О том, о чем многие очень хотели знать...

Саундтрек

Я всегда думала, что со временем мне станет легче, ведь ко всему привыкаешь. Я думала, что справлюсь, и для меня это будет легко. Иногда я удивлялась, как я смогла уехать домой на летние каникулы после второго курса и прожить два месяца без него. Наверно тогда он еще не проник так глубоко в меня, врастая в мою душу, переплетая наши жизни. Конечно, я и тогда очень скучала, но я могла жить его звонками, отчаянно надеясь, что это время только укрепит наши отношения. Но Эдвард был очень непредсказуемым и часто все делал по своим правилам, нарушая мое осознанное препятствие, он приехал ко мне всего на два дня через месяц. Всего на одну ночь. Он даже не предупредил, и я так и стояла на пороге заспанная, растрепанная, но безумно счастливая. Правда, мой папа не был так же рад, как я…. Но это ведь всего лишь на два дня, и поэтому он сдался. Все то лето сжалось в два дня и одну ночь.
Я вздрогнула, когда зазвенел будильник. Я не спала, просто задумалась. Кожу немного тянуло от высохших слез, глаза болели, хотелось просто их закрыть. До пятницы.
Встав и быстро заправив постель, я пошла в ванную, Боул всюду следовал за мной. Он путался в ногах и норовил то ли укусить меня, то ли облизать, но я никак не реагировала.
Эй, малыш, познакомься с будничной Беллой, не так уже весело, правда?
Понедельники я топила сначала в слезах, потом в ванне, позже на кухне в кофе, и часто мне помогал с этим дождь. Иногда кофе и слезы я чередовала в течение дня, но истинное удовольствие я получала, когда он окончательно тонул в их вечернем коктейле.
День прошел незаметно, непримечательно. На работе я занималась текущими проектами, стараясь отвлечься, уйти в свой мир, не слыша звонков, разговоров… Почти помогало. В обед я поехала домой, чтобы погулять с Боулом и проверить его, и он встретил меня со старой разодранной подушкой в зубах. Мило. Я наверно забыла закрыть где-то дверь.
Когда я вернулась, от работы меня спасла Кейт, рассказывая о прошлом вечере и о Томе. Я слушала, правда, но понимала, что все уже знаю. Одна и та же история из раза в раз, но я хотя бы попробовала. Он ей не понравился, как она говорила, пока что. Но ведь если твое, то должно цеплять сразу. Мы проговорили об этом почти до конца дня, и, наконец-то, мы говорили о ней. Я была этому рада, отделяя свои внутренние переживания от того, что происходило во вне.
Вечером я пообещала себе, что нормально поем завтра, и, забравшись в кресло вместе с Боулом, я ждала его звонка. Мне уже казалось, что это не Боул занял мое любимое место, а я его.
Когда телефон завибрировал в моей руке в начале одиннадцатого, я улыбнулась в ожидании его голоса, не веря, что слышала его всего лишь сегодня утром.
- Привет, - прошептала я сразу, как нажала кнопку ответа.
- Привет, малыш. – Я никогда не устану наслаждаться его голосом. – Как ты?
- Амм… все хорошо, - врала я. – Только Боул сегодня разодрал подушку, - улыбнулась я, потрепав его за ухо. Он недовольно вывернулся из моих рук.
- Подушку? Здесь он особо не проказничал, - сказал Эдвард, устало вздохнув. – Выстави его на ночь во двор, может, тогда он передумает это делать.
- Ты жестокий, - пробубнила я, - я ведь тогда и сама не усну. Завтра куплю ему что-нибудь погрызть.
- А ты слишком мягкая, - улыбнулся он. – Как на работе?
Я знала, что он хотел знать, но Шелдон не объявлялся, и я надеялась, что он не врал в субботу, будто не сможет увидеться со мной на этой неделе. Я верила Эдварду, но не хотелось самой проверять, что Шелдон действительно отстал.
Я рассказала ему о работе так, чтобы он не догадался, что это были лишь попытки отвлечься от тоски, рассказала про Кейт и ее отношении к Тому, не все, конечно, но Эдвард меня остановил, сказав, что они взрослые и пусть сами разбираются. Потом я слушала с улыбкой, как прошел его день, насыщенный разговорами с начальством, рабочими моментами. Но больше всего я любила слушать, когда Эдвард рассказывал о том, как бы он сделал на месте главных инженеров и проектировщиков. Он никогда не забывал о том, чего хотел сам, и я верила, что все у него получится, ведь он там, а я здесь.
- Белла, - позвал он, когда я перестала смеяться после его какой-то истории.
