Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Свет во тьме
Продолжение истории Клауса и Кэролайн семьдесят лет спустя после окончания сериала «Первородные».

Беременное чудо
Ни для кого не секрет, что Рождество – время волшебства, доброй магии и чудес, которые всегда случаются с теми, кто в них нуждается. Однако чудеса бывают разные, и некоторые из них могут в одно мгновение перевернуть вашу жизнь с ног на голову. Вот и Эдварду Каллену пришлось посмотреть на мир в несколько ином свете. Хотя, вряд ли, он желал чего-то подобного...
Мини.

Исключительный вкус
Высокомерный, популярный шеф-повар, британец Эдвард Каллен, произвёл неизгладимое впечатление на Беллу Свон, директора фирмы, обслуживающей банкеты, задолго до того, как каждый нашёл свой путь к успеху. Вооружившись кошкой и однажды коварно пошутив, Белла и подумать не могла, что повысит градус напряжения между ними.

Parma High
Новый старт для новой учительницы, Беллы, которая приезжает в солнечную Парму, чтобы преподавать английский язык в местной старшей школе. Так привыкшая плыть по течению, она оставалась недовольна своей жизнью. Будет ли она продолжать довольствоваться Комфортом, или же найдёт нечто Потрясающее.

Редкий экземпляр
Эдвард - вор, забравшийся в дом к Белле накануне Рождества.
Романтический мини.

Пираты Карибского моря. В поисках счастья
Прошло пять лет с тех пор, как Уилл Тёрнер отправился переправлять на «Летучем Голландце» мертвых в другой мир. Только один раз в десятилетие он может ступить на землю, чтобы повидать свою возлюбленную и жену – Элизабет. Станет ли она ждать его так долго?

Что ты знаешь о человечности?
Чарли счастлив и уверен, что дочь наконец-то забыла проклятого Каллена. Но в один прекрасный день, когда почти весь Форкс собрался за праздничным столом "для сплочения дружеской атмосферы в городе", поступает тревожное сообщение: "Каллены вернулись". Причем в совсем необычном виде...

Дитя Ночи
«Я похожа на вампира, – пробормотала она, ее закрытые веки затрепетали. – Потому что солнце может убить меня. Я жила в темноте, боялась солнечного света, который в считанные секунды способен украсть мою жизнь. Но… когда я с тобой, я чувствую тепло. Ты – мое солнце, Эдвард»



А вы знаете?

... что ЗДЕСЬ можете стать Почтовым голубем, помогающим авторам оповещать читателей о новых главах?



...что на сайте есть восемь тем оформления на любой вкус?
Достаточно нажать на кнопки смены дизайна в левом верхнем углу сайта и выбрать оформление: стиль сумерек, новолуния, затмения, рассвета, готический и другие.


Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Любимый мужской персонаж Саги?
1. Эдвард
2. Эммет
3. Джейкоб
4. Джаспер
5. Карлайл
6. Сет
7. Алек
8. Аро
9. Чарли
10. Джеймс
11. Пол
12. Кайус
13. Маркус
14. Квил
15. Сэм
Всего ответов: 15774
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 160
Гостей: 152
Пользователей: 8
Nataly2784, Natasha123, Milochk@1504, bbbb4902, ya-aranid, SDASHA1962, _Luca_, Елена3259
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Отдельные персонажи

Мечта, в которую стоит верить. Глава 10.

2024-3-29
15
0
0
Жизнь и сновидения - страницы одной и той же книги. Артур Шопенгауэр
Можно жить и в одиночестве, если кого-то ждешь. Ванда Блоньская

