Это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен: рецензия на фильм «Друзья навсегда»

We don't tell each other the truth about dying, as a people. Not real dying. Real dying, regular and mundane dying, is so hard and so ugly that it becomes the worst thing of all: It's grotesque.

(«Люди не говорят друг другу всю правду о смерти. Настоящая смерть, обычная и приземленная смерть, настолько тяжела и уродлива, что становится худшей вещью на свете: это гротеск»)

– это строчки из опубликованного в журнале Esquire эссе The Friend: Love Is Not a Big Enough Word, написанного журналистом Мэттью Тигом. Скрипящие буквы сложились в болезненный постскриптум нескольких прожитых в опустошающей борьбе лет: жене Мэтта Николь диагностировали рак яичников, который стремительно поразил кишечник и расползся по всему организму молодой женщины. Химиотерапия, медсестры, сильные обезболивающие и глаза двух маленьких дочерей, которые не понимают, что происходит с их мамой. Путешествие к неизбежному угасанию с семьей разделил лучший друг Дейн, который появился в жизни Николь еще в колледже. Когда дела стали плохи, но еще не дошли до стадии хуже некуда, Дейн переехал в дом Тига, оставив работу, девушку и все, что составляло его каждодневное «я».

Дакота Джонсон в роли Николь на кадре из фильма «Друзья навсегда»

Перейдя из документалистики в художественное кино, режиссёрка Габриэла Каупертвэйт осталась верна прозе событий реальных: предыдущий ее фильм основан на дружбе кинолога Меган Ливи и строптивого пса Рекса, которого той удалось приручить, «Друзья навсегда» перевели на язык кино эту душераздирающую колонку. Хронология болезни и жизни вокруг нее разбросана на экране подобно калейдоскопу, чтобы дать зрителю редкий шанс перестать ронять слезы и вспомнить, какими были лучшие изо всех времен. Диагноз стал Рубиконом, который поделил фамильный портрет на до и после – строчки на экране печатаются неровной рукой будто бы самого журналиста Тига: за год до, через два после и т.п. Как и текст в журнале, фильм постепенно переводит взгляд от Николь к Дейну: за лицом одной трагедии прячется спина другой – худшие времена для их друга начались еще раньше, но этот личный кризис он переживал в одиночестве.

Джейсон Сигел в роли Дейна Фоше на кадре из фильма «Друзья навсегда»

Несмотря на пиетет перед горем и кошмаром наяву, скрытым за анамнезом, фильмы о раковых больных часто если не романтизированы, то излишне стерильны – ультраромантичные истории о большой любви, последних желаниях и звездах, которые то ли во всем виноваты, то ли сияют прямо под потолком больничной палаты. «Друзья навсегда» занимает свою собственную нишу (близкую к «Истории любви» 1970), сбрасывая с обложки смерти глянцевую трагичность, но все же оставляя неприглядную телесность и рутинные ритуалы смены белья и повязок за кадром. Достаточно прочесть несколько абзацев колонки Тига, чтобы понять, что умирать от рака в чистоте на белых простынях невозможно, и это еще одна кровоточащая рана: больная перестает контролировать свое тело. Физический быт болезни проскользнет на экран лишь обрывками сцен в душе, Габриэла Каупертвэйт концентрируется на психологическом бремени: фильм – не только череда последних нежностей и куплетов о силе любви, но и срывы, истерики и раздражение, которое неизбежно возникает между супругами. Человеком, способным сгладить углы, вовремя подхватить за руку и разрядить обстановку безболезненным юмором, и становится Дэйн.

Кейси Аффлек в роли Мэттью Тига на кадре из фильма «Друзья навсегда»

Вполне возможно, что одних воспоминаний Тига не хватило бы для чуткой реконструкции хроники болезни без сумасшедшей органики артистов, которые удивительно точно дополняют друг друга. Дакота Джонсон старается изо всех сил и читает дочерям «Маленьких женщин» Луизы Мэй Олкотт; Кейси Аффлек, будто полностью переформатировавший свою психофизику для «Света моей жизни», постепенно теряет самообладание, и кажется, что ближе к финалу физически сгибается под грузом, обрушившимся на него; Джейсон Сигел, за которым вечно будет следовать флер добряка Маршалла из «Как я встретил вашу маму», успевает пошутить, прежде чем слезы хлынут из глаз. Бесхитростное добродушие его героя расходится на несколько восприятий: над ним подтрунивают общие знакомые, клеймя неудачником (ни жены, ни карьеры, ни дома), его самого терзает чувство неустроенности и бесприютности, а Николь и Мэтт шепотом умоляют его протянуть руку – и он делает это.

«Друзья навсегда» – не только перепутанная хронология осколков болезни, но и история жизни после смерти. Если сердцем фильма так и остается Николь и ее трогательные желания (искупаться в городском фонтане), то его глазами и руками становятся мужчины, исполняющие эти последние капризы, которых им обоим будет так не хватать. В каком-то смысле Каупертвэйт удалось сделать оттиск сокрытой маскулинности – растерянной, слабеющей, полной горькой нежности и уязвимости. «Друзья навсегда» – редкое кино о мужской дружбе, без бравады и громких признаний в любви, ведь, как понял сам Мэтт Тиг, для этого еще не придумали слова.