Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Поиграем?
Белла Свон – молодой детектив полиции, не так давно закончившая Академию. Это – ее самый первый боевой выезд. Он – ее первый серьезный подозреваемый. Сумеет ли она удержать птичку в клетке?

Бронзовый закат
Белла со школьной скамьи влюблена в Эдварда Каллена, но он не замечает серую мышку. Изменится ли это после совместного путешествия через полстраны?
Байкеры, секс, тату и первая любовь. Мини.

Видеомонтаж. Набор видеомейкеров
Видеомонтаж - это коллектив видеомейкеров, готовых время от время создавать видео-оформления для фанфиков. Вступить в него может любой желающий, владеющий навыками. А в качестве "спасибо" за кропотливый труд администрация сайта ввела Политику поощрений.
Если вы готовы создавать видео для наших пользователей, то вам определенно в нашу команду!
Решайтесь и приходите к нам!

Я не боюсь темноты
Белла Свон должна пройти «посвящение» в школе Форкса. Ей нужно провести ночь в темном подвале, где предположительно живет страшный вампир. Но что, если это не шутка учеников, и вампир существует на самом деле?

Хочешь мира – готовься к войне
Джейк и Нейтири счастливы на освобожденной Пандоре. Торук Макто принес Оматикайя свободу. Земляне вернулись на свою умирающую планету. Кончилось время Великой Скорби. Джейк стал видеть сны, в которых больше не было войны. Но рано или поздно приходится проснуться...
Фанфик по "Аватару".

58 ночей
Время действия рассказа между «Затмением» и «Рассветом». Армия новорожденных разбита. Дата свадьбы назначена. Все что отделяет Беллу и Эдварда от счастья совместной жизни – это время. Стоит потратить его с пользой! У них есть 58 ночей до свадьбы, чтобы попрактиковаться.

Ненавижу... Люблю...
Я не посмотрела ему в глаза перед тем, как выйти за дверь. Сбежала по лестнице, желая скорее оказаться там, где никто меня не видит. Закрыться, нареветься вдоволь. Посмаковать свой идиотизм. Свою умопомрачительную ошибку. Неожиданный плод долго вынашиваемой ненависти...
Романтика/мини.

На прощанье ничего он не сказал 2
Продолжение первой части. Белла и Эдвард, поборов свое пристрастие к человеческой крови, возвращаются в ЛА. Эдвард намерен отомстить Блейку, несмотря на просьбу жены забыть прошлое и начать жить настоящим.



А вы знаете?

А вы знаете, что победителей всех премий по фанфикшену на TwilightRussia можно увидеть в ЭТОЙ теме?

А вы знаете, что в ЭТОЙ теме вы можете увидеть рекомендации к прочтению фанфиков от бывалых пользователей сайта?

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Самый ожидаемый вами фильм 2014 года?
1. The Rover
2. Звёздная карта
3. Зильс-Мария
4. Camp X-Ray
Всего ответов: 254
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Отдельные персонажи

Ад для двоих. Часть I. Тёмная Библия. Глава 9.3. Лаэрт и Офелия

2024-3-28
15
0
0
Он впал в такую ярость, что нам пришлось уйти. Наверное, если бы я не знала Деметрия, то такая бы вспышка брата меня напугала, и всё же… Роберт был гораздо мягче. Я увела его прочь, уговорив вести себя потише и не привлекать внимания; он молчал всю дорогу до дома, где я обычно проводила время с ищейкой, а когда же за нами закрылась последняя дверь, не скупился ни на слова, ни на проклятия. Я пыталась не отвечать – не получилось. Он мог ненавидеть, был волен не принимать по вполне понятным причинам, но даже не пытался понять. Мои объяснения тонули в его гневе и боли. Я умерла для него ещё вчера. Объяснения, разумные доводы – мне совсем нельзя строить иллюзии и позволять себе забываться, ведь я уже смертница и вовсе не важно, кто именно будет моим палачом, и что так все возможные подозрения с Деметрия будут сняты – встречали проклятия; он огрызался на каждую мою фразу, закрывался всё больше, отгораживался от меня теми законами, которые так ненавидел. А потом брат впал в глубокое, тяжёлое молчание – уже не слушал и не реагировал на моё присутствие.

Для меня не было разницы, как именно – смерть всегда смерть, но для Роберта она, видимо, имелась. И не в моих силах было объяснить, что между своей жизнью и жизнью Деметрия, я выберу его – без ощущения геройства и собственной значимости. Просто так будет необходимо. Так правильно.

Я ощущала себя подавленной гораздо больше, чем в тот день, когда видела брата в последний раз – сейчас мне приходилось причинять боль единственному родному существу. Я не надеялась на понимание. Слишком много ненависти.

В конце концов, Роберт медленно, оглушенно произнёс альтернативу, не нашедшую во мне отклика – он предлагал обратиться за помощью к отцу, который, как надеялся брат, сможет временно укрыть меня, а после… Он не договорил, а мне не захотелось продолжения – «после» я, с большой долей вероятности, потеряю себя навсегда.
Хуже смерти. Не хотелось верить, но я видела. Я знала.

Деметрий бродил рядом, не показываясь и выдерживая дистанцию – достаточную, чтобы не слышать всего. Я справедливо считала – один на один сегодня мне с ним будет тяжелее, чем с братом. Будут вопросы, на которые я не захочу отвечать. Я устала от ссор, но надеяться на временное перемирие было крайне глупо.

– Скажи, Роберт, – голос звучал мягко, певуче, – а наш отец… у нас есть ещё родственники?
Он не отвлёкся от изучения книг и записей, а его выражение его лица осталось всё таким же неодобрительным, но тон стал дружелюбнее:
– Насколько я знаю, живых нет. – Роберт оказался рядом и взял мои руки в свои, несильно сжав пальцы. И всё же движение осторожное, с опаской. – Полагаю, отец осторожен в своих связях.

Я хмыкнула, но не ответила. Пояснений не требовалось. Чем сильнее был Падший, тем потенциально сильнее мог стать его отпрыск; я слышала от Азазеля, что подобные ему не связываются с живыми, чтобы не расплодить подобных мне. Он, правда, не ответил, почему столь сильные существа питают слабость к смертным женщинам. Можно было спросить у Деметрия, но спрашивать отчего-то не хотелось.

– В тебе больше от него, чем во мне, – слова Роберта застали меня врасплох. Мне даже послышалась зависть в его голосе.
– Ты меня сейчас очень обрадовал, – фыркнула я. – Это именно то, что я всегда мечтала услышать.