Глухая лесная чащоба, укрытая невесомым покрывалом темноты. Пронзительный и резкий крик ночной птицы и шелест незримых крыльев где-то высоко меж облетевших крон. О, теперь я понимаю, что такое борьба разума и сердца!.. Ведь логическая, разумная часть меня замирает от ужаса и возмущения, когда ты говоришь о той кровавой, чудовищной жизни, что ты вел, пусть даже и против собственного желания, и разумом я понимаю, что должна отшатнуться от тебя как от убийцы... Но я не могу, потому что еще никто в целом мире не сумел заставить сердце подчиниться приказам воли и разума. А моему сердцу все равно, чудовище ты или бессильная жертва, дьявольское отродье или ангел господень; все равно, сколько крови на твоих руках, сколько жизней ты отнял. Все равно, что смерть годами шла с тобой под руку, все равно, сколько жестокости и злобы в твоем прошлом. Кем бы ты ни был, кем бы ни считал сам себя, для меня это ничего не меняет... В твоем рассказе я слышу лишь твою боль, твои страдания, и мне нет дела до других, до тех, кто мучился и умирал по твоей вине. Ведь... Джаспер, я люблю тебя, и я бессильна бороться с этим, бессильна не любить, будь ты хоть самим сатаной!.. Неужели ты не чувствуешь этого, не видишь, не замечаешь?.. Твой дар улавливать чужие эмоции не придает твоим глазам зоркости, а лишь делает тебя более близоруким.
Я давно поняла одну вещь, странно, что ты сам еще не догадался… Хотя сейчас я не решусь рассказать тебе об этом. Сейчас ты — прокурор на нашем странном суде над собственным прошлым, и время для оправданий и объяснений еще не настало. А когда придет пора дать слово и защитнику, я найду, что сказать...
Моего отца звали Джон Морис Брендон. Мой дедушка по его линии был выпускником Вест-Пойнта и полковником регулярной армии штата. Его звали Томас Джексон Брендон, в честь генерала конфедерации Джексона «Каменной стены», под началом которого воевал и ты, и его отец, Чарльз Джонатан Брендон. Имя его жены - Мелинда Кэтрин Брендон, в девичестве Уилтон. Я знаю, простить себя за то, что ты сделал, можешь только ты сам, но если это хоть немного поможет тебе, я — правнучка убитой тобой — прощаю тебя за это.