- Что?
- Я тут утром вспомнил, что кое-что не сделал, и потом в обед… - он остановился, а я замерла в ожидании. – В общем, подожди… - Я собственно не прекращала.
Я слышала только какие-то глухие звуки и ничего не могла различить, пока он снова не взял трубку.
- Я включу громкую связь, надеюсь, будет слышно.
И потом я услышала первые аккорды, тихие, цепляющие, вызывающие слезы. Я прислушивалась к каждому касанию струны, каждому вздоху, каждому слову, каждому звуку. Я медленно растворялась, когда он играл на гитаре и пел, тихо, с хрипотцой, только для меня. Я всхлипнула, вряд ли он услышит. Песня была грустной, было плохо слышно, но я закрыла глаза и представила, что он рядом. Этого было мало, но сегодня понедельник и лучше этого нельзя было пожелать. Он закончил ярким аккордом, возвращающим меня в мою одинокую комнату, усиливающим мои слезы.
- Я знаю, что ты плачешь, - тихо сказал он в трубку, я, не скрываясь, шмыгнула носом.
- Где ты взял гитару? – спросила я, вытирая слезы. Я ведь старалась. Очень.
- Ну, пришлось побегать, ведь я обещал тебе.
- Спасибо. Мне очень понравилось, - прошептала я, мечтая сказать это, касаясь губами его губ, собирая с них остатки слов, и гладить пальцы, впитывая с них остатки музыки.
- Считай, это отсрочкой до следующих выходных, - усмехнулся он, и я почти уверена, что провел рукой по волосам.
- Я придумаю что-нибудь еще за неисполнение в срок, - улыбнулась я, вытягивая наружу тепло и радость для него.
- Сексуальной направленности? – Иногда мне казалось, что он думал только одним местом.
- Так как это наказание, то нет, - улыбнулась я.
- И ты еще говоришь, что я жестокий.
Было уже поздно, но мне не хотелось его отпускать, даже понимая, что ему рано вставать, и что он очень устал. Я старалась запомнить его голос, слова, чтобы слышать их еще после, когда буду засыпать.
- Уже поздно, - тихо сказала я через некоторое время.
- Да. Я позвоню завтра примерно в это же время.
- Хорошо. – Целые сутки.
- Спокойной ночи, Беллз, - нежно сказал он.
- Спокойной ночи, Эдвард… Я люблю тебя, - почти беззвучно.
- Я тебя больше. – Дурак, это невозможно.
- Пока.
- Пока.
Я еще некоторое время слушала короткие гудки, поглаживая Боула, который вроде уже заснул, подергивая лапами во сне. Посмотрев на нашу спальню, я везде могла представить Эдварда, вспоминая все, что здесь было. И для того, чтобы освободить место для нового воспоминания, я решила, что нужно что-то изменить. Здесь был широкий подоконник у низкого окна, достаточный для одного. Я часто там сидела и рисовала что-нибудь…. Я представила несколько невысоких тумб вдоль всей стены, огибая окно, а перед ним пару ступенек до подоконника, последняя из которых расширит его для двоих.
Я сидела допоздна в кровати, рисуя несколько разных вариантов своей идеи, настолько увлеченно, что почти не вспоминала о грусти. Она пришла только тогда, когда я, выключив свет, легла, закрыв глаза. Но у нее было всего лишь несколько минут, чтобы терзать меня, а потом я уснула, все еще слыша звуки гитары и голос с хрипотцой.

Вторник был немного светлее понедельника, потому что он ближе к пятнице. Я доехала до работы, чувствуя невероятную сонливость от того, что вчера слишком поздно легла. Как только я вошла в кабинет, то резко остановилась от неожиданности, внутри все похолодело, а в ногах появилась тяжесть. На стуле напротив моего стола сидел Шелдон…, с самого утра грозя испортить мне настроение. Он меня еще не видел, разговаривая по телефону, и я, быстро взглянув на Кейт и получив от нее ободряющую улыбку, сделала маленький шаг.
- Амм, здравствуйте, мистер Шелдон, - тихо сказала я, как только он закончил разговор. – Я не знала, что вы придете сегодня. - Я села на свое место, даже не сняв пальто и с силой сжимая шапку. Я не смотрела на него.
- Доброе утро, миссис Каллен. - Я вздрогнула. Он еле выдавил новое обращение, и я посмотрела на него, чувствуя себя уверенной как никогда. Не знаю, что Эдвард ему сказал, но мне было приятно слышать свою фамилию даже этим ненавистным мне голосом. – У меня очень мало времени, я просто хотел бы увидеть все варианты проекта и выбрать подходящий.