– Ты чудо, когда сердишься, – улыбка у него была доброй и совершенно очаровательной из-за появившихся на щеках ямочек. Таким я его запомнила, и мне вдруг стало совершенно всё равно, что будет дальше. Незначительным показалось и другое – совсем не важно, оттолкнёт он меня или нет; я обняла его крепко, уже не страшась проявлять чувства. Никогда раньше я не позволяла себе подобного – между нами всегда сохранялась определённая дистанция. Роберт застыл на несколько мгновений, показавшихся мне вечностью и заставивших сердце ухнуть куда-то вниз, но ответил.

Я отвыкла от кого-то тёплого и более податливого рядом. Улыбка вышла горькой.
– Я… мне…
– Не надо. Мне ничего этого не надо, Роберт.
– Сестра.

В его объятиях было уютно и спокойно – так давным-давно я чувствовала себя рядом с другим человеком, в другой жизни, где и сама считалась смертной. Возможно, когда-нибудь брат перестанет меня жалеть и сможет понять.
Возможно, когда-нибудь я смогу понять и принять себя.
Возможно, когда-нибудь…

…День пролетел слишком быстро, стремительным песком сквозь пальцы просачивалось бесценное время. Роберт впервые был откровенен со мной, а я не могла с ним наговориться – существовала целая тысяча крайне важных вещей, которых я о нём не знала. Он охотно рассказывал мне о своей жизни до перерождения, делился воспоминаниями о том периоде, когда являлся наследником графа, догадывавшегося об отсутствии кровной связи с тем, кого именовал сыном. Великосветские рауты, балы и приёмы; как оказалось, он был даже представлен ко двору Анны Австрийской – так брат сменил Туманный Альбион на помпезную Францию. Весь его рассказ походил на сказку – такое же чувство у меня вызывали воспоминания Деметрия; пропасть в целые поколения неизбежно давала о себе знать, однако переспрашивать брата о чём-то непонятном было всё же проще, чем просить пояснений у пьющего кровь. Я не чувствовала робости и не боялась показаться глупой. Сложно было представить Роберта в рубашке с накрахмаленными кружевными манжетами и роскошным французским галстуком, сколотым алмазной брошью, хотя, не стоило лукавить – ему бы, без сомнения, такое пошло. Его глаза искрились, а на щеках появились очаровательные ямочки, когда брат с упоением рассказывал о первом обращении со своей сущностью и напрочь сожжённом доме. Потом он принялся травить откровенные байки и обижаться, стоило мне указать на существенные недочёты его историй.

И всё же он говорил не всё, избегал самых щекотливых тем. Я так и не узнала, когда в его жизни появился Аарон и насколько тесными были их отношения – впрочем, это имело небольшое значение. Жнец имел над моим братом колоссальную власть. Роберт знал и желал знать только ту правду, которую ему показали; его душу заразили чумой, вырастили из него верного, преданного до самой глубины души слугу. Я остро осознала, что буду просить отца не только за Деметрия – Падший так или иначе должен знать ключ к извращённой власти Аарона над братом. Я не верила в искренность – чересчур многое в его словах было словно заученным, слишком он походил на того, кого мне пришлось убить вчера. Я не собиралась уступать душу брата существу, вряд ли имеющему принципы – он, может, и ослабил вожжи, но не собирался отдалять от себя Роберта. Кровь нашего отца определила выбор Аарона.
Я вспомнила рдяные осоловевшие глаза и невольно поёжилась. Смерть была действительно лучше и благороднее, чем превратиться в это. Другие, до которых не успевали добраться слуги закона, думали также? Мысли были грустными и неприятными – жить-то хотелось. Я не выбирала и не желала… Оправдания? Меня передёрнуло.

В доме было достаточно прохладно, чтобы жара не путала мысли. Я сидела на полу у кресла, в котором обычно располагался Деметрий, а Роберт растянулся на полу, положив голову мне на колени. Я неспешно перебирала его волосы – гораздо более жёсткие, чем мои. Что-то в нас сильно различалось, но мне никак не удавалось поймать мысль – дело не в способностях и не в соотношении ангельского света в крови, знала я. Отличия. Я поймала пристальный взгляд брата, словно он думал о том же. Невыносимо острое чувство одиночества – будто стеклом полоснули по венам. Потом он смежил веки – его лицо стало таким умиротворённым, а поза была столь расслабленной, точно Роберт задремал, разомлённый теплом. От него неуловимо пахло табаком.

– Ты грустишь, – тихо-тихо.
– Просто думаю… о будущем, – сбивчиво отозвалась я. Мне, несмотря ни на что, нравилось в Вольтерре – при всей своей мрачности город был на удивление уютным. Конечно, я обманывала себя – причина грусти была в другом. Душа тоскливо заныла, а сердце, ещё вчера сладко замиравшее в предвкушении чего-то неведомого, теперь перегоняло стылую кровь. Но так надо. Так правильно. Ошибки недопустимы.

– Всегда находил твою способность усмирять и укрощать поразительной, пташка. – Я не повернула головы на насмешливый голос Деметрия, одним своим присутствием заполнившим всё пространство небольшой комнаты. Роберт скривился так, словно у него свело от холода зубы.

– Никак испытал на собственной шкуре, mon ami ? [2] – Он поднялся и сладко потянулся, смерив пьющего кровь донельзя ехидным взглядом. – И хорошо, что ты отказался от плаща, а то был похож на помолодевшего Дракулу. Люди на улице не расползались? Или, как и положено всем скользким тварям, вы выползаете на улицы с наступлением темноты?

– Линнет, станцуешь со мной чардаш? [3] – Я не имела возможности опередить его движение – Деметрий, проворный как мангуст, потянул меня на себя, заставив сесть на подлокотник кресла, в котором расположился сам. Роберт неодобрительно цокнул языком, но смолчал. Глаза вампира были переменчивы, как дым над костром – он смотрел на меня, однако не позволял увидеть много. Он склонил голову так, что почти коснулся подбородком груди; я едва-едва дотронулась до его плеча, привлекая внимание.

– Ты сегодня задумчивый.
Улыбка змеёй скользнула по его губам.
– Позже.
– Меня ждёт взбучка?

– Определённо, но мне льстит твоя забота, – он, чтобы лишний раз побесить моего брата, уткнулся мне в плечо и низко, громко заурчал. Глубокий звук был странным – такой, наверное, издают хищные звери вроде льва или тигра. Я рассмеялась и потрепала его за ухом, как большого кота, и едва успела отдёрнуть пальцы, которые Деметрий попытался прикусить.

