Эдвард слышал, как он пришел. Хлопнул входной дверью, взбежал по лестнице и дом снова затих. В комнате матери заскрипела кровать, и стали слышны глухие вздохи и сдавленные вскрики.
Джейкоб приходил каждый вечер ровно в десять часов. Он был « Мужем на час» из маленькой конторки на юге Бронкса. Всегда таскал с собой большой чемодан с инструментами.
Не смотря на то, что получал он немного, у него всегда хватало денег, чтобы заплатить его матери за секс. Каждый день, вот уже три года. Эдвард привык к этому, так же, как и к полуразвалившемуся дому, постоянному кашлю матери и зуду по всему телу от грязного белья.
Но сегодня все было немного иначе. Эдвард не мог объяснить почему, просто все его нутро кричало, что ему следует бежать из дома. Возможно, даже уехать из города. Его останавливала лишь мысль, что мать останется совсем одна, и за ней некому будет присматривать.
Скрипы прекратились, и Эдвард стал ждать привычных тяжелых шагов по лестнице вниз и звонкого поцелуя на прощанье. Шли минуты, а в доме было по-прежнему тихо. Эдвард привстал на локтях и посмотрел на дверь.
Шаги, послышавшиеся рядом, стали для него неожиданностью. Тяжелая поступь Джейкоба заставила его вздрогнуть всем телом. Вот он увидел, как огромные сапоги замерли перед его дверью, загородив собой слабую полоску света, пробивающуюся снаружи. Затем повернулась ручка двери, и не успел Эдвард вскочить с кровати, как Джейкоб ввалился в комнату.
- Привет щенок, – сказал Блэк, плотно захлопывая за собой дверь и ставя свой ужасный чемодан в изголовье кровати Эдварда.
- Сегодня у меня особый день, - он приближался к Эдварду, нависая над ним, как огромная скала. Ужас сковал Эдварда, и он не смог выдавить из себя ни звука. – Сегодня я заработал в трое больше денег и смогу себе позволить отыметь такого сладкого мальчика, как ты.
Эдвард постарался отползти, но сильная рука Джейкоба схватила его за предплечье и дернула на себя. Эдвард заорал, но это ни к чему не привело. Джейкоб держал его крепко, одной рукой он начал стягивать штаны с Эдварда. Его зловонное дыхание обдавало щеку Эдварда, а похотливый язык облизывал шею.
Эдварду казалось, что он сойдет с ума. Его голос охрип от постоянного крика, но его никто не слышал. Кроме матери, а та не спешила спасать сына. Выхода не было никакого.
Тем временем Джейкоб справился со штанами и ловко перевернул парня на спину, закидывая его ноги себе на плечи. Эдвард старался отпихнуть от себя Джейкоба, но у него это не получилось. Блэк был намного выше его, объемнее и сильнее. Он начал царапаться и вырываться, но Джейкоб заломил ему руки и придавил к кровати.
Слез не было. Остался только ужас, который струился по венам. Разум его полностью отключился, и Эдвард почувствовал, как взлетает над своим телом, зависает над кроватью и будто со стороны наблюдает за ситуацией – как Джейкоб пристраивается к его заднице, злобно ухмыляется...Эдварду захотелось очутиться сейчас где-то в другом месте…лишь бы не видеть этого
« Убей его Эдвард»
Голос раздался совсем близко. Эдвард покрутил головой, но никого не увидел.
« Это же так просто. Убей его, один взмах и твоя проблема решена». Эдвард ничего не понимал, но его руки вдруг нашарили что-то гладкое и продолговатое. Он схватился за это обеими руками и стал ждать, пока Джейкоб забудется и отпустит его руки.
Боль внутри него была раздирающей, и как раз подоспели слезы, сквозь которые Эдвард видел тонкую красную полоску на лбу Джейкоба. Она шла от края волос и до середины переносицы. Мерцала алым светом, словно указывая Эдварду, куда ему стоит ударить.
« Сейчас» - Скомандовал чей-то голос, и руки Джейкоба разошлись.
Эдвард не стал медлить. Он потянул на себя рукоятку и точно направил её на красную линию.
Блеснула сталь лезвия. Джейкоб в этот момент захрипел и прикрыл глаза, но даже если бы он этого не сделал, то все равно не смог бы предотвратить рокового удара. Топор вошел ровно в место, отмеченное алой линией. С глухим ударом проломил лобную кость и глубоко увяз внутри. Кровь хлынула на Эдварда, а Джейкоб даже не успел открыть глаз, повалился на бок и задрожал в предсмертной конвульсии. Смрад от его испражнений заполнил комнату ещё большим зловоньем.
