Встреча с родителями

Пятнадцатое февраля, пятница — 19:12 — Эдвард

Она дрожала рядом со мной, полностью поглощенная ужасом. Мне же больше всего на свете хотелось, чтобы она поверила моим словам или чтобы мне удалось облегчить ее страхи. Но я понимал, что единственным способом показать ей, что моя семья никогда не сможет ненавидеть ее, была лишь личная встреча с ними.

Элис вбежала в комнату, и я понял, что она собирается запрыгнуть на Беллу. Я кинул в ее сторону предупреждающий взгляд, и сестра улыбнулась, помахав мне.

— Привет! — сказала она радостно, и я почувствовал, что Белла напряглась рядом со мной. Ее яркие глаза широко распахнулись от испуга. Я сильнее сжал ее руку.

— П-привет, — прошептала она. Я повел ее вглубь дома. Закрыв за нами дверь и забыв про свое пальто, в первую очередь я стал помогать Белле. Пока я этим занимался, моя семья собралась в комнате. Я мимолетно им улыбнулся и снова взял Беллу за руку.

— Мама, Эммет, Элис… это Белла. Белла, это моя семья.

— О, я так рада встретиться с тобой, Белла, — сказала моя мать, и я видел, что эти слова были подлинными. Многие матери рассердились бы на девочку, которая не пустила их сына домой прошлой ночью, но только не моя мама. Я улыбнулся и подтолкнул Беллу вперед.

— Здравствуйте, миссис, — поздоровалась Белла застенчиво, слегка улыбнувшись и прижимаясь ко мне. — Я тоже рада с вами познакомиться.

Моя мама просияла и настояла, чтобы Белла называла ее Эсми. Но девушка, однако, с каждым произнесенным словом все ближе придвигалась ко мне.

Я знал, что она боялась, но не потому, что нервничала, а потому, что не могла видеть. Я бросил на маму быстрый умоляющий взгляд и махнул рукой. Эммет оставался тихим, но улыбался. Элис все еще была слишком занята, подпрыгивая на месте, чтобы заняться чем-то другим. Отца не было видно.

— Да, милый? — спросила мама, я взял ее руку и вложил в ладонь Беллы.

— Она слепая и поэтому боится, — пробормотал я тихо. — Ей будет удобнее, если она сможет «увидеть» человека.

Мама казалась удивленной новостью, что Белла была слепа, но стояла неподвижно, когда девушка провела пальцами по ее ладони. Потом ее руки поднялись выше, и она закрыла глаза, прослеживая линии лица моей матери. Когда она отстранилась, то немного улыбнулась.

— Здравствуйте, миссис Каллен, — прошептала она. На сей раз в ее приветствии было больше тепла, а не застенчивости. Мама просияла счастьем, когда я снова взял руку Беллы в свою, не желая находиться от нее слишком далеко.

— Здравствуй, Белла.

— Теперь я! Я следующая!

Этот голос, столь счастливый и взволнованный, мог принадлежать только одному человеку. Я посмотрел вниз и удивился, увидев Элис, прыгающую вверх-вниз прямо перед Беллой и счастливо хлопающую в ладоши. — Я следующая!

Белла мягко рассмеялась, а затем наклонилась ниже к маленькой девочке.

— Ты, должно быть, Элис, — сказала она. Глаза сестры широко открылись, а губы приоткрылись от удивления. А потом она схватила мою руку, заставив наклониться до ее уровня, и прошептала — так тихо и взволнованно, как только мог шестилетний ребенок: — Она знает мое имя, Эдвард!

Я лишь улыбнулся, а Белла положила руки на маленькие плечики сестры. Я же не знал, что мне делать: продолжить знакомить Беллу с домом или же сдерживать маленькую девочку. Но как только руки Беллы коснулись маленького, нежного, безупречного личика Элис, она улыбнулась.

— Ты очень красивая, Элис, — сказала она. Когда ее пальцы оставили лицо сестры, то взяли небольшие руки. — Очень хорошенькая.

Элис светилась от гордости, смотря на Беллу с бесстыдным, благоговейным страхом. Я улыбнулся им обоим более счастливый, чем когда-либо мог себе представить, а потом почувствовал руку матери на своей и, посмотрев не нее, увидел, как она мягко улыбается.

