Глава первая

- Здравствуй, милая.
- Здравствуйте.
Неловкое молчание повисло между нами. Люциан, наш учитель и наставник, самый лучший мой друг и советчик, сейчас сидел смущенный и чем-то взволнованный. На его лице метались сотни мыслей и идей, но слова украдкой засели где-то глубоко, боясь, по всей видимости, вырваться наружу.
- Вы что-то хотели? – волнение бурей набросилось на меня, порождая сотни предположений и страхов.
- Да… так.
- Ну что же, говорите.
- Я… я не знаю, с чего начать, - грустно улыбнулся учитель.
- Как есть, так и говорите.
- Ну, что же. Пусть так и будет. Я не сомневаюсь, что ты отчетливо помнишь, что будет через три дня.
- Ах, это…
- Подожди, я знаю, что ты хочешь, и о чем думаешь. Все помню, - улыбнулся Люциан, - хоть и стар, но все еще при своем уме, как ни странно. Но на собрании я буду голосовать, - тяжело сглотнул, - что бы тебя отправили на землю. Прости.
- Что?!! – вырвалось с меня неописуемым удивлением и болью. Я затряслась от ужаса.- Нет, нет, прошу! – словно окутана пеленой, рухнула на колени перед учителем, слезы рекой рвались на волю, прожигая во мне дыры. – Пожалуйста!
- Это мое решение, и его не изменить. Единственное, я попрошу выслушать меня.
- Прошу, - тихо моля, шептала я, уже не смотря на учителя. Лишь занавес боли, отчаяния и слез стояли передо мной.
- Я знаю тебя уже давно… Я, - немного помолчав, он продолжил, - помню все то, что настигло тебя, что заставило насильно провалиться в небытие. Но, Мили! - вскрикнул наставник, - милая моя девочка, уже прошло больше триста лет! Я понимаю, что боль, обретенная тобой в прошлой жизни и, по неведомой ошибке, оставшееся в памяти после возвращения, все еще сидит в твоей душе. Я понимаю, что боишься жить, дружить, любить. Но это не дело, засесть на небесах на вечность, посвятив себя наукам, искусству и игре со звездами! Мили, ты - молодая душа… ты должна…
- Я обремененная горем душа,… а потому не смогу дарить счастье другим. Поглощенная в свои беды и отчаяние, на земле буду вечно страждущей плаксой!
- Ну что за чушь!
- Я не хочу вобрать в себя еще больше разочарования в жизни, в существовании.
- Ах, ну сколько можно? Хватит! Все будет иначе! Ты боишься прошлого, заслоняясь и прячась от будущего. Ты погребена на небесах! Но все вокруг иначе! Существует не только тьма, а и свет. Есть радость, тепло, счастье… В конце конов – любовь!
- Люциан! Да Вы же сами не верите в то, что говорите!
- Милагрес , во-первых, я устал тебя переубеждать. Во-вторых, как уже сказал, все давно решено. И, в-третьих, я люблю тебя как дочь, а потому плохого никогда не сделаю. Сейчас я считаю самым лучшим выходом – дать возможность твоей душе жить, а не запереться здесь на чердаке.
- А если я буду там страдать…
- Если увижу, что ошибся, - Маркус всегда будет готов провести тебя домой.
- И Вы больше не заставите меня вернуться на землю… никогда?
- Нет, я … я оставлю тебя в покое с этой затеей ровно на столько, сколько тебе это будет нужно.
- А я же все забуду, когда обрету земную жизнь, да? Или и здесь будет ошибка?
- Думаю, все обойдется, - ухмыльнулся учитель, нежно обнимая меня.
- И что я должна буду делать на земле?
- Жить, Милли, жить.