- А, да, хорошо, минутку. – Я вскочила, все еще удивленная таким непривычным поведением, сняла пальто, повесив его в шкаф, и достала весь необходимый материал.
Мы разговаривали только о проекте ровно час, я даже не чувствовала его взгляд на себе. Его голос был отчужденным, слова сухими, тон деловым. Я будто впервые его увидела, и когда он встал, начиная собираться, я, все еще добавляя на ходу пометки в выбранный проект, ужасно хотела обнять Эдварда. За то, что он может сделать невозможное, как мне казалось, только для меня.
- Ну что ж, я предупрежу персонал, что вы подойдете в течение недели с работниками, чтобы начать оформление.
- Да, конечно. – Я чувствовала невероятное спокойствие.
- До свидания, миссис Каллен, - он внимательно на меня посмотрел, на секунду задержавшись на глазах, и тихо добавил, снимая маску: - Я бы мог дать вам больше…
Я резко выдохнула, сердясь на такое глупое заявление, такой предсказуемый шаг, в стиле Шелдона. Я села в кресло, отворачиваясь, убирая каталоги, и ответила:
- Я уже давно выбрала то, чего вы никогда не сможете достигнуть.
Только когда я услышала затихающие шаги вслед за закрытой дверью и убрала блокнот с его записями, ощущая растворение запаха его одеколона в воздухе, я облегченно вздохнула. Он больше не будет меня доставать.
Никогда бы не подумала, что слова Шелдона смогут так облегчить мой вторник. Весь день мне не терпелось поговорить с Эдвардом, сказать ему, что он был прав, что я невероятно счастлива, что он у меня именно такой. Еще в колледже мне нравилось, когда он заступался за меня, когда при малейших попытках заводился, когда от одного его злого взгляда многие забывали все слова. Я возмущалась, препиралась, доказывала, что в этом нет необходимости, но про себя всегда таяла от чувства защищенности и уверенности.
И вторник закончился танцами, где я почти сорвалась, слишком погрузившись в музыку и движения, слишком четко представляя все то, что было в выходные, ясный взгляд, любимые руки, улыбка, запах, ощущение его тела… Я не заплакала, лишь потому, что училась быть другой, сильной и не давящей. Я не заплакала там…
Вторник закончился разбитым горшком на кухне и разбросанными тапками практически по всему дому, напоминая мне, что я люблю Боула и не хочу его смерти. Может, он мне мстил за слезы на мягкой шерсти и грусть в сильных объятьях?
Вторник исчез с его звонком, скользя по вечеру, стекая в минуты разговора. Мы говорили недолго, потому что он очень устал после задержки на работе. Я переживала, что ему тяжело, хотелось быть рядом, чтобы обнимать, дарить нежность, чувствовать, как он расслабляется в моих руках. Как только я сказала, что Шелдон сегодня внезапно пришел ко мне с утра, Эдвард задал вопрос, который дал мне понять, что их разговор был четким и бескомпромиссным. Он спросил, как Шелдон ко мне обратился, и довольно усмехнулся, когда я прошептала два слова, от которых будто стягивало внутри. Миссис Каллен. Он часто меня так называл, как только мы поженились, ему нравилось все, что указывало на то, кому я принадлежала. Я не противилась, лишь про себя наслаждалась горячим проникновением его прав на меня.
Мне казалось, что я скучала по Эдварду, даже когда спала, смотря сны, переплетающие прошлое и настоящее, плохое и хорошее… Я чувствовала себя не такой одинокой, просыпаясь ночью на доли секунды, чувствуя касание его пальцев моего плеча из прошлого, облаченного в сон.

Утром мне было плохо. Сильно болела голова, чувствовалась слабость, словно я вот-вот разобьюсь. Не желая знать насколько все плохо, я собралась на прогулку с Боулом, все десять минут утреннего ветра чувствуя озноб. Мне нужно было на работу, потому что у меня было много незаконченных дел, но все это лишь укол иголкой по сравнению с одиночеством в пустом доме целый день.
Кейт весь день среды старалась отправить меня домой, но я проявила стойкость, лишь согласившись померить температуру. Тридцать семь и семь, и мне нельзя болеть.
Вечером я сидела на подоконнике единственной пустующей комнаты в доме. Кутаясь в теплый ворот большого свитера, я грела руки над чашкой кофе. На ночь вредно, но это не про меня. Окно выходило на задний двор, и мне открывался чуть заснеженный, пытающийся растаять вид. Качели немного поддавались ветру, и я только могла представить их скрип за стеклом.