– Скоро для твоего раздувшегося самолюбия придётся искать ещё одну комнату – в твоих покоях ему будет тесновато, – с наигранным сожалением произнесла я, чувствуя на себе взгляд Роберта, не позволявший рассчитывать на одобрение.

– Я перееду к тебе, cara.
– Только попробуй. И прекрати её так называть! – почти прошипел Роберт, сжимая руки в кулаки.
– Мне спросить твоего благословения?

– Знаете, мальчики, – я скинула с талии руку вампира и отошла от него на пару шагов, – я вам не игрушка, которую можно вот так делить. И, да, Деметрий, я помню, что миром правят мужчины, так что иди-ка к чёрту.
Выражение лица ищейки стало до комичности внимательным, но глаза смеялись. Весь его облик вдруг стал выражать смирение и кротость – мужчина опустил ресницы, а черты его сурового лица стали мягче. Он прямо-таки дышал спокойствием.

– Роберт, я думаю, мы были не правы.
Брат приподнял бровь.
– Возможно.
– Поэтому обсудим детали без твоей сестры.
– Так определённо будет лучше.

Деметрий рассмеялся, наблюдая за мной лукаво прищурившись, и я со злостью отметила, что и брат едва сдерживает смех.

– Да ну вас. – Я сложила руки на груди и отошла к окну, ощутив растерянность – не будь преграды в виде происхождения и воспитания, они вполне могли бы неплохо общаться. Не подружиться – Деметрий не был склонен к такого рода отношениям, но… «Но» было невозможным для существующего мира и порядка. Мгновение застыло, отпечаталось в памяти – наполненное их смехом и почти взаимным дружелюбием.

– Деметрий, – голос брата позвучал ровно, – хочешь расскажу, кого ты мне отчаянно напоминаешь? Мне всегда казалось глупостью, что женщины обычно выбирают одинаковый тип мужчин, поэтому я в такое и не верил. До встречи с тобой.

Холод сковал внутренности. Я оглянулась на Деметрия – да нет же, нет! В них не имелось ровным счётом ничего одинакового.

– И всё же, Роберт, я не делюсь. Твоему другу, как и тебе, тоже придётся смириться.
– Рука уже зажила?
– Наглый змеёныш.
– Вчера я был щенком.
– Ты подрос в моих глазах.

…Чем ближе мы подходили к тронному залу, тем меньше во мне оставалось уверенности в правильности и разумности происходящего. Ситуация складывалась не просто абсурдно – это было самоубийственным идиотизмом. Деметрий, пусть и слегка прищурившись, но всё же одобрил то, что я шла под руку с братом, который, насвистывая под нос какой-то незатейливый мотивчик, не очень-то спешил. Улыбка была лишь на губах, не отражаясь в фиолетовых глазах – взор их оставался сосредоточенно-оценивающим. Прошлой ночью его вели другой дорогой.

– У вас мрачненько, – заметил он, замерев у подножия одной из лестниц. – Я прямо слышу позвякивание цепей. – Его цепкий взгляд был прикован к «прислуге» – человеку, спешившему куда-то со стопкой бумаг. Чёрные брови сошлись на переносице, Роберт слегка нахмурился – его лицо приобрело брезгливо-презрительное выражение. Не суди, да не судим будешь…

– Далеко пойдёшь, малыш, – хмыкнул из-за спины Деметрий. – Очень далеко.
– Играете в богов.
– Отнюдь, лишь позволяем каждому занимать отведённое природой место. Сильные правят, слабые прислуживают им и мечтают попасть в число избранных – сублимация человеческого общества и ничего более, Роберт.
– Изящно. Отлаженный веками механизм.

– В отлаженный самой природой механизм можно вносить только корректировки, но менять его – сущая глупость. Как известно и как показывает история, самый жестокий отбор происходит отнюдь не в животном мире. Люди гораздо изобретательнее.

Роберт, выглядевший заинтересованным, обвёл взглядом просторный холл.
– Сложные системы ненадёжны.
– В них проблематично заменять вышедшие из строя винтики, ты прав. Чем сложнее система, тем больше контроля она требует, тем больше факторов на неё влияет.

Шаги отдавались гулким эхом в пустых коридорах.
– У вас ниспадающая иерархия?
– Да.
– Что влияет на положение? – брат коротко взмахнул рукой. – Понимаю, такого, как я, вы не поставите на одну ступень с собой, но всё же.
– Талант, полезность и управляемость. – Глаза Деметрия весело сверкнули. – Интересуешься на будущее?
– Возможно. Хочу оценить перспективы, – полуулыбка. – Ты не говоришь «преданность».
– Это качество входит в «управляемость».

Брат окинул Деметрия оценивающим взглядом, задержавшимся на отворотах его плаща. Ткань напоминала цветом волчью шкуру.
– Смотрю, ты не очень покладистый.
– Бывает.
– Несладкий характер, да? – хитрый взор в мою сторону.
– Я неуживчивый.

Роберт усмехнулся в ответ на едва приподнятые в улыбке губы ищейки и прибавил шагу. За очередным поворотом предстали массивные дубовые двери тронного зала. Брат поёжился и передёрнул плечами, вероятно, чувствуя отголоски того, что сполна ощущала я. Взгляд колючий, отстранённый. Тепло короткого объятия.

– Улыбайся, сестрёнка, улыбайся – мы же ни в чём не виноваты, – в его глазах появился азартный блеск, а моё сердце оборвалось – не могло же быть, что Роберт воспринимал всё, как небольшое, но очень увлекательное приключение? Кончики пальцев заледенели. Он любил быть в центре внимания и имел склонность к театральности собственных действий – всё делал если не с помпезностью, то с апломбом. – Не бойся, вампиры отлично горят, – широкая улыбка. Я не стала одёргивать его и старалась не думать о слаженности работы охраны Волтури – его убьют прежде, чем он успеет кому-то навредить.

Величественный зал был практически пуст; серебристый лунный свет лился сквозь высоко расположенные окна. Я слышала, как шептались неприкаянные – монотонный гул, словно внутри огромного улья. Сквозь решётки люка в полу сочился горький запах смерти. Время замерло, утратило всякое значение – песком станут камни, сотрутся с лица Земли города и страны, а бессмертные останутся всё такими же неизменными. Мало существовало созданий древнее, и мне справедливо казалось, что их уже почти невозможно было удивить – они уже видели практически всё. Лишь Падшие обладали знаниями большими и всепроникающими, но жизнь давно потеряла для них всякий вкус – на земле они были чужаками, отбывающими наказание в оболочке смертного тела. Их зачастую питала ненависть. Старейшие пьющие кровь были лишены этого изъяна.