~***~

15 ноября 1916 года

Бездумно-счастливая эйфория, переполнявшая меня весь оставшийся день и растворившая в себе все нормы этикета и требования моего сурового воспитания, покинула меня с наступлением вечера, и, сидя в столовой за семейным ужином, я вяло ковыряла вилкой нетронутый салат, не в состоянии проглотить ни кусочка, замирая от недоброго предчувствия ожидающих меня распросов... Мысль о том, что я вела себя так... распущенно, что я позволила едва знакомому человеку поцеловать меня и смела при этом быть счастливой, а не оскорбленной и негодующей, прежде совсем не приходившая мне на ум, теперь пульсировала в голове, заставляя руки дрожать, а щеки вспыхивать мучительным румянцем. Я вела себя не как леди, а как обыкновенная деревенская девчонка, я позволила себе недопустимые вольности, я вполне заслужила любое наказание, какое наложили бы на меня родители, доведись им узнать о моем проступке... При мысли об этом мои руки задрожали так отчаянно, что серебряная вилка громка звякнула о край тарелки, и этот звук тотчас же привлек ко мне внимание родителей, которого я так хотела бы избежать.
- Хороший был денек, верно, Мэри? - добродушно спросил отец, но в его безобидном вопросе мне послышалась насмешливая издевка, словно он совершенно определенно знал, о чем именно я сейчас думала.
- Да, очень, - невнятно пролепетала я в ответ, не смея поднять на него взгляд.
- И вовсе не хороший! - внезапно воскликнула мама, и ее голос показался мне оглушительным и пугающим, как раскат грома перед грозой.
О Боже, ей все известно!.. Отец всегда относился с легкомысленным пренебрежением к жестким установлениям предписанных членам высшего общества правил поведения, а вот моя мать была такой фанатичной их ревнительницей, как если бы происходила из королевской семьи. И за мое преступление против этих правил меня ждала полностью заслуженная кара.
- Мэри, ты ведь знаешь, что я не одобряю мероприятия, подобные этой ярмарке, не так ли?
Я смиренно кивнула.
- И я ведь просила тебя пробыть там не более часа и при этом вести себя как подобает девушке твоего положения и воспитания. А что сделала ты? Пропала бог знает на сколько времени в компании этих твоих распущенных, своевольных подруг! И мы с отцом не знали, где ты, что ты делаешь... Ты хоть понимаешь, как легко всего одним неверным поступком уничтожить с таким трудом создаваемую репутацию? Подобные увеселения, как прогулки по ярмаркам, каруселям и балаганам, — это вовсе не то, за чем должна проводить свое время юная девица твоего положения! - мама сделала ударение на последнем слове, а затем, угрожающе повысив голос, задала вопрос, которого я так боялась. - Я надеюсь, ты не позволила себе ничего предосудительного за время своего отсутствия?
Стиснув руки на коленях, я заставила себя посмотреть ей в глаза и со всей доступной мне убедительностью воскликнула:
- Конечно нет!
Мама удовлетворенно кивнула.
- Приятно слышать. Ведь сейчас, когда тебе пришло время подумать о... будущем, было бы крайне неуместным, если бы ты лишилась в глазах общества права на уважение и интерес! - с чувством воскликнула она, а я ощутила, как по жилам расползается отвратительный липкий холод. Мама права, я лишилась права на уважение общества... Но на общество мне было наплевать, меня волновало лишь то, что Джеймс подумал обо мне... Боже, ну почему, почему я вела себя так недостойно и бесстыдно? Теперь он, конечно же, сочтет меня распущенной и доступной невоспитанной девицей, не стоящей привязанности и любви!.. Мама говорила что-то еще, но я не слушала ее, поглощенная своими ужасными мыслями, боясь, что я вот-вот не выдержу и заплачу прямо здесь. Сославшись на усталость, я поднялась к себе раньше обычного и, запершись в спальне, предалась черному отчаянию. Все кончено, я больше никогда не увижу Джеймса — ведь он понял, что я вовсе не достойна внимания и ничем не лучше десятков таких же простых и доступных девиц, которых полным-полно в любом городе...
Невыносимое чувство собственной недостойности не оставляло меня весь вечер, отогнанное лишь сном, а следующим утром, проснувшись на рассвете, я чувствовала себя раздавленной и обессиленной, словно и вовсе не спала. Сестренка, заметив мое подавленное состояние, все утро пыталась развлечь меня рассказами о «Сердцах трех», позавчерашнем барбекю у Гринов и новых модных веяниях, а потом объявила, что погода слишком хороша для того, чтобы сидеть дома, и, захватив с собой подаренный на прошлый день рождения фотографический аппарат, потащила меня на прогулку по саду, действительно сказочно красивому в золотистой дымке утренних лучей. Усадив меня на скамейку, Синтия сказала, что камера давно пылится без дела, нужно наконец ею воспользоваться и что я буду ее моделью. Чтобы доставить ей удовольствие, я согласилась. Обрадованная сестренка тотчас же побежала в оранжерею, обобрала с росшего там пышного куста итеи гроздья душистых белоснежных цветов, аккуратно переплела тонкие стебельки и, короновав меня этим венцом, объявила, что я похожа на Гвиневеру из артуровских легенд, после чего взялась за камеру. Щелчки фотовспышек и радостные восклицания довольной своим мастерством фотографа Синтии разносились в прохладном утреннем воздухе вместе с трелями пересмешников и шелестом ветвей над моей головой. Сладкий аромат сирени словно зачаровал меня — я сидела, погрузившись в свои мысли, не замечая ничего вокруг, предаваясь горестным сожалениям о собственной несчастной судьбе, и, должно быть, задремала, потому что иного объяснения тому, что случилось потом, я не могу придумать. Взгляд затянула густая белая пелена, из которой неожиданно возникло яркое и четкое видение: аккуратный прямоугольник фотографии, на которой я с удивлением вижу саму себя в венке из белых кисточек итеи, задумчиво смотрящую куда-то вдаль, и моя собственная рука быстро выводит на свободном месте под изображением: «С любовью от твоей Гвиневеры»... И подписывает дату — 20 ноября 1916 года. А затем картинка исчезла так же внезапно, как и появилась.
Вдоволь наигравшись со своей камерой, Синтия предложила устроить пикник, и мы, взяв с собой корзинку с едой, до вечера просидели в тенистом парке, а вернувшись на закате домой, я с горестной безнадежностью увидела пустой серебряный поднос для визитных карточек — за время моего отсутствия к нам никто не приезжал...

~***~

История о моем появлении в больнице и предательстве родителей на некоторое время выбила меня из колеи. Я не посещала больницу несколько дней, бродила в одиночестве в окрестностях нашего домика и думала о своем прошлом, не в состоянии отвлечься от этих горьких и злых размышлений ни на секунду. Джереми отказался дать мне адрес моей семьи, сказав, что сначала я должна простить их. Да только смогу ли я когда-нибудь сделать это?..
Через некоторое время я поняла, что больше не в состоянии оставаться одна, и мои визиты в клинику возобновились.

