – Я люблю тебя, - повторила я чуть тише.
Перевернувшись, он упал спиной на простыни, увлекая меня за собой, не выпуская из объятий, и не разъединяя наши тела.
Так необычайно хорошо и комфортно мне было рядом с ним, никакой неловкости, никакого страха, ничего неприятного, всё ушло, всё, что разрушало меня день ото дня, забирая душу, - всё пропало. Осталась лишь безграничная любовь и счастье, и согласие, в первую очередь, с самой собой. И нежность...
Я лежала, слушая, как бьётся его сердце, и как мой собственный пульс отдаётся эхом в его груди, ощущая, как его губы касаются моих волос, а руки медлительно путешествуют по моему расслабленному, после занятия любовью, телу.
Мне не верилось, что всего пару месяцев назад мы были здесь с ним совершенно при других обстоятельствах. Чужие незнакомцы. Кто знал, какой путь нам придётся пройти до сегодняшнего дня? И кто знал, что он вообще наступит – этот сегодняшний день?
Мой пошатнувшийся мир снова обрёл равновесие. Я сильнее прижалась к Джейкобу, не желая ни на миллиметр отдаляться от него, а он, словно чувствуя моё невысказанное желание, обнял крепче, показывая, что не собирается никуда меня отпускать. Тишина и спокойствие окутали нас. Комната уже погрузилась в полумрак.
- Дождь перестал, - прошептала я, рассеянно глядя в окно, сквозь тончайшую вуаль штор.
- Да, - тихо ответил мне Джейк. – Перестал…