«Это же было проще простого, и так приятно» шептал голос « Эдвард признайся, тебе понравилось убивать этого похотливого кобеля. Он заслуживал смерти.»
Эдвард встал с кровати и, дрожа, подошел к окровавленному и содрогающемуся телу. Он не стал вытаскивать топора из его головы. Он присел рядом с трупом и перевернул его на спину, чтобы видеть лицо. Склонившись над ним, Эдвард открыл его глаза и заглянул в расширенные зрачки.
« Так будет с любым, кто захочет нарушить твое личное пространство. Кто захочет отнять у тебя свободу. Я тебе обещаю Эдвард, они все умрут».
Эдвард смотрел в лицо Джейкобу и ощутил радость, которая поднималась изнутри. Он засмеялся, запрокинув голову назад, словно веселее ничего не видел в жизни.
- Кто ты? – Он обернулся по-прежнему улыбаясь.
« Я Разум, и теперь я буду всегда с тобой»
- О Господи! Эдвард, что произошло…
Мать застыла, когда увидела тело изуродованного Джейкоба. Ей хватило пары секунд, чтобы отойти от первого шока, а затем она заорала.

***
Записка была прикреплена к истории болезни. Белла решила прочесть ее перед знакомством с пациентом.
" Дорогая Изабелла, - начиналось письмо весьма предсказуемо. Белла даже хмыкнула гордясь своей догадкой, - пишу тебе не как первоклассному врачу, а как человеку, чьей жизни может угрожать опасность.
Я уверен, что моя информация не окажется для тебя лишней и возможно убережет от беды.
Эдвард Кален не просто пациент больной шизофренией. Проблема даже не в зрительных и слуховых галлюцинациях, а в свойствах его характера.
Он безосновательно жесток и злобен. Даже в моменты улучшений, он непостижимо агрессивен и не желает, чтобы его лечили. В моей клинике он зарубил троих санитаров с особой жестокостью. Мы до сих пор ищем то место, где он смог достать топор. От тебя эту информацию, скорее всего, скрыли, но я не прощу себе, если ты не узнаешь ее. Возможно, это поможет тебе в дальнейшем его лечении, и ты будешь более осторожна с ним. С любовью и уважением, твой отец."
Внизу стояла его аккуратная роспись и дата недельной давности. Белла откинулась на стул и дрожащей рукой раскрыла личное дело переведенного пациента. Теперь ей было понятно наличие конвоя, сопровождающего больного. А также отдельная палата…и вызов ее из отпуска… Чем больше она вчитывалась в историю болезни, тем страшнее ей становилось. Что же за чертовщина прибыла в этот вечер к ней в клинику?

***
- Я слышала, он зарубил троих санитаров топором.
- Не говори ерунды, Джес! Как он мог достать топор в психиатрической клинике?
- Но это факт Билли! Я точно знаю! - шептала женщина, но и ее тихий легкий голос был слышен даже в другом конце коридора.
- Ты то откуда это можешь знать? В истории ничего подобного не написано, а ты к тому же простая санитарка. Я медбрат и то ничего подобного не слышал.
- Да говорю же тебе Билли, это чистейшая правда. Я вчера выбрасывала мусор из кабинета мисс Свон и наткнулась на записку ее отца, в которой он написал про этого новенького.
Билли усмехнулся, но как-то натянуто. Он поежился и обернулся, чтобы убедится, что их разговор никто не подслушивает.
Ему вдруг стало зябко, когда он посмотрел на темную дверь в конце коридора. Ночью клиника начинала жить другой жизнью. Все звуки обострялись, и даже легкий шепот был подобен крику в гулких стенах.
Никто не любил ночные смены, а Билл всегда находил это глупым. Больных людей не надо бояться. Но жутко в клинике было не только по этому. Больные часто стонали по ночам и звали кого-то в темноте. Многие ругались, кто-то плакал, кто-то истерически смеялся по только одному ему понятным причинам. И все это в совокупности расшатывало психику санитаров. И ты словно сам становился таким же безумным
Билли тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли.
- Все это бред, Джес. Тебе стоит по меньше совать нос в чужие дела и заняться своей жизнью.