Я давно привыкла к больнице и ее обитателям, а к некоторым из них даже привязалась. Больше всего меня интересовала Ноэль. Я часто приходила в больничный сад, старалась привлечь ее внимание, расшевелить ее, увидеть хоть какие-то эмоции на ее бледном лице. И я часто рисовала ее – мне очень нравились ее необычные породистые черты.
Когда я в очередной раз появилась в саду со своим альбомом, Ноэль сама подошла ко мне, и мне показалось, что она рада моему приходу. Я усадила ее на скамейку, вручив ей стопку своих рисунков, чтобы на какое-то время занять ее и иметь возможность спокойно порисовать. Она увлеченно рассматривала мои творения и улыбалась каждый раз, когда узнавала изображенного человека. В какой-то момент я заметила, что она перестала перелистывать работы и довольно долго смотрит на одну определенную. Мне стало любопытно, что же так заинтересовало Ноэль, и я, оставив альбом, подошла к ней. Девушка рассматривала тот единственный рисунок, который я считала неудачным – портрет юноши из моего видения. Сколько раз я пыталась нарисовать его, но что-то всегда не получалось, мне никак не удавалось передать то неуловимое печальное очарование, запечатленное в его чертах и делавшее его таким... особенным. Это расстраивало меня.

- Правда, он красив? – спросила я Ноэль. Девушка кивнула, проведя тонкими пальцами по нарисованной щеке.

Я вернулась к своему занятию – портрет Ноэль был почти закончен, я наносила последние штрихи. На этот раз я изобразила ее в образе девушки середины 19 века в прелестном пышном платье из расшитого синими цветами шелка — так была одета молодая аристократка на картине одного из новомодных художников, репродукцию которой я видела в одной из газет и загорелась желанием попытаться самой нарисовать что-то подобное.
Я старательно прорисовывала ленточки на ее шляпке, когда почувствовала за спиной шаги и услышала приятный мужской голос:

- Как замечательно вы нарисовали мою сестру! Она почти такая, какой была раньше…

Я оглянулась и поймала взгляд точно таких же поразительно ярких зеленых глаз, как те, что секунду назад смотрели на меня с неоконченного портрета. В паре шагов от меня стоял не знакомый мне молодой человек и с нескрываемым интересом переводил взгляд с меня на мой рисунок. Обычно люди, с которыми я сталкивалась во время своих частых визитов в больницу, казались мне неуловимо другими, слишком... посторонними, слишком чужими: я словно была отделена от них мутным стеклянным колпаком, который не позволял мне толком рассмотреть их, различить их черты. Возможно, это происходило из-за того, что мы действительно были слишком уж разными, или потому, что молчаливые и одинокие обитатели этого печального места жили в своих собственных мирах, почти не связанных с миром внешним, но все они были для меня точно заколдованными жителями сказочного замка Спящей красавицы, погруженными в вечный колдовской сон. И сейчас я, заплутав в серых коридорах этого спящего дворца, впервые видела человека бодрствующего. Живого.

Высокий, изящно сложенный, с безукоризненной осанкой лучника со старинных гравюр, он показался мне настолько непохожим на всех, кого я прежде встречала здесь, что я на мгновение позабыла о своем рисунке и так и застыла с не донесенной до холста кистью, глядя на этого незнакомца. Растрепанные буйными порывами ветра темные волосы вьющимися прядями падают на бледное и усталое, но все равно необыкновенно красивое лицо, со своими безупречными пропорциями казавшееся бы замершим и безжизненным, если бы не сверкавшие в его почти противоестественно ярких глазах искры задорной веселости, словно освещавшие его аристократично-надменные черты, делая его непередаваемо притягательным в этом контрастном очаровании.

- Прошу простить мою невежливость - ваш рисунок совсем сбил меня с толку, и я напрочь позабыл о хороших манерах! Я должен представиться: меня зовут Этьен Берте, я студент из университета Южной Каролины, в этой клинике прохожу практику, чтобы быть поближе к моей бедной сестре, - он с грустью посмотрел на Ноэль, которая совсем не замечала его, увлеченно рассматривая мои рисунки.

- Элис Баррет, - представилась я.

- Вы, случайно, не родственница Джереми Баррета? – воскликнул юноша.

- Да, я его племянница, - спокойно соврала я.

- О, я очень рад нашей встрече! Доктор Баррет замечательный человек! Пожалуй, он единственный видит в своих пациентах людей, а не животных — других, непонятных и опасных!.. Тем более мне приятно знакомство с его очаровательной племянницей.
Я любовалась симпатичным юношей и думала о том, как хорошо, что Ноэль не одинока, что у нее есть такой брат…Помимо воли я вновь вспомнила серую надгробную плиту и мое имя, выбитое на ней. У меня не было никого. Никого не заботило, как относились ко мне врачи, что творилось со мной в этом зловещем месте. Невольно я поймала себя на том, что чувствую... зависть. Зависть к бедной Ноэль — ведь она не знает, что такое одиночество.

