POV Bella
Вы когда-нибудь сомневались в том, что абсолютное счастье существует? Было ли у вас такое чувство, что если исполняется заветная мечта, то обязательно возникнет что-нибудь очень серьезное, что помешает вам быть на все сто процентов довольными жизнью?
Я сидела на массивной сосновой ветке и разговаривала с Чарли по телефону. Пожалуй, теперь это был единственный способ общения для нас с отцом. И хотя я четко понимала, на что иду, соглашаясь на вечность с Эдвардом, заботливого папиного взгляда мне сильно не хватало в новой жизни.
Последний раз я видела его и маму на нашей с Эдвардом свадьбе, перед самым отъездом в путешествие на остров Эсми. Тогда я еще не знала, что обнимаю родителей в последний раз, ведь согласилась на семестр в колледже и была уверена, что еще смогу приехать и попрощаться на Рождество. Судьба, однако, решила иначе...

Эдвард сдержал свое слово и, став моим мужем, исполнил обещанное. Он еще не раз пытался отговорить меня от близости, аргументированно выстраивая свои речи в пользу безопасности и прочей подобной ерунды, но я была непреклонна. И, как оказалось, не зря. Мой муж был необычайно нежен и осторожен. Не причинив ни капли боли, он доставил мне незабываемое наслаждение, самое лучшее, что я когда-либо испытывала в человеческой жизни – возможность быть с любимым, слиться в единое целое, принадлежать ему...
Мы увлеклись всепоглощающим счастьем, потеряли счет времени, забылись окончательно, не заметив, что наша любовь имеет свои последствия. Оказывается, вампиры-мужчины могут иметь детей. Но поскольку мы были единственной в своем роде семейной парой, об этом нас никто не предупредил…да и кто мог такое предугадать? Человек и вампир…о какой любви может идти речь? Тем более о потомстве! Получается, может…
Но едва мы осознали, что во мне зарождается новая жизнь, Эдварда словно подменили. Он в мгновение ока собрал наши вещи и купил билеты домой... Всего через несколько часов в аэропорту нас встречала вся семья Калленов, взволнованная, встревоженная таким неожиданным поворотом событий. По напряженным лицам было понятно, что за короткое время, прошедшее с момента оповещения о моем «интересном положении», они не пришли к единому мнению по этому вопросу…и некоторые из них готовы были пойти на убийство…
Я смутно помню разразившийся впервые в моей семейной жизни скандал... все было словно в тумане. Розали неожиданно встала на защиту моего малыша, введя меня в практически шоковое состояние. Мне казалось, блондинка, мягко говоря, недолюбливает меня. Откуда такое воодушевление? О причине такого поведения она рассказала сама, позже, когда все немного успокоились. История Розали была короткой и очень грустной. Ее жизненный путь оборвался внезапно, трагично и она не успела познать ни счастья быть женой, ни материнского. И если в новой ипостаси ей посчастливилось встретить Эммета, полюбить его, то о ребенке пришлось забыть. И это была ее вечная боль...

Эдвард же кидался на сестру, разъяренный ее упорством и непоколебимым спокойствием. Я впервые видела его таким…ужасающе опасным и даже начала бояться за жизнь Роуз. Если бы не Эммет, крепко обнимающий свою возлюбленную за плечи…я не знаю, удалось бы избежать драки. Потом Эдвард переключился на меня, умоляя понять его, посмотреть на ситуацию его глазами, осознать, наконец, всю трагедию, к которой приведет мой поступок. Ничего не видя из-за застилавшей глаза пелены слез, я не могла произнести ни слова, не могла даже сказать Эдварду, что уже люблю нашего малыша, да муж бы и не услышал. Снова и снова он утверждал, что никого, кроме монстра, внутри меня быть не может, как заговоренный повторяя лишь одно: «надо убить это чудовище, пока оно не причинило вреда Белле». Отчаяние и безысходная тоска, сквозившие в его голосе, разрывали мне сердце, но отступать я была не намерена. К тому же я точно знала, что Каллены не дадут мне умереть, спасут меня, а значит, все будет хорошо.
Помнится, Джаспер и Эммет с трудом вдвоем обуздали пыл братца, первый – активно применяя свой дар управления эмоциями, а второй - попросту силой усадил Эдварда на диван в гостиной, в то время как Розали и огорченная, обеспокоенная из-за скандала Эсми пытались успокоить меня, уводя в комнату блондинки. Элис, резко схватившись за голову, умчалась в лес. Джаспер, растерянный, не знал, что предпринять, то ли догонять ее, то ли остаться с Эдвардом, боясь, что без его поддержки тот опять сорвется.
И только один Карлайл смог тогда сохранить хладнокровие, практически приказав моему мужу, да и всем в доме, угомониться и подумать, что можно предпринять в сложившейся ситуации. Сам он за несколько часов перенес из больницы, где работал, все необходимое, и осмотрел меня. К сожалению, вердикт был неутешителен для моего мужа – ни один из доступных методов не мог позволить визуализировать плод и убедить моего ненаглядного в том, что внутри меня не чудовище.