Обернувшись на комнату, я тяжело вздохнула. Сколько вариантов нарисованного ее интерьера лежало у меня в ящике комода в мастерской. Я так ни одного и не показала Эдварду, боясь, что могу напугать его своими мыслями. Я хотела, чтобы здесь была детская. Эдвард предлагал оформить пока комнату как гостевую, но я отказалась потому, что она уже была занята. У меня было много сумасшедших идей, и я даже пару раз пыталась разрисовать здесь стены.
Улыбнувшись остаткам краски на противоположной стене, я посмотрела на время на экране мобильного. Начало одиннадцатого, и сегодня среда. Еще час и четверг, а значит день, после которого я его увижу. Горло немного саднило, и было тяжело держать голову, прислонившись к холодному окну, я поняла, что у меня температура, но если я не буду знать сколько точно, можно представить, что немного. Я была в аптеке, накупив каких-то лекарств, надеясь, что поправлюсь к выходным. Завтра я планировала съездить на объекты - к Шелдону и к Элис. И может быть, в пятницу все-таки возьму день, чтобы отлежаться. От мыслей меня отвлекла громкая мелодия звонка, отражающаяся в пустоте спальни.
- Привет, - сипло сказала я.
- Привет, Беллз. – Я закрыла глаза, растворяясь в его голосе, сдерживаясь. – Сегодня нас снова задержали… - устало сказал он.
- Почему? – тихо кашляя, спросила я, сразу же смягчая горло горячим кофе.
- Что с тобой? Заболела? – спросил он.
- Амм, кажется, да. Но я уже купила лекарства.
- Температура? – Он беспокоился.
- Небольшая. – Я даже не знала сколько. – Все в порядке, Эдвард, ничего серьезного.
- И ты, конечно, ходила на работу… - протянул он.
- Это лучше, чем сидеть дома одной.
Я резко выдохнула, когда неожиданно Боул забежал в комнату, гоняясь за чем-то воображаемым, и проехался по полу.
- Что там? – Я слышала шум проезжающих машин, он снова был на балконе.
- Боул решил напомнить мне, что я не одна, - улыбнулась я.
- Это хорошо, потому что ты в любом случае не одна. – Он тяжело вздохнул, и наверно устало прикрыл глаза. – У нас начальство зверствует, видимо, поняв, что мы можем работать, опережая график, решили быстрее выполнить сроки. Заработают те же деньги, затратив меньше времени.
- Надеюсь, вы больше не будете работать в выходные. - Даже мысль об этом щипала глаза.
- Я тоже на это надеюсь. - А я так хотела услышать «нет».
Мы говорили о его работе, и он подробно рассказывал о своем дне, о людях, которые его там окружали. Я почти никого не знала. Но больше всего мне нравилось слушать его мысли, размышления, шутки, редкие моменты чувств…
- Ты в постели? – вдруг спросил он, когда я гладила Боула, стараясь не поддаться его попыткам укусить меня.
- Нет, - прошептала я, наслаждаясь этим словом в его хрипоте.
- Ты же болеешь, Беллз, иди ложись. – Хорошо, что он не спросил где я. – И не ходи завтра на работу, - продолжил он, пока я послушно направилась в кровать.
- Я не могу, мне нужно съездить на объекты, а то дальше работа встанет. – Мне было совсем не страшно бесшумно бродить в темноте коридора, на ощупь пробираясь в спальню.
- О, конечно, не хватало, чтобы ты еще в таком состоянии ездила по такой погоде. – Когда Эдвард сердился, мне иногда хотелось улыбаться, всего лишь от того, что я чувствовала невероятную заботу в его строгом голосе.
- Я уже выпила много лекарств, завтра все будет нормально… - прошептала я, забираясь под одеяло, слыша, как он тяжело вздохнул.
Мы замолчали, в тишине прислушиваясь к дыханию, закрывая глаза, представляя друг друга. Он усталый, но милый, смотрит на город, а я расслабленная и отвлеченная вижу лишь темноту.
- Я хочу изменить кое-что в спальне, - сказала я, нарушая попытку близости на расстоянии.
- Что? – Я слышала, как он закурил сигарету.
- Эдвард, мне кажется, что ты много куришь… Снова, - прошептала недовольно я.
- Тебе только кажется. Это всего лишь третья сегодня сигарета. Так что там со спальней? – отвлек он меня, я просто решила поддаться.
- Хочу вдоль стены под окном сделать низкие тумбы, может сплошные. А перед окном пару ступенек, чтобы забираться на подоконник, - объяснила я.