— О Эдвард, она просто замечательная, — прошептала мама, я улыбнулся и кивнул, мельком взглянув на Беллу — она была полностью поглощена историей, которою ей рассказывала Элис, и не замечала нашей тихой беседы — прежде чем снова встретиться глазами с матерью.

— Действительно, — пробормотал я, и в комнате на несколько мгновений воцарилась бы тишина, если бы не взволнованные визги Элис и редкие кивки Беллы в знак согласия.

Затем мама стала позади моего маленького брата, Эммета, и подтолкнула его вперед. Он вздохнул, смирившись. Он не выглядел расстроенным. Просто застенчивым.

Он вышел вперед и остановился прямо перед Беллой. Девушка подняла взгляд и улыбнулась, будто бы могла его видеть.

— Ты не можешь дотронуться до моего лица, — заявил он громко, — но ты можешь пожать мне руку.

Мы рассмеялись, а Белла кивнула и сильно пожала руку брата. В то время, пока рука Эммета была в ее руке, застенчивость братика, казалось, растаяла, и небольшая улыбка заиграла на его лице.

— Мам, где отец? — спросил я, возвращая руку Беллы в свою.

Мама тяжело вздохнула. — В кабинете этот бестолковый.

Я прикусил губу, чтобы сдержать веселье. Мы двинулись в гостиную. Там было очень тепло и удобно. Руками Белла исследовала стены и камин, мимо которых мы проходили. И вместо того, чтобы сесть, я провел ее по комнате, позволяя понять здешнюю обстановку и привыкнуть к ней. Она улыбнулась в благодарность и положила голову мне на плечо, когда мы сели на диван.

— Обед почти готов, — сообщила нам мама, когда Элис забралась на диван и проползла по моим коленям, чтобы сесть к Белле. — Я пойду позову отца.

С этим она исчезла, оставив меня с Беллой и братом с сестрой наедине. Элис, конечно, до сих пор сидела на коленях девушки, которая нежно пропускала волосы сестры через пальцы. Эммет медленно придвигался ближе. Я улыбнулся ему.

— Ты на самом деле слепа? — не выдержал он, и моя улыбка стала предупреждающей. Белла, однако, просто улыбнулась и кивнула.

— Да.

— На что это похоже? Я однажды носил повязку на глазах целый день и спотыкался обо все подряд. Я чуть не сломал руку! А ты часто падаешь?

Белла рассмеялась и кивнула. — Да, но не потому, что слепа. Просто я самый неуклюжий человек на всей Земле. А что касается того, на что это похоже… ну… это по-другому. Я помню только то время, когда уже был слепла, так что это не особо беспокоит меня. Я все время нахожусь в мире темноты, но все еще могу слышать звуки и запахи и чувствовать, поэтому могу представить себе ваш мир.

— А как ты ходишь в школу, ты же слепая?

— Я ее уже закончила, — ответила она, а потом пояснила: — У меня всю мою жизнь были репетиторы. Они приезжали ко мне несколько раз в неделю, поскольку я не могла ходить к ним. Солнце и все такое, ну ты знаешь.

— Это больно? Солнце, я имею ввиду.

Белла, к счастью, поняла, что он говорит уже не о ее слепоте. Она сильно схватила меня за руку и слабо, печально улыбнулась.

— Нет, не больно.

— О.

— Почему солнце — это больно? — спросила Элис, нарушая секундную тишину. — Солнце — это хорошо. Тепло.

Конечно же, маленькая Элис не поняла, что сказал нам отец за обеденным столом прошлым вечером. Она была такой любопытной. Столь невинной. Улыбка Белла на сей раз была настоящей, и не было никакого намека на грусть в ее голосе.

— Я никогда не смогу выйти на солнце, — ответила она. Глаза Элис расширились.

— Никогда-никогда?

Белла засмеялась.

— Никогда-никогда-никогда. Это может мне навредить. Я другая, — объяснила она. — Солнце может сделать мне очень больно.

— Ох, — прошептала сестра. Ее ручки вцепились в джинсовую юбку, глаза широко раскрылись от любопытства. И хотя казалось, что ей хотелось задать как можно больше вопросов, она молчала.

В этот момент в комнату вошел отец. Его взгляд был сдержан. Он все еще не поговорил со мной с того момента, как я сбежал с ужина. Отец медленно осмотрел комнату, слегка улыбнулся, смотря на Беллу, затем остановил пристальный взгляд на мне. И теперь в нем не было мягкости, как несколькими секундами ранее.