В конце концов Эдвард, сломленный решительным заявлением, что я не позволю ничего сделать с моим малышом, сдался и скрепя сердце согласился с моим решением, хотя до последнего не верил в положительный исход, то и дело припоминал мне, что мы могли бы сейчас учиться в Дартмуте, колледже, о котором я мечтала почти всю жизнь... Любимый постоянно говорил, что я могла бы быть человеком, как и договаривались, а не становиться бессмертной. Если бы я знала, какие мысли бродили в его совершенном мозгу, наверно, было бы проще донести до него то, в чем я определилась сразу. Моему... нашему ребенку – быть! И я не умру!
И как бы он меня ни уговаривал прекратить все это, я твердо стояла на своем – и все сложилось как нельзя лучше.
Мы стали родителями, но не ужасного чудовища и монстра, как считал мой муж, а чудесной, необыкновенной красивой, замечательной одаренной девочки, единственной во всем мире! А я обрела вечность с любимым, превратившись в вампира. И что немаловажно, именно Эдвард помог мне, фактически вытащил меня, когда казалось, что мое сердце не справится. Ведь именно его яд спас мне жизнь. Любимый, хоть и недавно стал вегетарианцем, смог остановиться, несмотря даже на то, что моя кровь была для него как наркотик...
В общем, все было просто прекрасно…почти…
Эдвард души не чаял в Ренесми (так мы назвали нашу малышку), но не переставал с грустью вспоминать о моем румянце и теплоте кожи, биении сердца и аромате дыхания, снова и снова повторяя, что хотел бы видеть меня человеком. Я подумала было, что дело в его убеждениях насчет души, но потом вдруг поняла – я не нравлюсь ему такая, неживая, другая, вот почему он так яростно уговаривал меня побыть смертной...
И что теперь делать? Ведь изменить уже ничего нельзя. Тяжелые мысли заполняли все мое совершенное сознание, но, благодаря этой ипостаси, я скрывала свои эмоции за улыбкой...

Я продолжала разговор с Чарли, параллельно размышляя о своей новой боли.
- Рад слышать, что твой голос стал бодрее, Белз! Видимо, Карлайл Каллен и правда отличный доктор. Не могу дождаться, когда, наконец, увижу тебя снова.
- Карлайл говорит, что это пока невозможно, - начала я лгать, чувствуя, как мое теперь уже молчаливое сердце сжимается от желания увидеть отца. – Я еще заразна, а потом сначала надо будет съездить в ЦКЗ и сдать кучу анализов. Ты же знаешь, эти тропически лихорадки... – я попыталась придать своему тону небрежности, но голос предательски дрожал. Хорошо, что Чарли просто человек, и не почувствовал этого.
- Ты в хороших руках, - даже по телефону я слышала, как папа улыбается.
- Это точно, - в ответ улыбнулась я.

Уже прощаясь с отцом, я увидела выходящего из дома Эдварда и, спрыгнув на землю, устремилась в объятия любимого, нуждаясь в нем, словно человек в глотке свежего воздуха. Каждая минута, проведенная порознь, теперь пугала меня сильнее, чем та разлука, которую нам пришлось пережить за месяцы служения Эдварда Вольтури. Я никогда не переставала улыбаться при нем, чтобы случайно не показать своего страха, потому что прекрасно понимала – узнай мой муж о том, что я догадалась о причинах его хандры, его будет мучить жуткое чувство вины. А я его слишком любила, чтобы позволить корить себя еще и за чувства. Поговорить же, несомненно, стоило, но у меня каждый раз не хватало на это сил и духу. Слишком страшно было услышать, как мне не идет быть совершенной и неуязвимой...