- Ну, как тут займешься своей жизнью, когда один очень заносчивый медбрат не обращает на тебя внимания и считает твои слова глупостью?
Она кокетливо улыбнулась и облокотилась на стол поста. Взгляду Билла открылась ее упругая большая грудь, выглядывающая из разреза хирургической рубашки. Билл плотоядно усмехнулся и припал к ее губам.
- Дай мне пять минут, и я научу тебя говорить такие слова, чтобы у тебя больше не было сомнений относительно своей личной жизни. - Какое интересное предложение, - она облизнула губы и выпрямилась,- жду тебя в комнате отдыха через пять минут.
- Я не заставлю тебя долго ждать.
Джессика засмеялась и быстро пошла к назначенному месту, выразительно покачивая бедрами.
Коридор опустел, и тишина оглушила Билла. Он старался не думать о словах Джессики. Билли вообще старался не прислушиваться к словам женщин, поскольку частенько они были слишком глупыми, а их страхи преувеличенными.
Он взял лоток, наполненный шприцами, и уверенно пошел по палатам, проводя привычный ночной обход. "Все особо буйные пациенты привязаны, и им сделано снотворно, - мысленно успокаивал он себя, испытывая необъяснимое волнение. - Ошибки быть не может, я сам их всех обкалывал. К тому же Кален еще и привязан ремнями." Он взглянул на большой шприц с пятью кубиками транквилизатора для Калена и совершенно успокоился. После такой дозы даже слон уснет. К тому же, его не нужно переворачивать Эдварда, а просто сделать укол в бедро.
Несмотря на это, новенького Билл оставил напоследок. Он старался сам себя убедить, что это не связано с услышанным, а просто других можно было проведать и пораньше, но подходя к его палате он все равно почувствовал как взмок затылок и вспотели руки.
- Возьми себя в руки, а то ведешь себя как девчонка! – приказал он сам себе.
Звук собственного голоса привел его в чувство и предал уверенности. Билл толкнул дверь и вошел в тускло освещенную палату.
Эдвард был там один. Он, словно восковая фигура, неподвижно лежал на кровати и не мигая смотрел в потолок, чему-то улыбаясь. Руки и ноги были крепко схвачены мягки ремнями и вдоль пояса пролегала еще одна полоска для надежности. Когда Билл вошел в палату Эдвард медленно повернул голову и впился в его лицо взглядом.
- Привет, красавчик, - пролепетал Билл, чтобы хоть как-то избавится от навязчивого и липкого страха, который покрепче ремней сковал его внутренности. Взгляд Эдварда был холодным и тяжелым, но совершенно не безумным. Лицо бледное, красивое с тонкими губами и выразительной челюстью. Он действительно был красив, но какой-то злой, потусторонней красотой.
Билл поставил лоток на тумбочку у кровати и замялся. Ему не хотелось касаться Эдварда. Он ощущал, что если сделает это, то подпишет себе приговор.
- Не двигайся, а то я промахнусь, - сказал он скорее сам себе, чем Эдварду, но тот никак не отреагировал на его слова.
Билл стянул больничные одежды с Эдварда, оголяя белоснежное бедро. Кожа у парня была нежной, словно у трехлетнего ребенка, а не взрослого мужчины. Обработав место укола, Билл быстрым, отточенным движением ввел шприц и стал медленно, не торопясь впрыскивать в тело Эдварда лекарство.
Обычно эффект проявлялся сразу, и пациент расслаблялся, погружаясь в бессознательное состояние, но с Эдвардом все было по-другому. Он не отвел взгляда, и положение тела не изменилось будто Билл и не вводил ему транквилизатор. Он по-прежнему зло разглядывал Билла и усмехался не пойми чему.
- Вот и все. Можешь расслабится.
Билл вывел иглу и, положив ватку, прижал ее резинкой штанов. Ему надо было уходить, все внутри так и кричало об этом. Билл вспомнил о том, что он сейчас совершенно один из медперсонала. Дежурный врач спал на первом этаже, а Джессика даже не услышит крика за закрытой дверью комнаты отдыха. Ночь была в самом разгаре, и тусклый свет мало разбавлял гнетущую темноту, разливающуюся за окнами с решетками.
Билл подхватил лоток с отработанным материалом и быстро пошел к двери.
- Ватку забери, дилетант.
Билл вздрогнул и обернулся. На какое-то мгновение ему показалось, что он ослышался. Эдвард все так же смотрел на него, не отводя глаз. Как бы там ни было, но он был прав.