— Эдвард… Я могу переговорить с тобой?

Я вздохнул и кивнул, понимая, что лучше будет поговорить с ним сейчас, для пользы Белле, не моей. Мне хотелось, чтобы во время обеда не было неловкости. Для этой девушки хотелось сделать посещение этого дома настолько легким, насколько это было возможно. Хотелось, чтобы ей было удобно в кругу моей семьи.

Я встал, и Белла отпустила мою руку.

— Элис, — обратился отец, — маме нужна твоя помощь на кухне.

— И Белла тоже, — прощебетала сестренка. Проследовав за отцом, я успел заметить, как Элис вела Беллу за руку через комнату. Я улыбнулся и пришел в восторг от того, как эти двое быстро сдружились, несмотря на очевидную разницу в возрасте.

Я забыл об этом, как только отец закрыл за нами дверь своего кабинета — единственной комнаты в доме, которой боялись все дети с фамилией Каллен. Я улыбнулся, вспоминая те времена, когда попадал в неприятности еще будучи маленьким мальчиком, и со вздохом сел на свое место.

— Эдвард.

Я вздрогнул. Он только произнес мое имя, а я уже знал, что в беде.

— Ты не в беде.

А?

— А? — Слова повторили мои смущенные мысли. — Ты уверен?

— Ты хочешь неприятностей? — спросил отец, его голос был пропитан весельем. Я встряхнул головой, и он хихикнул. — Думаю, нет, Эдвард… — Он сделал паузу, задумавшись. Отец лениво покрутил ручку в левой руке и откинулся на большое, кожаное кресло, я почувствовал себя несносным ребенком. — Я пришел в гостиную с намерением прочитать тебе очередную лекцию. Но… Изабелла, такая счастливая, заставила меня понять кое-что. Ты знал, что доктор Сноу говорил, что никогда не видел ее улыбку, настоящую улыбку, все эти годы?

— Нет. — Я был эгоистично счастлив, что не знал ее прежде, когда она была такой грустной, поскольку знал, что когда плохо ей, плохо и мне. Я на секунду задумался от том, когда она изменилась: стала такой счастливой, улыбчивой, эмоциональной девочкой, которую я знал сейчас. Мои размышления, однако, были прерваны голосом отца.

— Она стала такой счастливой… со времени вашей встречи.

Мое сердце пропустило удар от его слов, и я задумался: говорит ли он правду.

— Н-нет, это не может быть правдой…

О, как я хотел, чтобы так оно и было! Так же эгоистично я хотел быть той причиной, по которой она улыбалась. Я хотел быть тем, кто делал ее такой счастливой.

— Эдвард, я с мамой были очень лояльны к тебе. Мы понимаем, что ты взрослый, как юридически, так и эмоционально. Трюк, который ты выкинул вчера вечером… Мы не знаем, что с этим делать. Однако твое наказание никак не повлияет на то время, что ты проводишь с Изабеллой. Твой комендантский час с семи будет сменен на десять часов, таким образом, некоторое время после наступления темноты ты сможешь провести с ней. Я видел, насколько ты был счастлив прошлые несколько недель, и это озадачивало меня… до сих пор. Полагаю, причина этому — она?

Своим ответом я удивил даже сам себя. — Да.

Отец улыбнулся и продолжил: — Я не знаю, что у вас с ней за отношения, но действительно знаю только одно: вы нуждаетесь друг в друге. Это ясно как божий день.

Я снова был потрясен его словами. Но еще больше меня удивило то, что я знал, что его слова верны. Как я стал настолько зависим от девочки, с которой знаком такое непродолжительное время? Но я знал, что если она оставит меня, то это будет настолько больно, что ничего не сможет с этим сравниться. Знал, что мог бы улыбаться, если бы только она была частью меня.

Я медленно заговорил.

— Спасибо, папа, — пробормотал я тихо. Спасибо за все. Но главным образом за то, что указал мне на то, чего я не смог увидеть.

— Пожалуйста, — ответил он, встал с кресла и утешительно положил руку на мое плечо. — А сейчас, не знаю как ты, но я голоден, так что давай спускаться вниз.

— Угу, — промычал я рассеяно, и отец улыбнулся.

— А еще мне хочется познакомиться с твоей девушкой.

