Глава 1 Находка

А Эдвард Каллен снег действительно не любил. Впрочем, как и всю зиму в придачу. А ещё: лето, весну, осень, утро, вечер, дождь, ветер, солнце и так до бесконечности.

А за что, спрашивается, любить, допустим, нынешний декабрь? За дождь и ветер над Лондоном? За такие наплывы туристов на Новогодний салют, что от экскурсионных автобусов в город лучше на своей машине не соваться? За эти дурацкие, никому не нужные подарки? Да ладно, бог с ними, с подарками, это считанные пенсы, а вот от цифр компенсации работникам за сверхурочные в праздничные, прямо слёзы наворачиваются. Вот где ужас и расстройство.

У Эдварда Каллена два ночных клуба, так? Так. И вот в прошлом году в последнюю неделю декабря он только своим барменам переплатил что-то около трёхсот фунтов.

Три сотни фунтов стерлингов, леди и джентльмены! Да-да. Теперь вы сами понимаете, что зима несёт только зло и разорение, и никакие сверхприбыли в праздники не реабилитируют её в глазах Эдварда.

А когда выпадает снег! Это же никакого стихийного бедствия не надо! Парковки превращаются в Кэмел-трофи, отовсюду выгоняют дорожные службы, всё белое — хотелось бы хуже, да некуда.

Белый цвет, кстати, Эдвард тоже не любил.

А ещё — холод.

Ох уж этот проклятый холод, который проникает под кожу и пробирает до костей. Особенно здесь, в замке Паундс, который этим летом мистер Каллен приобрёл в Беркшире, недалеко от Слау, в девяти милях от столицы.

Зачем Эдварду понадобился замок? Ну а как же! Как же! Старинное имение — это статус. Это престиж, титулы и понты. Да-да понты, леди и джентльмены. Они тоже нужны. Как владельцу ночных клубов без понтов? Эдвард и так долго терпел всю эту снисходительность и покровительственный тон от местного творческого бомонда. Теперь он сам себе бомонд.

«Жаль, привидений нет, — сидя у камина в сочельник в гордом одиночестве, мужчина обвёл глазами каменный потолок. — Я бы взял их с собой на встречу с миссис Вурдсон, напугать эту мымру, — вспомнил клерка в налоговом департаменте, с которой приходится сталкиваться по бизнесу. — Или водил бы сюда экскурсии за деньги».

Вообще-то, мистер Каллен проживал в своей добротной квартире в Лондоне, в Фулхэме на улице Сайнт-Мор. Там у него имелось шестьсот благоустроенных квадратных футов площади и ещё больше — светлых и просторных кубических — объёма. И всё это с джакузи, тренажерным залом и внушающей уважение французской верандой. А сюда, в Паундс, он приезжал никого не видеть и не слышать. Хоть день.

Особенно сегодня, в сочельник, в эту волшебную ночь. Да, в замке холодно и сыро, сквозняки развивают скорость атлантических пассатов над Фарерскими островами, и половицы скрепят как артритные коленки Санта-Клауса. Но зато здесь очаровательно безлюдно, обольстительно спокойно и симпатично бесхлопотно. Никого живого, ничего подвижного и шумного.

Тук-тук.

Немного разбавил эту идиллическую картинку негромкий звук.

Каллен замер. Похоже на стук во входную дверь, поэтому лучше посидеть какое-то время не шевелясь, и сделать вид, что никого нет дома. Хотя, может ему послышалось?

Бах! Бах!

«Нет, не послышалось», — скривился Эдвард.

Сегодня особенно не хотелось выходить на улицу, потому как именно в сочельник, природе за каким-то чёртом занадобилось накрыть всё что надо и не надо толстым слоем этих самых «белых мух».

«Лучше бы она накрыла ими миссис Вурдсон». — Мужчина поставил бокал с ирландским виски на каменный «фартук» камина и направился в коридор.