- Скажите, мисс Баррет, вас чем-то привлекла моя сестра? Я видел издалека, что вы часто приходите к ней, - говорил между тем мой новый знакомый.

- Да, она замечательная!… – воскликнула я.

- Жаль, вы не знали ее раньше, когда она была здорова… Веселая, наивная, счастливая... Хотя вы отлично передали это в своих работах, - Этьен восхищенно перелистывал рисунки, среди которых было немало портретов его сестры.

- Что же с ней случилось? – спросила я, отчаянно стыдясь своего неуместного любопытства, но не имея сил справиться с ним.

- Наши родители переехали в Америку из Франции в начале века, когда мы были еще совсем детьми. Они очень много работали для того, чтобы прокормить нас. Поэтому, когда я вырос, я считал своим долгом получить хорошую профессию и иметь возможность помогать своей семье. Мне повезло – я оказался способным... Школу с отличием закончил — единственный из всего выпуска! - Этьен задорно улыбнулся собственному ребячливому хвастовству, - А потом поступил в университет. Родители были счастливы, единственное, что омрачало их радость, было скорое расставание со мной... А в первый же год обучения мне пришли страшные известия – мои родители погибли во время эпидемии испанки, а сестра чудом выжила, но лишилась рассудка. Не знаю, что повлияло на ее разум, но после своего возвращения я увидел ее уже такой…

- Мне так жаль, - проговорила я с грустью и странной неловкостью — если бы я знала, каким будет ответ, то не решилась бы задать свой вопрос.

В этот момент я услышала, как кто-то зовет Этьена от дверей больницы.

- Похоже, мне нужно идти, - сказал он. – Надеюсь, мы еще встретимся, мисс Баррет.

С этими словами он направился в сторону больничного здания.

~***~

16 ноября 1916 года
Проснувшись среди ночи, я долго не могу прийти в себя. Снова он. Снова этот молодой человек – плод моего воображения. На этот раз сон про него таков, что если моя мама случайно узнала бы о нем, она бы немедленно отправила меня в монастырь. А Джеймс… Джеймс совершенно точно никогда больше не захотел бы меня видеть…

Сон был так похож на реальность, что я до сих пор помню запах роз и поцелуи того юноши…
Мне приснилось, как я, одетая в легкое шелковое платье, иду по тропинке. Я вся горю в предвкушении чего-то хорошего, я знаю, что кто-то ждет меня в конце этой тропы. Наконец, я подхожу к цели своего пути – небольшой поляне, скрытой от чужих глаз зарослями шиповника, терна и барбариса. Я уже едва сдерживаюсь, чтобы не побежать. Но все должно быть красиво, я должна появиться, как принцесса. Я медленно ступаю на поляну, ощущая запах роз и горячего воска, разливающийся в свежем ночном воздухе. Вид, открывшийся мне, заставляет остановиться, чтобы перевести дыхание. Поляна, украшенная цветами и горящими свечами, напоминает волшебную комнату в заколдованном замке Спящей красавицы. В ее центре находится ложе со множеством подушек, усыпанное лепестками роз. Откуда-то доносятся звуки нежной мелодии... Я улыбаюсь и смотрю на того, кто все это время следил за моей реакцией на открывшуюся передо мной картину. Светловолосый юноша смотрит на меня золотистыми глазами с такой нежностью, что у меня перехватывает дыхание.

- Тебе нравится? – спрашивает он с нескрываемым волнением в голосе.

- Да, очень... - шепчу я в ответ.

Он сияет от моих слов и, придав голосу торжественности, произносит:

- С юбилеем, Элис! Двадцать лет вместе - это срок…

Он подходит ко мне так близко, что я могу рассмотреть его прекрасное лицо в мельчайших подробностях, склоняется и целует с такой нежностью, что моя голова кружится, и я вцепляюсь в его рубашку, чтобы не упасть. Он улыбается моей реакции и, быстро подхватив на руки, несет к кровати…

Я просыпаюсь в странном возбуждении, сердце бьется в груди, как птичка в клетке, мысли путаются. Что это был за сон и кто этот юноша, преследующий меня в моих ночных видениях? Почему во сне я так счастлива, ведь в жизни я влюблена и во мне по-прежнему живет надежда, что любовь моя взаимна! Что еще нужно девушке для счастья?

17 ноября 1916 года

Сегодня все еще ни самого Джеймса, ни каких-либо вестей... Белые орхидеи словно смеются над моими глупыми надеждами, которым не суждено сбыться. Какой контраст: всего два дня назад я была счастлива, а теперь презрительная, едкая жалость к самой себе — это все, что мне осталось.