Глава вторая

Я не знаю, кому угодно так шутить, но обретение плоти не заставило воспоминания с моей памяти исчезнуть. Нет, я не помню, как именно ангел обронил меня в тело земного человека, не помню рождение, и, увы, все то, что случилось со мной до пяти… шести лет. Но годы шли, а осознание, что я «изгнана» на землю «жить» не без участи своего учителя Люциана, крепло во мне, как бетонная стена. Что же, единственным во всем этом плюсом был Маркус – мой билет домой в случае провала. Так что остается пока мне лишь попробовать узнать жизнь с другой стороны, отыскать свет. Но, знаете, словно как в ироническом рассказе, люди упорно доказывали мои теории и убеждения – вокруг царила алчность, грубость, корыстность, лицемерие, насилие, предательство… Все это умело и с большим отрывом побеждало добродушие, взаимовыручку, дружбу, заботу ... В мои земные семнадцать я все так же ненавидела мир, как и до начала путешествия. А потому отдалась до мозга и костей наслаждению природой, пытаясь жить в своем маленьком мирке, не замечая людей и всего того, что с ними связано. Там, далеко, я лишь звезды могла сбрасывать на землю, видя, как они улыбались и мерцали в полете, как плавно выписывали виражи, непринужденно виляя огненным хвостом. А здесь были тысячи чудес – солнце, реки, водопады, леса, травинки, цветы… Все изумительно и превосходно! Я тонула в этом маленьком рае. Мне этого хватало. Все это было искренним, открытым, во истину, светлым. Порой, в такие моменты я даже благодарила Люциана за «поездку». Вот оно – мое счастье.
Мысли вертелись в голове, пока руки нежно гладили вокруг душистую траву, а глаза упорно глядели в небо. Сверху облака казались белой пеленой, а отсюда – милыми перьями, такими легкими и задумчивыми. Солнце игриво улыбалось мне, заставляя щуриться, не давая себя увидеть, заглянуть в бездонные глаза.

Ах, видимо, снова уснула! Срываясь на ноги, я мчала через лес домой. Не стоит заставлять моего деда нервничать. Так уж вышло, что и в этой жизни я рано потеряла родителей, а потому за маму, папу, учителя и друга мне остался только мой дедушка - Илларион Филиппович.
Я прорывалась сквозь густой мрак по знакомой тропинке. Мне было вовсе не страшно. Природа, наедине с ней я чувствовала себя в безопасности. Максимум боли, что могла причинить она мне – это физические ущербы или смерть, что уж, как мне было известно, не совсем и страшно. Во всем мире я больше всего боялась не острых клыков, безжалостных водоворотов или поломанных костей, а пуль, что ранят душу, боль, что можно причинить духовно – слово, поступок, душевная рана, причиненная другому человеку. Вот мой самый большой страх, а потому я ненавидела и боялась общество. Дед, он единственный, кого я пустила в свой мир, душу... и то невольно. Я старалась делать все, что бы он был счастлив, но, как на зло, единственное, что просил мой старичок – это быть поближе к людям, дружить и любить их. Абсурд. Он упорно не хотел понять мои отговорки и причины, отказывался даже слушать, лишь тихо моля: «Повеселись», «Подружись», «Погуляй»… Дедушка, неведома сам, просил меня идти на встречу собственной смерти… смерти души.

