Иногда в конце даже самого длинного и темного туннеля мы видим свет. Бывает он совсем призрачный, но мы точно знаем, что он есть. На пути к этому свету мы часто спотыкаемся о то, что нам преграждает дорогу к нему. Путь к этому свету очень долгий, он лежит сквозь хитросплетения и лабиринты человеческих страхов, пороков, страстей… Но мы ведь знаем, что свет есть, а значит обязательно придем к нему. Не все могут преодолеть этот путь, многие так и остаются во мраке, теряя веру, но, когда мы, наконец, достигаем источника света, мы впускаем этот свет в свою жизнь, мы впускаем его в себя…

Когда нам кажется, что прошлое, которое так долго сжимало своей ледяной рукой сердце, наконец нас отпустило, оно снова дает о себе знать, возвращая болью к реальности… Или, возможно, снова ввергает нас в пучину страхов, сомнений и страшной сказки, в которой мы прожили так долго. Долго… Понятие растяжимое. Долго – это минута, час, день или год? Иногда долго – это целая жизнь. Но очень часто, для того, чтобы, двигаться вперед, нужно вернуться назад, вернуться, чтобы перестать жить прошлым, вступая в будущее. Ведь прошлое возвращается только тогда, когда мы сами ему это позволяем, впуская в свою жизнь.
Утром я проснулась в отвратительном настроении, чего в последнее время со мной не случалось. За окном низко висели тяжелые свинцовые тучи. Грязно-серое осеннее небо рождало серый мутный воздух, создавая такое же серое настроение. Серый день, серая жизнь, неясная перспектива на будущее. Вставать не хотелось, шевелиться не хотелось, ничего не хотелось, даже жить в этот момент как-то не хотелось. Тяжело вздохнув, я сделала над собой усилие и медленно, словно ворочая гранитные глыбы, села на край постели. Взгляд спотыкнулся о надпись, которая сопровождала каждый день моей старой жизни-смерти. «Пой так, как будто никто не слышит, танцуй так, как будто никто не видит, живи так, как будто тебе никогда не было больно!» Я с болезненной отчетливостью помню тот день, когда она появилась. Это случилось через пару дней после выхода моей первой книги. На «премьере» я вела себя так, как будто я живая, счастливая, реальная. Я улыбалась, шутила, я жила. Жила понарошку. Вся жизнь без него была жизнью понарошку. Тогда мне даже показалось, что я видела тебя в толпе людей, собравшихся в зале. Злая шутка злого воображения. Когда я вернулась домой, поздно вечером, я просто упала на пол возле кровати, уткнувшись в пушистый ковер, и прорыдала до самого утра. Прошло столько лет, а я все еще не научилась жить без тебя. Прошло столько лет, а мне все еще казалось, что я лежу на сырой земле в осеннем лесу Форкса, а не на полу квартиры в самом сердце Нью-Йорка. Когда я забылась в полудреме, просто выбившись из сил, мне приснился ты. Такой же, каким я тебя запомнила много лет назад. Впрочем, чего я ожидала, ведь ты и правда никогда не изменишься. Ты подошел ко мне и поднял с сырой земли, обволакивая мое тело своим ледяным теплом. Твои слова я запомнила на всю свою жизнь, сколько бы она не продлилась, тогда ты сказал мне: «Все будет так, как будто меня никогда не было в твоей жизни, все будет так, как будто ты никогда меня не знала. Пой так, как будто никто не слышит, танцуй так, как будто никто не видит, живи так, как будто тебе никогда не было больно! Живи так, как будто я тебя не убил.» На следующий день в моей спальне появилась надпись, которая помогла мне не умереть окончательно, которая помогла дождаться тебя. Дождалась ли? Так хочется закричать: «ДА!» На самом же деле, я в немом страхе шепчу: «Не знаю…»
