Cаундтрек: Red Hot Chilli Peppers – The Zephyr song

Глава 42. Зефирная

Пустая упаковка из-под зефира в шоколаде, почти выпитая бутылка красного вина, объятия любимого и первые, несмелые лучики – в Сиэтл пришло морозное утро. Я и Эдвард простояли на балконе всю ночь, вдыхая ароматы друг друга и вглядываясь в умиротворяющую темноту спящего города.

– Доброе утро, Шокоглазка, – нежно промурлыкал мне на ушко любимый, сопровождая свое приветствие прохладным поцелуем в шею.
– И тебе привет. Как спалось? – Пожурила я его, поворачиваясь лицом к лицу. Улыбка Каллена была невероятной! Так улыбаться мог только мой Чудо-Рук, Чудо-Бог и восхитительный принц из сказки – мой Эдвард.
– Мне снилась любовь, – наконец, ответил он и поцеловал в кончик носа.
– Значит, у нас был один сон на двоих.
– И это так неправильно прекрасно. – Выдохнул он и вновь вернул свой взгляд к городу. – Солнце встает. Пора идти в квартиру.
– Подожди! Я хочу встретить с тобой рассвет – это так романтично.
– Белла, не стоит. Мы и так простояли тут всю ночь. Ты можешь простудиться.
– Эдвард, ты же прекрасно знаешь, что твои доводы не убедительны. – Нахмурилась я, наблюдая, как молодой человек подбирает наш мусор.
– Если ты сейчас же не зайдешь в теплую комнату, я тебя туда сам затащу. – Его слова прозвучали довольно строго, с металлической стружкой. Невольно вспомнилась наша встреча в «X-Way», когда он бесцеремонно транспортировал меня домой. Но тогда он злился, его действия диктовала забота обо мне. Сейчас его тон вовсе не походил на совет папочки, а был больше похож на… нет, не по зубам мне пока этот орешек. Не прочитать его мысли и эмоции. Во всяком случае, пока…

Хотелось зацепить Каллена, показать, что такой тон на пустом месте мне вовсе не по нраву, хотела надавить на него, заставить провести это утро со мной на балконе. Однако его взгляд не дал мне и шанса открыть рот. Парень стоял уже в тени дверного проема и ждал моих действий. И за что он со мной так?!

– Тебе бы самой не понравилось. – Тихо и… – извиняясь?! – сказал Эдвард, когда я прошла мимо него.

Хотелось задать вопрос, вспылить и обрушить на Каллена всё свое замешательство и отчасти обиду, но я сделала очередную ошибку, вновь взглянув на парня. На этот раз он молча извинялся. Каждая мимическая мышца просила прощения, а в золотистых глазах читалась неподдельная, многовековая грусть. Поэтому я вновь пропустила удар. Просто кивнула и пошла сразу на кухню, чтобы приготовить горячий завтрак. Нет, ночью я нисколько не замерзла, хотя и была лишь в шерстяном свитере. Как бы это парадоксально ни звучало, но меня согревал Эдвард. Мы с ним провели незабываемую молчаливую ночь вдвоем, и, казалось, она сблизила нас намного сильнее, чем долгие разговоры, взаимные признания в любви и ласки. Похоже, желание Эдварда дарить мне сказку ежедневно сбывается…

Я открыла холодильник – пусто. Лишь пара пакетов молока, сыр, немного бананов и куча шоколадок. М-да-а-а… Даже совместная жизнь с мужчиной не научила меня отслеживать наполнение данного предмета кухонного интерьера.

– Сухарёк, мы можем сходить куда-нибудь и позавтракать. Я знаю одно милое местечко. – Решила я исправить ситуацию, пока меня не запалили с очередным фиаско. Запиши себе на лбу, Белла, «СУПЕРМАРКЕТ!»

Эдвард не спешил с ответом. Забеспокоившись, я повернула в его сторону голову – товарищ смотрел на меня с каким-то подозрительным прищуром.

