Черт! Черт! Черт! Ну, зачем, зачем я раскрыла свою сущность? Ведь все было так хорошо, когда Каллены не знали обо мне ровным счетом ничего. Человек, ну человек. Они относились ко мне, как и к остальным. Хотя нет! Совместное прошлое все же оставило отпечаток. Но сегодня они не подходили, а я все испортила! Естественно теперь начнутся расспросы, как так получилась, что я делала все это время, где была. Видимо безрассудство было у меня в крови. Чертов Каллен! Это он меня спровоцировал. «Ну да, Белла. Виноваты все кроме тебя!» - внушал мен мой мозг. Я начала массировать виски пытаясь выкинуть мусор из головы.
До дома мы ехали молча, каждый копаясь в себе. Джейн меня частично понимала, поэтому не задавала никаких вопросов, давая мне подумать. Припарковав Bentley в гараже, она посмотрела на меня. Я повернулась и встретилась с ней глазами. Это было похоже на детскую игру в гляделки, только с более профессиональными игроками. Казалось, что глубина ее рубиновых глаз затягивает словно болото, из которого нет шанса выбраться живым. Зрачки постепенно расширялись, поглощая радужку. Первой не выдержала я.
- Что?
Джейн улыбнулась и спросила:
- Амнезия?
- А смысл? Разве что только для Чарли. Калены все поняли, и ни за что не поверят, что вампир может страдать провалами в памяти.
- Вот и словно! – пропела сестричка. – Не забыла про приезд Алека? - я отрицательно помотала головой. – Я пройдусь по магазинам. Ты со мной?
- Я посижу дома, позвоню Чарли. Ты надолго?
- Нет. Буквально час.
Я поцеловала ее в щеку и вышла из машины, которая сразу тронулась с места.
Поднявшись в комнату, я переоделась в комбинезон и включила музыку на ноутбуке. Когда мене нужно было подумать, меня выручала классика. Звуки рояля завораживали и манили. Поудобней устроившись на кровати, я обняла подушку и закрыла глаза. Мне казалось, что продав душу дьяволу, я избавилась от боли, но я обманывала себя. Под переливчатые и нежные звуки музыки она вернулась. Боль. Тупая боль в области груди. На подсознательном уровне руки сами сильней прижали подушку к сердцу, которому не суждено больше биться. Боль словно желала отомстить мне за пять лет своего отсутствия. Она сжигала всю меня дотла, стараясь оставить лишь пустоту после себя. Снова в груди образовалась кровоточащая рана, но гораздо больше предыдущей. Стоило лишь посмотреть на Эдварда, заговорить с ним, коснуться его, заглянуть в золото его глаз, как все вернулось. Осознание потери любимого человека накатило словно цунами. Боже, за что? Это больно, так больно не ощущать его рядом с собой, не видеть его каждую минуту, не целовать его губы, не испытывать сладостной истомы от его прикосновений, не зарываться пальцами в бронзовые кудри. Мое тело начало сотрясаться в сухих рыданиях. Как же хочется заплакать, выпустить всю боль наружу. Как же хочется, чтобы подушка была мокрой и соленой от слез, как хочется подойти к зеркалу и увидеть вместо ослепительной красавицы с холодным взглядом простого человека с воспаленными глазами и красным носом.
Я стала прислушиваться к музыке и невольно вспомнила свою колыбельную, самое прекрасное на свете творение, ведь сделано оно руками любимого. Тупая боль, словно ржавым ножом полоснула незажившее сердце, оставляя на нем свою метку, которой не суждено зарасти. Меня раздирало на части, тело сжалось в комочек, стараясь, если не отгородится от страданий, то хотя бы не рассыпаться на части. Перед глазами цветными картинками начали мелькать воспоминания шестилетней давности. Я и Эдвард. Наша первая встреча, первый разговор, поляна, поцелуй, знакомство с семьей, слова любви, мой день рождения, лес… Новая вспышка боли, гораздо сильнее предыдущих, стала последней каплей. Не в силах больше сдерживаться, я зарыдала что есть мочи. Пусть и без слез, но выражая все то, что накопилось. Я, подтянув колени к груди и обхватив руками подушку, давилась сухими слезами, иногда вскрикивая от нахлынувших воспоминаний.
Музыка повторялась по кругу, заполняя всю мою комнату, всю меня. Я впитывала ее как губка, представляя рояль и играющего Эдварда, с любовью смотрящего на меня. Все мои попытки воскресить прошлое и сотворить ненастоящее сопровождались всхлипами и новыми ранами. Внезапно кто-то теплый поднял меня и обнял, укачивая. Большая ладонь гладила по волосам, а вторая обнимала за плечи.
- Тшшш… успокойся. Все хорошо, все будет хорошо! Я здесь, я рядом, я с тобой. – Шептал любимый бархатный голос, от которого кровоточащая рана зарастала и переставала болеть.
Моя истерика прекращалась, и разум начинал мыслить трезво. Мне было так хорошо и уютно, так тепло и спокойно в объятьях Эдварда. Я чувствовала себя целой. Стоп! Эдвард? Открыв глаза и немного откинувшись назад, я и, правда, увидело его. Наши лица находились всего в паре сантиметров друг от друга. Тигриные глаза выражали беспокойство и проникали в самые потаенные уголки души. Его пальцы очерчивали мои скулы, нос, губы, подбородок. Он словно вспоминал меня сквозь прикосновения. Эдвард рассматривал каждую деталь моего лица и задержался на глазах. Мне стало за себя стыдно, ведь его глаза словно мед, а мои похожи на кровь. Я отвела взгляд и уставилась в пол. Он прижал меня к себе и положил подбородок на макушку. Его аромат окутывал меня, даря забытое наслаждение. Я вдыхала его как токсикоманка, наслаждаясь его неповторимостью и индивидуальностью. Так пах только он!
- Как я по тебе скучал, – прошептал Эдвард, целуя мои волосы. Мой мозг отключился, подчиняясь полностью его воле.
Он начал целовать мой лоб, глаза, скулы, кончик носа, щеки, плавно спускаясь к губам. Внезапно дымка спала с моих глаз, и я оттолкнула его. Легко, но решительно.
- Эдвард… - прошептала я, вставая с его колен. Пришлось немного отойти в сторону, чтобы не поддаться соблазну.
- Прости! – он тут же оказался передо мной и стал на колени. – Белла, я… я так виноват перед тобой. Понадобится целая вечность, что бы вымолить у тебя прощение. Но я не знаю, захочешь ты этого или нет.
- Эдвард…
- Не перебивай! Я знаю, знаю, что причинил тебе слишком много боли. Я видел, как тебе сегодня было плохо и так, наверное, было всегда. Никакие слова не смогут выразить моих чувств к тебе, Белла. Ты смысл моей жизни. Нет тебя – нет меня. Я люблю тебя, люблю больше всего на свете. За тебя я готов отдать все что угодно. Мое тело все еще помнит твои теплые робкие прикосновения, твои мягкие податливые губы, нежный голос, манящий и неповторимый аромат твоей крови. Ты пахла яблоками и фрезиями, а сейчас к ним прибавилась и роса. Удивительное сочетание. Белла, я помню все, что ты мне говорила, все твои взгляды, все! Мне нравилось оберегать тебя, ведь ты нуждалась в защите и во мне. А я взял и растоптал твои чувства. Мне хотелось оградить тебя от нашего мира, я не хотел, что бы твоя ангельская душа попала в ад, но случай на Дне рождении все решил. Мне казалось, что ты слишком нежная и хрупкая для мира сверхъестественного, но забыл, что ты притягиваешь неприятности. Оставить тебя было самым глупым рассудком в моей жизни. Когда мне сказали, что ты ушла из дома, я не находил себе места, каждый раз порываясь тебя искать и каждый раз убеждая себя, что тебе лучше без меня. Но мы снова встретились, и я сделаю все, чтобы ты меня простила и приняла. Прости, прости меня Белз. Прости за всю ту боль, за мое отсутствие и за мой эгоизм. Если бы не он я бы давно отпустил твои колени, но нет! Я буду так стоять, пока ты меня сама не прогонишь!
«Я простила! Уже давно простила! Мое сердце навсегда с тобой в независимости от твоих решений. И если ты снова уйдешь, я переживу, так как знаю – мы снова встретимся». Но вместо этой фразы решившей бы мою судьбу вырвалось лишь:
- Мне надо подумать.
Дура! Столько боли в его взгляде. Он во всем винит себя. Я не знаю, но когда ему больно мне тоже больно. Я положила свою ладонь ему на щеку и улыбнулась.
- Ты ни в чем не виноват. – Прошептала я ели слышно. Он улыбнулся, встал и взял меня за руку. Затем повел к столу, дал листик и ручку.
- Зачем?
- Мы пойдем на охоту. Напиши где ты, чтобы не волновались. – Я покорно выполнила его просьбу и выпрыгнула вслед за Эдвардом в окно.
Мы бежали по лесу, просто молча взявшись за руки. Это был так естественно, так приятно ощущать свою ладонь в его, чувствовать как он иногда крепче сжимает мои пальцы. Ненадолго выглянуло солнце и кое-как пробивалось сквозь огромные листья. Иногда пробегая такие просветы, мы светились словно алмазы. Недавно прошел дождь, и капли воды остались на листьях деревьев и папоротника, переливаясь оттенками радуги. Листья уже начинали желтеть и создавали прекрасный фон. Трава приятно шуршала под ногами, дополняя симфонию леса. Природа буквально цвела и пахла. На деревьях щебетали птицы, скакали белки, в трещинках ползали муравьи. Эдвард привел меня на небольшой зеленый луг рядом с речкой. Я подошла и глянула на водную гладь. Он била голубой и чистой. Сквозь нее были отчетливо видны камушки и медленно проплывающие рыбки. Недалеко паслось стадо оленей, на которых, собственно говоря, и будет вестись охота. Я чувствовала себя смешно и глупо. Кстати, я даже не переоделась. Эд пригнулся и приготовился к смертоносному прыжку. Пока он выбирал себе жертву, я, тряхнув локонами, подошла ближе и накинула на него щит. Стараясь не выдать себя ни единым писком, я увидела, кого он выбрал. Огромный самец как раз подходил к водной глади. Играть с огнем опасно, но я люблю экстрим. Резким, точным прыжком я повалила оленя и задорно смеясь, вцепилась в его шею. Острые клыки, словно нож по маслу, разрезали кожу и сухожилия. Теплая кровь хлынула в горло, заполняя каждую клеточку моего организма. Не долго думая, мой любимый выпил рядом стоящего. Отбросив обескровленный труп, я снова засмеялась.
- Что? – буркнул он. – Ты и так украла мою добычу.
- Не дуйся. Просто это мне кое-что напомнило. Это похоже на то, как… эм… после жирного и сочного куска мяса ешь зелень, – он поднял бровь. – Так же безвкусно, – объяснила я и подошла ближе.
Эдвард рассмеялся и притянул меня к себе. Его руки по-хозяйски обвили мою талию, а мои устроились у него на плечах.
- Мне нравится, когда у тебя золотистые глаза, – сказал он спустя пару минут.
- Я разбавлю их донорской кровью, и завтра они будут фиалковыми. Ты любишь фиалковый?
- Я люблю тебя! – с этими словами Эдвард прижал меня еще крепче и поцеловал. Сначала робко и нежно, но потом страстно и жадно. Давно забытый, такой родной сладкий привкус его губ дарящий запретное наслаждение. Мы целовались грубо и неистово, стараясь заполнить пять лет разлуки. До сегодняшнего дня я и не знала, как сильно по нему скучала. Но ведь я его еще не простила, а этот поцелуй значит обратное. Точнее не сказала этого вслух. Ох… пошло оно все к черту! Этот момент ничего не испортит!