Дом был небольшим, двухэтажным, очертаниями напоминал замок, но игрушечный, настолько изящным казался на фоне векового леса, видневшихся вдалеке суровых горных вершин и мудрости окружающей природы. Вокруг стелился изумрудный травяной покров, пересеченный изгородями аккуратно подстриженных кустарников.

Нас встретил крестьянский мальчик, запрыгнувший на ступеньку кареты и сунувший в окошко любопытный нос.
- Лорд Мейсен! Лорд Мейсен! – закричал он кому-то, махая рукой. Парадная дверь замка открылась, оттуда вышла пожилая женщина в белом чепце.
- Мой брат здесь? – окрикнул Эдвард мальчишку прежде, чем тот успел исчезнуть за домом.
- Нет! – замотал паренек головой.

Эдвард спрыгнул наземь, помог сойти мне и повел ко входу.

- Миссис Маклеган, я рад вас видеть, - улыбнулся он, приветствуя встречающую нас женщину. В голосе звучали тепло и радость. – Наша гостья – леди Изабелла Свон. Леди Изабелла, - чуть наклонил он голову в мою сторону, - миссис Маклеган – хранительница этого дома. Вверяю вас ее присмотру.
- Мастер Эдвард, не беспокойтесь, я обо всем позабочусь, - низким мелодичным голосом проговорила женщина. – Комнаты приготовлены. Миледи, прошу следовать за мной.
- От Джеймса были известия? – поинтересовался Эдвард, и я напряженно замерла.
- Он заезжал два дня назад, но срочно отправился в Эдинбург, - покачала сокрушенно головой миссис Маклеган. – Обещал вернуться как можно скорее.
- А матушка?
- К ней и отправился мастер Джеймс, - последовал ответ.

Я почувствовала, как внутри нарастает паника. Ожидая, что меня встретит Джеймс, что я увижу родственников будущего мужа, я преодолела немалое расстояние, а в результате оказалось, что дом пуст, если не считать прислуги. Я подняла взгляд на Эдварда, но тот жестом попросил меня молчать и зашел в дом.

Моим глазам предстал просторный полутемный холл, обшитый дубовыми панелями. Лестница с перилами, украшенными фигурной резьбой, вела наверх. В камине приветливо полыхал огонь, а на стенах я успела разглядеть портреты, скорее всего – семейные.

Следуя за домоправительницей, я поднялась на второй этаж. Две служанки, явившиеся на зов миссис Маклеган, приготовили горячую ванну и помогли искупаться. После длительного пути полноценный отдых казался небывалым удовольствием. Вода смывала тяготы пути, оживляя с каждой минутой.

После того как я с наслаждением вытерла чистую кожу, служанки подали чистое платье, принадлежащее, как мне сообщили, леди Элис Маккерн, замужней сестре Джеймса и Эдварда. Простое, без излишеств, но из добротной ткани и сшитое хорошим портным. Одна из горничных заканчивала укладывать мне волосы, когда в дверь постучались.

- Войдите, - разрешила я.

Вплыла домоправительница.

- Леди Изабелла, - обратилась она ко мне. – Если у вас остались силы после путешествия, через полчаса будет готов внизу ужин. Или вы предпочитаете, чтобы вам накрыли здесь?
- Нет-нет, - поспешно заверила я. – Не хочу причинять лишних хлопот, конечно же, я спущусь. Благодарю за заботу.
- Нам приятно принимать гостей, не так часто здесь кто-то бывает, - чинно улыбнулась женщина. – Как правило, графиня живет здесь одна, иногда ее навещает мастер Эдвард.
- А виконт? – с замиранием сердца поинтересовалась я. – А леди Элис?
- Мастер Джеймс больше времени проводит в Англии, с отцом, - поджала губы миссис Маклеган. – Так сложилось. Ну а леди Элис, конечно же, до замужества жила с матерью, редко бывая в Англии. Теперь у нее своя семья.

Чувствовалось, что такое поведение Джеймса не вызывает одобрения домоправительницы, но с моего сердца свалился камень: не имея чистых намерений, никто из братьев не привез бы девушку в дом матери.

Я еще в Лондоне слышала сплетни, что граф и графиня Мейсен много лет живут отдельно друг от друга: он – в огромном родовом поместье в Бакингемшире, она – у родных в Шотландии. И слова домоправительницы подтверждали правдивость слухов. Меня мучило любопытство, но расспрашивать женщину дальше было неприлично.

- Миссис Маклеган, - кивком закончила разговор я. – Передайте лорду Мейсену, что я спущусь через полчаса.

Женщина вышла, забрав с собой служанок, а я подошла к зеркалу. В результате хлопот двух горничных я пришла в себя после изнуряющего путешествия и выглядела, наконец, достойно. Блестящие волосы были уложены в элегантную прическу, темно-синее платье подчеркивало белизну кожи и сияние карих глаз.

Интересно, младший брат Джеймса и теперь будет настолько же нелюдим, как во время пути? Здесь он дома…



Последующие события показали, что Эдвард даже не собирался меняться. Миновал день, подошел к вечеру второй, но известий ни от леди Мейсен, ни от Джеймса не последовало. Почти все время я проводила в одиночестве, встречаясь с Эдвардом лишь за ужином, во время которого он подавляюще молчал, изредка бросая дежурные фразы, которых требовали приличия. Складывалось впечатление, что не слишком хорошее мнение обо мне он так и не изменил, и это слегка беспокоило меня время от времени, хотя я надеялась, что замужество расставит все по местам. Пока же приходилось терпеть напряженное равнодушие лорда Мейсена как тревожащий, но неизбежный факт. Неприятно, но я старалась как можно меньше думать об этом, выкидывая из головы образ его сердитого лица, тщательно скрывающего истинные эмоции. Иногда осуществляла попытки вывести мрачного аристократа на непринужденный разговор, но все они разбивались о нерушимую стену его необщительности.