Быстро развернувшись, он подошел к Эдварду и спешно вытащил ватный тампон. Запихнул его в лоток, он снова устремился к выходу. Биллу хотелось уйти из палаты как можно быстрее, какой-то животный инстинкт толкал его к выходу. Все внутри кричало об опасности, словно Билл находился в клетке со львом.
Он уже дернул дверь на себя, и на него пролился свет из коридора. Внутри что-то расслабилось. Он предвкушал свободу из этой темницы.
- Затылок тупой стороной топора. Там как повезет.
Догнал его голос Калена.
Билл обернулся и на миг, прежде чем захлопнулась дверь, он увидел как Эдвард улыбаясь снова уставился в потолок.

***
Белла глубоко вздохнула и вошла в палату. Эдвард вызывал у нее двойственные чувства. С одной стороны ее завораживал красивый мужчина, а с другой стороны он ее пугал. Белле с трудом удавалось различать, когда говорил он, а когда он озвучивал то, что шептали ему голоса. А точнее, всего один голос, который сам Эдвард называл Разумом.
- Здравствуй Эдвард.
Она села на край его кровати. - Как ты себя чувствуешь сегодня?
- Точнее, не приказал ли мне Разум убить кого-то? – ответил Эдвард, перемещая взгляд на женщину.
- Для начала, расскажи мне как твои дела.
Он вздохнул и засмеялся.
- Какие могут быть дела у связанного человека, который даже пошевелиться не может? Вы, доктор, когда-нибудь слышали про пролежни?
- Я не могу позволить тебя развязать Эдвард. Ты сам прекрасно понимаешь почему. Твое поведение в клинике доктора Свона полностью перечеркнуло такую возможность.
- А если я пообещаю вести себя прилично?
- Боюсь, это ничего не изменит…пока.
Повисло молчание, и Эдвард отвернулся, уставившись в потолок. Его лицо совершенно ничего не выражало. Оно было словно вылепленное из воска.
- Пока, хорошо, я потерплю.
Белла обрадовалась, что контакт был установлен и решила закрепить результат. Возможно, у нее получится вывести Эдварда на более открытый разговор.
- Вот и отлично, я обязательно пришлю к тебе Билла вечером. Ты кстати поладил с ним?
Эдвард неопределенно мотнул головой и снова взглянул на Беллу. Женщина вздрогнула от того, каким тяжелым был взгляд. Она словно физически ощущала, как эти глаза проникали в душу и обследовали ее.
Она поежилась, но постаралась взять себя в руки. Она доктор, он пациент. Про это не стоило забывать.
- Я не настроен разбираться в том, какой он человек. Разум знает лучше.
- И что же такого знает Разум? – быстро спросила Белла.
- Разум уверен, что он ещё не совершил зла, но уже на грани. Поэтому, пока получит только предупредительный удар.
Белла мягко улыбнулась, стараясь скрыть страх, который пробежал по позвоночнику. Ее руки вспотели, и она сцепила их в замок. От взгляда Эдварда это не укрылось, но он никак не прокомментировал её действия. Хотя Бела была уверена, что он все понял правильно.
- Эдвард, ты не можешь этого знать. Разум тоже не может.
- Может, – просто отозвался Эдвард. – Разум знает все и видит каждого. Он не ошибается.
Ей следовало доказать мужчине, что он был не прав, прямо сейчас пока идет этот разговор. Посеять зерно сомнений в его устоявшееся представление о голосе. Тогда, возможно, в следующий раз он захочет разобраться в ситуации.
- Докажи мне. – Она вытащила блокнот и быстро что-то написала. – Скажи мне, что я написала?
Эдвард хмыкнул и, не задумываясь, ответил.
- Ничего. Вы просто прочертили карандашом линии.
Белла изумилась, Эдвард оказался прав.
Но с логикой у Беллы было все в порядке. Она решила, что он просто заметил, как движется ее рука и сделал верные выводы. Поэтому, она встала со стула и отошла так, что бы Эдвард не мог её видеть. Написав имя самого Эдварда, она перевернула страницу и с другой стороны снова провела хаотичные линии.
- А сейчас?
- Мое имя, и снова линии. – Без запинки отозвался Кален.
- Это поразительно – прошептала Белла, но быстро зажала свой рот рукой.