Эдвард ответил на мой поцелуй, не сдерживаясь, не отстраняясь, не отталкивая меня, как это было до моего обращения. Мои волнения на время утихли, спрятались в самом уголочке сердца, оставив место лишь любви и желанию, безоговорочно завладевшим сознанием. Движение руки Эдварда - и одежда на мне была ловко разорвана, а пуговицы, подскакивая, разлетелись в разные стороны. Еще мгновение – и мы уже лежим на земле, охваченные безумной жаждой, жаждой объятий, поцелуев и взаимных ласк. О, Боже, как я нуждалась в таких моментах! Ведь только тогда мой ненаглядный не говорил, как жалеет о моей новой жизни.

- Гхм, гхм, - ненавязчиво раздалось совсем рядом, и я заметила, как губы Эдварда подались назад, обнажая зубы. Клянусь, он готов был зарычать, да вот только что-то его остановило.
Элис! Ну как же не вовремя!
Подняв с земли свою рубашку, любимый набросил мне ее на плечи, спасая от позора (а по мне теперь и не скажешь, что я покраснела от смущения) – к нам уже приближался Джаспер.

Обменявшись с братом и сестрой парой мысленных фраз и многозначительных взглядов, Эдвард повернулся ко мне все с тем же чувством вины в глазах, и я впервые пожалела о том, что выбрала вечную жизнь вместо смерти во время рождения Ренесми...
- Милая, что-то с Чарли? – ладони Эдварда легли на мои щеки, пронзая новыми и новыми разрядами тока...
Меня удивил такой вопрос, и я начала лопотать что-то бессвязное, наслаждаясь мягким прикосновением его кожи к моей.
Элис, прихватив своего ненаглядного, унеслась так же неслышно, как и появилась.
- Наверное, скоро захочет приехать, а я... я ведь еще не готова... – высказала я свои опасения.
- Ты этого боишься? – Эдвард буквально выдохнул эти слова, словно с облегчением!
- Немного, а что?
Мягкими, теплыми губами любимый осторожно, с небывалой нежностью коснулся моих, пальцами перебирая блестящие при дневном свете прядки волос. Мое сердце запрыгало в груди, вспоминая, как еще недавно оно неистово колотилось в ответ на такие жесты...
- Джаспер постоянно чувствует, что тебя что-то тревожит. Это из-за Чарли? – бархатный голос ласкал слух. - Ты справишься, я уверен!
Все это время любимый не отрывал своих рук от меня, продолжая гладить мои волосы, успокаивая.
Я же внезапно поняла, что мне выпал шанс раз и навсегда прояснить наши отношения, расставить все точки над i... И если минуту назад я сомневалась в чувствах мужа к себе, то сейчас... Разве мог он, не любя, все еще оставаться таким нежным и участливым? Скорей всего, дело все-таки в его рассуждениях о душе!
Лицо Эдварда стало серьезным, он замер, и только глаза выдавали неподдельное, искреннее волнение.
- Белла, не молчи, прошу!
Мои колебания длились несколько сотых секунды. Я должна все выяснить! Собравшись с силами, я на мгновение прикрыла глаза, на всякий случай запоминая в своей новой идеальной памяти каждую черточку прекрасного лица...