18 ноября 1916 года

И снова тишина и одиночество. Нетерпеливо ждать чего-то — это мучительно, но не ждать ничего — мучительно вдвойне.

19 ноября 1916 года
Синтия проявила свои фотографии и торжественно продемонстрировала их мне за завтраком, осыпав меня комплиментами, не доставившими мне никакого удовольствия. Зачем мне быть Гвиневерой, если король Артур давным-давно и думать обо мне позабыл?.. Чтобы не обидеть сестру, я изобразила благодарность, расхвалила ее талант фотографа и приняла в подарок «в честь хорошего дня» одну из фотографий. Я всегда не любила фотографироваться, и у меня не было ни одной собственной фотокарточки. На той, что торжественно вручила мне Синтия, я, должно быть, действительно получилась хорошо, так как мама, взглянув на нее, с какой-то тщеславной радостью воскликнула, что гордится мной, отец сказал что я получилась почти такой же красавицей, что и в жизни... А мне было все равно. Все рано, красивая ли я, все равно, по моде ли я одеваюсь, хорошо ли выгляжу... И я, едва взглянув на заслужившую такие похвалы фотографию, равнодушно вложила ее в томик «Лунной долины», с которым весь день просидела в глубине запущенного полутемного сада, безуспешно пытаясь отвлечься от тоскливой безысходности своих мыслей.

20 ноября 1916 года

Моя рука так дрожит, что едва получается держать ручку, но мне необходимо разобраться во всем, что случилось, поделиться хоть с кем-то своими чувствами, а кроме страниц собственного дневника, мне не с кем говорить об этом. То непонятное видение о том, как я подписываю сделанную Синтией фотографию — оно... Но нет, луче обо всем по порядку!
Сегодня я, поднявшись на чердак за понадобившейся маме книгой по генеалогии, обнаружила в одном из сундуков коробку со старыми кисточками и акварельными красками и, чтобы занять себя хоть чем-то, со своими находками отправилась в парк, на свое излюбленное место. Я прежде ни разу не пыталась нарисовать хоть что-то, ни разу не держала в руках кисти, но это не играло никакой роли — у меня получалось ничуть не хуже, чем у прирожденной художницы Синтии, чьи прекрасные картины красуются в пышных рамах на стенах нашей гостиной. Я так увлеклась своим занятием, что не заметила, как пролетело несколько часов, и только прорвавшиеся сквозь плотную крышу древесных ветвей ослепительные солнечные лучи напомнили мне о том, что уже за полдень и пора возвращаться домой к обеду.

Я шла не торопясь, рассматривая сделанные мной наброски и по-детски радуясь своему неожиданному таланту рисовальщицы, и, войдя в прихожую, была так занята собственными мыслями и планами на то, чтобы сегодня же после обеда вновь отправиться в парк и просидеть там до самого вечера наедине с красками и акварельными листами, что не обратила никакого внимания на доносящиеся из гостиной голоса и собралась было подняться к себе, как вдруг сквозь приоткрытые двери гостиной до меня донеслось восклицание моей матери:

- Право, как это неприятно!.. Но Вы ведь останетесь на обед? Она непременно вернется к этому времени!

Я досадливо поморщилась — значит, за обедом придется чинно и смиренно отвечать на нудные вопросы кого-то из высокопоставленных маминых знакомых, и ни веселой болтовни с сестрой, ни обычных шутливых бесед с отцом не будет...

- Благодарю за приглашение, миссис Брендон, но я вынужден отказаться — отец ждет меня у себя через час. Передайте мисс Мэри, что мне очень жаль, что я не застал ее! - услышала я голос столь желанного для моей матери гостя и замерла, протянув руку к перилам, но так и не шагнув на лестницу. Это был голос Джеймса! Счастливое безумие оттого, что он не забыл меня, что по-прежнему хочет меня видеть, и панический страх перед тем, чтобы снова встретиться с ним после того, что произошло на ярмарке и после всего, что наговорила мне мама, после всего, что я успела передумать за последние дни, взвихрились в моей душе, лишив меня способность мыслить связно, и я не успела сообразить, что же мне делать, когда тяжелая дверь гостиной отворилась, и на пороге появился Джеймс — непривычно подавленный, даже мрачный. Наши взгляды встретились, и на его лице вспыхнула удивленно-радостная улыбка, а я, почувствовав, как кровь бросилась мне в лицо, уставилась в пол, не в силах поднять на него глаза, и сердце заколотилось с такой неистовой скоростью, что мне казалось, звук его лихорадочных ударов гулким эхом разносится по комнате.