Наверное, было бы замечательно, если бы у него жила собака. Она бы могла сейчас залаять и вместе с хозяином встречать гостей.

Но у Каллена не имелось собаки. Животных он вообще, мягко говоря, не жаловал и даже кота приобрёл механического металлического и в нерабочем состоянии на знаменитой Портобелло-роуд в Ноттинг Хилле и привёз сюда, в Паундс.

Эдвард с усилием провернул скрипучие старинные замки и отворил не менее громогласную входную дверь.

И замер с вытянувшимся лицом.

На пороге стояла девушка. Невысокая, молодая и довольно щуплого телосложения. Красивая она или нет, мужчина оценить не мог — груди-то не видно, потому как одета незнакомка в пальто и палантин. Руки в варежках. И всё, абсолютно всё белого цвета. Ну, во всяком случае, светлого. Для Каллена всё, что не оттеняло синим и не радовало глаз коричневым, являлось белым.

— Эм-м… доб-бр-рый веч-чер, — заикаясь и дрожа от холода, заговорила гостья и поправила варежкой свои очки в чёрной оправе. Она замолчала, давая возможность мужчине ответить на приветствие. — Я т-тут… — продолжила, не услышав ни звука. — У м-меня м-машина сл-ломал-лась, и её з-занесло снегом. — Она несильно топала ножками в белых сапожках и постукивала ими друг о друга.

— У меня нет лопаты, — наконец порадовал её звуком своего голоса хозяин замка.

— Эм-м… л-лопаты. Д-да-да, л-лопаты, но… я д-думала...

— Не уверен, что вы вообще на это способны, — тоном, которым можно резать хлеб, перебил её Эдвард. — Вы отправились в такую ночь за город, на какой-нибудь, я уверен, педальной версии «Мини», вместо танка или бронетранспортёра. О каких мыслительных процессах здесь может идти речь вообще?

— Оу… — опять поправила очки и сдвинула брови девушка. — Да вы н-не очень-т-то в-вежливы.

— А должен? — вскинул свои Эдвард.

— Но есл-ли вы м-меня не п-пустите н-на ноч-ч-члег, я зам-м-мёрзну в сугробе и ум-м-мру.

С лица Каллена вмиг сошли все краски. Он посмотрел на неё так, будто она попросила у него руку, сердце и его ирландскую фамилию.

— Ноч… — мужчина поперхнулся. — Ночлег? — округлил свои красивые миндалевидные серые глаза. — Да вы в своём ли уме, милейшая? Простояли минуту у меня на пороге и уже собрались ночевать? А может вам ещё ай ди и код доступа к банковскому счёту?

— В-в-всего д-д-оброго, м-м-мистер, — гостья развернулась и направилась обратно прочь со двора по своим же следам в снегу.

Тут Эдвард выглянул за порог и окинул взглядом местность. Темень, мрак, снег, и никакой машины рядом.

«Наверняка, застряла где-нибудь возле Дорни. Эх…». — Брать на себя ответственность за страдания незнакомки не хотелось.

— Да погодите вы, — догнал девушку в один прыжок и схватил за рукав. И только тут увидел, что у неё весь низ пальто в снегу. — Идёмте, — мрачнее тучи двинулся назад в дом.

Они зашли в коридор. Незнакомка скромно остановилась на пороге, даже не предпринимая попытки снять пальтишко и палантин, а только куталась в них ещё сильнее. Каллен глянул на её сапоги и подол с налипшим снегом. Под таким взглядом гостья молча развернулась, открыла дверь, ступила за порог, топнула там несколько раз, стряхнула хлопья с одежды и вошла опять.

— Комната для гостей там, — указал рукой на проход за лестницей Эдвард. Ему не терпелось быстрее сбагрить постоялицу с глаз долой и опять расслабиться в одиночестве у камина.

— С-спасибо, — кивнула она и направилась, куда указали по-над стеночкой, с удивлением оглядывая мрачный холл и яркую красочную ёлку в углу.