- Ты все время говоришь, что недоволен тем, что меня пришлось обратить, - начала я осторожно.
Эдвард кивнул, и мое сердце замерло, остановилось во второй раз.
- Я боялась, что... – мне было не найти сил продолжить, - что не нравлюсь тебе такая... без сердцебиения и запаха, нетеплая...
Мой голос начал дрожать – пришлось остановиться. Но, как оказалось, этих слов было достаточно. Эдвард резко выдохнул и притянул меня к себе.
- Я был недоволен только из-за того, что не знал причин твоей тревоги. А это, оказывается, из-за меня.
Замкнутый круг какой-то. А ведь так бы и ходили вокруг да около…
Довольные тем, что наконец-то поговорили, мы вернулись к поцелуям. И пусть раньше я не верила в подобное, но после выяснений, наша близость оказалась еще слаще. Понимая, что не дойдем до нашего домика (Эсме и Карлайл справедливо решили, что нам с Эдвардом не помешает свой островок уединения), мы только и смогли, что скрыться среди деревьев на опушке леса, примыкавшего к дому Калленов.
Эдвард медленно спустил с моих плеч свою рубашку и прижал меня к стволу ближайшей сосны, той, на которой я сидела, разговаривая с Чарли. Его голова медленно склонилась ко мне, и идеально очерченные губы настойчиво коснулись моих. Странно, но даже не нуждаясь в кислороде, я почувствовала, как тяжело стало дышать... Любимый отпустил мои губы, но только лишь чтобы поцеловать уголок рта, а потом шею... Его руки гладили мои плечи, в то время как я совершенно теряла рассудок, растворяясь в незабываемых ощущениях.
-Я так люблю тебя, моя миссис Каллен, - хрипло прошептал муж, подхватывая меня на руки и опуская на упругий мох. – Поверить не могу, что ты могла в этом сомневаться...
Моя грудь начала вздыматься от рвущегося наружу желания, а внутри что-то неуклонно росло, открывая все больше и больше места для наших чувств. Пожалуй, Эдвард был прав, когда говорил о слабом человеческом сердце, оно бы просто не выдержало того, что переполняло меня сейчас!

Эдвард медленно склонился надо мной и возобновил сладкое путешествие по моему лицу, шее, ключице, груди. Прижимаясь ко мне, он не переставал одаривать нежностью каждую клеточку моего тела, то мягко прикасаясь губами, то лаская воздушными прикосновениями пальцев... Я выгнулась ему навстречу, стараясь оказаться как можно плотнее прижатой к своему вампиру...
- Эдвард, пожалуйста... я не сломаюсь, - прошептала я, используя остатки воздуха в своих легких. Оказывается, я все это время не дышала!
Любимый усмехнулся, а в его янтарных глазах появились игривые огоньки. Мои руки уже впивались в его спину, прижимая мужа ближе к себе, не желая никогда отпускать. Мы купались в любви, не говоря друг другу ни одного слова, за нас это делали наши тела..и души…

- Ренесми! – поднял вдруг голову Эдвард и напряженно посмотрел куда-то вдаль.
Реальность тут же вернула нас в привычное русло жизни. Не мешкая ни минуты, я вскочила с земли и, подхватив на ходу все ту же рубашку, помчалась вслед за ним, застегиваясь на ходу.

Розали, любезно согласившаяся взять нашу девочку на прогулку и, возможно, на охоту, стояла на небольшой лесной полянке, загораживая собой ребенка от огромного устрашающего волка. Ослепленная яростью и диким страхом за Ренесми, я бросилась вперед, готовая разорвать эту тварь, и мне было абсолютно плевать, что он был выше меня в два раза.
Но почему Роуз его так испугалась? Разве вампиры чего-нибудь боятся?
-Белла, подожди, - Эдвард в последний момент удержал меня за плечо.
-Но он мог быть опасен для нашей дочери!
-Он говорит, что знает тебя, - вздохнул мой муж.
-Говорит?
-Это не просто волк… это оборотень! Враг вампиров...
Волк развернулся и скрылся за деревьями, а через пару секунд оттуда вышел... сын приятеля моего отца, Билли Блэка, тот самый мальчик, с которым мы вместе в песочнице ковырялись, когда были маленькими!

- Джейк??? – удивленно произнесла я.
Господи, сколько еще мифических существ обитает в этом маленьком городке?

***

Я верю в судьбу.
Верю в то, что мы сами ее строим, как и в то, что не можем ее избежать. Если человеку уготована участь президента страны, то никакая бабочка этого не изменит. Ведь если она и оказалась на чьей-то подошве, то этот кто-то должен был сойти с тропы...
Также и с нами... Я больше чем уверена, что была рождена для вечности, и, несмотря ни на какие события прошлого, Эдвард предназначен для меня. Невидимые силы таким разными, порой трудными тропами уверенно вели нас друг к другу. Теперь у меня не осталось в этом никаких сомнений!
Что же касается Джейка, то сейчас я знаю точно, именно наши игры в песочнице привели его в тот день на полянку, где Розали гуляла с моей дочерью. Это было предопределено. И нам, вампирам, пришлось просто смирится с тем, что именно он, заклятый враг, теперь станет опорой в вечности для Ренесми. И никаких «если» уже не будет…