Удивляться такому утреннему настроению не приходилось, если учесть перспективы сегодняшнего дня, но меня поразило мое физическое состояние, как будто не только душа, но и тело, каждая его клеточка, помнило о трагедии разыгравшейся чуть больше 12-ти лет назад. Я всегда старалась не вспоминать тот день, никогда не проживать его снова, боясь не выдержать и сдаться, перестав бороться. Я гнала любую мыслишку о том дне, да и о периоде моего личного «не существования» в этом мире, всегда стараясь смотреть только вперед, не оглядываясь на призраки прошлого. И хотя, иногда она все же настигала меня, заставляя внутренне корчиться от неимоверной боли, никогда еще я настолько не боялась столкнуться с ней лицом к лицу, как в этот момент. И вот сегодня мне предстояло пережить это снова, с головой окунуться в омут, из которого я пыталась вырваться последние 12-ть лет. Сегодня мне предстояло работать над моим 18-тым днем рождения, расставанием и вывернутыми наизнанку чувствами Эдварда. Мне предстоит вспомнить свою боль, пропуская его страдания через себя. А рядом будет находиться причина моей трагедии, сидеть в нескольких шагах и прислушиваться к каждому моему вздоху, следить за каждым изменением выражения моего лица. Просто быть рядом, рядом в тот момент, когда я снова буду терять его, в тот момент, когда я буду лежать на холодной земле Форкса. И хотя мне нужно пройти всего несколько шагов, для того, чтобы рассеять весь этот кошмар, для того, чтобы убедиться, что все прошло, я не смогу этого сделать. Очень сложно переступить целую жизнь, очень сложно преодолеть смерть. Но, иногда нужно умереть, чтобы продолжить жить. Вот он, настоящий кошмар – не спрятаться, не скрыться. Первый раз, читая его рукопись, я испугалась и смалодушничала, момент нашего расставания в лесу я просто перелистнула, лишь пробежав глазами, не в силах читать. Я была не готова пережить это снова. Да я и сейчас не готова. Ужас от предстоящего накатывает на меня волнами, заставляя дрожать всем телом. Невероятным усилием я заставила себя перестать паниковать и трястись, как осиновый лист, а взять себя в руки и уже сделать этот чертов первый шаг в этот отвратительный день, и дойти уже до ванной. Душ как обычно помог мне успокоиться, вода смыла черную панику и липкий пот ужаса, но успокоения и мира в мою душу не принес, чуда не произошло, да я и не надеялась. Радовало лишь одно, понимание того, что и этот день пройдет, наступит вечер, а затем и следующий день, который, я верю, принесет мне радость. Но как пережить этот день? Где взять сил? Представив себе, что у меня все-таки не выдерживают нервы и начинается истерика, прямо там, на глазах у Эдварда, я вся передернулась и появилась предательская мысль просто не выходить сегодня из комнаты. И все. Послать все к черту: и сделку, и Эдварда, и вообще, и спрятаться тут. Только от себя не спрячешься, от него не спрячешься, от нас не спрячешься. Да и действительно ли это то, чего я хочу? Могу ли я хотеть этого. Ответ был очевиден, вопрос не имел смысла.
Закончив утренний туалет практически уже не трясущимися руками, я направилась к двери комнаты. Очередной Рубикон, который мне надо сегодня перейти, и я только в начале пути. Представив мысленно сцену, как через дверь расторгаю сделку и посылаю все к черту, даже не высунув носа наружу, я усмехнулась и даже порадовалась, что и тут меня не оставляет чувство юмора, хоть и черного. Все средства хороши, лишь бы пережить этот день! Лишь бы не умереть вновь, когда я только начала жить, жить по-настоящему. И тут глазами я наткнулась на вчерашний подарок Эллис. Ну что же, это конечно не в моем духе, но если Эллис видит, что это поможет, так тому и быть. Когда-то Эдвард мне сказал, что против Эл никто не ставит. Вот и я не поставлю против нее. Иногда нужно напиться, чтобы посмотреть на жизнь трезвым взглядом. Взяв в одну руку бутылку виски, другой рукой я повернула ручку двери и вышла в гостиную. Не смотря на отвратительное настроение, я могу с уверенностью сказать, что мой сегодняшний выход был самым эффектным. Эдвард, ожидавший меня в видимом волнении, замер, поразительно достоверно изобразив статую, причем с движущимися глазами, взгляд которых перемещался с моего лица на бутылку и обратно. Это, наверное, было бы смешно, если бы мне не было так грустно. Сообразив, что бутылка полна и остановленный моим холодным взглядом, Эдвард решил пока отказаться от комментария, большое ему человеческое спасибо, и я в полной тишине продефилировала к столу с завтраком. Возможно завтрак был как всегда прекрасен, не знаю, я не почувствовала ничего, механически проглотив очередной шедевр Каллена. А вот от чая я решила отказаться, заменив его сегодня более крепким напитком.