Мужчина тоже посмотрел на «дерево», как он называл символ Нового года, поставленное здесь ценой неимоверных усилий и умерщвления пары тонн нервных клеток миссис Эсмиральды Каллен — его матери. Она таки выиграла этот бой у единственного и ненаглядного отпрыска, пообещав взамен хотя бы ближайшие полгода не стенать и не сокрушаться о его впустую растраченной холостяцкой молодости и неминуемой одинокой, безрадостной старости.

«Итак, на чём я там остановился? — расслабленно опустился в кресло у камина Эдвард и поднял с пола свой недопитый виски. — Ах, да. Бассейн».

Бассейн.

Всё дело в том, что к своему новому приобретению вместе с его именем и статусом мистер Каллен планировал пристроить зал с водоёмом. Под стеклом и с выходом в сад. Чтобы не хуже, чем в какой-нибудь задрипанной Калифорнии устраивать пати с мартини и оливками. Ну, или чем там ещё устраивают — за такими мелочами он не особо следил, всё это оформляла его кузина Элис.

Ночные клубы с их шумной молодёжью, это конечно, хорошо, но нужно двигаться дальше. Прогрессировать. Развиваться. Поэтому Эдвард надумал купить замок и устроить в нём нечто вроде загородного клуба. А бассейном планировал придать антуражу солидности, сделать его наполненным и даже элитным.
Только вот все эти VIP и Luxury стоят таких же исключительных денег, а их у Эдварда пока нет. Старинные имения, знаете ли, бесплатно не раздают.

Особенно такие, как Паундс — с историей и титулами. Поэтому пока остаётся только мечтать, что когда-нибудь сюда станет заглядывать публика посолидней и поименитей художников там всяких, актёришек, музыкантов да рифмоплётов — это всё так, «аватарки». А вот политики, медиа-магнаты, банкиры, владельцы холдингов — вот это уже совсем другой бомонд. Олимп. Тогда здесь обязательно начнут организовывать презентации знаменитые Дома мод и даже Би-би-си. Сейчас гидроинсталляции весьма популярны. Длинноногие породистые девушки с родословной и их ухоженные, холёные мамы прохаживаются туда-сюда в блестящих, как новогодняя мишура, платьях, тихий шепот, приглушенная музыка, отсветы огней в толще воды — красота.

— Извините, но там, в комнате, очень холодно, — прервав его мечтания, произнесла неожиданно рядом гостья и уже без заикания.

Эдварду захотелось захныкать. Как маленькому. Он повернул голову на звук с выражением максимальной укоризны, на какую только способно его красивое лицо. Кроме очевидного, ему совершенно не пришлось по вкусу умение девушки так незаметно подкрадываться.

«Прямо будто из воздуха… нарисовалась», — поворчал он про себя.

— Я была бы вам очень благодарна за кружку горячего чая, — продолжила та и сложила руки на поясе.

— Угу. Были бы. Кухня где-то здесь, — обвёл гостеприимным широким жестом холл Каллен. — Найдёте — ваше счастье. Будет вам чай.

— Спасибо, — сухо и с некоторым разочарованием кивнула девушка и, развернувшись, направилась за лестницу, в другое крыло.

«Сочельник похерен, — растянул губы в тонкую линию хозяин замка. — Мда, дела», — он с обречённо-удручённым видом опрокинул в себя остатки алкоголя, отставил пустой бокал поближе к металлическому коту, достал из кармана штанов свой новый десятый айфон. Десятый, кстати, во всех смыслах.

Заглянул на биржу, проверил почту, просмотрел сайты компаний по строительству гидросооружений. Сколько прошло времени, прежде чем мужчину стало что-то раздражать, он не засёк. Но в какой-то момент ему сделалось как-то не по себе. Он замер и прислушался. Потом принюхался. Откуда-то в его доме доносился вкусный запах чего-то жаренного. Какой-то выпечки.