Этого более чем хватило, чтобы рассеять туман мыслей, роившихся в моей голове.

— Она не моя девушка, — пробурчал я, отчего отец рассмеялся.

— Как скажешь, Эдвард. Как скажешь.

Белла

— Я могу помочь? — спросила я тихо, чувствуя себя бесполезной, стоя посреди кухни и слушая, как Элис накрывает на стол, а мама Эдварда помешивает что-то в кастрюле, стоящей на плите.

— Я не… не знаю, — ответила Эсми медленно. — А ты… можешь?

Я улыбнулась и кивнула. Очевидно, она была заинтересована моей способностью работать на кухне из-за моей слепоты. Но ей не стоит волноваться. Мне приходилось в течение длительного времени готовить для моего отца. Я ей так и сказала, и она, тихо рассмеявшись, вручила мне нож и то, что я приняла за помидор.

— Тогда хорошо. Порежешь овощи для салата?

Я с энтузиазмом кивнула. Эсми подвела меня к столу, где уже лежала доска для резки. Положив помидор в центр, я взялась за него одной рукой и коснулась своих пальцев плоской частью ножа. Отмерив расстояние примерно в один дюйм (примерно 2,5 см) от моей нежной кожи, отрезала кусочек. Я сделала так еще несколько раз, и как только помидор был порезан на несколько тонких пластинок, сложила их в кучку и принялась за другой кусок.

— У-у-у-х.

Прежде чем я смогла продолжить, меня прервал благоговейный голос. Я тихо рассмеялась, почувствовав ручку Элис на своей блузке, и представила, как ее глаза широко раскрыты, поскольку она наблюдает за тем, как ловко я управляюсь с помидором.

— Ты удивительная, — сообщила мне Элис, и я могла услышать, как тихо рассмеялась Эсми. Улыбнувшись маленькой девочке, я аккуратно положила нож, чтобы найти миску под помидоры. Я обнаружила ее рядом с доской.

— Я не удивительная, — сказала я. — Просто режу овощи.

— Да, но ты все еще удивительна! Как ты это делаешь, не видя?

Не видя.

Я улыбнулась ее невинности и задумалась: а что, если ей кажется, будто я просто хожу с закрытыми глазами, а не слепа на самом деле?

— Я практиковалась в течение многих лет, Элли, — ответила я, и ее пальцы отпустили мою блузку, чтобы взять меня за руку. — Я начала готовить, когда еще была маленькой. Мой отец совсем не в состоянии справиться с этим. Думаю, если бы он занимался этим, то вскоре мы получили бы пищевое отравление.

Элис хихикнула, но в ее голове возник еще один вопрос. — Разве у тебя нет мамы, чтобы она готовила для тебя? Моя мама готовит. Папина еда ужасна.

От ответа меня уберег другой голос, и я была благодарна ему за это. Как можно объяснить такому маленькому ребенку, что мать когда-либо может оставить свою дочь?

— Я думал, что тебе понравились мои блинчики, Сладкая, — рассмеялся незнакомый голос, и Элис исчезла около меня. Она счастливо завизжала, и я была смущена происходящим, пока Эсми со смехом не сказала: — Карлайл, опусти Элис. Ей станет плохо.

— Да, мэм, — ответил незнакомый голос. Теперь я знала, что он принадлежал папе Эдварда. — Обед готов? Я голоден.

Потом я почувствовала знакомую, теплую руку на своей и улыбнулась.

— Эдвард, — прошептала я, и пустота, заполняющая меня, пока он был далеко, пустота, которую я не замечала, пока он не вернулся ко мне, исчезла.

— Привет, Белла, — хихикнул он, потом забрал у меня нож и быстро расправился с луком и оставшимися помидорами, прежде чем передать их маме. Я улыбнулась.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Давай! Пойдем присядем.

Я кивнула, и он повел меня к столу. Я провела руками вдоль него, запоминая, где находятся стулья и куда мне нужно сесть. Эдвард сел около меня, а потом начался спор.

— Я хотела сесть рядом с Беллой, — проскулила Элис, казалось, еще чуть-чуть и она заплачет. Пришлось прикусить губу, чтобы скрыть улыбку, хотя мне это не особо удалось.

— Сядешь около Эммета, — распорядился Эдвард, в этот момент он был похож на дующуюся пятилетку. — Я хочу сидеть рядом с Беллой.