- Не гоже девушке гулять ночью в лесу… к тому же самой, - вдруг раздалось у меня за спиной. Сердце екнуло. Человек.
Я решительно обернулась, но вокруг лишь тьма бросалась в глаза.
- Кто здесь?
- Серый волк, - пошутил странник.
- Если бы это был бы волк, я бы пошла спокойно дальше. Но, увы, это совсем не так.
- Вот как.
Вдруг я почувствовала чье-то дыхание за моей спиной. Руки начали невольно дрожать, предательски выдавая мой страх. Холод дикой кошкой взобрался по спине, сдирая заживо кожу. Я обернулась, но тень улетучилась в миг.
- Не смешно, - вырвалось дрожащим голосом отчаяние.
- Ну, почему же?
Я молчала, вслушиваясь в окружающий мир. Но ни шелеста, ни дыхания не было слышно.
- Хм, что не капельки не смешно? – с наигранной обидой сказала тень.
- Нет.
- Тогда может быть страшно? – толи шипение, толи шепот донесся до моих ушей.
- Скорее всего, противно, - пыталась держать себя в руках.
- Хм, - вдруг я почувствовала тень перед собой. Еще одна тягучая секунда – и два огонька… жадных, кровавых, голодных… вспыхнули напротив моих глаз. Шок. Что это? Как это?
- Ну вот, теперь я вижу на твоем лице страх, - тень медленно начала двигаться вокруг меня, все по прежне не издавая звука вдохов… или биения сердца… Возможно, мои внутренние взрывы не давали отчетливо все воспринимать, слышать.
- Ты боишься умереть? – ядовитое шипение раздалось над моим ухом, пронзая током все тело. Я молчала. Оцепенение и хаос начали отступать, уступая место мыслям. Умереть?
Это чучело хочет лишить меня жизни? Какой-то самолюбивый человечек решил убить меня, причиняя физическую боль ради насыщения своей протухшей и гнилой души?
- А ты кто такой, - не известно, откуда столько дерзости вырвалось с моей груди, сосредоточивая в себе ненависть и обиду за все земные грехи, - что бы делать такой выбор? Что бы попытаться лишить меня жизни? - я уверенно и разъяренно ступила шаг в сторону удивленной тени.
- А, может, я - сама смерть, - хладнокровно процедил незнакомец.
- А-ха-ха! – я залилась яростным смехом. – Поверь, ты уж точно на нее не смахиваешь.
Тень молчала, а ее огоньки больше не выныривали наружу.
- Ну, так что, будем дальше шутить? – не унывала я. Наконец-то кто-то разбудил все то, что копилось во мне столетиями, что бурлило и тлело где-то там, глубоко. Вулкан ожил… И пути назад не было, гора, явно, не хотела сдерживать уже внутри себя лаву ненависти. Я ждала ответного удара, но лишь тишина царила вокруг. Время шло, … мы молчали… и не двигались. Я понимала, что разумно сейчас придумать пару уловок и сбежать отсюда. Но… почему-то мне этого не хотелось. Нет, я не хотела умирать. Мне было… интересно. Что-то манило меня к этому незнакомцу, к той мистике, что исходила от него. Я стояла в растерянности, боясь пошевелиться, сделать что-нибудь не так.
Минуты убегали в прошлое, а картина не менялась.
- Ладно, - тяжело выдохнула тень, - твоя удача. Прощай.
Что? Как?
- Нет! – крикнула я в след незнакомцу, но вокруг уже не было никого. «Это нечестно!» - застонала внутри. Но… но что не так? Чего я хотела? Что мне нужно от этого человека… существа. Я пыталась привести свои чувства в порядок, поддавая все, что обнаруживала и отличала от роя хаоса, анализу и критике. Я шла домой, углубившись в себя, потонув в размышлениях. Но и ночь без сна не дала мне окончательного ответа.
Что меня так манит? Мистика? Необычность… что-то необъяснимое, что и я представляю собой? Что-то похожее на меня и различное им… человечеству? Я – помнящий земные боли ангел, и небесный дух во плоти, не забывший иной мир. Ни в одном из форм своего существования… я не похожа на остальных, с дефектом, иная… И вот он… что-то новое, неизведанное, другое.
Я каждый вечер задерживалась, поздними сумерками гуляя по лесу в поисках чего-то родного. Но все было тщетно. Отчаяние и разочарование стремительно вливались каждую ночь в мое сердце, казалось, ставя точку в поисках и мечтах, но с приходом утра все это беспощадно улетучивались, вселяя новую порцию надежды.

Глава третья

- Дед, ты ложись спать, а я пойду погуляю.
- Только недолго… и не броди по лесу.
- Не переживай, все сделаю в лучшем виде. Спи. Спокойной ночки.

Я захлопнула за собой дверь, уже твердо решив, что эту ночь проведу в лесу до утра. Я должна отыскать моего невидимку! Иначе… время вовсе переубедит меня, что это было лишь видение,… возможно, некий сон наяву. И тогда я снова брошусь в пучину страданий и горечи, теперь отчетливо осознавая, что дефектна и ненужная никому.