- Звучит мило, - усмехнулся он.
- Ты сделаешь? Я могу попросить подготовить материал у нас в отделе, где делают мебель, наверно дадут небольшую скидку, - улыбнулась я.
- Конечно, Беллз. Ты уже все придумала?
- Даже нарисовала несколько вариантов. Но я хочу, чтобы ты сначала посмотрел…
- Я обязательно посмотрю, - заверил он меня.
Мне нравилось обустраивать наш дом, постепенно, каждый раз видя что-то новое в нем. И переживания Эдварда, что я будто бы хотела новый дом, были абсолютно бессмысленны. Этот уже был нашим, мы столько всего тут пережили и столько в него вложили, что вряд ли я когда-то захочу отсюда переехать. Да, он был обычным, несколько комнат довольно маленьких размеров, но каждая из них была пропитана уютом, теплом, любовью и жизнью.
Я цеплялась за каждое его слово, каждый вздох, усмешку, тянув их глубоко в себя, запирая, чтобы завтра, в четверг, смогла протянуть до вечера заменяя их новыми после вечернего разговора по телефону.
- Уже поздно, и тебе надо отдохнуть, - сказал он через еще несколько слишком коротких минут разговора.
- И тебе…
- До завтра, и, Белла, не мучай себя работой, если будешь плохо себя чувствовать.
- Хорошо. - Я очень надеялась, что мне завтра будет лучше. – Я очень скучаю по тебе…
- Знаю, я тоже, Беллз. Люблю тебя, - так тихо, будто слова для души.
- А я тебя.
Я встала, все еще держа в руках телефон, отнесла на кухню чашку, выпила еще одну таблетку, проверила все двери и положила Боула в кресло, вернувшись в спальню. Мне хотелось скорее уснуть, чтобы наступило завтра, но это было тяжело из-за боли в голове и легкого насморка. Я долго ворочалась, вздыхая, что завтра буду снова засыпать на ходу, но все-таки уснула, когда стала вспоминать некоторые моменты нашей жизни: вечера на берегу озера в колледже, первые шаги в этом доме, рисунки под его взглядом, его радость от новой работы, покупка кровати…

В четверг утром я чувствовала себя так же как вчера. Я померила температуру - тридцать семь и шесть. Черт. Я быстро заплела волосы в косу, не стала краситься, надела самый теплый джемпер, сверху кардиган, джинсы и удобные ботинки. К утреннему кофе прибавились аспирин, порошок и упаковка бумажных платков. Боул сочувственно смотрел на меня, борющуюся с насморком, пока я собиралась в коридоре, и проскулил, когда я чихнула на прощанье.
- Обещаю купить что-нибудь вкусное, если ты не расскажешь все Эдварду, - сказала я Боулу, взяв ключи. Разговоры с собакой меня не смущали. Температура все-таки.
Проезжая по утреннему городу, я замечала, как ему идет пасмурность. Серость неба сочеталась с грязным снегом, а неопределенность снега с дождем придавала городу немного загадочности и потерянности.
Как только я села в свое кресло на работе, мне пришло смс: «Как ты себя чувствуешь, малыш?» Я улыбнулась. Несмотря на мое состояние, я уже любила это утро.
«Нормально, Эдвард. Не беспокойся».
Собрав все необходимые каталоги, бумаги для офиса Шелдона и свою рабочую папку для дома Элис, я, так и не раздеваясь, снова пошла на улицу.
«Белла, возвращайся домой». Это смс пришло мне на первом перекрестке, на котором я остановилась. «Я до обеда поработаю», - упрямилась я, сдаваясь.
Утром я уже столкнулась с Купером, и он заметил мое состояние, предложив пойти домой. Я отказалась. Но теперь… Мне просто нельзя было болеть.
«Я проверю», - ненормальный, но как же приятно.
Когда я пришла в офис Шелдона, его там не было, и вряд ли бы он упустил возможность со мной встретиться, если бы действительно не был занят. Но я думала, что он просто понял все то, что ему сказал Эдвард. Я очень на это надеялась, но все равно продолжала ждать какого-то выпада. Я быстро снова все посмотрела и позвонила нашей бригаде, чтобы они приступали к демонтажу помещения, его нужно было освободить от мебели и прошлой отделки. Джек, парень, который управлял всеми этими работами, заверил меня, что они справятся к понедельнику. То, что нужно.