- Мэри, какая удача!.. Я уже и не надеялся увидеть тебя сегодня! – воскликнул он.

Утопая в бушующем море противоречивых чувств, я никак не могла взять себя в руки и ответить хоть что-то, хотя бы проявить элементарную вежливость, и молчала, чувствуя себя непроходимой дурой и проклиная себя за то, что если у меня и были какие-то шансы на то, чтобы восстановить в глазах Джеймса свою репутацию безупречной леди, то я сама себя их лишила своим глупым молчанием... В это мгновение я услышала быстрые шаги, и вслед за Джеймсом в холл вышла моя мама, глядя на меня с недовольным удивлением, словно не понимая, что со мной такое и заранее не одобряя это. Если я и дальше буду стоять вот так, с пылающими щеками, не в состоянии хотя бы ответить на приветствие, она догадается, что со мной творится! Эта ужасная мысль словно подхлестнула меня, и я широко и неискренне заулыбалась и произнесла:

- Мистер Витердейл! Какая приятная встреча!

Несколько секунд Джеймс вглядывался в мое лицо, словно пытаясь что-то прочесть по нему, а затем сказал таким же точно формально-вежливым тоном:

- Мисс Брендон, я счастлив, что все-таки застал вас. Не хотите ли прогуляться по саду? Разумеется, с разрешения миссис Брендон.

Растерявшись, я только кивнула и последовала за ним к дверям, провожаемая довольным взглядом мамы.

Выйдя в сад, мы несколько минут медленно прогуливались по узким извилистым дорожкам, не нарушая молчания и не глядя друг на друга. Отойдя на безопасное расстояние от дома, Джеймс воскликнул совершенно другим голосом — взволнованным и лишенным обычной самоуверенности:

- Мэри, что случилось? Ты настолько не рада меня видеть?

- Я… Я рада… Но... Я думала, что... Что ты теперь можешь быть не рад нашей встрече…

- Кто мог сказать тебе такую чушь? – встревожено спросил он.

- После того… случая на ярмарке, ты пропал и от тебя не было вестей… Я думала, что больше не интересую тебя, после того, как позволила… - я не смогла закончить фразу, с волнением ожидая его реакции, которая должна была или разбить, или исцелить мое сердце.

- Боже, какие глупости! – воскликнул он с выражением непередаваемого облегчения на лице. – Это я должен стыдиться своего поведения и бояться, что ты не захочешь видеть меня! Милая Мэри, ты не можешь сделать ничего, что бы изменило мое отношение к тебе! Прости, что заставил тебя волноваться и теряться в догадках! Я вынужден был уехать вечером, в день ярмарки, и не успел предупредить тебя – отец заболел, и я должен был поехать вместо него на встречу с его поверенным. - Он усмехнулся. - Встреча прошла не слишком успешно: боюсь, я не очень-то его слушал - не проходило и минуты, когда бы я не думал о тебе!

Его слова словно вернули в мой мир свет и краски, и я впервые за последние дни ощутила, как благоухают кусты гортензий и осенние хризантемы, кружа голову пьянящим, пряным ароматом, как красива золотистая лазурь вечернего неба...

Внезапно Джеймс подошел ближе и привлек меня к себе, уткнувшись лицом в мои волосы. Я почувствовала на коже тепло его дыхания.

- Я так долго не видел тебя! - тихо произнес он, - А сейчас мне снова придется уходить... - в его словах прозвучало раздражение. - Жаль, я вовсе не так талантлив, как ты — иначе я мог бы написать твой портрет и видеть тебя хотя бы на нем!..

Мы стояли в глубине сада, у моей любимой скамейки, и мой взгляд упал на забытую на ней книгу - «Лунная дорога», между страниц которой я вложила сделанную Синтией фотографию. Схватив тяжелый том, я быстро пролистала страницы и, найдя фотокарточку, молча протянула ее Джеймсу, смущенно и радостно улыбаясь.

- Белая фея, - пробормотал он, и неприкрытое восхищение в его голосе заставило меня замереть от нежного, упоенного восторга, который я всегда испытывала прежде, когда Джеймс был рядом, и который уже не надеялась испытать снова, - Гвиневера...

Засмеявшись, я забрала у него фотографию и, достав из папки с рисунками, которую по-прежнему держала в руке, карандаш, быстро подписала в углу карточки «С любовью от твоей Гвиневеры» и сегодняшнее число, после чего вернула ее Джеймсу.