Я склонила голову. Брат, поколебавшись, последовал моему примеру, всем своим видом показывая абсолютное смирение. Деметрий растаял среди густых теней.

– Брешет ведь, – жёсткий голос Кая заставил меня дёрнутся. – Ниже, мальчик, и искреннее.

Руки Роберта сжались в кулаки, он глубоко вздохнул и опустился на одно колено, оставшись совершенно неподвижным, пока не получил позволения подняться. Нескорого. Аро, точно вестник смерти в своём угольно-чёрном плаще, удовлетворённо наблюдал за нами. Мне следовало поинтересоваться, что за представление устроил брат утром – такой урок не могли преподать просто так. Усмиряли гордость и сбивали спесь.

Пустые фразы, бессмысленные вопросы, тщательно скрывающие суть. Мне не пришлось часто открывать рот – я была здесь тем, что они хотели видеть. Отвечала, когда спрашивали, не поднимала глаз от пола, не позволяла себе и лишнего вздоха. Для меня всё слилось в одно большое представление – уже отработанное и известное. Церемониал. В словах Роберта звучала болезненная правда – он совсем не лгал, когда говорил, что испугался моих способностей, когда посчитал за благо разрешить всё с минимальными для меня мучениями, ведь я была обречена на одиночество, а для него оказалось слишком сложным взвалить на себя новые обязанности. Заботиться о ком-то ещё, кроме себя, он совершенно не был готов. Деметрий заметно помрачнел – лицо его при этом ни капли не изменилось, но в глазах застыл лёд. На вопросы об отце брат пожимал плечами, безразлично говоря, что не видел того несколько лет – они не очень-то хорошо общались, поскольку брошенной оказалась не только я. «Совершенно обычный». Деметрий кивнул на молчаливый вопрос Аро, чем вызвал во мне смешанные чувства – появилось странное ощущение, что кто-то всегда находился за моей спиной. Вероятно, моего родителя даже забавляло моё желание не иметь ничего общего с ним. Оставался единственный вопрос – зачем?

Фальшивый смех Аро, испепеляющий взгляд Кайуса и смущённое признание Роберта в своём страхе, когда повелитель пьющих кровь прикоснулся к нему и тут же отдёрнул руку. Брат виновато опустил ресницы и сбивчиво пробормотал что-то про проблемы с самоконтролем, а после попросил передать извинения той красивой женщине, кажется, Хайди, за то, что мог случайно навредить ей. Ему просто нужно время – он не привык и не отличается доверчивостью. Ни одной оговорки, ни одного лишнего удара сердца, ни одного ненужного вздоха.

Мне отчаянно расхотелось знакомиться с нашим отцом. Я вдруг поняла иное, ускользавшее раньше – он играл с нами, как с шахматными фигурами, переставляя нас по доске ради собственного развлечения. Мысль растаяла, стала незначительной.

Роберт с искренней, хотя и опасливой радостью встретил предложение остаться погостить в замке, поинтересовавшись, насколько изменится к нему отношение за связи с «теми, кто похож на нас». Удивление, несколько гротескное, выразил Аро, а Кайус же, шипя, сплюнул на пол. Брат играл на честности, но забыл предупредить меня о своих словах. Следующий вопрос адресовали и мне. Врать не пришлось – те нефилимы, с которыми я встречалась, меня не любили и избегали, а я старалась не попадаться им, как и всем прочим, на глаза. Мы и правда были похожи, но моим видом они не обманывались, сказала я и не солгала. Для своих собратьев я хуже акшара. Гораздо хуже. Атмосфера изменилась, заискрилась статическим электричеством.

Взоры обратились к необычайно раздражённой Виолетт, кривившей губы в надменной улыбке, – она, к явному своему неудовольствию, подтвердила каждое сказанное нами слово. Моё лицо осталось неподвижным. Я никак не отреагировала на испытующий взгляд Маркуса – более пристальный и долгий, чем обычно. Я поняла без слов – он очень скоро потребует плату за своё молчание. Он попросит то, что я не смогу выполнить. Древний пьющий кровь оживал – это становилось видно невооружённым взглядом, он пробуждался, стряхивая с себя пыль веков. Пепел в его душе ещё тлел и грозил вот-вот разгореться пламенем.

Я смутно помнила, как выдавила из себя причину, по которой не могу даже думать покинуть замок – меня действительно здесь слишком многое держало, чтобы мне хотелось уйти с братом. Публичность жизни пьющих кровь мне претила – я чувствовала себя голой под их взглядами. Знала, Деметрий тоже смотрит и слушает – возможно, даже улыбается. Они не считали меня живой, для них я – вещь, необычная игрушка, инструмент со спорной полезностью. Маркус подтвердил мои слова коротким «более чем». Правда, горькая, словно полынь. Мои желания не имеют значения, как и то, чьи руки укроют меня саваном – отца ли, Аарона или закона, который заставит заплатить за всё.

Я не буду бояться.

Роберту не сказали ни да, ни нет на его просьбу о том, чтобы пока не оставаться в городе – он слишком любит свободу и привык избегать других бессмертных. Скорее, это было сделано нарочно – очередной раз показать наше место. Жизнь слабых решали сильные – по небрежному взмаху кисти голова слетала с плеч. В замке никто никого откровенно не тиранил, если уж на то пошло, но иерархия соблюдалась безусловно – новички по одному отношению старших перенимали законы. Можно было легко взлететь высоко, но всегда оставалась вероятность того, что тебе так же играючи обломают крылья.

Брат чертыхался весь путь до моей комнаты, где мы были обязаны смиренно ожидать приговора. Пьющие кровь распознавали ложь по ударам сердца, но доказать её было сложнее, тем более, когда видящая истину осталась неким чудом обманута. Брат с интересом рассматривал мою спальню, пару раз уточнив, действительно ли я здесь живу. Его губы искривились в презрительной улыбке, стоило только ему коснуться самыми кончиками пальцев моего светло-серого плаща.

– Глупость какая, – скривился Роберт.
– Могли свернуть шею в первый же день. То, что потенциально опасно, принято уничтожать, так что мне повезло.
– Белый… – он хотел что-то сказать, но осёкся, заметив мягкий блеск рубинов и лунное мерцание серебра в рукояти стилета. Краска сошла с красивого лица. Брат осунулся, ссутулился, втянув голову в плечи.
– Прошлое прошлому, Роберт, – мягко, насколько могла. Я осторожно прикоснулась к его плечу, стараясь отвлечь. – Всё это – пустое… – не договорила, запнулась под его тяжёлым взглядом.