- Не пугайтесь доктор, я же говорю, Разум знает все. Он видит людей такими, какими они являются на самом деле и знает, как поступить правильнее всего для того, чтобы наше общество стало чище. Вам этого не понять, вы считаете меня преступником, сумасшедшим, - он снова засмеялся, от чего Белле стало ещё больше не по себе. – Вам кажется, что я рублю с плеча, не разобравшись, ведомый каким-то голосом, который сам выдумал, но это не так. Совсем не так. Я выбран высшим Разумом, чтобы очистить землю от нелюдей. Потому что я лучше всех понимаю, на какую низость может пойти человек, ведомый своими желаниями. Моя рука не дрогнет, когда в ней оружие правосудия.
Белле вдруг стало все понятно. Словно кто-то поднял занавес и открыл всю картину, а не только ее кусочек.
Ей захотелось попрощаться с Эдвардом, и вернутся в кабинет, чтобы все обдумать еще раз, но уходить так быстро было нельзя. Эдвард мог снова закрыться и перестать разговаривать.
- Эдвард, тебе не приходило в голову, что оставить жить худшее наказание нежели убийство? Чтобы люди смогли измениться?
- Вам, доктор, уже пора. Надеюсь, побеседуем вновь, если доведется.
- Эдвард, ты не ответил на вопрос.
Но мужчина продолжал молчать, и Белла поняла, что совершенно бесполезно ждать ответа. Он снова закрылся. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь он снова захочет поговорить.
Она уже пошла к двери, когда Эдвард вдруг снова заговорил.
- Доктор, вы не могли бы разрешить матери навестить меня? Всего пять минут, это так важно для нее.
В клиники было строго запрещено пускать посетителей к больным, но Эдвард был оригинален во всем. Белле хотелось продолжить беседу с ним, и она решила, что если пойдет на уступки, показав таким образом, что люди не все плохи, Эдвард смог бы изменить свое мнение относительно них.
- Хорошо, но не больше чем пять минут.
- Спасибо доктор. Вы хороший человек. С вами все будет нормально.
Белла улыбнулась и вышла из палаты. После беседы с Эдвардом у неё осталось двойственное ощущение, как и от него самого. Словно он знал больше, чем говорил.

***
Мама Эдварда была худой и очень высокой женщиной. Белла, увидев ее, вдруг подумала, что в этой жизни ей было несладко. Дело было даже не во внешности, которая выдавала в женщине принадлежность к определенной профессии, и не в нервозности жестов. Опасение вызывал затравленный взгляд. У нее были совершенно не выразительные глаза, которые были затуманенные и не фокусировались ни на чем конкретном. Миссис Кален, словно сошла со страниц психиатрических учебников по невротическим расстройствам.
Она подошла к посту медсестер, как раз в тот момент, когда Белла получала отчет о больных за прошедшую ночь. Перелистывая истории болезней, она не сразу услышала её голос.
- Простите, – шепотом проговорила женщина, но Белла не услышала её. – Извините. – Уже более громко произнесла Миссис Кален.
Белла вздрогнула и обернулась, привычно надевая дежурную улыбку.
- Чем я могу вам помочь?
- Я мать Эдварда Калена, мне сказали, что я могу найти его здесь.
Первое что отметила Белла, это ее резкий, кричащий парфюм. Затем яркая, можно сказать излишняя косметика на лице посетительницы, а уж в конечном счете, не по сезону теплое пальто, которое женщина сжимала в руках крепко прижав к себе.
- Да, вы можете его увидеть. Я сейчас позову медбрата…
Белла уже подняла руку, чтобы подозвать Билла, но миссис Кален не дала ей этого сделать. Крепкие пальцы вцепились в запястье врача, причиняя боль.
- Прошу вас, доктор. Я умоляю вас, не зовите никого.
- Я не могу, по правилам в палате должен находиться кто-то из персонала, ради вашей же безопасности.
Женщина сдавленно вздохнула и прижала руку к груди. Бела ощутила облегчение, когда её запястье освободилось.
- Я так редко вижу сына. Я не перенесу унижения общаться с ним словно с заключенным. Мой мальчик не опасен для меня… Прошу вас доктор, всего пять минут. Вы должны меня понять, как женщину, прошу вас…
Белла чувствовала, что поступает неправильно, но отказать матери, у которой в семье случилось такое горе, она была не в силах. На земле и так много плохого, увеличивать страдания ещё больше Белле не хотелось, и она сдалась.