Когда я приехала к Элис, то была очень счастлива, что ее не оказалось дома. Боль в голове окончательно бы убила все мои возможности и способности на день после ее непрекращающихся разговоров, прерываемых высоким льющимся смехом. Я решила начать с гостиной, поэтому провела там почти два часа, делая замеры, наброски, стирая, разрывая, снова рисуя. Я никак не могла определиться со стилем, и бессвязные слова Элис о ее желаниях здесь совсем мне не помогали. Я даже забыла о своем состоянии, так увлеченно представляя образы гостиных так быстро, что даже не успевала отмечать основные детали интерьера.
Более-менее убедившись, что я хоть чего-то достигла в этом проекте, я вернулась на работу, чтобы отчитаться перед Купером и поехать домой. Кейт сказала, что тоже не пойдет на танцы, чтобы быть со мной солидарной, она иногда бывала чудной, но я все-таки настояла, чтобы она пошла. Эти никому ненужные жертвы ни к чему, тем более я знала, что ей там жутко нравилось.
Я заехала в магазин, вспомнив позапрошлое обещание нормально поесть, и купила продуктов, чтобы приготовить обед и ужин. Для себя. Я не забыла про обещанное Боулу, поэтому купила немного мяса, надеясь, что он не привыкнет к такому. Хотя после всего, что он натворил дома, он должен невероятно любить меня за то, что все еще живет у нас. И вообще, что живет.
Как только я зашла домой с непривычными пакетами, я услышала звонок домашнего телефона. Стараясь не задавить Боула, который прыгал вокруг меня, и не упасть в коридоре, пока стягивала обувь, я добралась до телефона.
- Алло? – прохрипела я, только сейчас подумав, кто мог звонить в это время.
- Дома? – довольно протянул Эдвард. Невероятно!
- Проверка? – улыбнулась я, стягивая берет, шарф, и посмотрела на часы. Начало второго.
- Я же предупреждал. Как себя чувствуешь? – спросил он тихо.
- Нормально, сейчас выпью еще лекарств, поем и завалюсь спать. - Пока говорила, я даже почти поверила, что это было заманчиво.
- Хорошо. Мне пора, Беллз, мне дали только пять минут, чтобы позвонить с городского.
- Ты позвонишь вечером? – Уточнила я, хотя знала, что он не мог не позвонить.
- А вдруг я тебя разбужу, - усмехнулся он.
- Эдвард… - протянула я капризно.
- Конечно, позвоню. Все, давай, лечись.
- Буду ждать. Целую, пока, - прошептала я.
- И я тебя, пока.
Он повесил трубку, а я прислонилась к стене, все еще в пальто, растрепанная, с внутренней разбитостью, но с улыбкой. Он сегодня как никогда был близок ко мне: смс, домашний звонок, а вечером меня ждут несколько минут счастья, наполненные его голосом, дыханием, улыбками и смехом.
Позже, после того, как я поела, недолго погуляла с Боулом, согрелась в ванне, поболтала по телефону с Кейт, лежа в кровати, я просто наслаждалась бездельем. Боул мирно посапывал в кресле, а я лежала, кутаясь в одеялах в темноте. Вечер наступил быстро. Завтра пятница, и в груди приятно растекалось тепло от мысли, что еще сутки, и он будет рядом. Я смогу его обнимать и целовать, поэтому мне нужно было поправиться очень быстро. Телефон лежал рядом на подушке, я боялась, что засну так крепко, что не услышу звонка… Музыка, которую я тихо включила для фона, будоражила мое воображение, позволяя ему в темноте комнаты рисовать на тонкой, подсвечиваемой фонарем органзе истории жизни.
В субботу мы идем на день рождения Эммета, я не знала ни во сколько, ни куда, ни даже о том, что мы собираемся дарить. С этой болезнью я совершенно забыла спросить все это у Эдварда. Мне очень хотелось быть там, чтобы Эдвард смог пообщаться с братом, поздравить его. При всей той ситуации в их семье, я не переставала удивляться тому, как они дружны, ведь они словно были по разные стороны от черты.
Все началось давно, когда мы с Эдвардом еще даже не были знакомы, когда он даже еще не учился в колледже. У него всегда были напряженные отношения с родителями. Он долго мне ничего не рассказывал, постоянно избегая этой темы, сердился и раздражался, когда я спрашивала что-то. По глупости и от незнания я часто говорила о родителях, его и своих, пока он в один из вечеров не сказал мне грубо и грозно, чтобы я замолчала и перестала об этом говорить. Он извинялся, как всегда после, но я запомнила, а он так и не говорил. Когда он познакомил меня с Эмметом, долго оттягивая этот момент, я уже даже не пыталась что-то выяснить. Я только заметила, что они разные – один любим родителями, другой – нет.
Он говорил немного, урывками, отдельными словами, намеками, горькими усмешками, но я постепенно понимала. Эдвард был для них слишком проблемным – ввязывался в истории, общался со странными ребятами, дрался. Карлайлу не нравилось, что такой ребенок растет в его семье. В школе отцу пришлось дважды забирать его из полицейского участка, но он даже не разбирался, почему Эдвард там оказывался, а сам Эдвард молчал. Когда пришло время поступать в колледж, Эммет на радость своим родителям выбрал экономический факультет, ему хотелось помогать в будущем своему отцу в компании, это неплохо, если он, правда, этого хотел. Но вот Эдвард уже увлекся зданиями, конструкциями, чертежами, проектированиями. К тому времени он успокоился, пересмотрел свои взгляды, просто повзрослел. Но в нем осталась обида непонимания родителей, злость, принципиальность, жесткость, твердость, улица его закалила. Он не был богатеньким сыном президента компании, он был обычным парнем, который курил, играл в хоккей, иногда зависал в барах с друзьями по пятницам, нелегально пробираясь туда. Он не пользовался своими возможностями, он жил по-своему, и именно таким я его узнала и такого полюбила. Все это он мне рассказал примерно через два месяца после нашего первого поцелуя, после которого я считала его своим, даже если никто еще не был со мной согласен в этом. В том числе и он. Мы сидели на пирсе за городом, там, где река, впадала в замерзающее озеро, и он обнимал меня так, как умел только он. Я впервые спросила сама, чувствуя его откровенность, как же он оказался на строительном факультете. И он рассказал…
Что ему пришлось выслушать от Карлайла после того, как он отказался идти на экономический, он помнил наверно до сих пор дословно. Ему не нужны были тогда мои слезы, но я не смогла сдержаться. А после того, как я узнала, что собственный отец предложил сыну сделку, играя на его мечте, я приняла отношение Эдварда к родителям и больше никогда его не упрекала в этом. Я была готова согласиться с любым его решением. Условия сделки были призрачными, провокационными, и наверно оба сразу понимали, что Эдвард когда-нибудь их нарушит. И он нарушил. На третьем курсе. Всего через несколько дней после того вечера на озере. Но Эдвард все хорошо понимал, и часто просчитывал Карлайла на несколько шагов вперед, а потому выбил оплату на обучение сразу за все четыре года. Поэтому Карлайлу оставалось только лишить Эдварда всего остального: того показного содержания, машины, приказал съехать со съемной квартиры, где он иногда жил с Эмметом, определенного круга общения. После той ссоры он пришел ко мне злой, раздражительный, на грани, но в то же время подавленный, отвергнутый и одинокий. И я смогла успокоить его…
А Эсме… Она просто молчала, ни разу не попытавшись противиться мужу, наверно слишком дорожив своим положением, ведь он так же легко мог лишить всего и ее.
Карлайл, видимо, думал, что Эдвард не сможет без денег, считал, что он сломается, но еще в подростковом возрасте улицы многому его научили, и он не сдался.
Дальше все было только хуже, при любой возможности отец цеплялся к Эдварду, мешал некоторым возможностям, наверно он просто хотел, чтобы когда-нибудь Эдвард пришел к нему. Я не знала, что двигало Карлайлом, и мне было на это плевать, меня волновал только Эдвард и то, что я могла дать ему.
Они узнали обо мне случайно, мы шли из кинотеатра, проходя мимо какого-то шикарного ресторана, когда из него вышли его родители. Эсме дернулась в улыбке, Карлайл даже не посмотрел на сына, лишь одарив меня презрительным взглядом, а Эдвард сильно сжал мою руку. Но меня посвятили в семью позже, по-особенному, как положено, с оскорблениями, ссорами и грязью.
Сейчас меня это уже не волновало, прошло несколько лет, и у меня своя жизнь, свой дом, своя семья. И Эдвард сейчас намного спокойнее ко всему этому относился, по крайней мере, он иногда разговаривал с Эсме по телефону, довольно сухо, не признавая ее, он мог находиться с родителями в одном помещении, и он уже давно доказал Карлайлу, что может жить самостоятельно.
Я немного переживала насчет дня рождения, но надеялась, что все пройдет хорошо.