– И я должен отдавать тебя вампиру? – горестно, но тихо-тихо, словно он обращался к себе. Какое-то мгновение брат раздумывал, прежде чем до боли сжал меня в объятиях, и это было так… естественно. Когда-нибудь между нами будет меньше недомолвок. Обязательно. В те минуты я не думала ни о чём плохом – всё действительно наладится, станет прощё и легче. Я утешала его, пыталась отогнать отравляющее чувство вины, не думая и не вспоминая о том, чем для меня стал тот роковой удар. Прошлое прошлому. Роберт заговорил – слова бредовые, сбивчивые и ненужные; некоторые из них звучали странно, словно бы я и не была его сестрой, но думать об их смысле не хотелось. Я помнила, что шептала ему, надеясь на чудо и веря – мне обязательно удастся избавить его от отравы Аарона. Слова всё лились и лились нескончаемым потоком, брат, казалось, не мог выговориться. Последние месяцы он мучился не меньше меня, а, скорее, сильнее.

Нам не стало легче. Необходимо время, и для бессмертных гораздо более долгое, чем для людей. Я улыбнулась и потрепала его по волосам. Мы справимся.
– Не ввязывайся в неприятности.
– Мне всё равно тебя не переплюнуть, – оскаблился он.
– Может быть. Всё равно будь умницей и не ищи приключений, – назидательно протянула я.

Он рассмеялся, а потом, на секунду прикрыв глаза, заговорчески понизил голос и произнёс:
– У меня для тебя кое-что есть. Закрой глаза, – хитрая улыбка. Я недоверчиво посмотрела на него, но всё же послушалась; любопытство съедало меня. Сначала ничего не происходило, а затем он, коснувшись дыханием уха, приподнял мне волосы. Щёлкнул крошечный замок. Я инстинктивно дотронулась до предмета и распахнула глаза. Маленький крестик с россыпью насыщенно-фиолетовых аметистов, подвешенный на простой серебряной цепочке. Камни переливались, искрились в лунных лучах, демонстрируя свой чудесный глубокий оттенок – оттенок, который я узнала бы из тысяч прочих.

– Я же пропустил твой день рождения, – немного смущённо. – Мне понравился цвет – я не встречал настолько похожего. – Почему-то от его близости стало неловко – я отвыкла находиться с кем-то так долго, стараясь всегда сохранять дистанцию. Отступила. Роберт, неловко переминаясь с ноги на ногу, склонил голову набок, словно прислушиваясь. – И, клянусь, ты, Деметрий, даже не знаешь, когда он у неё.

– Незначительная для бессмертной подробность. – Вампир стоял в дверях, облокотившись о косяк и сложив на груди руки – вероятно, наблюдал за нами достаточное количество времени; не лицо – маска, за которой он прятал все эмоции, кроме одной – уголки губ у него были приподняты словно бы в снисходительной улыбке. Такое выражение было очень редким, и я с большой долей уверенности могла сказать – он был чем-то крайне недоволен.

– Что скажешь – виселица или могу пока наслаждаться свободой?
Улыбка Деметрия сделалась холоднее.

– Если тебе суждено повиснуть, то ничего другого с тобой не случится. Но на сегодня ты свободен, и я призван напомнить тебе, что любые опрометчивые действия будут жестоко наказаны. Как вижу, ты не понимаешь, – вздохнул Деметрий, приподняв брови. – Объясню тебе по дороге.

– Береги себя, – я порывисто обняла брата. Он выглядел счастливым и безмятежным.
– Ну и когда же ты разнежилась и стала такой плаксой, сестрица?
– Не выношу долгих прощаний. Уходи, – немного обиженно отозвалась я, стирая непрошенные слёзы тыльной стороной ладони.
– Я вернусь так скоро, что ты не успеешь соскучиться. – Он легко прикоснулся губами к моей макушке и обратился к Деметрию: – Проводишь?

Пьющий кровь склонил голову и отошёл от двери; в его глазах появился недобрый огонёк. Роберт помедлил мгновение, а потом взял стилет – рукоять идеально легла в его ладонь. Клинок, без сомнения, делали под него.

– Пожалуй, заберу его с собой. Пусть с этого дня у тебя останутся только хорошие воспоминания обо мне.
Он вышел не обернувшись. Сердце защемило от тоски.

Я не надеялась уснуть, но мне требовался отдых. Вымылась, стараясь отскрести от себя трупный запах тронного зала. Всё действия механичные и бездумные. Скоро всё закончится. Узел развяжется, нить оборвётся, а мне суждено стать лишь эпизодом в жизни безумно дорогого душе человека. Закономерно. Правильно.
Убеждение – не мой конёк.

Свернулась под лёгким покрывалом в клубок – совсем как в детстве, когда было страшно и одиноко. Кровать рядом со мной просела под чьим-то весом.

– Это моя спальня, разве нет? – я с трудом подавила зевок.
– Ты даже не спросила меня, давно ли я здесь, – хмыкнул Деметрий.
– Наверное, не очень. С Робертом всё в порядке?
– О, ещё как.
– Как-то слишком многозначительно.

Короткий смешок. От его тела тянуло холодом – он весь день провёл в подземелье.
– Его вызвалась проводить Хайди. Я посчитал возможным уступить её просьбе.
От досады я застонала сквозь стиснутые зубы.
– Он может не понять. Вы ему не нравитесь. Сильно.

– Когда она наиграется, то да, не поймёт. Хайди на удивление легко ломает всякие стереотипы, но, предполагаю, твоего братца только раздразнят донельзя и отпустят. На первый раз.
– Почему он?
– Потому что он тёплый, живой и полон предрассудков? – протянул он. – Бессмертие имеет один существенный недостаток, Линнет.
– И какой же?

– Большинству из нас секс, который современное общество возвело в культ, в той или иной форме приедается через пару сотен лет. Чаще – значительно раньше. Ничего нового, а удовольствие гораздо слабее, чем от крови. Пары, прожившие не одно столетие вместе, весьма целомудренны и сдержанны, потому что просто-напросто любовные утехи становятся скучными и обыденными. Чем ты старше, тем сложнее тебе найти партнёра, который вызовет в тебе нужный отклик.

– Ты решил прочитать мне лекцию?
– Скорее улучшить твоё образование по некоторым немаловажным вопросам. – Он замолчал и многозначительно добавил: – На будущее.

– Премного благодарна, – фыркнула я, не зная, как заставить его замолчать – затронутая тема была мне более чем неприятна. – Особенно мне понравилось «в той или иной форме».

– Заинтригована?
– Я воспитана в современном обществе – чем ты сможешь меня удивить?
– Хорохоришься, – усмешка. – Это вызов, пташка?
– А пусть и так. У тебя оригинальный способ пожелать спокойной ночи.
– Сны будут интереснее. Не морщись.
– Ты сегодня победитель, так и быть. – Я опять зевнула; спорить с Деметрием и что-то доказывать совершенно не было настроения. – Хочу спать.

– Прогоняешь меня? – Почти прикосновение – холод пальцев на коже. Он не в первый и далеко не в последний раз высказывал вполне определённые и, наверное, даже понятные желания, но я до сих пор не знала, как реагировать – плотская сторона отношений вызывала во мне чувство, близкое к гадливости. На Деметрия было приятно смотреть, его близость не вызывала отторжения, пока он не заступал за черту.

– Тебя выгонишь.
– Ничего не хочешь рассказать мне о прошлых знакомых?
Горечь во рту. Холодно. Поёжилась, когда прикосновение стало более явным.
– Нет. – Я постаралась отодвинуться. Конечно, он не позволил.
– Категорично. Обида?
– Нет. – Хуже. Омерзение, унижение, отвращение. – Не хочу говорить о нём.
– У меня есть пара предположений.
– Умоляю, держи их при себе. Сегодня и без того был трудный день. Он, – голос против воли дрогнул, – прошлое.

Деметрий молчал так долго, что я успела искусать губы до крови. Пусть лучше ревнует и впадает из-за этого в ярость, чем узнает правду. Желание содрать с себя кожу, ведь отмыть-то не получится. Воспоминания впились в мысли острыми иголками – уже не больно, уже привыкла, но до сих пор неприятно. Когда же мужчина заговорил, то голос его звучал спокойно и почти отрешённо:
– Для твоего же блага тебе лучше не испытывать к нему никаких чувств. Будет не больно.

Он ушёл, а я заснула только под утро, стараясь не думать о брате и о прошлом, имевшем вполне определённое имя. Натан. Нельзя вспоминать. Подавлять в себе эмоции и чувства было не слишком сложно – я уже привыкла; не плакала – незачем. Пустое, лишнее и бессмысленное. Не я первая, не я последняя. Наши отношения с Деметрием никогда не перейдут в чувственную плоскость – так к чему думать и заранее терзаться отвращением к себе? Я ведь не забывала, когда он целовал меня, когда касался и жарко смотрел, когда просто был рядом. Очень хотела не помнить, но не могла.

Тревожный сон всё же сморил меня и, словно в насмешку, превратился в ту реальность, от которой я пыталась сбежать. Не кошмар – жизнь. Где же я ошиблась, что не распознала в Натане – добром, отзывчивом, благородном Натане – такого демона? Он вдруг перестал видеть меня, я превратилась для него в красивую вещь. Он строил планы – куда мы поедем, как мы будем жить, не скрывая абсолютного безразличия к моим желаниям. Он вполне ясно обозначил, кем я буду для него в дальнейшем – конечно же, если захочу, в чём мужчина, кажется, не сомневался ни на минуту. Всё ради моего блага – я должна была понять и принять. После Натан обозлился, хотя и ничего не требовал от меня, а я… если бы дала ему больше тепла и ласки, если бы не закрылась – быть может, он и не тронул бы меня?

«Опьянён тобой».

Я помнила его безумный, абсолютно чужой взгляд – удивительно светлые серые глаза были лишены всякого осмысленного выражения. Он говорил обидные вещи, он проклинал, он умолял. И рассвирепел, как только понял, почему у меня в руках сумка и куда я собралась на ночь глядя, пока он впервые за месяц оставил меня одну.

«Ненавижу тебя за то, что ты делаешь со мной».

Что-то было в его глазах – глазах, которые мне так нравились – тёмное и яростное, что заставило меня мигом растерять все едкие слова. Что-то было в нём самом – новое, сильное, что смертельно напугало меня. Что-то было в его движениях – резкое, порывистое, что оборвало пульс.
И, конечно, Натан был пьян вусмерть, а ведь все мне говорили о невозможности такого.

«Это болезнь, зависимость! Я не могу выкинуть тебя из головы – ты как отрава, яд. Ты вытянула из меня все жилы!»

В своей злости он не видел меня. В его ярости были только обиды, часть из которых я понимала – из-за меня Натан оказался в опале, потерял друга и рассорился с господином. Но я никогда не думала… Он не позволил мне уйти.

«Ты будешь как все».

Омерзение. Я не сдержалась и отвесила ему хорошую пощёчину. Конечно, тут же об этом пожалела.

«Будешь драться, как дикая кошка?»

Насмешка в каждом слове, в каждом движении, в каждом отнюдь не двусмысленном прикосновении. От прогорклого запаха алкоголя кружилась голова. И поцелуи – омерзительные до невозможности.

«Неужели я не заслужил даже маленькой благодарности за спасение?»

Я напрасно царапала ему лицо, пытаясь вырваться. Как легко, как просто он поймал мои запястья… Он трогал меня жадно, заставляя содрогаться от отвращения. Я почти скулила от бессилия. Сопротивление его только заводило.

«Разве я тебе ни капли не нравлюсь, Линнет?»

Он был хорош собой – высокий, статный, жилистый; сильный – это я оценила, пока пыталась отпихнуть его и вырваться. Он обладал прекрасными манерами и походил на падшего ангела, вечно тоскующего по утраченным крыльям. С ним было интересно. И он…

«Не заставляй меня брать тебя силой».

Когда я ещё была человеком и жила в приюте, то слышала от кого-то из старших, сально улыбавшихся, что «один удар по зубам ломает всякое сопротивление». Они не очень-то врали. Я билась, но тщетно – оказалась значительно слабее. Трещала ткань – разве одежда преграда для бессмертного?

«Знаешь, сколько раз я представлял тебя такой? Ты изумительна, моя дорогая».

Я прокусила ему губу и ладонь, расцарапала спину, пыталась побольнее лягнуть его. Тщетно. От сильного удара ныла щека. Докричаться до него не получалось – его одинаково бесили и угрозы, и мольбы. Я осталась беспомощной – дар глубоко спал во мне, истощённый клинком брата.

«Будь по-твоему, моя дорогая».

Серебристо-серые глаза светились торжеством. Я не доставила ему удовольствия слезливыми мольбами – не собиралась сдаваться, но он был сильнее. Он просто упивался моей беспомощностью, а, может, давал полюбоваться собой. Он нарочно действовал медленно. Его удовольствие пробуждало гадливость. Физически – не очень-то и больно, но унижение… Чувство омерзения переросло в нечто гораздо более глубокое, всё внутри застыло, заныло. Я старалась представить, что всё происходит не со мной, что меня вовсе здесь нет. Осталась только пустота – я кукла, неживая и бесчувственная. Механические движения, совершаемые над моим телом, меня вовсе не касались. Кровь отрезвила Натана, придала его взгляду более осмысленное выражение. Удивление.

«В следующий раз не будет больно».

Отвращение – к нему, к себе. Брезгливость. Противно от жара ещё сплетённых тел. Омерзительно чувствовать его… так. В следующий раз. Звериный ужас заставил меня действовать. Первый удар был неточным, отчего в глазах Натана промелькнуло удивление, от второго же, аккурат по виску, затрещали кости. С тяжёлого бронзового подсвечника стекала густая кровь.

Ненавижу.

Ногти до боли в тело – содрать бы кожу. Холодно… холодно… Унижение переросло в страх, сменившийся глубоким чувством брезгливости. Я стала противна сама себе.
У него было зеркало в комнате…

Проснувшись, выскользнув из забытья, я долго лежала, дрожа всем телом и стиснув руки в кулаки. Убеждала саму себя – это не худшее, что могло со мной случиться. И не самое страшное. Слёзы не закипали в глазах – уже переболело и не тревожило бы, если бы успевшую зарубцеваться болячку не сковырнули. На душе было пусто-пусто и холодно, как среди северных льдов.

– Дрожишь, – голос твёрдый, без мягкости и нежности.

Замерла, сжалась. Он за спиной – недопустимо близко. Не стала спрашивать, зачем Деметрий заглянул ко мне – сейчас одиночество было предпочтительнее.
– Не трогай меня.

[right][/right]Посеревшие длинные тени, блеклый утренний свет, мягко касающийся предметов, словно прорисовывая их из темноты. До рассвета не больше часа.

– Я тебе неприятен? – в его серьёзном тоне слышалась насмешка, но мужчина больше не пытался ко мне прикоснуться, лишь едва сжал мои пальцы легчайшим движением, неодобрительно цокнув языком.
– Нет, – я почти не лгала. – Просто боюсь, что ты станешь… Не важно.
– Кем я стану, Линнет?

Села, обняла себя руками, встряхнулась; показывать слабость человеку, который их практически не имеет, глупо. Деметрий расположился в кресле, приняв очень живую, человеческую позу – нога на ногу, рука подпирает голову, словно он устал или чем-то раздосадован; его тёмный силуэт был объят предрассветными тенями. Я не видела выражения его лица, да и не хотела видеть, но чувствовала взгляд.

– Прошлое прошлому, – пожала плечами, надеясь, что жест выглядел достаточно безразлично. Неуютная пауза.
– Ты могла бы мне рассказать, и тебе стало бы легче. Кошмары имеют привычку терять свою силу, когда становятся словами, – мягко-мягко, как дыхание по коже, предложил он. – Дурные сны таят с рассветом.
– Я не желаю твоей жалости! – голос дрогнул, поднялся выше. – Прости. Я не должна на тебя злиться, – опустила голову, провела рукой по волосам.

– Жалости? – в его тоне явственно читалось удивление. Не было сил объяснять ему что-то – я только мотнула головой и уставилась в одну точку, ничего не видя перед собой. Рассказать ему – слишком унизительно; он просто-напросто отвернётся от меня, ведь я сама не испытывала к себе ничего, кроме брезгливости. Я отчётливо помнила те долгие часы под ледяным душем в безликой гостинице, когда с остервенением пыталась отмыться, соскрести с кожи все прикосновения. Тогда во мне осталось только тупое безразличие и мстительное желание вернуться, чтобы добить Натана.

– Учишься, пташка, – хмыкнул Деметрий, нарушая молчание. – Только в лице твоём всё равно сквозит напряжение – маски у тебя пока получаются не слишком естественными. Не поджимай губы, опусти ресницы, и весь облик твой сразу будет дышать безмятежностью. Будешь что фарфоровая куколка. – Я повернула голову. Он улыбался – не широко, несколько устало, совсем немного показывая белоснежные зубы. – А жалости, Линнет, достойны только слабые. Сильных не жалеют.

Глубокий вдох. Я послушала его – постаралась изгнать из тела скованность и сделать выражение лица безмятежным; скрестила лодыжки, расслабила пальцы и не стала поправлять спавшую с плеча бретельку; улыбаться не могла, но перестала кусать и поджимать губы.
– Так?

Колебание воздуха, обозначающее движение. Деметрий безо всяких церемоний приподнял мне подбородок, вынуждая смотреть на себя; огромным усилием воли я заставила себя не отстраниться. Алые глаза не выражали ровным счётом ничего – так же можно вглядываться в глубину драгоценного камня и гадать о его мыслях. Возраст пьющего кровь сейчас чувствовался как никогда остро.

– Сердечко у тебя стучит, как у перепуганной птички. – Пальцы его пробежались по моей шее – жест, безусловно, чувственный и не нашедший во мне даже малейшего отклика; прикосновение замерло там, где бился пульс. Всё внутри сжалось, и оставаться спокойной становилось сложнее с каждым мгновением; наверное, я бы содрогнулась от отвращения, если бы нас не разделала тонкая ткань перчаток. Деметрий наклонился ко мне, почти коснувшись губами щеки, и прошептал что-то на неизвестном мне языке – речь певучая, гладкая и естественная.

– Что это значит?
– Просто фраза, значения которой я раньше не понимал.
– Что за фраза?

Он только усмехнулся и пригладил мои волосы, ласково, как это делают с ребёнком. Движение оказалось неожиданно приятным, хотя я и по привычке втянула голову в плечи. Отвечать вампир не собирался. Я нерешительно взглянула на него и задала вопрос, который при других обстоятельствах не смогла бы озвучить.

– Скажи, я нравлюсь тебе? Как женщина? – выпалила я на одном дыхании. Он, и без того неподвижный, замер, улыбнувшись поистине дьявольской улыбкой, и приподнял брови. Слишком поздно поняла, что если он рассмеётся, то я буду окончательно разбита.

– Разве не ясно?
– Нет. Тёплый и живой – ты дал такую характеристику Роберту, почему она не подходит мне? – Никогда раньше мне не доводилось чувствовать себя настолько глупо; между тем улыбка Деметрия становилась всё шире, а после он и вовсе рассмеялся. Раздавлена. Так, конечно, лучше. Правильно. И не опасно.