- Хорошо, но я буду за дверью, на случай если…
- Спасибо доктор, спасибо вам огромное. Миссис Кален радостно заулыбалась, Белла надеялась, что та не станет к ней снова прикасаться. Ей была не приятна даже эта мысль, и к ее радости миссис Кален наоборот спрятала руки под пальто.
Они шли по коридору молча, но перед палатой мать Эдварда внезапно изменилась. Она внутренне подобралась, ее движения стали резче, и она буквально ворвалась внутрь, громко захлопнув за собой дверь.
- Эдвард!
Женщина быстро подошла к кровати и заглянула сыну в глаза.
- Здравствуй милый как ты тут?
- Мама, перестань пожалуйста.
- Как же так? Почему они не понимают тебя? Не помогают? - женщина начала причитать сильнее, нежно касаясь лица сына. - Ты же прав, во всем прав...
- Но это не помешало тебе упечь меня сюда, мама.
- Пойми дорогой, я так испугалась, когда увидела Джейкоба на полу с топором. Я была не в состоянии понимать...- В ее голосе слышалось искреннее раскаяние. - Но ты был терпелив. О, Эдвард...
Парень поморщился, когда мать упала ему на грудь и заплакала. Мягкие ремни не давали возможности пошевелиться или как-то оттолкнуть ее от себя. Разум говорил ему о матери, объяснял, что она дитя порока, но, произведя его, Эдварда, на свет, она искупила свой грех и стала нейтральной. Пускай Разум говорил правду, но Эдварду было сложно побороть свое отвращение к ней и к ее прошлому. Он почти ненавидел мать за то её жалкое существование, которое она вела. Всего можно достигнуть, имея лишь желание и стремление, но его мать сдалась и пошла ко дну, смирившись с выпавшей на нее участью. Эдвард любил людей, которые боролись за себя и свои принципы.
- Ты принесла то, что я просил?
- Конечно, дорогой. Сейчас. Пронести его было крайне сложно, они тут просто ищейки какие-то, но я не зря жила на этой земле.
Пока она копалась в складках пальто, Эдвард всеми силами сдерживался, чтобы не нагрубить матери.
Наконец, женщина извлекла на свет то, что искала. Гладкое лезвие поблескивало в свете больничной лампы, а рукоять, словно влитая, лежала в руке. Эдварду нравился этот топор, но мать старалась даже не дотрагиваться до него. Она испытывала суеверный ужас перед предметом, который уже приносил однажды смерть.
- Положи его под меня, подсунь под матрас, лезвием к ладони. Не забудь преждевременно подпилить ремни.
Женщина торопливо осмотрелась и, обернув рукоять краем пальто, принялась за работу. Она осторожно подпилила мягкий ремень с тыльной стороны, чтобы это так явно не бросалось в глаза, а затем протолкнула топор под спину Эдварда, который постарался приподняться ровно настолько, на сколько позволяли стягивающий его пояс.
Когда вся работа была закончена, Эдвард облегчено вздохнул и улыбнулся. Возможно, он был слишком строг к матери, которая всеми силами старалась помочь ему в его не простом деле.
- А теперь иди, мама, и не закрывай плотно дверь.
Миссис Кален наклонилась и поцеловала сына в щеку, склонившись к самому уху зашептала.
- Уэллс стрит, 34, заходи со двора.
Эдвард кивнул и отвернулся. Он не любил смотреть людям в спину. Плохая была это примета.

***
Теперь с ночными дежурствами возникали проблемы. После того, как Билли рассказал свою, леденящую кровь историю, про демоническую сущность Эдварда Калена, никто не хотел оставаться в клинике на ночь. Белле буквально насильно приходилось назначать дежурных. Сегодняшний день тоже не стал исключением.
- Эммет и Билл, у вас сегодня ночное дежурство. Джессика, надеюсь, твоя очередная смена не пройдет не в этих стенах?
-Не мисс Свон, но я хотела чтобы меня заменила Эллис, я как то не очень хорошо себя чувствую.
Белла раздраженно потерла переносицу.
- Если ты заменишься сегодня, то можешь распрощаться с работой.
Краем глаза она заметила, как Билл дернулся, видимо желая что-то сказать.
- Это касается всех Билли. Я не потерплю ваших прогулов впредь. Вокруг вас люди, нуждающиеся в помощи и заботе. Кален, не исключение. С каких это пор персонал психиатрической клиники боится своих пациентов?