— Ничего себе, — вставила я свое замечание. — За меня раньше никогда не боролись.

Эдвард рассмеялся, но не Элис. Я могла слышать ее сопение. А еще я могла слышать Карлайла, тихо смеющегося на заднем плане. Потом я услышала быстрое «шлеп!», сопровождаемое упреком Эсми.

— Останови их! — прошипела она тихо. — А то Белла решит, что наши дети походят на стаю волков. Карлайл рассмеялся и направился туда, где теперь тихо сидели явно соперничающие Элис и Эдвард.

— Милая, а что, если сегодня я уступлю тебе свое место?

Элис затихла, явно шокированная предложенным.

— Правда?

Карлайл хихикнул. — Правда-правда.

— Ур-р-ра! Я получу место папы! Ты слышал это, Эмми? — счастливо похвасталась она брату, который только зашел в комнату. — Я получу место папы!

—Да-да, — заворчал он, и я услышала, как отодвинули стул около меня. — Я хочу есть.

Эсми засмеялась, и я не смогла справиться с улыбкой, появившейся на моем лице. Наклонившись, я положила голову на плечо Эдварда и прошептала: — Мне очень нравится твоя семья, Эдвард. Они замечательные.

Я могла сказать, что он улыбнулся.

— Ты понятия не имеешь, каким счастливым делаешь меня, — тихо прошептал он в ответ, но я была уверена, что каждый мог слышать нас. Тем не менее, никто ничего не сказал, пока Эсми не поставила около нас большую кастрюлю… с чем-то, что очень вкусно пахло.

После того, как все расселись, была произнесена небольшая молитва, а потом все разом заговорили. Я лишь сидела и улыбалась, стараясь услышать каждого. И на самом деле удивительным было то, сколько раз было произнесено мое имя.

— Ты очень хочешь есть? — спросил Эдвард. Я не поняла смысла вопроса, пока он не положил мне еды. Моя улыбка стала шире, я пожала плечами и кивнула. Я действительно была голодна. Эдвард рассмеялся и вручил мне маленькую вилку.

Все постоянно разговаривали, отовсюду сыпались вопросы. Я была центром обсуждения, все вопросы были обращены ко мне. На каждый я отвечала легко, чувствуя себя непринужденно. Однако вскоре еда на тарелке закончилась, и Эсми встала — Эдвард и Элис с ней — чтобы убрать со стола. Эдвард сказал мне оставаться там, где я была, потому что скоро будет десерт. Я осталась, хотя мне было немного неудобно рядом с Карлайлом и Эмметом, ни одного из которых я так и не «увидела».

Положив руки на колени, я опустила глаза на стол. Проходя мимо и забирая мою тарелку, Эдвард подарил мне утешительное прикосновение.

— Итак, Белла, — начал Карлайл наконец, и я вздрогнула, но посмотрела туда, где, по моему представлению, он должен был сидеть.

— Да, сэр?

— Во-первых, зови меня Карлайлом. «Сэр» заставляет меня чувствовать себя старым, а у меня все же пока нет внуков.

Я тихо рассмеялась, и он присоединился ко мне.

— Не то, чтобы мне хотелось спрашивать об этом, но все же. Ты когда-нибудь рассматривала хирургию? Я имею ввиду, для твоих глаз. Есть много возможных вариантов, ты же знаешь.

Я плотно сжала губы и услышала, как Эдвард замер на другой стороне комнаты. Звон посуды, положенной в раковину, был громче, чем он, очевидно, рассчитывал.

— Н-нет, на самом деле, — пробормотала я неловко. — Я не родилась слепой. Это случилось, как результат осложнения XP. Врачи сказали, что ничего не могут сделать. Папа спрашивал их об этом, когда мы узнали, что я теряю зрение.

— Каково это было, когда ты узнала, что никогда больше не сможешь видеть? — спросил Эммет. Это был первый вопрос, который он задал мне с тех пор, как сел за стол. Мне казалось, что ему было неуютно рядом со мной.

— Это было… ошеломляюще, — ответила я. Эдвард внезапно возник около меня, держа за руку и безмолвно поддерживая. Я нежно улыбнулась ему и продолжила: — Я была испугана. Я была еще очень маленькой, поэтому отец подумал, что я разыгрываю его, говоря, что ничего не вижу. Он не особо обращал на это внимание, потому что я сильно болела в то время и не могла ходить по дому. Но потом, когда я стала спотыкаться обо все подряд, мы пошли к врачу.

