Плоть умерла, да здравствует новая плоть: рецензия на фильм «Преступления будущего»

«Преступления будущего» особенно щекотали нервные окончания фанатов Кроненберга, обещая, что режиссер вернется к истокам, а то в последние годы автор зачастил с психологическими триллерами, когда всем страждущим хотелось старого доброго боди-хоррора. Получили мы, по сути, сборник лучших хитов, где повторили программу за последние десятилетия: техногенный прогресс неминуем, мы его часть, long live the new flesh, Вигго Мортенсен — лучший человек на свете.

Будущее Кроненбергу видится безрадостным, люди потеряли контакт с собой и способность чувствовать боль, земля вокруг стала высохшей и безжизненной. На ней тем не менее проходят довольно оживленные тусовки, например, художественные перформансы, исследующие лимиты тела. Главный герой Соул Тенсер (амбассадор мужской депрессии Вигго Мортенсен) — перформансист, работающий в паре с Каприс (Лея Сейду): он выращивает новые органы внутри себя, она осуществляет публичное вскрытие, чтобы на них полюбоваться. Соулу явно некомфортно в своем теле, поэтому он продолжает плоть резать, грубо говоря, в поисках смысла. Режут тела и все остальные, не только в поисках смысла, но и в поисках удовольствия. Тимлин (Кристен Стюарт), работница отделения Госуслуг для регистрации новых органов, говорит прямо: хирургия — это новый секс.

Леа Сейду в роли Каприс на кадре из фильма «Преступления будущего»

Пока все коллективно борются с собственной физиологией, которая меняется быстрее, чем сознание, испуганная мать убивает своего ребенка, пожирающего пластик. Женщина считала его чудовищем, а отец ребенка, наоборот, был уверен, что мальчик — образец «нового» человека. Так завязывается противостояние поедателей пластика и остальных, готовых делать что угодно, только бы не превратиться в «монстров».

Вигго Мортенсен в роли Сола Тенсера на кадре из фильма «Преступления будущего»

Единственное, в чем Дэвид Кроненберг ошибался, так это в том, что за первые 20 минут сеанса шокированные зрители будут покидать кинозал: как говорится, кого до этого «Экзистенция» не убила, того сделала сильнее. Да и вообще, не так страшна перформативная аутопсия, как ее рисуют, кино вышло совсем не отталкивающее, скорее вводящее в ступор, потому что в первом акте сложно понять, где мы находимся, какой сейчас год и если это будущее, то куда делись айфоны. Зато появились новые приблуды — кресла, помогающие переваривать пищу, «умные» кровати, помогающие спать, и саркофаги для проведения операций. Все адаптированно под новыепотребности тела.

Вигго Мортенсен в роли Сола Тенсера на кадре из фильма «Преступления будущего»

Киноязык боди-хоррора завязан на телесных ощущениях, но раз физическая боль снята с повестки, то остается только борьба с организмом один на один. Новая плоть плохо адаптируется к привычным процессам, а вместо того, чтобы дать телу вести себя туда, куда оно хочет идти, герои начинают его истязать. Внутреннее сопротивление естественной эволюции показано через самоповреждения и общий дискомфорт персонажей в окружающей среде. Тело Соула находится в постоянном конфликте с его же сознанием, и никакие новые органы не помогают герою обрести хоть какое-то подобие гармонии и успокоения. Как и в «Экзистенции», люди делятся на два враждующих лагеря: одни яростно пытаются прогресс ускорить, другие – сделать все, чтобы жизнь оставалась прежней. Как показывает история, вторые обычно проигрывают, но утягивают с собой в могилу больше человек, чем нужно.

В общем, с «Преступлениями будущего» все довольно просто, Кроненберг призывает сдаться натуральному процессу эволюции, до которой мы сами себя довели техническим прогрессом, вместо того чтобы сопротивляться. Будь то микропластик в нашей крови или выращивание новых органов в лабораториях — ну есть и есть, чего переживать? Финальная сцена, где измученный Соул Тенсер сдается прогрессу и наконец обретает покой, будто снимает напряжение со зрителя, предлагая расслабиться и принять страшный и незнакомый мир таким, какой он есть.