Я очнулась от всех воспоминаний, когда зазвонил телефон, приглушенный подушкой, и поняла, что все-таки немного задремала. Мы говорили с Эдвардом недолго, потому что он хотел, чтобы я легла пораньше спать, даже несмотря на то, что на завтра я взяла выходной. Я спросила его о подарке для Эммета, и он сказал, что уже купил ему часы, которые должны ему понравиться. Эммет, конечно, довольно обеспечен, и сложно было выбрать что-то в подарок, но он был в восторге от часов, он, можно сказать, их коллекционировал, каждый день надевая разные. Еще Эдвард собирался купить ему клюшку с намеком на то, что хотел, чтобы тот как-нибудь составил ему компанию в игре, как когда-то давно. И я поняла, что хочу сделать что-нибудь от себя. Что ж, у меня завтра целый день.
Я засыпала в предвкушении вечера, пронизанного любовью, теплом, ласками и заботой. Завтра он уже будет рядом, будет засыпать со мной, крепко обнимая, нежно целуя. Я засыпала одна с улыбкой на губах только один единственный раз в неделю – в четверг.

Утро началось неожиданно поздно, в десять часов утра. Я испуганно вскочила с кровати, вспоминая, что забыла поставить будильник, и как можно осторожнее бросилась вниз. Я боялась, что Боул не вытерпел и испортил ковер или мебель. Быстро спустившись, я облегченно вздохнула, когда увидела его лежащего у входной двери и жалобно на меня смотрящего.
- Ох, Боул, подожди еще пять минут, я быстро.
Это действительно было быстро, потому что уже через пять минут мы вышли на улицу, и я глубоко вдохнула свежий воздух. Сегодня мы гуляли дольше, потому что мне некуда было торопиться, да и Боул заслужил своим терпением порезвиться немного больше.
Вернувшись, я померила температуру, чувствуя себя намного лучше, и даже «тридцать семь и три» несколько меня не огорчили.
Я мечтала, чтобы поскорее наступил вечер, поэтому пошла в мастерскую, где время летело, будто подгоняемое вихрями моей фантазии и вдохновения. Мне нравилось, каким был на ощупь холст, какими мягкими были кисточки, какими яркими были краски. Я рисовала то, чего еще не было в моей голове, оно не задерживалось в сознании, а сразу переходило в движении рук, в легкие мазки и четкие линии. Я рисовала город, в котором ни разу не была, но который очень понравился Эммету, когда он там был. Я видела много фотографий и примерно представляла стиль. Я сделала взгляд из парка, сквозь зелень деревьев, на главную достопримечательность столицы, мощеную дорожку и блики солнца на синеве реки. Я рисовала долго, несколько часов, чередуя это с домашними делами, обедом, еще одной прогулкой с Боулом. Я была довольна результатом к шести часам вечера, ведь я рисовала от души, надеясь, что Эммету понравится, и подарок украсит его дом напоминанием о приятной поездке.
Нервничая, как всегда, в ожидании последние несколько часов, я приготовила ужин и забралась в ванну, стараясь расслабиться, но ничего не помогало. Выпив чашку кофе, я растворилась в спокойствии всего на несколько минут. Я чувствовала себя чуть раздавлено, голова гудела, и я слонялась по дому, заставляя себя что-нибудь поделать. Померив температуру около восьми, я поняла, почему чувствовала себя так. Тридцать семь и восемь, к вечеру всегда поднималась. Я уговорила себя немного полежать, выпив лекарство и переодевшись в пижаму, про себя посмеиваясь, представляя, как отреагирует Эдвард на мои слова, что у меня болит голова. Как только я легла, мне стало немного легче, и я прислушивалась к звукам редко проезжающих машин, каплям тающего снега по карнизу и крутила в руках телефон с открытой смс «Я выезжаю»….
Я проснулась от легкого касания холодных пальцев моей щеки и улыбнулась реальности своего сна. Я не представляла, сколько времени и надолго ли я задремала, и, собравшись посмотреть на часы, я почувствовала нежные руки, убирающие мне волосы с плеч и теплые губы на них…
- О боже, Эдвард, - прошептала я, задыхаясь, обнимая его за шею, уткнувшись, медленно умирая от его запаха.
- Привет. - Я судорожно вздохнула, чувствуя его проникающий голос, и прижалась к нему еще сильнее. – Врача вызывали? – усмехнулся он.
- Да, - улыбнулась я, наконец-то отпуская его, и посмотрела ему в глаза. – Только там ужин…
- Потом, - перебил он меня, снимая джемпер и стягивая с меня одеяло. – Сначала я должен тебя вылечить… - И наконец-то он поцеловал меня, даря ощущение жизни, я всхлипнула, не сдерживаясь, жадно целуя его в ответ.
Неужели я пережила еще пять дней.