Он с улыбкой взглянул на подпись и вдруг опустился передо мной на колени.

- Посвяти меня в рыцари, о моя королева! - воскликнул он полушутливо-полусерьезно, глядя на меня сверкающими глазами с непередаваемым выражением ребячливо-дерзкой и восторженной нежности.

- Но ты и так король Артур! - в тон ему ответила я, чувствуя, как заливаюсь краской под его взглядом.

Джеймс усмехнулся и покачал головой, глядя на меня с неким вызовом.

- Я предпочел бы быть Ланселотом!

Смущенная и счастливая, я легонько ударила его по плечу заменившим мне меч карандашом и, изо всех сил борясь с желанием рассмеяться, произнесла положенную формулу:

- Стерпи этот удар и ни одного более!

- Обещаю! - воскликнул Джеймс, поднявшись на ноги. - Если сегодня отцовские юристы соберутся убить меня за опоздание, то им не поздоровится!

Упоминание юристов напомнило мне о том, что ему уже пора уходить, и я не смогла сдержать печальный вздох. Джеймс тоже посерьезнел, но, придав голосу прежнюю беззаботность, спросил:

- Прекрасная королева, провожая в бой своего верного вассала, не подарит ему прощальный поцелуй?

Я вновь почувствовала, как щеки вспыхивают обжигающим румянцем, но времени на раздумья о том, как следовало бы поступить на моем месте настоящей леди, у меня не было, потому что тело мое отреагировало мгновенно… Не успев понять, что делаю, я поднялась на цыпочки и поцеловала Джеймса со всей страстью, на которую была способна. А затем, смущенная собственным порывом, просто сбежала от него — назад, домой — не в силах даже встретиться с ним взглядом или попрощаться, переполняемая чувствами слишком сильными для того, чтобы говорить.



Источник: http://twilightrussia.ru/forum/38-2887-1
Категория: Отдельные персонажи | Добавил: BlackthornTales (20.05.2010) | Автор: BlackthornTales
Просмотров: 1513 | Комментарии: 21 | Теги: мечта, Элис, Джаспер и Мария, Джаспер, ВОЙНА, Элис и Джаспер, Элис и Джеймс, драма, Прошлое, Любовь


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 211 2 »
0
21 natalj   (16.09.2012 18:58) [Материал]
Спасибо огромное!

1
20 ВикаКруспе   (23.08.2011 14:35) [Материал]
Спасибо за главу smile

1
19 Asher   (12.07.2011 15:06) [Материал]
Спасибо огромное за главу!

1
18 Hella   (14.06.2011 00:18) [Материал]
Элис такая милая влюбленная, но чувствую ее счастью скоро придет конец...

2
17 shineon   (10.04.2011 23:36) [Материал]
огромное спасибо. я тоже поняла, что неслучайно фамилия Мелинды - Брендон...
очень интересно наблюдать за влюблённостью Элис...)) Джеймс так мил здесь)

2
16 tess79   (20.02.2011 18:31) [Материал]
Прямо хочется прыгать - моя догадка оказалась верна, лишь увидев новую фамилию в письме Мелинды, я подумала что она - предок Элис! smile Понимая чем станет Джеймс, все же не могу не испытывать к нему симпатии surprised И только гложет червячок: раз уж он так влюблен, почему не предлагает любимой руку? В те времена это в обязательном порядке предполагалось прикладывать к сердцу, не так ли? wink Спасибо за, как всегда, великолепную главу!

1
15 Ashley_Cameron   (07.01.2011 19:38) [Материал]
Глава просто поразительная, большое спасибо)) Фотография очень впечатлила) wink

2
14 WillKa   (29.07.2010 12:11) [Материал]
Боже как красиво....
..это тот самый Джеймс? Если да. то я его не узнаю...

1
13 Львица   (16.07.2010 16:03) [Материал]
ВЕЛИКОЛЕПНО!!! С каждым разом я не перестаю восхищаться красотой этого произведения!!!!!

2
11 elis_uitlok   (09.07.2010 22:17) [Материал]
ты просто молодец!!!!! придумать с правнучкой просто офигенно !!!!!!я просто в восторге !!!!!!!!!!!!!я была просто шокирована этим!!!!!!!!!!!!!! но ониже не ротственики да??????????? wacko

0
12 BlackthornTales   (12.07.2010 12:43) [Материал]
Спасибо!=)) Такой была первоначальная задумка - что в Элис для Джаспера как будто воскресла его первая любовь happy

1-10 11-14


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]



Материалы с подобными тегами: