Когда закончились финальные титры нового фильма Данилы Козловского «Чернобыль» (режиссер Данила Козловский, продюсер Данила Козловский, в главной роли Данила Козловский), во время которых свет в зале кинотеатра «Октябрь», конечно, не включали, когда отзвучали аплодисменты, из нескольких выходов открыли почему-то только один. Слегка недоумевая, публика потянулась туда. У самых дверей стоял сам Данила – и принимал поздравления. Они были неизбежны – вы же не пройдете мимо человека, который только что на экране пожертвовал собой ради вас, ради всего мира.
Конечно, наш фильм будут сравнивать с их сериалом. Но «Чернобыль» Козловского, который приступил к съемкам еще до HBO, с первых же кадров заявляет о своей радикальной непохожести. Вместо мрачного, темного, навсегда постапокалиптичного мира Припяти, каким его увидел Йохан Ренк, – мы погружаемся в ностальгическое золотое марево середины советских 1980-х, в почти детское предвкушение праздника. Город умыт поливальными машинами, на лицах улыбки, рубашка на герое Данилы – пожарном Алексее – расстегнута, волосы героини Оксаны Акиньшиной – парикмахерши Ольги – струятся, деревья машут свежими кронами, румяная мороженщица в опрятном чепчике выдает стаканчики с пломбиром, все – вообще все – автомобили и автобусы сверкают почти рекламной новизной. В этой райской картине тут и там рассыпаны красные акценты: праздничный кумач, помада Ольги, жигули, щеки мороженщицы. За кадром поет Юрий Антонов – про то, как мы вместе с птицами уносимся в небо.
Алексей случайно (нет, сценарист не Козловский) заходит постричься в парикмахерскую, где работает Ольга, – и оказывается, что они давно уже знакомы, только не виделись десять лет. Ольга принимает его холодно, но Алексей – рубаха-парень (о чем нам сообщает его лихо расстегнутая рубашка). Он покупает торт (разумеется, «Киевский», по ГОСТу), останавливает пазик, в котором едет Ольга, и везет ее на жигулях, с явным намерением раздуть давно погасший костер у нее дома, но обнаруживает там ее маленького сына. Тому как раз десять. Алексей в задумчивости уходит.
Алексей вообще постоянно уходит: от Ольги (ну зачем ему, такому жизнелюбу и всеобщему любимцу, эта неприветливая гражданка с ребенком?), с работы (он уже подписал увольнительную и прощается в пожарной части с коллегами), из города (он собирается переехать из уездной Припяти в большой Киев: «Хочу на концерт Пугачевой»). Но потом всегда возвращается. К Ольге – напившись или спеша помочь с эвакуацией. На работу – после взрыва он, не протрезвев еще после вечеринки у бывшего коллеги, бросается в проезжающую на место катастрофы пожарную машину, где ему выдают снаряжение, просто потому что он говорит, что тоже пожарный (а что, так можно было?). Возвращается он и на реактор – чтобы, уже после того, как совершил подвиг, совершить новый.
Вокруг Алексея постоянно умирают люди, облученные ликвидаторы страшной катастрофы. Алексей не умирает, даже оказавшись в непосредственной близости от реактора. Лишь красивое лицо немного подергивается копотью. Он вытаскивает облученных людей из пожара, легко пробегая по расплавленному битуму, уворачиваясь от языков пламени. Он едет на секретное совещание прямо из больницы, спустя всего сутки, после богатырского сна, ведь радиация на него почти не подействовала, зато подействовало снотворное. Он останавливает автобусы, уговаривает высокое начальство поступить по-своему, управляет скорой помощью, плавает с аквалангом, обеспечивает ребенку Ольги лечение в Швейцарии – и вот разве только не летает. Хотя нет, один раз все-таки летает – на вертолете.
Антон Долин написал, что наш «Чернобыль» получился гораздо более голливудским, чем их. Имея в виду, наверное, его зрелищность, размах и прием, когда сталкиваются долг и личное, любовь к женщине и любовь к родине. И все это широкими, смелыми мазками. Возможно, так оно и есть, – тогда жанром этого российского голливудского фильма является фэнтези. Ведь сюжет его лишь основан на реальных событиях. Да, был взрыв, техногенная катастрофа, да, была угроза второго, гораздо более серьезного взрыва, да, был отряд добровольцев, который должен был вручную повернуть задвижки, чтобы расплавленное вещество реактора не соприкоснулось с водой. Но сам процесс спасения выглядел несколько менее драматично. Отряд, состоявший из трех специалистов, работавших на ЧАЭС, среди которых не было никаких пожарных или военных, только инженеры и начальник смены, отправился в реактор и благополучно справился с задвижкой. У них были счетчики радиации, так что они смогли обойти особо радиационные зоны, и полного погружения не понадобилось, потому что насосы откачали часть воды, и она доходила им только до колен. Что нисколько не уменьшает героизм, проявленный Алексеем Ананенко, Валерием Беспаловым и Борисом Барановым. Все они выжили после операции – и кто-то из них, кажется, жив до сих пор.
Перед началом показа другой продюсер «Чернобыля», Александр Роднянский, сказал: «Мы хотели рассказать историю о людях, похожих на нас, далеких от героизма, но силой обстоятельств вынужденных делать выбор». Но, похоже, получилось нечто противоположное. Герои настаивают на очевидном риске для жизни, когда их отговаривают или даже прямо препятствуют этому. Герои совершают абсолютно нечеловеческие усилия, и, даже изредка демонстрируя растерянность, им всегда удается взять себя в руки (когда персонаж Филиппа Авдеева отказывается идти дальше, Алексей говорит: «Это всего лишь паническая атака!» (Интересно, часто ли кому-то в 1986 году доводилось слышать словосочетание «паническая атака»?). Подлинный подвиг настоящих людей здесь мифологизируется и превращается в историю о сверхлюдях, которые меньше всего похожи на нас.
«Чернобыль» получился неровным, к его сценарию и качеству некоторых диалогов можно предъявлять претензии – и они будут вполне обоснованы. Их наверняка еще сформулирует BadСomedian, питающий трогательные чувства к творчеству и личности Данилы Козловского. Но все-таки главное, что фильм на такую важную тему, наша собственная, российская картина, взгляд изнутри, а не со стороны – вообще получился. Он большой, зрелищный и нестыдный. Это труд огромного количества талантливых людей, прекрасная работа оператора, интересный, как сказал один из зрителей, «артхаусный» саундтрек, мощнейшие актерские работы – и бесконечная энергия самого Данилы, которой хватило бы на отдельный ядерный реактор.
Данила Козловский: «Оскароносный» – по крайней мере это будет красиво звучать на похоронах»
Вы еще не видели «Чернобыль»?
Советскую квартиру как в сериале «Чернобыль» сдают туристам за €60 в сутки