Я прорывалась в глушь сквозь упругие ветки, ленивые корневища и коварный подлесок, чувствовала пульсацию ран на руках и ногах, но сердце упорней болело и пищало от одиночества и дурных мыслей. Душа рвалась вперед на поиски родимого, давая неслабую фору немощному телу. Вдруг я наскочила на скользкий камень, и, не удержав равновесие, покатилась кубарем вперед, безжалостно калечась о камни, острые суки и пни. Еще мгновение – и мои глаза уловили небольшое, с острой зазубриной на конце, сломанное дерево. «Конец,» - мелькнуло в моей голове. Я летела прямо на безжизненный молчаливый кол. «Что ж, Люциан, простите…» Я зажмурилась.
Небольшой хряск – и жгучая боль разлилась по моему горлу. Кровь хлынула вверх, не давая дышать. Спазмы схватили мое тело, заставляя содрогаться каждую секунду, немой молитвой выпрашивая глотка воздуха. Внутри все сжималось, накапливая в легких жалящий ком, что где-то глубоко, начиная с живота, рвался вверх, мертвой хваткой … невидимой жадной рукой пытаясь выхватить хоть капельку кислорода. Я чувствовала, как захлебываюсь собственной кровью… такой сладко-соленой, кисло-жгучей, ржаво-вонючей.
Мимолетные образы кружили передо мной, не давая воспринимать их и осознавать. Черные зайчики все больше охватывали помрачневший мир вокруг. Конец… Все тело тяжелело, коченея.

Я приготовилась к неведомому, нефизическому, но вдруг что-то с новой болью взорвалось во мне… где-то там… где-то в моем теле… вселяя в меня новые силы и, казалось, вливая заново жизнь. Еще секунды - и передо мной плясали два огонька… кровавых, жадных… и печальных. Еще мгновение – и мой слух начал доносить тихий шепот нежного бархатного голоса… такого знакомого и… родного. И было не важно, что он хотел мне сказать, ведь все еще не было сил на это, а потому просто отдалась в пучину прекрасной мелодии.

- Пожалуйста, - донеслось ко мне. Я все еще не раскрывала глаз, чувствуя себя в объятиях. Он нежно качал меня, словно в колыбельке, тихо нашептывая нежные слова. Я боялась шевельнуться, чтоб не нарушить свой сон. Не знаю, куда попала, но это прекрасно, изумительно, божественно.

Время упорно бежало, я чувствовала, как напряжение с моего незнакомца спадало, обращаясь в нежность и заботу. Он тихо напевал, убаюкивая, все так же ласково прижимая к себе, робко гладя щеки, губы, волосы. Я слышала тихое урчание далекой реки, мелодичные песни утренних птиц, и главное – тихое биение родного сердца.

Все еще боясь очнуться от сказки, я не размыкала глаз. Тяжело сглотнув, мой голос дрогнул:
- Ты кто?
Незнакомец замялся.
- Я… вампир. Теперь уже, как и ты…
- Нет, как тебя зовут?
- Даниель.
- Мой Даниель, - зашептала я, уткнувшись своим носиком ему в грудь. – Мой Даниель.
Мы молчали, впиваясь ароматом и теплом друг друга, вбирая в себя жизнь, тут же отдавая взамен свою, до самого конца.

Глава четвертая

Мы были другими, не похожими на остальных. Так, я была иная на небесах, а он – на земле. Мы бродили столетия в одиночестве, слепо следуя глупым мыслям и убеждениям. Наши души ненавидели жизнь и существование, не видя у бытия главного сокровища – любви. Это явление бесподобно. Фонтанируя, как тысячи гейзеров, разбиваясь, как сотни водопадов, взрываясь, как миллионы ядерных бомб, оно охватывает все живое, возносит к небесам, а, наткнувшись на ложь, беспощадно роняет вниз, словно избалованное дитя надоевшую игрушку. Но любовь есть, и пока твоя душа открыта и чиста - она будет с тобой, давая последний глоток воздуха, чтобы прожить вечность.

Возвратившись домой, мы обнаружили дедушку в постели… бледного и застывшего, с милой улыбкой на лице, в руке небрежно с зажатой запиской:
«Дорогая моя Милли, я знал, что не ошибусь. Живи счастливо, живи! Твой старый друг Люциан»

Forum