– Куда ты собралась? Я же не ответил, – елейно произнёс он и несильно толкнул меня, опрокинув на спину. Удрать я не успела. Мужчина навис надо мной, огромный и тёмный. Он без труда сжал рукой мои запястья, а коленями – бёдра, отчего я полностью оказалась беспомощной.

– Пусти.
– Как хочешь.
– Деметрий, пожалуйста…
– Я тебя отпустил.
– Ты на меня лёг!
– И у тебя задралась майка.
– Холодно…

Деметрий приподнялся, подперев голову рукой, и уставился на меня самым невинным взглядом, на который был способен. Он смеялся надо мной. Я попыталась поправить майку, что было сложно – мужчина придавил меня к постели своим телом. Не многим лучше, чем если бы он просто удерживал меня. Слишком близко.

– Тебе явно не нравится мой способ ответить. Да у тебя глаза, как плошки стали, – короткий, лающий смешок.
– Ты же не можешь…
– Не всё, но в действиях я не очень-то и ограничен. – Он показательно прикусил край перчатки. – Поговорим как два взрослых человека, милая?
– Мне неловко.
– И страшно. – Он обвёл пальцем овал моего лица. Я задрожала. – Конечно, мне интересно, каково это – быть с кем-то живым и не сдерживать себя. Люди нашу страсть не переживают – если позволишь, я не буду уточнять, насколько. Тебе не понравится. – В уголках глаз у него собрались морщинки. – И ты совсем не в моём вкусе – я тоже могу сказать, что твоя внешность… как ты там говорила утром?.. на любителя. Ты болезненно-худая, щуплая и не умеешь себя правильно подать, однако, – его рука легла мне на плечо, – я бы назвал тебя привлекательной. Ты молода, стремишься жить, вероятно, темпераментна и не имеешь никакого опыта, что обещает гораздо больше, чем принято думать. Ты мне не сдаёшься и не видишь во мне мужчину, а если и видишь, то быстро подавляешь собственные эмоции… При этом я тебе более, чем симпатичен – полагаю, ты питаешь ко мне достаточно сильную юношескую влюблённость. Ты сопротивляешься, и я почти уверен, что будешь сопротивляться во всём. – Он задумчиво почесал кончик носа. – Поэтому, подводя черту и не желая утомлять тебя своими мыслями, я могу сказать, что хочу тебя, как хочет мужчина женщину, совсем не из-за того, что ты тёплая. Думаю, сейчас ты вполне это чувствуешь, – он вжал меня в постель ещё сильнее, но всего на несколько секунд. Я отчаянно попыталась отпихнуть его. Беспомощность – самое унизительное чувство, которое только может быть. – Теперь, если не знаешь, как дальше себя вести, можешь сменить тему – я подыграю тебе. – Деметрий подмигнул мне.

– Можно я всё-таки…
– Теперь да. – Он приподнялся, позволяя мне выскользнуть из-под него. Даже если он и лгал, я была благодарна ему, какими бы глупыми и опасными ни были такие мысли. Мы говорили о теории, потому что на практике мне было суждено узнать другого мужчину. Я посмотрела в потемневшие глаза вампира, захлебываясь чувством глубокой брезгливости к самой себе. И всё же я чувствовала себя не такой разбитой. – Ты выглядишь несчастной и растерянной.

– Всё неправильно и не так.
Он поморщился.
– Мог бы сказать высокопарно, что не причиню тебе зла и никогда не обижу, но мы оба знаем, что это была бы не очень умелая ложь.
– Ты честный.
– А ты позволила мне обмануть себя?
– Ты мне нравишься своей честностью.
– Вот видишь – я тебе нравлюсь, – протянул он. Я фыркнула.
– Опять ты ставишь всё с ног на голову. – Я помолчала и, опустив взгляд на руки, произнесла: – Спасибо за сегодняшний день.
– О.
– Прекрати.
– Я заинтересован. Продолжай и не сопи.
– У тебя мерзкая самодовольная интонация.
– Подожди, я приму соответствующую позу. Достаточно самодовольно?
– Никогда не делай так на людях. Тебе хочется заехать.
– С тобой-то можно.
– Ты думаешь, я тебя не ударю?
Змеиное, резкое движение.
– Ты укусил меня!
– Ты костлявая.

Я насупилась и потёрла бок. Не больно – он ведь едва-едва сомкнул зубы, но… странно. Деметрий сменил положение – вытянулся на постели и уставился в потолок. Я оказалась у него в ногах.

– Ты даже ботинки не снял.
– Не морщись. Это обязанность женщины. – Он смежил веки, словно ожидая, что я тут же приступлю к исполнению «обязанностей». Снова фыркнула. Он, что, всерьёз?
– Деметрий?
– Ты хочешь что-то попросить, – заулыбался.
– Останешься сегодня?
– Капитуляция, Линнет, и никак иначе.
– Плевать, просто не уходи.

Он пару раз похлопал по кровати рядом с собой, точно приглашая меня. Я ведь ничего не теряла. Очень осторожно, боясь собственной реакции на него, я придвинулась к Деметрию и положила голову ему на грудь. Не самое удобное – он был жёстким и твёрдым, словно камень, и это оказалось тем же самым, что спать на земле. В конце концов, я не придумала ничего лучше, чем устроиться у него под боком, ощущая, как он медленно согревался от излучаемого моим телом тепла. Его близость не вызывала во мне сейчас ни ужаса, ни отторжения – наверное, потому что он и не пытался трогать меня, лишь положил руку в полуобъятии. Я успокаивалась, ощущая, как тяжелеют веки, и невольно подумала о другом – скоро ничего этого больше не будет. Мысли завихрились птичьими перьями на ветру.

– И всё-таки, что ты сказал?
– Спи уже, Линнет, иначе я уйду. Набирайся сил – мы ещё не всё обсудили.
– Меня по-прежнему ждёт взбучка?
– Придётся поучить тебя доверию, но если тебе очень хочется, то можем обсудить и более интересные для юного создания темы.
– О, ну прекрати!
_________________________
[1] Cara (ит.) – любимая, любовь моя.
[2] Mon ami (фр.) – мой друг.
[3] Отсылка к известному эпизоду романа Брэма Стокера, где граф Дракула с Вильгеминой Мюррей танцует чардаш.


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/38-16836-1
Категория: Отдельные персонажи | Добавил: Розовый_динозаврик (30.12.2015) | Автор: Розовый_динозаврик
Просмотров: 1069


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 0


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]