– Что?
– Сухарек? – поинтересовался Каллен.
– Э-э-э… А что? У тебя есть какие-то проблемы с именами нарицательными в адрес возлюбленных? – Не поняла я.
– До этой минуты не было. А почему Сухарёк, куда подевался Чудо-Рук? – Ха! Вот, что обеспокоило товарища.
– Не, Чудо-Рук никуда не подевался. Просто ты такой же твердый как сухарик. Вот я и…
– Понятно. – Только и ответил Эдвард, и его лицо вновь стало непроницаемым.
– Ты обиделся?
– Нет-нет. – Хм… слишком поспешный ответ, чтобы поверить в его искренность.
– Эдвард…
– Беллс, на правду не обижаются. Я тот, кто я есть. Увы и ах. Факт остается фактом. Сухарёк – слишком мягко сказано, уверен, что заслуживаю чего-нибудь более обидного.
– Началось! – Выдохнула я все свое недовольство. Как уже осточертело это нытье по поводу своей природы! – Милый, ни в коем разе не хотела тебя обидеть, задеть или напомнить тебе о… кхм… твоей особенности. Я просто ляпнула, не подумав. Прости дуру грешную.
– Всё в порядке. Мне нисколько не обидно. – Эдвард прижал меня к своей груди и поцеловал.
– Кстати, никакой ты не кусок льда. Ты слишком теплый, – довольно добавила я, отстраняясь от сладких губ.
– Ну-ну. – Не поверил мне Каллен и перевел тему. – По-моему, кто-то хотел позавтракать?
– На самом деле, мне хватит и бананов с батончиками. Но вот для тебя это, конечно, не еда.
– Беллс… Честно, не хочу никуда сегодня идти.
– Это еще почему?
– Просто лениво. Да и погода не для прогулок.
– Эдвард?!
– Давай останемся дома, закажем еды и будем бездельничать? Как тебе такой вариант?
– Нет, идея, конечно, подкупающая, но… А ничего, что мне сегодня работать?
– Насколько я помню, пока ты работаешь удаленно…
– Ой! Точно! Тогда мы с тобой просто обязаны выползти на улицу! Солнце в Сиэтле в такое время года дорого стоит.
– Без вариантов, Беллс. – И вновь металл в голосе. И вновь необъятная грусть в глазах. Мое возмущенное «Почему» так и осталось где-то на кончиках связок. Мы глядели друг на друга. Эдвард старался вновь придать своему лицу невозмутимость, я старалась понять мотивы его поведения… – Когда-нибудь ты всё узнаешь и поймешь, Белла. – Уже мягче сказал Чудо-Рук. В который раз он поцеловал меня в макушку, встал и начал готовить молочно-банановый коктейль. Я наблюдала за его несложными действиями, считала движения его кадыка и ничегошеньки не понимала.

День мы всё-таки просидели в квартире. И что самое обидное, с плотно зашторенными шторами! Видите ли, солнце мешало Эдварду смотреть телевизор и прочая нелепая словесная пурга из его уст. Так как я уже давно свыклась с мыслью, что ни капельки не понимаю, что творится в собственном доме с моим собственным любимым и дорогим человеком, я больше не возражала и не задавала никаких вопросов. Хочет тухнуть дома? – Пожалуйста. Хочет поиграть в пещерного человека. – Не проблема. Сначала мы валялись на диване и щелкали по кнопкам на пульте. Затем заказали пиццу, так как Чудо-Руку по-прежнему хотелось играть в крота, и он наотрез отказался ехать за продуктами или отпустить меня одну. Четыре фильма разных жанров, канал «Дискавери», объятия, и в итоге – минус один замечательный солнечный день из жизни Беллы Свон.

– Ты уже не спала пять ночей, Белла. Сегодня я всё-таки организую твой сон, – сказал Эдвард, когда часы показывали почти одиннадцать.
– Я по-прежнему не хочу, Эдвард. – Упрямство – мое второе имя.
– Значит, ты будешь стараться захотеть. – Не сдавался и Каллен.
– Ну что за бред!
– А ты считаешь это нормальным – не спать неделями?
– Кто бы говорил!
– Белла, я – совершенно другой случай. А тебе сон просто жизненно необходим.
– Ха! А вдруг у меня тоже какие–то генетические отклонения?
– Ага! С бухты-барахты проявившиеся?!
– Тогда вирус? А? Что ты на это скажешь?

Тут Эдвард остолбенел. Его рот несколько раз открылся и закрылся, кулаки сжались и разжались. Глаза потемнели. Мне стало страшно. Нет, действительно страшно. Что за мысли роем вились в голове любимого?

– Белла, с тобой иногда так тяжело. – Наконец, выпалил он, потирая свою переносицу. – Давай ты больше не будешь нести околесицу и спорить со мной, ладно?
– Да я вообще с тобой не…
– Белла. – Умоляюще прервал меня Каллен.
– Ладно-ладно. Можно я хоть сначала себе глинтвейн приготовлю?
– Ты слишком много пьешь, милая.
– Ты хочешь, чтобы я попыталась заснуть? – Возмутилась я, упираясь руками в бока. Не дожидаясь ответа, пошла в кухню, чтобы сделать задуманное. Да, Эдвард прав. В последнее время я совершенно не слежу за своим питанием. Могу слопать коробку шоколада, мило запивая его красным вином. А могу не есть и вообще. Того и гляди, от стройняшки Беллы останутся лишь фотографии да гардероб маленького размера. Пребывая в таких радужных мыслях, я мельком глянула на свое отражение в зеркале. М-да-а… И как тебя еще Эдвард поднимает, Беллс? Давненько ты на весы не вставала…

Приготовив себе несколько порций горячего напитка, я пришла в спальню, где поджидал меня любимый.