Поднявшись из-за стола и захватив по дороге с полки на кухне стакан для виски, я прошла к холодильнику и выудила оттуда емкость со льдом. Наполнив стакан наполовину холодными блестящими кристаллами, и вздрогнув от всплывшей в воображении аналогии, вторую половину я наполнила темно янтарно жидкостью, на которую сегодня возлагала большие надежды. Мои губы изогнулись в улыбке, которая выражала предельную самоиронию. Виски было того же цвета, что и глаза Эдварда. По какой-то зловещей иронии судьбы все было связано с этим цветом: жизнь, смерть, новое рождение, забытье, страх, сомнения и надежда, которая смывала все. Под золотистым взглядом, способным прожечь во мне дыру размером с кулак, я залпом опустошила первый стакан. Шумно выдохнув, я поставила стакан на стол, и уже было собралась идти к своему рабочему месту, как Эдвард подал голос.
- Белла, сейчас только 9-ть утра…
Действительно, только 9-ть, подумала я про себя, в задумчивости остановов свой взгляд на бутылке, а работать еще целый день и глупо возвращаться на кухню постоянно, а одной заправки для перелета этого дня явно будет мало. Топливо надо брать с собой. Горько усмехнувшись и смирившись с присутствием сегодня черного юмора у меня в голове, я взяла мой личный топливный бак с собой, еще раз в душе поблагодарив Эллис, мелкую тару в виде моего стакана со льдом, и взяла курс на свое рабочее место – вот и моя Голгофа, и сейчас я себя просто распну, причем самостоятельно, лично вбив каждый старый ржавый гвоздь в свою душу. И тут краем глаза я заметила какое-то движение. Перегородив мне дорогу, с грозным видом огнедышащего дракона возник, конечно же, Эдвард Каллен. Ну кто же это еще мог быть, только он – мой самый любимый кошмар воплоти. Только мой дорогой выбрал явно не то время что бы становиться у меня на дороге, на дороге Изабеллы Свон, умершей однажды и сумевшей возродиться вновь. И может, мое тело не стало таким же каменным как его, хотя я только об этом и молила, но душа моя теперь – кремень, опять таки, спасибо Эдварду, хотя вот об этом я как раз и не просила. И только он открыл было рот, я, быстро сократив расстояние между нами до минимального, ткнула своим пальчиком ему в нос и тихо прорычала:
- Хоть одно слово, если я не спрошу, хоть один звук Эдвард Каллен, и ты вылетишь отсюда, быстрее, чем пробка из бутылки шампанского и плевать на все: на договор, на книгу, на сделанную работу. На все. Тебе понятно. Можешь просто кивнуть.
- Да, и ни какой душещипательной музыки. Думаю, мы поняли друг друга.
Главное не допустить никаких разговоров и никаких звуков, его музыкальные сочинения не менее опасны сейчас, чем и его литературное. Если он что-нибудь сейчас исполнит на электронном пианино, так как он умеет – пьяной истерики не избежать. Господи, спаси и сохрани.
Я понимала, что веду себя глупо, до ужаса глупо. Я понимала, что прошлое я отпустила, но вот отпустило ли оно меня. Я знала, что стоит мне только захотеть и мне будут предоставлены сотни доказательств того, что все закончилось, что моя личная страшная сказка больше никогда не повторится, что я больше никогда не окажусь на сырой земле горя в лесу одиночества… Все это я понимала умом, где-то на задворках ускользающего от меня сознания, которое с каждой минутой все больше и больше парализовывалось страхом обреченности. Прости меня любимый, но мне нужно пережить это в последний раз, пережить, чтобы жить дальше.

День прошел в гробовой тишине. Нет, я не напилась, хотя и опасалась этого, никаких больше опрокидываний стаканов, я тихо цедила виски со льдом, медленно работая, иногда останавливаясь, но, стараясь особо не думать и не чувствовать. Автоматизм возведенный в абсолют, я даже не догадывалась, что и умственную работу можно выполнять как бесчувственный робот. Мысли, на удивление, были очень четкие и какие-то прозрачные. Не то что бы я была спокойна, нет, но моя психика была заторможена, вяла и апатична как никогда или наоборот, как тогда в лесу. Скорее всего, это была защитная реакция организма. Инстинкт самосохранения? А не слишком ли поздно он проявился…
Пьяной истерики не случилось, слава всем богам, но пара предательских слезинок скатилась по моим щекам и глаза, конечно, постоянно были на мокром месте. Но я могла считать это даже победой, так как внутри моя душа истекала кровавыми слезами весь день. Впрочем, кого я пытаюсь обмануть. Не смотря на то, что сама плакать я разучилась, душа это делала ежедневно из года в год, тихо и незаметно для окружающих, а порой и для меня самой. Работала я без обеда, особо не прерываясь, не спеша, но и не тормозя и не задумываясь как обычно. На Эдварда я не посмотрела ни разу, а он, следуя моему приказу, не издал больше не звука.
Закончила я работу к шести часам, прикончив к этому времени пол-литра огненной жидкости. Грустный рекорд, как не крути. Безразлично выключив компьютер, я захватила с собой пустую бутылку и немного не твердой походкой направилась на кухню с намереньем выкинуть стеклянную тару. Странно, в отличие от кристально чистых, пусть и медленных, мыслей, мои движения приняли некоторую хаотичность, так свойственную им в молодости. А если опустить поэтические сравнения и называть вещи своими именами, то можно сказать, что моя неуклюжесть вернулась в полном объеме. Внезапно изменив направление, нетвердой походкой я подошла к Эдварду и, глядя на свое мутное отражение в его раздражающе совершенно начищенных ботинках, проговорила:
- Думаю, моя программа на сегодня закончена. Давай подарок.
Возможно, это было не совсем учтиво с моей стороны, но сил на реверансы совершенно не осталось. В ответ мне не раздалось ни звука. Все-таки мне пришлось поднять глаза и заглянуть в эти полные боли, раскаянья и страданий омуты. Ему было больно… Нет, не так. Ему было невыносимо больно. Гораздо больнее чем мне, я это знала точно. За этот день он увидел то, о чем до этого мог только догадываться, он пережил то, чего никогда не должен был переживать. Он пережил смерть самого любимого существа на свете – меня. Он видел меня в том лесу, он был рядом. И теперь он страдал, как самое проклятое на свете существо. В его глазах читался такой страх, страх потерять меня навсегда, страх того, что я уйду, прогоню, умру, убью… Просто страх. Горький, как полынь, коктейль из виски, страха и боли, вот что было в омутах его глаз. Ох, держись, Изабелла Свон, чего бы это тебе не стоило, но еще 10-ть минут ты выдержишь, или я тебе, то есть себе, этого никогда не прощу.
- Давай подарок. Это все, что я могу сегодня сделать. С тобой я сегодня никуда не пойду, а пойду спать. Если хочешь, вечер буду должна. Но сегодня все – для меня это предел.
Эдвард молча отправился в свою комнату и принес маленькую серебристую коробочку, которую я быстро взяла с его открытой протянутой ладони, стараясь не коснуться его.
- Любой вечер по первому моему требованию – это единственное что он позволил себе уточнить.
Безразлично кивнув и пожав плечами, я отравилась к себе в спальню. Последние метры, еще несколько шагов и все. И конечно, уже было решив, что все нормально и облегченно вздохнув, я не вписалась в дверной проем и больно ударилась о косяк двери моей спальни. Охнув и сильно покачнувшись, я тут же почувствовала холодные руки у себя на талии, бережно поддерживающие меня и не дающие мне закончить позорный полет к полу. Вроде и благородный жест, и мотивы у Эдварда самые чистые, но почему-то вот именно это добило меня окончательно. И моя неуклюжесть, от которой я думала, уже избавилась навсегда, и такое трепетное внимание Эдварда ко мне, и его безмерная любовь, так описанная в его рукописи, и так отчаянно доказываемая мне постоянно в течение последних 8 дней. Но почему тогда я валялась в том мокром холодном лесу, почему я умерла тогда? За что? К чему все это было? Почему я выжила, ради чего? Чтобы бояться снова оказаться там, откуда я с таким трудом вырвалась? Чтобы вновь лететь в пропасть, по краю которой ходила столько лет? Почему я не могу отпустить, точнее могу, уже это сделала, почему пошлое никак не может отпустить меня, почему не дает быть счастливой? Почему сомнения, страхи, боль все так же гложут меня? Прошлое прорвало хрупкую плотину, сдерживаемую мной из последних сил, и девятым валом накрыло меня с головой.
Не знаю, откуда взялись у меня силы вырваться из его рук, не знаю, откуда взялись силы хлопнуть дверью, пройти по комнате, бросив коробочку с подарком на трюмо и дойти до ванной, и только там я дала волю себе. Чаша отчаянья, страха и боли переполнилась. И последняя капля смела на своем пути все. Я снова оказалась лицом к лицу с зеркалом, я снова оказалась лицом к лицу с собой. Кто ты? Это создание с обезумевшими глазами, которые были заметно покрасневшими и блестели от непролитых слез. Затравленное существо, убитое тяжестью всей боли мира. В глазах не было надежды, только обреченность. В глазах не было света, не было огня, только страх, только мрак. От тела осталась только физическая оболочка, очень бледное, безжизненное создание. Острое ощущение Де жа вю парализовало мой ум. Я спрашивала кто это? Да это же я, я 12-ть лет назад. Я в лесу. Убитая, пустая, безжизненная, холодная, мертвая… Я… Без тебя, без нас, без мира, без всего. Я… В пустоте и мраке, в боли и страдании, в одиночестве и безысходности. И никакой надежды на спасение нет. Все такая же, ни капельки не изменилась. Все те же черты, все то же лицо... Все как тогда, все повторяется, все повторится… Это отражение, это лицо, оно было олицетворением моего одиночества, моей жизни без тебя. Меня нет, нет, нет!!! Я так не хочу, не могу, хватит! Либо с тобой, либо больше никак. Я не хочу возвращаться на сырую землю, не хочу возвращаться во мрак, не хочу пускать в себя пустоту. Только с тобой, только счастливая, только вместе, только навсегда! Мне плевать буду ли я жить или буду мертва, мне плевать будет ли мое сердце биться, потому что мое сердце – ты, мне плевать будет ли у меня душа, потому что душа – это ты, мне плевать буду ли я проклятым существом, буду ли я убийцей, буду ли я…Плевать, плевать на все, этой девушки в отражении больше нет, больше ничего нет. Без тебя нет жизни, без тебя нет смерти, если ты уйдешь, больше ни какая сила не удержит меня на этой земле, если ты останешься, больше никакая сила не отнимет тебя у меня. Я уничтожу время без тебя, уничтожу то, что об этом напоминает, сотру с лица земли последнее напоминание, сотру это отражение, сотру себя. Внезапно мой взгляд падает на пустую бутылку, которую как оказалось, я до сих пор судорожно сжимала в своих побелевших пальцах. Мысль приходит внезапно, словно гром среди ясного неба. А дальше для меня все будто в замедленной съемке.
- БОЛЬШЕ НИКОГДА!!!
Этот душераздирающий вопль срывается с моих губ, долю секунды я смотрю в зеркальную стену, а потом замахиваюсь рукой, с зажатой ней бутылкой и швыряю ее в зеркало. В последний раз я вижу свое отражение, которое пошло мелкими трещинками. В последний раз я вижу свое прошлое, которое уходит навсегда. В последний раз я вижу грязь в своей душе, которая смывается слезами. Жизнь совершила очередной кульбит, я все для себя решила, я все смогла… Я понимаю, что через секунду миллион мелких осколков вопьется в мою кожу, но мне уже плевать на это, главное больше нет отражения, главное больше нет меня без тебя. В ту же секунду, когда я слышу звон разбитого стекла, я закрываю глаза и ожидаю боли, которая раскаленным огнем должна прожечь мое тело, но вместо этого я ощущаю только прохладу, тяжесть и спокойствие, я слышу, как осколки со звоном падают на пол, но боли по-прежнему нет. И только через мгновение сквозь мое затуманенное сознание пробиваются ощущения. Ощущения твоих рук на моем теле, ощущение твоего тела, к которому я прижата, ощущение твоих губ на моих волосах. Ты тут, со мной… Ты, наконец, подобрал меня с сырой земли…
В этот миг, когда он закрыл меня своим телом от острых осколков, которые впились бы не только в мое тело, но и в мою душу, плотину прорвало. Слезы и слова потекли нескончаемым потоком.
- Эдвард, я больше так не могу, я больше так не хочу…
Всхлип за всхлипом судорожно сжимали мое горло, не давая говорить, но я продолжала.
- Я больше не смогу жить, если тебя не будет рядом, я больше не смогу даже существовать, еще одни такие 12-ть лет я не выдержу. Ты понимаешь, что я умерла тогда, что я воскресла теперь…
Судорожно сглотнув, я вновь уткнулась лицом в его грудь, мое бормотание было тихим и едва различимым, но я точно знала, что он слышал каждое слово.
- Ты понимаешь, что меня как игрушечный кораблик носило по волнам жизни, пока совсем не обтрепало паруса. Ты понимаешь, что я еще раз не переживу того момента, когда ты бросишь меня на пустой земле. Ты понимаешь, что каждой клеточкой своего существа я боюсь, что ты меня снова оставишь одну. Ты понимаешь, что мне плевать, где, как и в какой ипостаси, только бы с тобой. Ты понимаешь, что мне плевать на все, кроме тебе.
Я подняла голову и посмотрела в его такие прекрасные глаза, которые сейчас были полны боли, любви и нежности. Он только молча гладил меня по спине и волосам, давая возможность выговориться. У меня больше не было зеркала, которому я могла все высказать, не было отражения. У меня был только он, но больше мне ничего и не нужно, мне больше никто не нужен.
А исповедь меж тем продолжалась, слово за словом я обнажала перед ним душу…
- Когда ты ушел, я больше не хотела жить, но я дала тебе слово. А потом я поняла, что я должна жить, жить только для того, чтобы однажды ты ко мне вернулся. Я думала, что я сломаюсь, но ты не дал мне этого сделать. Год за годом, я всматривалась в лица окружающих, ища тебя. Иногда мне казалось, что я тебя вижу. Я видела тебя в день своего выпускного, я видела тебя в свое первое день рождение в колледже, я видела тебя на каждое свое день рождение. Я видела тебя, когда получала диплом, когда была премьера моей первой книги, а затем второй, третьей и так далее. Я видела тебя в лицах прохожих, я видела тебя в улыбках детей. Я видела твои глаза, когда смотрела на солнце, я видела их, когда смотрела на драгоценные камни. И даже сегодня цвет виски стал цветом твоих глаз. Каждый раз, каждую ночь, когда я закрывала глаза, я видела только тебя, все мои сны, все было о тебе. Я слышала твой голос в самые переломные моменты моей жизни, ты всегда был рядом, ты всегда был тут. Я приложила руку к груди там, где билось сердце, а затем на секунду перевела дыхание и вцепилась пальчиками в рубашку Эдварда.
- Каждый новый день я проживала с надеждой, что уже сегодня ты точно ко мне вернешься, что поймешь, как ошибся, убив нас. Но проходил день за днем, а ты все так и не приходил. В какие-то моменты я даже теряла надежду, но потом я снова видела лучи восходящего солнца и снова надеялась. Вот уж воистину, бойтесь своих желаний, они могут исполниться. Ты вернулся, и я испугалась, испугалась так, как не боялась никогда в жизни. Испугалась того, что ты уйдешь снова. И что на этот раз навсегда. Нет, я знала, что я бы умерла, это меня не пугало. Единственное чего я боялась, это вновь оказаться на сырой земле. Один на один со своей болью…
Очередной поток рыданий не дал мне договорить. Эдвард просто подхватил меня на руки и вышел в спальню, сел на кровать и стал баюкать меня, как ребенка. Его голос звучал подобно музыке.
- Тшшш, я с тобой. Я никуда не уйду. Я люблю тебя, люблю…
Но я все не унималась.
- Пойми, я не боюсь стать чудовищем, как ты говоришь, я не боюсь потерять все, потому что мое все это ты. Мне не нужна жизнь, мне нужна смерть и вечность, мне нужен ты. И если для этого нужно умереть, я, не задумываясь, это сделаю. Боль, лишения, вечное рабство от жажды – все это не имеет никакого значения, все это не важно, пока ты со мной, пока мы вместе.
Я сильнее прижалась к его груди, рыдания сотрясали мое тело, которое била мелкая дрожь. Но все это было не важно, важен был только холод его тела, важно было только тепло его души… Я говорила еще много и долго, иногда я даже не понимала, что я говорю, иногда шептала, иногда кричала, неизменным оставалось лишь одно, я говорила то, о чем так долго молчала, годы сдерживаемых эмоций в один момент вырвались наружу. Эдвард все время хранил молчание, только иногда шептал мне что-то нежное и успокаивающее. Целовал мое лицо и волосы, я не заметила, когда мы оказались уже лежащими на кровати, я вцепилась в него с отчаяньем утопающего, который цепляется за спасательный круг. А он просто обнимал меня, предоставляя самую надежную опору и самую нерушимую защиту, которая только существует в этом мире.
- Не уходи от меня, никогда, ни сейчас, ни завтра, ни даже через сотни лет.
- Не уйду, нельзя ведь уйти от своего сердца.
Я улыбнулась и поцеловала его холодную шею, а он только еще крепче прижал меня к себе.
Я еще что-то говорила, только вот не помню что, да и не важно это. Я не заметила, как сонное оцепенение окутало меня словно утренний туман. Проваливаясь в царство Морфея, я чувствовала только его и на этот раз я знала, что это действительно навсегда. Любовь – это способность принадлежать. Я наконец-то отдала тебе себя…

СТРАХ. Раньше я и не подозревал, что у этого чувства есть столько оттенков. До встречи с тобой я ничего не знал о нем. Ну чего может бояться бессмертное и практически неуязвимое существо, разве только опасения стать монстром, но это страх за себя. Или те страхи, что я миллионами за свою жизнь читал в мыслях людей. Разве можно сравнить то, что ты слышал, с тем, что ты прочувствовал сам. Это как или присутствовать на казни или самому гореть на костре.
С тобой я горел в вечном костре своих инстинктов, горел в пламени любви, горел в страхе потерять тебя. Этот страх заставил оставить тебя, этот же страх приказал вернуться.
Страх неуверенности я испытал, когда утром после самой волшебной ночи в моей жизни, ты испугалась, и отступила назад, не убежала нет, просто решила подумать. Впрочем, ты дала время не столько себе, сколько мне. Страх отчаяния и тоски я испытываю сейчас, когда ты опять душой умираешь там одна в том проклятом лесу, из-за меня, из-за принятого мной решения. Это так страшно, безумно страшно… Одно – это знать, что такое было, и совершенно другое – это увидеть все своими глазами, воочию, быть там с тобой и не быть в силах что-то исправить. Видеть, как ты умираешь и не иметь возможности спасти себя. Умирать самому, но в то же время оставаться живым. Быть с тобой и без тебя быть вместе и в то же время порознь. Вот оно – одиночество вдвоем. В своем самом извращенном виде, со своим самым горьким послевкусием.
В свое оправдание я, наверное, мог бы сказать, что тогда меня вел СТРАХ, он был и причиной и следствием моих поступков. И теперь я понимаю, что в тот момент, я просто не справился со страхом, замутившим мой рассудок. Просто проиграл тот бой, втянув себя в долгое противостояние с самим собой – бессмысленное и совершенно безнадежное. Боролся, сражался, шел наперекор себе и своим желаниям. Боролся с тобой в себе, боролся с нами в тебе и проиграл всем. И только когда проиграл, я понял, что поражение мне было нужно гораздо больше, чем победа.
И если мое возвращение, как мне кажется, ты мне уже простила, то вот за свое отсутствие мне еще предстоит расплатиться – пережить рядом с тобой, но не с тобой этот день. Ведь сегодня ты не подпустила меня к себе. А я опять испугался, твоей решимости, твоей бескомпромиссности, твоей силы духа, которой ты овладела за это время, которой тебе пришлось овладеть. Я испугался твоей обреченности. Я ужаснулся тому, что видел. А ведь сегодня я видел лишь тень страданий, что ты пережила тогда. И переживаешь вновь. Одна, опять одна. Я уже ненавидел свою рукопись, я мечтал ее сжечь, я хотел раствориться и не существовать, лишь бы никогда не переживала все это. Как я тогда сказал: «Это будет так, словно меня никогда и не было». Так не будет никогда, потому что я был и были мы, потому что мы есть.
Сегодня я боялся дышать. Существо, которое не нуждается в дыхании и делает это только по привычке, боялось вздохнуть, боялось даже пошевелиться – мысль, что я могу сделать еще хуже, еще больней, терзала меня, не переставая. Я молчал, но молчание может быть самым отчаянным криком души. И моя душа кричала.
CТРАХ. Сегодня я соткан из него. Утром, смотря в твои печальные глаза и видя в них всю боль мира, я испугался твоей решительной угрозы. Мне вдруг представилось, что ты действительно ее осуществила, и выставила меня за дверь, выкинув мне вдогонку и мои вещи, и подарки, и эту чертову рукопись. Все. Взяла и вышвырнула меня из своей жизни как нашкодившего котенка. Только эти пушистые комки дерут мебель и подушки, я же отличился, порвал твою и свою душу в лоскуты. Вот уж поистине, бог дает тебе силу и любовь и смотрит, как ты этим распорядишься. В тот раз я потратил подарок впустую, растоптал его, покалечил, осквернил, ведь мной руководил СТРАХ. Затмевая доводы рассудка, затмевая веления души, СТРАХ нашептывал мне решения. И тогда я уходил не от тебя, я старался сбежать от своего страха. Я даже не пытался бороться. Я проиграл себя, я проиграл тебя.
Господи, сегодня я ожидал всего, но ты опять сумела меня удивить. Вот чего-чего, а поиска горьких истин на дне бутылки виски, я точно от тебя никак не ожидал. И опять испугался. Надо что-то делать, начинать бороться со страхом, за тебя, за нас. Первый шаг – мой подарок. Я не призываю тебя использовать его, я не стремлюсь к этому, я приму любое твое решение с радостью, но я хочу показать, что уважаю твой выбор, твою свободу. Ведь не зависимо от моих взглядов и страхов у тебя есть свобода выбора. И сейчас, принимая любое твое решение, я не боюсь, что оно будет необдуманным и импульсивным. Я доверяю тебе тебя. Глупо звучит, но чтобы это сказать хотя бы про себя, мне понадобилось 12 лет.
Сегодня мы пережили этот момент вместе, странно, но, наверное, это нас сблизило, мы поняли боль друг-друга, мы почувствовали ее, мы умирали, но остались жить. Мы были вместе, мы просто были. Не знаю почему, но я был уверен, что тебе это было просто необходимо, что сейчас в тебе рождается какая-то новая истина, твоя истина. Прошлое мы уже отпустили, теперь пришло время, чтобы оно отпустило нас. В сказку мы уже поверили, теперь пришло время осуществить ее. Я знал, что сейчас мы вместе, не смотря ни на что, я знал, что мы должны были пережить это, знал, что это первый шаг по лестнице вечности. И когда я услышал твой крик, когда я, наконец, УСЛЫШАЛ тебя, страх прошел, его больше не было. Он разбился вдребезги, точно так же как ты разбила зеркало, от осколков которого я закрыл тебя своим телом.
СТРАХ… Я никогда не думал, что смогу избавиться от него. Мое «никогда» длилось слишком долго, оно длилось целую жизнь. Мое «никогда» причинило слишком много боли, слишком много горя. Сегодня я понял, что вечность – это слишком долго, чтобы говорить - «никогда». Сегодня я понял, что «никогда» - это слишком мало, чтобы описать вечность. Когда ты заговорила, когда ты, наконец, высказалась, исчезли даже осколки страха. Исчезли острые иглы непонимания, исчезли раскаленные тиски боли. Остались только мы, с нашей правдой и нашей истиной. Осталась только вечность, которая открывала нам свои объятия. Осталась только ночь, в которой мы навсегда останемся вдвоем. Ночь – время счастья… Ночь – пристанище хищников… Ночь – обитель любви.
Ты меня не выпускала из своих маленьких ручек, а я просто хотел раствориться в тебе. Ведь это так много и так мало – любить и быть любимым. Иногда, чтобы найти себя нужно через себя переступить, чтобы дойти до цели нужно об нее споткнуться. Ты уснула, а я губами собирал твои слезы, ты спала, а я держал в руках свой мир. Хотя, наверное, этот мир был уже нашим, он давно им стал, он всегда им был, просто мы этого не замечали.
Говорят, когда на земле рождается новый человечек, на небе загорается новая звезда, когда человек умирает – звезда меркнет. Но когда на земле рождается новая любовь, появляется новая вселенная, которую нельзя ни убить, ни уничтожить, которая просто существует в нас самих. Иногда чтобы жить вечно, нужно умереть. Иногда умирая, мы получаем жизнь. Звенья скрепились в одну нерушимую цепи, которая окутала нашу вселенную. Боль, страсть, вдох и выдох, чувства наизнанку и истина в душе…Вечность начинается в этот момент, и она принадлежит нам. Любовь – это крылья – летите! Любовь – это воздух – дышите! Любовь – это жизнь – умрите за нее, и живите вечно…

НА ФОРУМ