Я глубоко вдохнула, прежде чем продолжить. Я была уверена, что ни одному из них не важна вся история, но теперь, когда начала рассказ, я уже не могла остановиться.

— Я ослепла из-за солнца. Я была на улице днем и пробыла под солнечными лучами слишком долго… Не помню точно, что сказал доктор, но они ничем не могли помочь. — Я улыбнулась. — Я приняла все это и настроена жить так, как смогу.

Все замолчали на некоторое время, а потом прозвучал еще один вопрос, на сей раз задал его Эдвард.

— Таким образом, нет никаких возможностей, что ты когда-нибудь… снова будешь видеть?

Я пожала плечами. — Нет. Мои глаза вылечить нельзя. Именно поэтому они того цвета, какой ты видишь сейчас. Раньше они были карими. Темными, шоколадно-коричневыми. Мало того, что моя кожа очень чувствительна к свету, так и глаза тоже. Я не знаю, что солнце сделало с ними, но они приобрели этот цвет после того, как я ослепла.

— Коричневые, — тихо пробормотал Эдвард, его большие пальцы нежно ласкали мои веки. — Могу представить, что они были очень глубокими. Очень мягкими. Но синими они тоже прекрасны.

Я улыбнулась и покраснела. Беседа вернулась в нормальное русло. Эсми поставила передо мной кусок пирога, и я засияла, когда поняла, что это чизкейк с клубникой на вершине.

— Ням-ням! — заявила я и отломила еще один кусочек, улыбаясь. Эдвард хихикнул.

— Чизкейки моей мамы — лучшие! — похвастался он. Я подавила улыбку.

— О, помолчи, — упрекнула его Эсми. — Ты же знаешь, что это неправда.

И хотя я не могла видеть ее лицо, я слышала, как в ее словах звучала гордость. Моя улыбка стала шире. Они были такой замечательной семьей. Такой дружной. Такой любящей. На мгновение мне стало жаль, что у меня такой нет, но потом стало легче. У меня был Чарли. Я всегда говорила, что он — это все, что мне нужно.

Но действительно ли это так? Мне действительно нужен он и никто кроме? Я действительно была счастлива?

Я вздохнула и доела пирог с натянутой улыбкой.

22:22

— Спокойной ночи, Белла, — прошептал он тихо, проведя пальцами по моей щеке, будто не желая, чтобы я уходила. Но я была уверена, что мой отец с тревогой смотрит из окна. Я вздохнула.

— Если ты не хочешь встретиться с Чарли сегодня вечером, то, думаю, тебе стоит идти, — прошептала я. Слова причинили мне боль. Я боялась остаться одна. Я провела без Эдварда совсем мало времени за прошедшие двадцать четыре часа, но все еще боялась, что он оставит меня. — Иди, — прошептала я снова, и он печально улыбнулся.

— Хорошо, — прозвучало в ответ. Он на миг сжал мою руку и пошел к своему автомобилю. Он больше ничего не сказал, и я была благодарна ему за это. Прощаться однажды было достаточно трудно.

Я вздохнула и повернулась к входной двери. Мой отец, конечно же, незамедлительно оказался там. Он помог мне снять пальто, и как только я присела, чтобы снять обувь, начался допрос.

— Итак. Это и был Эдвин, хах?

— Эдвард, — исправила я тихо. Потом добавила: — Да. Это он.

— Хм, — вздохнул папа. — Он, кажется… вежливый.

Я улыбнулась. — Да.

— Ты в порядке?

— Да, — ответила я и снова вздохнула. — Только грустно от того, что ему пришлось уехать. Ты нашел мою записку?

— Да, еды было много, Беллс, — сказал он и похлопал меня по плечу. — Ты устала?

— Угу.

Мне не особо хотелось говорить — на самом деле я чувствовала себя опустошенной — поэтому, кое-как оправдавшись тем, что устала, я направилась вверх по лестнице в свою спальню. И не волнуясь о душе, я упала на кровать и свернулась калачиком.

Я заснула, как только голова коснулась подушки, и все мои сны были заполнены мальчиком, который очаровал мое сердце.

Перевод: Black_Spirit