Эдварда пружиной подбросило с кресла, и он полетел на кухню, обгоняя сквозняки замка.

Белое (светлое) пальто лежало, перекинутое через спинку стула, палантин спущен на плечи — незнакомка размешивала тесто в столь же незнакомой Каллену чашке и жарила оладьи на сковороде, которую он тоже видел впервые в жизни.

— Что вы… Да как вы смеете! — завопил так, будто она принялась разбирать его замок по камушку. — Кто вам разрешал?

— Оу, простите, — поставила боязливым жестом посуду на стол девушка. — Я хотела сделать вам… отблагодарить. Думала…

— Опять вы думаете! — всплеснул руками Эдвард. — И это после всего того, что с вами сделал этот процесс! Куда он вас привёл! — обвёл он помещение жестом, будто гостья попала не к нему в замок, а в дом терпимости.

— Извините, — выключила она конфорку под плитой. — Чай я могу допить? — вытянулась в струнку.

Хозяин строго оглядел её с ног до головы.

— Можете. Но только у меня на глазах, в холле. Следуйте за мной, — и, развернувшись на пятках, направился к лестнице.

Каллен шел и вспоминал весь уходящий год. Где же он успел так нагрешить, что его наказали незваной гостьей в сочельник? Старушек, вроде бы, не давил, да и вообще никого не давил, щенков живьём не варил, врал в меру, кушал тоже, девушек не бросал, потому что не заводил отношений, маме звонил регулярно.

«Где? Где прокол? Где я лоханулся? Да ещё и так! — оглянулся на следовавшую за ним незнакомку с парующей кружкой чая в руках. Тут ему вспомнилось, что ещё не спросил её имени, но он сразу же отбросил эту мысль. — На кой? Может ещё день рождения узнать? Перетопчется».

А гостья действительно остановилась в нерешительности на пороге холла и стала переминаться с ноги на ногу.

— Эм… — шагнула она в комнату, — а как ваше имя? Если не секрет, конечно.

Эдвард поморщился.

— Моё имя слишком известно в некоторых кругах. — Он потянулся за кочергой и поправил дрова в камине. — Впрочем, — вернул инструмент на место у стены и опять откинулся на спинку кресла, — вряд ли вы туда вхожи. — Повернул голову и посмотрел на ноги незнакомки в тапочках, валявшихся в комнате для гостей.

— А как вас зовут ваши друзья?

— Меня не зовут. Я сам прихожу.

Девушка прихлебнула горячий напиток и обвела взглядом помещение. Немного удивилась, увидев на камине, вместо традиционных часов в стиле барокко, стеклянную колбу «восьмёркой» с мельчайшим песком внутри и на подставке из грубого дерева. Рядом стоял массивный фонарик. Скорее всего, подводный. Подойти поближе и рассмотреть не получалось — пусть к огню загораживала троица: слева хозяин в своём кресле, справа металлический кот из нержавеющих пластин напоминающих не то чешую, не то кольчугу, а между ними, словно человек с золотого сечения Микеланджело с распростёртыми руками и ногами, сушился огромный раскрытый трикотажный, чёрный зонт-трость.

— Какой у вас интересный питомец, — заметила отполированную спинку кота девушка. Видимо, животное регулярно поглаживали по этому месту. — Вы, наверное, его очень любите. А как зовут его?

Эдварду захотелось спрятать кота за пазуху, но он всё-таки ответил:

— Беатриче.

— Вот как? Это кошечка?

— Да. Под хвостом пусто, поэтому кошечка, — мужчина сделал вид, что такой операции, как кастрация, в его мире просто не существует.

— Как интересно. А у нас с дедушкой тоже живёт кот. Его зовут…

— Послушайте, миссис…

— Мисс.

— Что?

— Мисс Свон.

«Хм… Мда, похожа», — вспомнил Каллен лебедей.