- С тех самых, как они начали убивать своих надзирателей, - шепнул Эммет Биллу, но на его несчастье Белла услышала.
Белла раскаялась, что сразу не сожгла листок. Возможно, тогда бы не произошла эта утечка информации.
- Это все глупости Эммет. Я не знаю с чего вы это взяли...- она замолчала, обводя ночных дежурных взглядом. - Стоит вести себя по-человечески, и тогда вам будет нечего боятся. Больные люди не куски мяса и относится к ним стоит по-людски. Это все, вопросы?
Рука Джессики взлетела вверх.
- Да, я слушаю?
- А кто сегодня дежурный врач мисс Свон?
Белла не любила Джессику. Иногда так бывает, что человек совершенно без основательно вызывал стойкую антипатию. Ее личное дело было идеальным, кроме прошлого раза, она никогда не прогуливала дежурства. Ее поведение не вызывало осуждение, но все что она делала, как говорила или смотрела, очень сильно раздражало.
-Дежурный врач сегодня я, - сказав это, Белла развернулась и пошла к себе в кабинет. Стоило завершить дела до ночи, чтобы была возможность выспаться.

***
Эдвард никак не мог дождаться полночи. Впервые он с такой надеждой взирал в будущее. Разум уверил его, что это последнее заключение, которое ему придется перенести. Впереди Эдварда ждала свобода и миссия, возложенная на него Разумом. Больше никто не пострадает от рук, таких как Джейкоб. В его мире не останется места людям, не уважающим правила. А когда придет время, он найдет женщину, отмеченную как и его мать знаком мессии, и ей придется выносить его наследника чтобы правосудие не прервалось.
Эти мысли грели его, а спиной он чувствовал холод лезвия топора. Остались минуты до того, как он начнет. Он слышал шаги в коридоре и тихие голоса. Мужчины спорили, но перед дверью в палату смолкли, словно кто-то выключил звук. Кален затаил дыхание, и дверь распахнулась.
Эммет и Билли чему-то улыбались, направляясь к его кровати, а Разум зло зашипел. "Насильник не сейчас, но в будущем." Эдвард видел четкую алую линию, рассекающую шею пополам. Где-то внутри него заклокотало ликование. Он видит зло, и оно будет остановлено. Ради этого стоит и потерпеть.
- Ну что, больной. Будем тебя лечить, - гадкая усмешка искривила губы Эммета, и он повернулся к другу.
- Билл проверь его ремни, я хочу быть уверен, что он крепко прикован.
Билл дернулся в сторону Эдварда, но, наткнувшись на тяжелый предупреждающий взгляд, отшатнулся.
- Я думаю все в порядке, - сказал он и отошел в сторону.
" не дай ему ввести лекарство, это сильно затормозит дело. Убей его, на то, чтобы играть, времени не осталось". Эдвард сокрушенно вздохнул. Ему хотелось поиграть с Эмметом, чтобы тот, прежде чем умереть, понял какое зло в себе нес. Но ослушаться Разума он не решился, да и не хотел. В клинике наверняка найдутся те, кто нес в себе не меньший порок, чем Эммет.
Тем временем мужчина схватил с лотка шприц и наклонился над Эдвардом.
- Мы не такие добрые, как доктор Свон. Знаем, как стоит поступать с такими выродками, как ты.
Он покрутил шприцом перед носом Эдварда и хохотнул.
- Этот шприц самый последний в твоей жизни, и никто ничего не докажет. Ты же буйный, а буйных надо успокаивать…
Он уже стянул штаны с бедра Эдварда и провел рукой по коже, как Билл дернул его за рукав.
- Стой, я что-то слышу.
Они оба замерли, и Эммет, выругавшись, быстро пошел к двери, чтобы проверить. Билл проследил за ним взглядом, а Эдвард решил больше не терять времени.
Он дернул рукой, но ремень не поддался, тогда он дернул ещё раз и сильнее. Ткань слегка треснула и поддалась. Эдвард быстро вытащил топор из под себя и крепко стиснул рукоять.
Внутри вздымалось ликование и какое-то звериное чувство голода и злости. Он одним ударом разрубил ремень на поясе и освободил вторую руку, но когда он стал заниматься ногами его с силой оттолкнули, стараясь вырвать топор.