– Ты будешь? – предложила я ему кружку.
– Нет, спасибо. Давай ложись. Я тебя укрою.
– Знаешь, ты прав. – «Белла! Ты уже в который раз признаешь правоту Каллена! Что за фигня?!» Похоже, взгляд Эдварда задавался тем же вопросом, что и мое подсознание, поэтому я продолжила. – Действительно, со мной что-то ненормальное происходит. Одно хорошо: ты рядом, поэтому плакать не тянет.
Чудо-Рук подоткнул одеяло и положил голову мне в ноги.
– Я всегда буду рядом с тобой, Белла… Пока ты этого хочешь. Я слишком сильно тебя люблю.
– Это мое самое заветное желание, Эдвард, – быть всегда с тобой. – Совершенно искренне сказала я.
– Да, но многие вещи приносят тебе боль. И мне от этого не по себе.
– Например?
– Например, ты любишь солнце. Просто обожаешь, я вижу. Но… Мне не стоит попадать под его лучи…
– Почему? – продолжала я задавать свои односложные вопросы, как маленький ребенок.
– Ты знаешь, – прошептал мне он. Мы замолчали. Наверно, я действительно знаю ответ, но что-то как-то не очень хотелось его искать и осмысливать. Поэтому, допив свой глинтвейн, я устроилась поудобнее и сменила тему.
– Любимый?
– Да, Беллс?
– А ты помнишь свои сны? – Каллен приподнял свою голову, чтобы впиться в меня своим изумленным карамельным взглядом. – Ну, ты же тоже спишь… иногда… спал… Ну, я не знаю.
– Вопрос, конечно, интересный. Причем, для меня самого тоже. – Ого! Не ожидала такого ответа. – Но…
– Да, было кое-что. Это не совсем сон, хотя по прошествии стольких лет это именно им и кажется.
– И что это было?
– Руки.
– Руки?
– Мамины руки…

Мягкая кожа. Хрупкая ладошка. Крохотные пальчики. Но что самое невероятное, мама крепко держала в них все счастье и благополучие нашей семьи. У нас никогда не было няни или домоправительницы, хотя наше состояние это позволяло. Просто маме нравилось вести домашний быт самостоятельно. Отец – выходец из офицеров, предок семьи был ближайшим соратником самого Вашингтона. Отцовская прямая осанка аристократа, благородные язык, поступки и помыслы. Я восхищался нежностью одной и непреклонностью другого, и всегда хотел, чтобы они гордились мною. Мне виделось собственное будущее героя. Хотелось покорять горизонты и ставить мировые рекорды. Я знал, что, когда вырасту, обязательно возьму себе в жены ту девушку, которая была бы похожа на мою мать. Добрая, бескорыстная, нежная, преданная и любящая открытым сердцем…

Эдвард замолчал. Наверно, он, как и я, представлял сейчас маленькую ручку в мозолях от физического труда и аккуратными не накрашенными ногтями. Я видела, как эта женщина гладила своего сына, целовала в лоб, пела колыбельную и гордилась собственным ребенком. Уверена, мечта Эдварда исполнилась – каждый бы родитель хотел бы иметь такого любящего и внимательного сына.

– Теперь это всего лишь сон… – Печально прошептал Чудо-Рук и лег так, чтобы он мог меня обнимать.
– Нет, милый, это ты. Ее руки – часть тебя. И это не грустно, а чудесно. Только у такой чудесной женщины мог родиться и вырасти мой Чудо-Рук. – Пробубнила я, устраиваясь на груди любимого. Он усмехнулся и прижал к себе.
– Спи, моя Шокоглазка. Спи, жизнь моя. Я всегда буду с тобой. Я на веки твой…

И я послушалась – уснула сладким-сладким сном. В котором снились мне руки безликой женщины, снился герой Соединенных Штатов Америки, Эдвард Каллен, в орденах и медалях. Его виски уже давно поседели, однако лицо сохраняло свою юношескую красоту. Он возвращался с очередного задания, быстро шел, почти бежал по дороге мне навстречу и улыбался своей фирменной улыбкой. Однако кто-то меня опередил… Эдвард поймал и начал кружить далеко не меня… а очаровательного малыша с карамельными большими глазами и черными кучерявыми локонами…