— Послушайте, мисс… идите к себе в комнату. Пожалуйста. Если вы сейчас же не оставите меня в покое, я за руку отведу вас спать и лягу вместе с вами.

Девушка слегка задохнулась от столь неожиданных планов хозяина, а от неудобства ситуации чуть не выронила чашку.

— Счастливого Рождества, — очень вежливым тоном попрощалась она и, развернувшись, неслышно вышла.

— Угу.

* * *

Проснулся Эдвард как обычно. В шесть.

Было ещё темно.

Мужчина вспомнил, что сегодня Рождество, а значит, у него масса дел. Начались загруженные деньки — в одном его клубе под названием «Thermos» назначена вечеринка компании социологических исследований, а главный зал второго клуба «System» на свой день рождения заказал один банковский клерк — короче, забот невпроворот.

Мистер Каллен прошел в ванную, побрился, затем сварил себе кофе на кухне, старательно обходя результаты труда вчерашней гостьи.

«Ничего, послезавтра приедет мистер Стюарт и всё выкинет», — окинул брезгливым взглядом застывшие и подсохшие оладьи.

Кстати, только увидев их, он вспомнил, что в замке не один.

Разбавляя в воздухе аромат кофе запахом туалетной воды после бритья, проследовал через холл в спальню, где в довольно быстром темпе оделся. Когда направился к комнате для гостей, предвкушая, как сейчас разбудит постоялицу таким же «Бах! Бах!», каким вчера она нарушила гомеостаз единства замка и хозяина, по пути наткнулся взглядом на нечто незнакомое под ёлкой. «Дерево», кстати, сегодня не горело огнями — его он выключил перед сном — и выглядело как-то по-другому.

Может, поэтому Эдвард до сих пор не заметил этой красивой красочной коробки на полу у самого ствола. Сюрприз смахивал на подарок, но почему-то не упакованный в положенную бумагу и не перевязанный предусмотренным цветочком.

Долго не раздумывая, Каллен подошел, поднял находку и взвесил на руках.

«Хм, увесисто. Тринитротолуол?» — поднёс к уху и прислушался.

Коробка ответила мёртвой тишиной.

«Вскрывать только в присутствии свидетелей» — гласила в углу надпись небольшими буквами.

— Что за… чертовщина… — сдвинул брови к переносице Эдвард. — Если бы я следовал всем предписаниям, — принялся вертеть куб в поисках зацепки, — я бы не был сейчас… — наконец ему удалось поддеть пальцами крышку и снять её. — Матерь божья, — вырвалось у Каллена помимо воли от представшего пред ним душераздирающего зрелища — коробок был под завязку утрамбован пачками фунтов стерлингов, поверх которых лежала одинокая пятифунтовая купюра. От красного цвета и профиля Королевы ЕлизаветыII рябило в глазах. — В жизни не видел ничего сексуальней… — как зачарованный заулыбался Эдвард. В век безналички и криптовалюты, он уже даже забыл, как выглядят пачки «живых» денег.

И тут же заметил конверт, прикреплённый к крышке. С предвкушением быстренько распечатал его и прочитал красивый, «сказочный» типографский шрифт.

«Итак, вы стали счастливым обладателем ста тысяч и пяти фунтов стерлингов. Поздравляем. Это настоящие деньги. Потратьте их по своему желанию, но помните, расплачиваться ими вы можете только в присутствии тех, с кем вскрыли коробку. В противном случае банкноты сразу же превратятся в фальшивые. Свидетелям же принадлежит равная с вами доля. Остерегайтесь настоящих подделок. Счастливого Рождества».

Эдвард поднял голову и часто-часто заморгал.

— Я не верю в чудеса, — сказал негромко. — Наверняка, это маман играется. А ведь обещала, — он скомкал послание и отбросил в сторону. — Ну, да без разницы. Всё равно я вскрыл один.

— Доброе утро, — раздался рядом за спиной приятный женский голос.