- Смотри, Мэт, доджи на свече в первый негатив, видишь? – Алан Хейбриц, наш компьютерный гений, водил мизинцем по графику, одновременно прокручивая колёсико мыши, чтобы увеличить изображение, - они поднимают стейк до пяти миллионов, давление на оффера, значит, мы уже к концу года получим плюс, - и он тут же развернулся к другому монитору. Пальцы быстро забегали по клавиатуре, а на экране появился расчёт планируемой прибыли.

Мэтью Робертс, исполнительный директор «Каллен Корпорэйшн» и старый друг моего отца внимательно следил за появляющимися цифрами. Он пододвинулся ближе, сощурив глаза. Носить очки Мэтью отказывался наотрез, наверное, считал, что шестьдесят – ещё не возраст. Мэтью вообще не казался стариком: уверенный, подтянутый, поджарый. Ни грамма лишнего жира – сказывались долгие часы, проведённые в спортзале. Голос, манеры, жесты – всё выдавало в нём человека волевого, целеустремлённого, энергичного не по годам. И только густая, полностью седая шевелюра и глубокие борозды морщин, прорезавшие лицо, напоминали о том, что родился он почти в середине прошлого века.

Мэтью был единственным, кто воспринял меня всерьёз, когда я пришёл в компанию отца. А ведь мне тогда было всего четырнадцать. Он стал моим первым учителем, помог понять и усвоить азы нашего бизнеса, с терпением относился к моим подростковым «заскокам» и никогда не смеялся ни над одной, даже самой бредовой, моей идеей. Наоборот, в моменты очередного «озарения» мы засиживались в его кабинете допоздна, скрупулезно разбирая каждый пункт наивных предложений неофита.

Семьи у Мэтью не было: жена и сын погибли в автокатастрофе ещё в конце девяностых, может, поэтому он относился ко мне как к собственному сыну, стараясь поделиться отцовским наследием – своими знаниями и мастерством. Вот и сейчас он изредка бросал на меня взгляд, словно присматриваясь к моей реакции, правильная она или нет? Он уже привык к тому, что в некоторых вопросах ученик превзошёл своего учителя. Что поделать? «Современные технологии, новые тенденции рынка благоволят молодым», - так он однажды выразился, признавая мои успехи в спекуляциях на фондовом рынке. Но Мэт относился к людям старой закалки, а потому с неохотой принимал решения, связанные с рисками, исход которых он не мог просчитать сам и по старой привычной для него схеме.

Я кивнул, соглашаясь с Аланом, Мэт тут же отвернулся от меня и погрузился в материал, а я уселся в кресло и достал учебник по мировой экономике: через пару дней мне предстоял последний экзамен в колледже. Никакого волнения я не испытывал: практическую часть диплома я уже защитил, осталась теория.

«Хорошо бы выяснить, почему мистер Гаррисон, наш преподаватель, с пеной у рта доказывал, что новая теория Клиффа Скотта – полная ересь. В книжный я с утра заезжал, Скотта не было. Заказать по интернету? Доставка будет идти неделю. Придётся идти в библиотеку. Не хочется… Ничего, переживу», - я придушил лень в зародыше. Не стоит разрушать с таким трудом созданную гармоничную систему жизни.

А жизни ли, Эдвард?

Моё подсознание стремилось ткнуть меня носом в подмену понятий «жизнь» и «существование». А сознание цеплялось за слово «разрушить». К чёрту! Вместо поисков причинно-следственных связей деструкции и глубокого копания в собственной психологической системе координат, полезнее было бы озаботиться Скоттом и его теорией глобальной экономики. И не думать об амбивалентной природе человеческих чувств. Чувства, чувства…

Есть ли у меня эти чувства?

Я – без пяти минут дипломированный специалист, который только что расстался с девушкой. Тогда какого хрена я не рву на себе волосы и не бегу бить морду тому, кто сейчас рядом с ней?

---------------------------------------------

Меган была потрясающей. Ради неё я купил свою первую квартиру и жил ожиданием встречи по воскресеньям так, что едва прикоснувшись к её телу, у меня поджимало яйца, предстательная железа пульсировала прямо в мозг, и иногда я брал её прямо в прихожей, кончая через десять-двадцать фрикций только оттого, как её острый язычок порхал по головке члена. А потом я целовал её, пока вкус моего семени на её губах не исчезал полностью. Меня не смущало, что всё происходило слишком быстро, Мэг знала, что впереди ещё пара-тройка подходов. А мне не приходилось «гонять» в уме принципы закона Парето или вспоминать всех игроков Высшей Лиги.

Зато время на восстановление я тратил исключительно на неё.

Мне нравилось её тело, нравилось, как она разводит колени, я любил наблюдать, как она дрожит, когда я прикусываю губами затвердевший клитор и веду языком по раздвоённой его ножке до самого входа и назад, постепенно наращивая темп. Нравилось, как она вскрикивает, когда я ввожу в неё сначала один палец, а потом второй… Нравилось, как нарастает горячая влага, а потом вытекает на мою ладонь. Тогда я меняю пальцы, убирая указательный, а потом снова ввожу два, начиная мизинцем массировать розочку её маленькой попки. Удивление в её глазах, протяжный стон. «Мы попробуем, детка, мы обязательно это сделаем, но позже».

И в тот момент я чуть раздвигаю пальцы и сгибаю их, легко потирая самое чувствительное место.

«Нашёл»! – радуюсь я. Она кричит и двигает бёдрами мне навстречу. Я чувствую, как сжимаются и разжимаются её мышцы: осталось чуть-чуть. А потом я понимаю: вот оно! Её голова мечется по подушке, она кусает губы, глаза закатываются, руки сжимают мои плечи, ногти впиваются в кожу… Тело дёргается, и она затихает. Ненадолго. Я едва успеваю надеть презерватив, а она обвивает мои бёдра своими потрясающими длинными ногами. Она готова. Она ждёт.

И я вхожу в неё резко. Толчок. Ещё толчок на всю глубину. Теперь остановка. Плавно по нарастающей. По кругу. Она тяжело дышит, но подстраивается под мой ритм, и начинает сжимать меня внутри.

О, боже! Кто из нас теперь ведёт?

Я не сразу замечаю, что она слегка подталкивает меня в плечо.

Что ты хочешь, детка?

Не выходя из неё, я осторожно перекатываюсь на спину, она подтягивает колени, упирается руками в мою грудь и начинает двигаться на мне. Её ритм другой, очень быстрый, но она знает, что сейчас ей нужно, чтобы подвести нас обоих к самому краю…

Её груди подскакивают в такт, и это ещё больше меня заводит.

Как же хорошо, что я смог её убедить снять ненужный лифчик. Глупая девочка очень стеснялась того, что у неё одна грудь чуть больше другой. Можно подумать, это заметно. Ох, женщины…

Я протягиваю руки и ловлю набухшие соски, она наклоняется, и я целую их поочерёдно.

- Сильнее, - шепчет она, и я подчиняюсь, сжимаю их губами и оттягиваю.

Ответный стон говорит о том, что я всё сделал правильно. Она отстраняется только для того, чтобы прогнуться назад. Голова запрокидывается, ещё немного…

Да!

-----------------------------------------------

- Эдвард, ты в порядке? – голос Мэта вывел меня из состояния транса.

- Да, Мэт, всё хорошо, - тут же ответил я, сползая ниже на кресло и судорожно соображая, открыт с другой стороны стол, за которым я сижу, или нет.

Я уткнулся в книгу. Нужно успокоиться. Эрекция в рабочем кабинете не совсем уместна. Вернее, вообще не уместна. Но справиться я могу с ней легко.

Мэтью снова погрузился в цифры и графики, внимательно вслушиваясь в каждое слово Алана.
А я глубоко вздохнул и перелистнул страницу. Воспоминания не желали отпускать.

------------------------------------------------

Мне нравилось стоять с ней в душе, намыливать её упругое загорелое тело, вести подушечками пальцев по спине, груди, плечам, прижимать её к стене, чтобы целовать. И думать о том, какие длинные у неё ноги и наш рост идеально подходит для «шесть-девять». И тянуть её в спальню, чтобы проверить, так ли это…

Время всегда летело незаметно. В шесть часов вечера она уходила. А я ждал до следующего воскресенья. Так продолжалось довольно долго. И однажды я решил, что секс – это хороший повод для знакомства. Несмотря на наши отношения, я ничего о ней не знал. И тогда понял, что должен сделать всё правильно: подарить цветы, пригласить в кино, поужинать в ресторане и познакомить с родителями.