К счастью, утром и днем мы почти не пересекались. А если случайное столкновение и происходило, Эдвард предпочитал тут же удалиться, оставляя меня в ставшем привычным одиночестве. Дошло до того, что я стала бояться подобных встреч, вздрагивая, когда узнавала невдалеке шаги нелюдимого мужчины, и нервно учащенно дыша, если попадала под его суровый стальной взгляд. Сердце отбивало чечетку до тех пор, пока он не исчезал за какой-либо дверью.

Порой я чувствовала укол обиды, глядя вслед его удаляющейся спине. За что он со мной так? Но через минуту я вздыхала и старалась забыть возможную причину его неодобрения, в такие мгновения особенно сильно желая приезда Джеймса.

Я воспользовалась свободным временем, чтобы как следует подумать о будущем, и меня невольно охватывал страх. Наивные мечты разбились о суровую реальность: я была абсолютно одинока, оторвана от дома, от привычной обстановки. Несмотря на заверения лорда Мейсена, сомневалась в том, как воспримет меня графиня. И, если быть откровенной, побаивалась встречи с Джеймсом. О роли жены я вообще мало задумывалась до этого мгновения – мама, с которой я могла бы посоветоваться, давно умерла, а отец никогда не был многословным, тем более, чтобы распространяться на такие щепетильные темы. Служанки мало чем могли помочь, даже если бы я додумалась обратиться к ним, пока еще была дома. Теперь-то стало поздно мечтать об этом: я находилась слишком далеко от знакомых людей, подсказать что-либо в моем затруднении и научить здесь было некому.

Мой поступок был совершенно безрассуден, продиктован сиюминутным необдуманным решением, опасен! Убежав, я бросила вызов не отцу, а себе, поставив именно себя в весьма уязвимое положение. Из детской обиды я гордо и самоуверенно шагнула во взрослую жизнь, о которой знала слишком мало, чересчур оберегаемая и лелеемая защитником-отцом, и теперь обязана была признать: решение было ошибочным. Но пути назад не было. Никто не согласится на то, чтобы вернуть меня домой сейчас, да и репутация моя, увы, была уже безвозвратно разрушена. В любом случае, мне следовало дождаться Джеймса, тогда все, я надеялась, наладится.

А он, к моему удивлению, растущему волнению - и порой даже ужасу, - не торопился.

Я множество раз обошла весь дом, заглядывая в комнаты и изучая обстановку от скуки. Он не был большим, но на каждой вещи лежал отпечаток заботы. Слуги неслышными тенями передвигались по лестницам и коридорам, поддерживая идеальный порядок. Слово леди Элизабет – матери Эдварда и Джеймса – здесь было законом. Несомненно, хозяйку любили. Но вот имени графа Мейсена предпочитали не вспоминать. Не было сомнений: брак с английским графом в лице шотландцев стал ужасным мезальянсом, а возвращение в родные края считалось правильным поступком, хотя в глазах света и тем более церкви такие вещи редко находили одобрение.

Миссис Маклеган однажды утром повела себя более разговорчиво, чем обычно, и я воспользовалась этим, заинтересовавшись прошлым семьи, в ряды которой собиралась вступить. Окинув меня с головы до ног высокомерным взглядом, домоправительница все-таки ответила:

- Леди Элизабет – дочь герцога Макдугалл, - сообщила она гордо. - Причем, смею вас уверить, любимая дочь. Замок Игл находится в двадцати милях отсюда, и все окрестные земли принадлежат его светлости.

Видя, что я вся обратилась вслух, женщина приняла предложение присесть и продолжила рассказ:

- Во мне тоже есть частичка крови этого клана. Мы все гордимся своей землей, готовы отстаивать ее до последнего. А англичане долгое время были для нас врагами. Впрочем, вы – девушка образованная и, думаю, знаете о том, что происходило на этой покрытой кровью земле еще совсем недавно*.

Я тактично кивнула. Отец всегда настаивал, чтобы подробности исторических событий осели у меня в голове, и нещадно проверял результаты работы моих гувернанток.

- Леди Элизабет была в молодости красавицей, - расплылась в улыбке миссис Маклеган. – И герцог решил, что Эдинбург слишком провинциален для его дочери. Кто мог знать, что сложится все так… Уже в конце сезона сыграли свадьбу, и леди Элизабет Макдугалл стала графиней Мейсен. Мы осиротели, - вздохнула женщина, и на глазах ее появились слезы. – Поэтому настолько были рады ее возвращению с мастером Эдвардом и малышкой Элис в родные края.
- Леди Элис живет далеко отсюда? – продолжила разговор я.
- Около пятидесяти миль, на побережье, рядом с Инвернессом, - последовал ответ. – Но регулярно сюда приезжает. И все они бывают в замке Игл постоянно. Старый хозяин любит собирать семью вместе. К тому же Эдвард – его наследник.
- Но… он же не Макдугалл, - удивилась я.
- О, миледи, - засмеялась домоправительница. – В Шотландии титул нередко передают по женской линии. По особому распоряжению это возможно. Брат леди Элизабет погиб несколько лет назад – несчастный случай на охоте. И, естественно, герцог пожелал передать титул и верховенство над кланом любимой дочери, а через нее – внуку.

Слушая женщину, я поняла, что ничего не понимаю в законах мира, в котором оказалась, в очередной раз убедившись в справедливости расхожей фразы о том, что Шотландия – совсем не Англия. С другой стороны, учитывая мои планы, стоило ли мне вникать? Джеймс редко здесь бывает и вряд ли планирует менять образ жизни после нашей свадьбы, значит, жить предстоит в Англии. Но природная любознательность не позволяла оставить пробел в знаниях, и я продолжала расспросы.

По подсказке миссис Маклеган в библиотеке я нашла книгу об истории клана Макдугалл. Третий день пребывания на озере Лагган я полностью посвятила чтению, погружаясь все дальше вглубь веков, изучая легенды и предания древнего рода, читая рассказы о войнах и сражениях, о великой любви к родной земле.

Глубокое кресло с высокой спинкой, стоящее возле книжных полок, скрывало меня полностью, за пару дней оно стало моим любимым местом в доме. Проливной дождь за окном и потрескивающие в камине дрова создавали умиротворяющую атмосферу. Приняв обстоятельства, я теперь просто ждала, чем обернутся события, веря, что Джеймс не слишком задержится в Эдинбурге. С каждым днем беспокойство нарастало, я гадала о причине столь долгого отсутствия, и сомнения заполняли голову. Я думала о том, что мать Джеймса могла не одобрить решение сына жениться, оттого его еще нет здесь. Но ровное спокойное ожидание его приезда, которое проявляли слуги и второй сын леди Элизабет, облегчали мои муки.

Увлекшись чтением, я не заметила, как в комнату кто-то зашел, и невольно вздрогнула от хлопка двери. Выглянув из-за спинки кресла, я узнала Эдварда, и испуг привычно заставил мое сердце быстро и нервно заколотиться – с каждым разом это было все сильнее, а бороться с волнением становилось труднее. Близкое присутствие сурового шотландца лишало меня спокойствия.

- Л-лорд Мейсен? – произнесла я, запнувшись и прижимая руку к груди.

Молодой человек остановился в дверях, очевидно, тоже удивленный неожиданной и неловкой встречей. Глаза его таинственно поблескивали в полумраке комнаты. Я ожидала, что он, как всегда, быстро покинет помещение, лишь приветственно кивнув, но, напряженно вздохнув, Эдвард предпочел проявить редкую вежливость.

- Леди Изабелла, - наклонил голову в полупоклоне он. – Все ли у вас в порядке? За вами хорошо ухаживают?

Голос его звучал ровно и сдержанно, необычайно тихо, будто он извинялся за нарушенный его появлением покой. Не слишком получилось: стальные нотки никуда так не исчезли, а сердитая хрипотца лишь заставила меня занервничать сильнее.

- Да, благодарю вас, - поддержала светскую беседу я, пытаясь прийти в себя и мысленно радуясь, что меня наконец-то удостоили внимания. – Все более чем заботливы. Мне неудобно, что я доставляю столько хлопот.
- Для всех в доме это – удовольствие, - без улыбки возразил он и вдруг резко добавил, заметив книгу в моих руках: – Вас заинтересовала история моей семьи?
- Да, - испуганная его тоном, робко подтвердила я. – За чтением время летит незаметно.
- Джеймс называл эту книгу скучищей, - фыркнул молодой человек, и не думая уходить, что пугало и удивляло одновременно, но, несомненно, радовало – неужто крепость нелюдимого шотландца, которую он воздвиг вокруг себя, немного поддалась. – Впрочем, вы можете занимать свой досуг как угодно.
- Я видела, здесь есть конюшня, - торопилась продолжить разговор я прежде, чем Эдвард опомнится и снова хлопнет дверью. – Я соскучилась по верховой езде…
- Я могу вас понять, - неожиданно согласился Эдвард, но потом продолжил другим тоном, и на этот раз в его голос отчетливо просочилось раздражение: – Но я заметил, вы любите делать это в одиночку, а такое поведение не слишком принято…

От намека на мой побег я покраснела до кончиков ушей. Но, несмотря на стыд, мне удалось сохранить на лице выражение достоинства.

- Вы считаете, что у себя в поместье я должна выезжать верхом в сопровождении свиты из десятка грумов? Я с детства дома ездила одна!

Обида на двусмысленный упрек Эдварда всколыхнула во мне характер отца, слова прозвучали не пристыжено, а вызывающе дерзко.

С детства я воспитывалась отцом, может, поэтому занятиям, кажущимся привлекательными моим подругам, любящим лишь вышивать, рисовать и музицировать, предпочитала верховую езду, а то и охоту с рыбалкой в обществе барона.

– Я бы хотела посмотреть окрестности дома, даже беглый взгляд из кареты убедил меня, что здесь очень красиво, - не обращая внимания на язвительно поднятые брови лорда Мейсена, продолжила я. - Было бы неправильно побывать здесь, но не увидеть берега озера или горные склоны.
- Это вам не Англия, леди Изабелла, - покачал головой лорд Мейсен. – Вокруг леса, до пустошей вы дорогу не знаете, а отправить с вами некого. Все заняты делом.

Я едва сдержала ехидную усмешку: размеренное течение здешней жизни говорило в пользу некоторой скуки. Какие важные дела имел в виду Эдвард? Очевидно, что это был просто способ отказать мне.

- Но, может быть, вы?.. – я едва осмелилась произнести это, подняв на мужчину умоляющий взгляд.
- Я? – Эдвард выглядел удивленным и даже недовольным, застыв на несколько секунд в размышлении, чем заставил меня немало понервничать. Однако, к моему бескрайнему изумлению, неожиданно согласился: – Хотя… почему бы и нет, больше-то действительно не с кем. Если вы в самом деле желаете… и если сумеете встать в шесть утра, - он ухмыльнулся на этом слове, по всей видимости уверенный, что я из тех дам, кто любит бездельничать и подольше с утра отдыхать, - я буду ждать с лошадьми у входа. Хорошей ночи, леди Изабелла.

Не дав ответить на вызов, Эдвард удалился, и дверь, хлопнувшая за его спиной, все-таки вынудила меня передернуть плечами и скривиться. Похоже, на смену недружелюбию мужчины пришла насмешливость, и это задевало даже сильнее. За кого он меня принимает? За изнеженную богатой жизнью легкомысленную барышню? Я знала, что сильнее всего меня возмутило: намек на мою недалекость, поверхностность. Но я не собиралась давать ему повод и дальше издеваться. В шесть утра я буду готова, и посмотрим, сможет ли его конь обогнать моего коня.

Я просидела в кресле еще пару часов, наблюдая, как за окном темнеет, забыв совершенно о книге в руках. Моя голова была занята мыслями об Эдварде, его раздражающей ухмылке, завтрашней прогулке и волнении, связанном с нею. Я очнулась, только когда служанка позвала меня ужинать.

Направляясь в столовую, я беспокоилась сильнее обычного, гадая, какие еще сюрпризы подкинет изменчивый и загадочный лорд Мейсен. Но столовая оказалась пуста, а стол был накрыт на одного. Похоже, трапезничать мне предстояло в одиночестве. Запоздало я задумалась о том, зачем вообще он заходил в библиотеку. Ну не для того же, чтобы справиться о моем самочувствии.

Ночью я долго не могла заснуть, ворочаясь боку на бок. Перед внутренним взором стояло лицо мрачного шотландца, а разум кипел от невозможности разгадать его натуру. Эдвард пугал меня. Сделав шаг по направлению к нормальному общению, он тут же отступал на два-три назад. Его угрюмость и неприступность - пришла я к выводу - задевали мое любопытство. Я поймала себя на приступах гнева от того, что не могу понять его поведения, не вижу причин того или иного поступка. Чувство противоречия подталкивало сделать все, чтобы убедиться хоть раз, что в арсенале его эмоций имеется улыбка. Я хотела исправить его превратное мнение обо мне как о легкомысленной особе. Доказать, что достойна большего, чем пренебрежительные ухмылки.

Желания были странными для девушки, собирающейся через несколько дней стать женой совсем другого человека. Но чем сильнее Эдвард дистанцировался от меня, тем больше это разжигало мою уязвленную гордость, и тем настойчивее я искала повод с ним заговорить, хотя и вовсе не обязана была это делать.

Нынешний разговор можно было считать достижением. Я засыпала в надежде, что наутро погода позволит совершить прогулку, предварительно уведомив горничную, что должна встать не позднее половины шестого.



Проснулась я, когда Кэтти – молоденькая горничная - раздвинула плотные шторы, впуская неяркий свет начинающегося утра. Наскоро умывшись, я облачилась в костюм для верховой езды, а Кэтти тщательно закрепила мои волосы. Подумав, я решила не надевать шляпку: мы едем кататься по диким просторам, а не по Гайд-Парку, а Эдварду вряд ли будет дело до мелких нарушений этикета. Если он, конечно, не передумал.

Я хотела удивить, но Эдвард меня все-таки опередил: когда я вышла на лестницу, уже стоял внизу. Он был в костюме для верховой езды, подчеркивающем совершенство фигуры, и высоких начищенных до блеска сапогах. Казалось, вид полностью соответствовал представлению о джентльмене, собравшемся на утреннюю верховую прогулку. Но нечто в позе, посадке головы отличало Эдварда от лондонских джентльменов. При несомненном аристократизме и благородной внешности в нем отсутствовал наигранный светский лоск, характерный для знакомых мне молодых дворян.

Услышав шаги, Эдвард поднял суровый взгляд. Я едва удержалась на ногах, попав в плен яркой зелени глаз, но продолжила путь.

- Доброе утро! – изобразила я на лице вежливую улыбку, проклиная жар смущения, коснувшийся щек.
- Леди Изабелла, - чинно наклонил голову Эдвард. Лицо его сохраняло серьезность. –Лошади нас ждут. Если вы не передумали, конечно…
- Простите, что разочарую, но нет! – вздернула подбородок я, не планируя ради непонятных капризов этого мужчины отказываться от удовольствия, но не удержалась и добавила: - Впрочем, если передумали вы, я могу поехать и одна.

Зеленые глаза на краткий миг сверкнули как будто бы гневом.

- Это невозможно, я за вас в ответе, - тут же невозмутимо ответил молодой аристократ и направился к двери, давая понять, что не собирается тратить время на беседы со мной.

Я закусила губу, обдумывая способы справиться с непрошибаемой невозмутимостью этого человека. Мой отец славился упрямством, и я в полной мере унаследовала эту черту. А брат Джеймса был воплощенным вызовом.

У входа нас ждал слуга с двумя лошадьми. Я ожидала, что Эдвард окажет мне помощь, но он спокойно вспрыгнул в седло огромного черного жеребца, предоставив меня заботам грума. Фыркнув, я устроилась на предоставленной мне кобыле, тщательно расправив складки платья, и легонько пнула ее пятками. Послушная лошадь тут же двинулась с места, направляясь по дороге к озеру. Я не знала, какой маршрут предполагал для прогулки Эдвард, но хотела увидеть озеро Лагган в свете утреннего солнца и не собиралась в этом желании себе отказывать.

Не возражая, мой спутник двинулся следом, держась на полкорпуса позади. Мы быстро миновали перелесок, и взору открылось самое красивое из когда-либо виденных мною зрелищ. Солнце не успело взойти высоко, и мягкий утренний свет преломлялся, теряясь в стелящемся над водной гладью тумане. Густая зелень нависала над ровным зеркалом воды, отражаясь в мельчайших деталях. Вдалеке виднелись пики гор, а на противоположном берегу, словно вросший в окружающий пейзаж, стоял замок. Я остановилась, не в силах оторваться от великолепия нетронутой природы.

- Как же красиво… - прошептала я, забыв обо всем на свете.

Солнце поднималось выше, затапливая все вокруг живительным теплом, разгоняя утреннюю дымку. Восторг настолько переполнил меня, что я обернулась к спутнику, чтобы поделиться впечатлениями. Эдвард смотрел вдаль, а в его глазах застыло престранное выражение. Но стоило ему заметить мое внимание, как он резко бросил:

- Вы собирались кататься или стоять на месте? Если последнее, можно было не мучить лошадь и дойти до берега пешком. Если первое, предлагаю продолжить путь.

Тон его был полон скрытого пренебрежения. Я дернулась и отвернулась, стремясь не показать обиду, и гордо ответила:

- Простите, милорд, что занимаю ваше время.

И, не собираясь дожидаться очередной обидной реплики, свернула на дорогу, ведущую вдоль озера.

Берега сплошь заросли лесом, лишь временами открывались небольшие поляны. Мы достигли места впадения в озеро небольшой речушки, когда Эдвард опередил меня и свернул в сторону, показывая путь. Моим глазам предстала долина, поросшая низким кустарником и вереском, сужающаяся на горизонте и заканчивающаяся узким ущельем между горными вершинами.

Порыв прохладного ветра ударил в лицо, когда я заставила лошадь сорваться в галоп. Бешеная скачка по узкой тропинке доставила ни с чем не сравнимое удовольствие свободы. Невольно в голову пришла мысль: как изменится моя жизнь после замужества, смогу ли я так же устраивать прогулки в обществе мужа? Или мы переедем в Лондон и будем все время проводить там?

Эдвард не отставал от меня. Его конь был крупнее и выносливее, но я не собиралась уступать первенство, пришпоривая свою кобылу, как только Эдвард начинал нагонять – на узкой тропке у него не было шанса опередить. Мы пронеслись не меньше двух миль, пересекая пространство двумя вихрями – черным и белым, и остановились лишь когда справа и слева выросли горные склоны. Гонка закончилась вничью. Но для меня, не знающей этих мест, это была победа.

Все радостные чувства испарились, стоило мне увидеть лицо шотландца. Брови хмуро соединены, на лбу залегла злая складка, губы сжаты в тонкую линию. Новое разочарование настигло внезапно: мне-то казалось, что он наслаждался скачкой, как и я. Не желая слушать нотаций, я развернула лошадь и направилась размеренной рысью обратно к озеру, а достигнув его, покинула седло, подойдя к обрыву.

Эдвард догнал меня быстро, через минуту за моей спиной раздался стук копыт по камню.

- В чем я провинилась? – проговорила я, не оборачиваясь, уверенная, что он услышит. - Почему вы всегда так неприветливы со мной?..

Он не ответил, и любопытство не позволило мне хранить неподвижность. Эдвард, не слезая с седла, уставился на меня сверху вниз цепким пробирающим взглядом, от которого бежали мурашки по коже. Складка между бровей залегла глубже, а у меня возникло непреодолимое желание протянуть руку и пальцами заставить ее исчезнуть. Я хмыкнула про себя, представив реакцию мужчины на такую дерзость, и снова нарушила давящее молчание:

- Если мое общество вам настолько неприятно, зачем согласились на просьбу о прогулке верхом?

Впервые я увидела что-то наподобие улыбки, быстро приподнявшей уголки сурово сжатых губ. Помедлив несколько мгновений, словно решая, стою ли я ответа, он все-таки произнес:

- Вы мне не неприятны, - тон был спокоен. – И вы ни в чем не виноваты, поверьте.
- Но вы всегда так холодны и неразговорчивы, - попыталась отстоять свою точку зрения я, пользуясь моментом. Хотелось добавить, что он еще и груб, но я не стала доводить до ссоры.
- Я вырос здесь, леди Изабелла, был воспитан дедом, - обронил он. – Я больше шотландец, чем англичанин, пусть и сын английского графа. А в здешних краях мужчины немногословны по природе. Слишком много дел, чтобы тратить время на праздную болтовню и расшаркивание, к которым вы привыкли в Лондоне.
- Но Джеймс – весельчак, - возразила я, улыбаясь в надежде на хоть какую-то ответную приветливость.
- А еще щеголь, кутила и франт, словом, настоящий англичанин, - добавил Эдвард с едва скрытым осуждением, пояснив мгновение спустя: - Джеймс – полная моя противоположность. Он рос с отцом.

Это меня заинтересовало. Собираясь замуж за Джеймса, я почти ничего не знала о нем, кроме того, как он ведет себя на балах.

- Это лишь внешнее. Вы знаете Джеймса лучше, чем я. Какой он человек? – спросила я в надежде узнать о будущем муже больше. – Что вы можете рассказать о брате?

В сущности, я совсем не знала виконта, а за дни, которые провела с Эдвардом, образ жениха отошел на второй план, будто с момента нашей последней встречи прошла не неделя, а вечность. Сердце больше не замирало в груди от ожидания, я не была столь уверена в правильности выбора.

Любила ли я его? Может, это было простое упрямство, спровоцированное навязанной волей отца? Я не знала… Только отчего-то я уже ловила себя на том, что больше не жажду встречи, как вначале. Напротив, будущее замужество вызывало все больше сомнений. Хотя наверняка все девушки беспокоились бы, окажись на моем месте.

Слишком долго ожидая ответа, я осмелилась взглянуть на Эдварда. И замерла, заколдованная словно птичка под взором кобры, вновь увидев в глубине глаз мужчины престранное выражение, которому не могла придумать названия. И снова, как тогда ночью в темной комнате постоялого двора, мы смотрели друг на друга дольше, чем позволяли приличия. Стало трудно дышать и казалось, будто Эдвард видит меня насквозь, читает все неправильные мысли, неподобающие чужой невесте. К счастью, короткое ржание коня спасло меня, разрушив очарование минуты. Встрепенувшись, я быстро отвернулась, отступая и тайком вытирая о платье вспотевшие непонятно отчего ладони.

- Женитьба пойдет ему на пользу, - коротко и сердито, словно снова злился на меня, бросил Эдвард, отворачиваясь тоже. – Мы должны возвращаться.
- Хорошо, но вам придется мне помочь… - робко произнесла я, кладя руку на круп кобылы. Я могла справиться и сама, но для этого пришлось бы искать возвышение.

Лицо Эдварда исказила гримаса вырвавшегося из-под контроля раздражения. Я думала, что он унесется, оставив меня на обрыве над озером, но он, сжав губы – клянусь, я почти услышала, как его зубы клацнули друг о друга - изящно спрыгнул с коня наземь и единым движением крепких сильных рук забросил меня в седло. Диспозиция поменялась, и теперь я смотрела на него сверху вниз. Его рука зависла над подолом платья, будто он считал, что я могу упасть. Беспокойство о моей безопасности могло смутить и тронуть, если бы не сердитое выражение во взоре, тут же приведшее меня в чувство и лишившее мечтательности. Он просто проявлял вынужденную заботу, а не интерес. Не знаю, почему это вдруг так сильно меня взбесило?

- Благодарю вас, лорд Мейсен, - холодно улыбнулась я самой очаровательной улыбкой, на какую была способна, желая задеть его в ответ. Для полноты картины стоило протянуть руку для поцелуя, но я вовремя себя одернула: реакция Эдварда была непредсказуемой.

Вновь превратившись в равнодушного шотландца и отвернувшись быстрее, чем позволяла элементарная учтивость, Эдвард вскочил в седло и пришпорил коня, удаляясь от обрыва по направлению к дому. Я покорно поскакала за ним вслед, по-прежнему не понимая, что представляет из себя этот мужчина, раздосадованная и разочарованная его поведением. Невольно вспоминалась откровенная лесть Джеймса, часто заставляющая меня в смущении краснеть под воздействием его приятных комплиментов, но это была только внешняя оболочка молодого и богатого красавца, в руках которого сосредоточены все привилегии жизни. Эдвард, в отличие от брата, был напрочь лишен показного лоска. Твердо выстраивая между нами высокую каменную стену – случайно делал это или намеренно, - он провоцировал меня на желание сквозь нее пробраться.

За обратную дорогу мы не произнесли ни слова. Я ехала на корпус позади, разглядывая великолепную фигуру всадника, слившуюся с конем: широкие плечи, под тонкой тканью отлично сшитой одежды угадывались мускулы. Тело, привыкшее к физическим нагрузкам и свежему горному воздуху, а не к шумным вечеринкам, длящимся вплоть до утра. Темные, с бронзовым отливом волосы, обычно свободной волной распущенные по плечам, сейчас были стянуты в тугой хвост двумя лентами – у основания волос и ближе к концу, - держащими под контролем каждый волосок.

Дав волю фантазии, я представила Эдварда на балу в Лондоне. Нет сомнений: молодой человек мог бы вписаться в любое общество, даже самое требовательное и высокое, но в окружении дикой природы, верхом на великолепном черном коне он смотрелся куда естественнее. Это был его мир. И я не могла ему не позавидовать. Потому что своего мира у меня не было. Я чувствовала себя листком на ветру, оторванным от ветки и несущимся по ветру в неведомые дали, навсегда потерявшим родной дом.

В конце пути мужчина пришпорил коня и уехал вперед, даже не обернувшись, словно был не в силах более выносить мое общество. Мне осталось лишь пожать плечами, подавив очередной приступ обиды, и продолжить путь. У дверей ждал грум, а Эдварда и след простыл. Погладив по носу кобылу и вручив ей яблоко, я расстроенно ушла в дом, попросив подать ланч в библиотеку.

Эдвард не появлялся весь день, на мой недоуменный вопрос миссис Маклеган ответила, что ждет его только к ночи, так как он уехал решать дела где-то в дальнем конце поместья сразу же по окончании нашей прогулки.

Я углубилась в книгу и не заметила, как за окном стремительно стемнело. Светло-синее небо накрывала мрачная туча, наползая со стороны моря. Порывы ветра гнули ветки деревьев к самой земле. Прошло несколько мгновений, и разглядеть за окном что-либо не осталось возможности, лишь вспарывающие темноту молнии вспыхивали, ослепляя.

Решив, что Эдвард точно сегодня не появится – по такой погоде верхом пустится через горы только ненормальный, – я удалилась в спальню. Потоки воды с неба отчаянно стучали по крыше и рвались в окна, но ласковое пламя камина создавало уют, полутьма навевала сон.



Проснулась я внезапно, услышав внизу голоса и стук дверей, конское ржание. Ливень за окном смолк, перейдя в лениво моросящий дождь, ветер похитил тучу и сыто утих, неспешно покачивая ветки деревьев за окном. Несмотря на ночь, с уходом грозы небо стало светлее: в разрывах несущихся облаков проглядывала луна. Комната же была освещена лишь отблесками догорающего огня в камине.

Неслышно поднявшись с кровати, я украдкой выглянула в коридор, отчего-то чувствуя необходимость соблюдать осторожность и остаться незамеченной: в этом доме я настолько привыкла к размеренному и покойному течению времени, что любые громкие звуки могли означать перемены, а это вызывало невольный страх. Со стороны центральной лестницы падал неверный дрожащий свет. Еще раз скрипнула дверь, и наступила тишина. Не в силах побороть любопытство и волнение, я добралась до лестницы и глянула вниз.

В холле никого не было, одна свеча в высоком канделябре кидала отблески на дубовые панели стен. Дверь в библиотеку была приоткрыта, из-под нее падала полоска света, и раздавались приглушенные голоса. Мужские. Сердитые. Сердце мое тут же заколотилось от нервов, когда я поняла, что, может, случилось ожидаемое: наконец-то приехал Джеймс.

Да только вместо радостного предвкушения я вдруг испытала пронизывающее насквозь беспокойство и… странное желание обернуть время вспять и никогда больше не видеть виконта.

Я тряхнула головой, мужественно борясь с неправильными мыслями, спустилась вниз и застыла, слившись со стеной. Подслушивание не было пробелом моего воспитания, но в данных обстоятельствах удержаться было попросту невозможно: я должна была твердо знать, что меня ждет.

- Эдвард, ты собираешься мне читать лекции? – услышанный голос заставил меня вздрогнуть: говорил Джеймс, я не ошиблась в причине суматохи. – Я приехал, как только смог.
- Джеймс, своим поведением ты поставил репутацию девушки под угрозу, а она ведь не дочка кузнеца из Мейсен-корта, а наследница барона Свона!