- Эммет, - заорал Билл, надавливая на его плечи, но не успел он и пикнуть, как Эдвард с силой врезал ему тяжелым основанием топора. Билл повалился на него сверху, и воздух со свистом вырвался из его легких. У Калена не было времени, чтобы проверить - выжил парень или нет. Его это совершенно не волновало. Он стряхнул тело, и парень повалился на пол, увлекая за собой одеяло.
Тем временем Эммет вошел в палату, из которой успел выйти, но увидел только распластанного Билла прикрытого одеялом.
- Что за херня!? Он не успел повернутся. Эдвард подкрался к нему сзади, и рубанул топором по шее.
Эммет завалился вперед, падая на руки, но тело уже было не в состоянии сопротивляться. Не без труда, Эдвард достал из его шеи окровавленное оружие и на дрожащих руках поднес лезвие к глазам.
Густая вязкая жидкость обильно стекала по железной кромке, в блеклом огне она была черной, но на лезвии у самого края бардовой.
Эдвард ощутил, как теплое чувство ликования растекается внутри него. Он словно впитал в себя жизнь убитого, будто пропустил и очистил его душу. Ему хотелось продолжать, но затекшие руки и ноги были не готовы работать с такой нагрузкой. Колени подкосились, и он повалился на пол, тяжело дыша.
- Слишком долго пролежал бревном, не хорошо…
«Вставай, живо у тебя ещё будет время»
Эдварда словно подцепили крюком под ребра. Он поднялся, движениями напоминая марионетку и пошел к выходу. Его тело было не в состоянии работать, но он все равно продолжал идти. Так же, как и организм справлялся с сильнейшими препаратами, продолжая функционировать, словно их в него и не вводили. Эдвард был уверен, это Разум вливал в его тело невероятную, нечеловеческую силу. Он позволял его телу работать не на десять процентов, а на все сто и быть внимательнее быстрее. Разум указывал ему пути и метки на людях, Разум был умнее его, и Эдвард приклонялся перед ним. Он тоже желал быть Разумом, быть хладнокровным вершителем судеб людей. Он хотел нести новый свет миру, но для этого ему нужна была свобода.
Коридор был непривычно тих. Другие больные, словно почувствовали беду, молча сидели по своим палатам. Возможно, Эдвард ошибался, и эта тишина была вызвана всего лишь действием лекарств, но ни одна дверь не была помечена красным, а значит внутри были люди, которых, так же как и его, совершенно не понимали и не принимали. Их взгляды были слишком тяжелы и безумны для других людей.
Пост оказался в самом конце коридора, и на нем горела настольная лампа. Эдвард обогнул стол и открыл ящик, ему нужны были ключи от шкафчика с препаратами, но внутри стола ничего не было. Столешница так же была пуста, ни ручек ни линеек, ничего, все было заперто в ящиках, а ключи скорее всего находились в кармане дежурного врача.
« Левый коридор, третья дверь» - подсказал Разум, и Эдвард побежал, стараясь держать топор наготове. Он уже почти достиг кабинета, но внезапно дверь перед ним распахнулась, и на него дохнуло спертым воздухом замкнутого и давно не проветривавшегося кабинета.
Девушка, вышедшая ему на встречу, была Джессикой. Эдвард видел её пару раз. Она была одной из тех женщин, которые раздвигали ноги за просто так. Его мать хотя бы брала деньги за то, что мужчины пользовались её телом. Джессика же отдавалась любому, кто хорошо просил. Она несла порок в мир, и за это должна была поплатиться.
Её крик стал настоящей неожиданностью. Лоток с инструментами упал на пол и со звоном покатился. Она рванулась на него, хотя логичнее было бы бежать. Её острые ногти пытались вонзиться в щеки, но не успели. Эдвард, одним точным взмахом, направил топор в полет, и лезвие с глухим стуком ударило в пах.
Джессика качнулась и рефлекторно опустила руки к раненому месту. Кровь хлынула, окрашивая красным штаны костюма, но самое страшное было в том, что у Эдварда не получилось вытащить топор. Он застрял в кости таза и никак не хотел выходить, казалось, чем больше он дергал за ручку, тем сильнее лезвие увязало.
Крик и плачь смешались воедино, где-то внизу послышался топот ног, и Кален с неохотой отступил, отпуская рукоять топора. Времени на то, чтобы возиться не осталось, он должен был бежать.
Бросив Джессику в коридоре, он рванул следующую дверь на себя и ворвался в кабинет дежурного врача.

ПРОДОЛЖЕНИЕ