Голос Эдварда звенел от гнева, но в ответ, к моему удивлению и ужасу, раздался лишь смех:
- Ты-то откуда знаком с этой историей? Неужели сплетни добрались до здешней глуши? – отсмеявшись, уточнил виконт Мейсен. – Ну да, я любитель развлечений, что с того? У отца тоже немало внебрачных детей в поместье и не только, и тебе это прекрасно известно. Для таких девиц ребенок от хозяина – подарок.

Я зажала руками рот, чтобы не издать звуков от охватившей меня дрожи ужаса и не выдать себя. Все мое представление и о так называемом женихе, и о положении, в которое по собственной глупости попала, перевернулось в тот миг, когда я услышала циничные слова. Я не была настолько наивна, чтобы не понимать, какую жизнь вел такой человек, как Джеймс, но не думала, что сфера его интересов не ограничивается дамами высшего света Лондона. Мысль о том, что у Джеймса где-то растет внебрачный ребенок, неприятно царапнула по сердцу. Интересно, а Эдвард? За время пребывания тут я не уловила и шепотка сплетен о младшем Мейсене. Ни об интрижках, ни о скандалах, не о невесте. Разве он таков? Как говорил сам Эдварда, братья были совершенно не похожи. Но это не имело значения! Ведь замуж я собиралась не за того, кто более надежен.

- Ты забываешь, что я все-таки иногда бываю в Англии, - мрачно ответил тем временем Эдвард. – Не отлынивай от темы. Почему ты заставил себя так долго ждать?! Почему ты один? Я ждал, что с тобой приедет матушка, и мы сразу отправимся в замок.
- К деду? – в голосе Джеймса слышалось неподдельное удивление. – Нет уж, в этот склеп я не ходок. Мы с тобой вроде как родные братья, но тебя принимают за своего, а на меня смотрят как на грязь под ногами. Хватило прошлого визита, когда мать настояла на моем присутствии на дне рождения старого герцога.
- И где же ты планируешь, в таком случае, организовать венчание? – хмуро бросил Эдвард.

Я замерла в ожидании ответа, но Джеймс молчал. Слышны были лишь шаги: кто-то из братьев мерил шагами библиотеку. Потом зашуршали бумаги…

- Джеймс, мне не нравится происходящее, - вновь заговорил младший брат. – На сей раз ты зашел слишком далеко.
- Ты совершеннейший зануда, - фыркнул виконт. – Всегда им был, а пребывание в глухомани усугубило твой скучный нрав. Как ты еще согласился мне помогать? Неужели даже мысли не возникло, что дело необязательно доводить до бракосочетания?
- Я решил, что свадьба – то, что нужно, чтобы привести тебя в чувство, брат. Лондон совсем испортил твой характер, - холодно отрезал Эдвард. – Рано или поздно тебе пришлось бы жениться. Ты сказал, что любишь эту девицу! Забыл, какие эпитеты отпускал в ее честь, когда уговаривал меня помочь? И раз ты пошел на то, чтобы просить руки дочери у барона Свона, значит, намерения твои были серьезны.
- А они и были… - хмыкнул Джеймс, и я глубоко содрогнулась от использования выражения в прошедшем времени – неужели планы Джеймса изменились?! Тогда я в большой беде. В худшей, которая могла со мной приключиться. – Когда я шел к старому пирату, то не предполагал, что он откажет. Мне! Наследнику древнего рода и огромного состояния! Ты знаешь, я никогда не терпел отказов. И не собираюсь изменять привычкам. А за унижение следует мстить.
- Так в чем же дело, что мешает довести начатое до конца? Женись, не унижай девчонку. Она пожертвовала всем ради тебя, ты должен поступить с ней по совести.
- Ничего не мешает, - зло прервал Джеймс брата. – Конечно, я женюсь на ней, - искусственность интонации заставила меня усомниться в том, что он говорит правду. Казалось, он лгал – просто потому, что ему наскучил этот разговор. И дальнейшие слова стали для меня лишь подтверждением догадки: - И вообще, мне кажется, что теперь это не твое дело. С твоей стороны требовалось только доставить девушку сюда, никто не заставлял тебя торчать здесь еще неделю. Она моя невеста, а не твоя, и только мне решать, где и как пройдет церемония, ясно? Дальше я все беру в свои руки и буду благодарен, если ты уедешь завтра. В Эдинбург или в Игл – куда удобнее.

Размеренный скрип половиц под чьими-то шагами вновь прорезал комнату. Должно быть, Эдвард размышлял, и заверения Джеймса его удовлетворили, так как он ответил – устало и неохотно:
- Ты прав, дальнейшее действительно – не мое дело. Я уеду. Но предупреждаю…
- Не стоит продолжать, младший брат, - оборвал Джеймс. - А то я подумаю, чего доброго, что ты воспользовался моим отсутствием и проявил к моей невесте неподобающий интерес…
- Черт тебя подери, Джеймс! - рявкнул взбешенный намеком брата Эдвард, и я вынуждена была отпрыгнуть, скрывшись за портьерой: разъяренные шаги стремительно приблизились к двери. Через секунду она отворилась, и мимо меня пронесся пышущий злобой мужчина. Хлопнула входная дверь: похоже, он выскочил на улицу. В библиотеке наступила тишина, нарушаемая треском огня, звоном хрусталя и другими шорохами.

Понимая, что дальше оставаться в коридоре опасно, я аккуратно пробралась наверх и скрылась в комнате. В жарко натопленном помещении вдруг стало холодно, дрожь страха пробралась под кожу и достигла глубин сердца.

Что я натворила? Что со мною дальше будет, какую Джеймс приготовил мне судьбу вместо обещанного замужества? И что с этим делать…

То, что жених не в восторге от шотландских родственников и это чувство – взаимно, не стало для меня неожиданностью. Поэтому ничего удивительного в том, что Джеймс не хочет сочетаться браком в замке деда. Тогда как и где? Насколько плохой признак то, он приехал без матери сюда…

Но хуже было другое: я не нашла в себе и тени радости от приезда Джеймса, испытывая лишь липкий, змеей проникающий под кожу страх. Я загнала себя в ловушку, слишком поздно поняв, что желание пойти поперек воли отца затмило разум, заставив натворить глупостей.

А еще горше оказалась мысль, что наутро Эдвард оставит этот дом. Перспектива никогда больше его не увидеть, не разгадать сложное сплетение черт его характера, так и не узнать, как выглядит его улыбка, внезапно сделала меня несчастной: я не ожидала, что его общество стало иметь для меня столь весомое значение. Вдруг мой выбор придавил сердце тяжелым грузом, на руках я ощутила незримые путы, которые надела на себя сама, добровольно сев в карету и накрепко связав свою честь с человеком, который преследовал лишь цель заполучить меня любой ценой, и вовсе, как следовало из подслушанного разговора, необязательно как жены и спутницы жизни.

В растрепанных чувствах я крутилась в постели долго, задремав лишь когда луна уже высоко взошла. Разбудила меня молоденькая горничная, войдя с подносом в руках и раздвинув шторы, впуская в комнату свет пасмурного утра.

- Доброе утро, миледи, - присела в реверансе она. – Вчера глубокой ночью приехал мастер Джеймс, а мастер Эдвард собирается нас покинуть, отправляясь в Игл и потом в Эдинбург, к графине.
- Спасибо, Кэтти, - поблагодарила я, делая обжигающий глоток кофе и с внутренним отвращением смотря на еду – кусок в горло не лез от мысли встретиться лицом к лицу с будущим мужем, но зато я ощутила яростный порыв попрощаться с Эдвардом. – Виконт внизу?
- Нет, миледи, - последовал ответ. – Он еще не проснулся.

Быстро допив кофе и не съев ни кусочка из принесенного завтрака, я с помощью Кэтти надела дневное платье и поспешила вниз, боясь опоздать и не увидеть Эдварда перед отъездом. Не понимала, отчего это вдруг стало для меня так важно, но казалось, если упущу возможность – будет еще больнее. Эдвард олицетворял сейчас для меня оставленную позади прошлую жизнь, по которой неожиданно я очень заскучала. Словно с отъездом моего невольного защитника порвется последняя ниточка, связывающая меня с домом и отцом, и я останусь полностью духовно обнажена перед пугающим и неясным грядущим.

Впрочем, надеждам на теплое прощание суждено было разбиться о привычную выстроенную крепость: в холле меня встретили традиционным хмурым взглядом. Эдварда я застала в дверях, и по его лицу сразу стало ясно, что мое появление его не порадовало.

- Доброе утро, леди Изабелла, - даже мрачнее, чем обычно, кивнул он, лицо застыло в непроницаемой маске. – И прощайте. Я уезжаю. Как вам уже, думаю, сообщили, прибыл Джеймс, и теперь он позаботится о вас, а я избавляю вас от своего общества.
- Лорд Мейсен, - протянула руку я, кусая нижнюю губу и мысленно ненавидя краску, залившую лицо. Холодный прием отрезвил, в очередной раз ушатом холодной воды дав понять, что я совершенно одинока в выпавшем на мою долю опасном приключении, а Эдвард всего лишь выполнял долг, охраняя меня для своего брата. Все эти дни мое общество было ему неприятно, а глухая злоба, должно быть, обуславливалась тем, что Джеймс заставил его ждать. Проглотив ком сильной обиды, почти боли в груди от его враждебности, я вынудила себя сохранить на лице достоинство и не пасть духом. – Спасибо вам за все. И… простите за причиненные неудобства.

Он смотрел на меня долгим немигающим взглядом, будто снова читал мысли или ждал еще каких-то дополнительных слов. Раздумывал, стоит касаться моей руки или это слишком неприятно? Обида и страх, что он не удостоит меня даже этого подчеркнуто любезного прощания, стали всепоглощающими, заставив лицо запылать еще сильней, дыхание участиться, а пульс тараном ударить в виски, почти лишая самообладания. Еще чуть-чуть, и я бы сдалась, убежав в свою комнату для того, чтобы горько там разрыдаться. Хотя, безусловно, мои странные эмоции были бессмысленны – Эдвард не обязан был расшаркиваться передо мной, я не должна была так сильно реагировать на его равнодушие…

И вдруг он уступил: принял мою руку, медленно поднеся ее к губам и вырвав из моей груди невольный вздох облегчения. На Эдварде еще не было перчаток для верховой езды, так что, когда наша кожа соприкоснулась, я ощутила тепло и небольшую шершавость сильных пальцев, знакомых не только с книгами и руками дам высшего света. Краткий поцелуй показался мне укусом огня, оставившим след на тыльной стороне ладони, который будет гореть весь оставшийся день как драгоценное напоминание об этом мимолетном мгновении. Эдвард вернул мне взгляд, в котором не отражалось ничего, кроме, казалось, вынужденной напряженной вежливости, но искра, пролетевшая между нами, заставила меня вздрогнуть. Пришлось, призвав на помощь все свое мужество, бороться с внезапной слабостью в коленях. Все закончилось слишком быстро: тут же моя рука была свободна от захвата крепких мужских пальцев.

- Боюсь, вам не за что меня благодарить, - холодно бросил Эдвард, резко разрывая контакт глаз. – Прощайте.

Он вышел прочь, не оборачиваясь. Слуга с готовыми лошадьми ждал его у дверей. Эдвард изящно взлетел в седло, и вскоре двое мужчин исчезли за поворотом дороги, оставив меня растерянно стоять, глядя вслед знакомой спине с бесконечным и необъяснимым сожалением.

Я не двигалась, прикованная к порогу ледяным опустошением и всеохватывающей беспомощностью, не понимая, что делать дальше. Настала пора сознаться: я больше не хотела замуж за Джеймса. Не желала его даже видеть. И у меня был способ отсрочить встречу.

----------------
* Имеются в виду восстания якобитов – попытки привести на трон Англии свергнутого «Славной революцией» Якова II и его потомков. Последнее – 1745 год. Более всего поддерживали якобитов именно в горной Шотландии.