Мы договорились, что встретимся у киноцентра. Я приехал заранее, чтобы купить цветы. О том, что каждый цветок имеет значение, мама прочитала мне целую лекцию. Так что, на заднем сиденье моего автомобиля лежали не банальные розы, а какой-то дикий букет, который продавщица, следуя указаниям, данным Эсме, назвала изысканным.

До встречи ещё было минут сорок, я волновался, как мальчишка перед своим первым свиданием. Есть не хотелось, а цедить мерзкий кофе в местном кафе – тем более. Я решил прогуляться в ближайшем парке. День был тёплым и солнечным, народу было много, дети бегали, мамаши суетились, бабушки чинно сидели на лавочках, наблюдая за шалящими и кричащими внуками. Я уже собрался уходить, но моё внимание привлёк высокий, крепко сложенный мужчина, то и дело посматривающий на часы и оглядывающийся по сторонам, словно кого-то ждал, а этот кто-то опаздывал.

«Неужели и я выгляжу так же?»

Не успел я об этом подумать, как увидел, что мужчина заулыбался, прекратил дёргаться и протянул руки для объятий.

Я повернулся, чтобы посмотреть, кого же он так ждал. Обычное мужское любопытство. Желание сравнить предмет своего обожания с другими, найти изъяны и самодовольно убедиться, что твоя женщина лучше.

Я ошибся. Его женщина была лучше.

Торопливыми шагами к нему спешила Меган, едва поспевая за маленькой девчушкой лет пяти с зелёными огромными бантами в рыженьких косичках.

- Папа, папочка, - закричала она, вырываясь из рук Мэг, - мама, пусти, я быстрей добегу.

И бросилась к отцу, он подхватил её на руки, подбросил пару раз вверх, чмокнул в щёку и опустил на землю. Девочка доверчиво прижалась к нему, схватила за руку, а вторую протянула Меган. Глаза мужчины неотрывно смотрели на Мэгги, он обнял её за плечи и очень нежно поцеловал. Она не отпрянула. Но и не позволила поцелую перерасти во что-то более глубокое, интимное. На её лице застыла грустная печальная улыбка.

Так ведут себя люди, которых обидели.

Её бывший муж. Конечно, воскресный папа. Так вот почему только воскресенья, вот почему ни слова о себе…

Она любила его. И не могла простить. Наверное, так тоже бывает.

А я оказался всего лишь орудием мести.

Он слегка сжал её руку, задержал ладонь в своей, переплёл пальцы. Она не двигалась, так же молча и отстранённо улыбаясь. А потом девочка дёрнула его за штанину, свободной рукой он погладил её по голове, кивнул, и они с ребёнком направились к выходу.

- Я привезу её как обычно, - бросил он Меган и побежал догонять дочку.

Мэг стояла, наклонив голову и опустив плечи. О чём она думала? О чувстве вины перед мужем? За то, что отомстила? Или о том, что месть принесла удовольствие?

Я осторожно подошёл ближе:

- Как её зовут?

- Мэнди, - ответила она, - Аманда.

- Красивое имя.

Мы помолчали.

- Ты любишь его? – я должен был знать.

- Это ничего не меняет…

- Это всё меняет, Мэг, потому что он любит Мэнди. И тебя.

Она вздохнула, а потом взглянула мне в лицо. В её глазах стояли слёзы.

- Я буду помнить тебя, Мэг.

- Я тоже буду…

Я снова всё разрушил.

----------------------------------------------------

- Старый перец Донахью отнюдь не дурак, Алан, он не допустит, - качая головой, протянул Мэт, вглядываясь в стройные колонки цифр свежей распечатки.

- Это с какой стороны посмотреть, - перебил его Алан, резво разворачиваясь всем корпусом снова к мониторам, - смотри, если во втором квартале…

Их голоса сливались в негромкое жужжание, тихий фон для воспоминаний, которые с каждой минутой становились всё ярче, всё отчётливее и… больнее.

------------------------------------------------------------

Я сидел в парке на скамейке, ожидая Криса. Мы договорились встретиться в шесть часов, чтобы пойти в кино посмотреть новый боевик, обещающий крутые спецэффекты. Я опоздал и теперь жалел, что забыл дома мобильный. А всё ненормальная Карен Уолш, бессменный организатор благотворительных концертов в нашей школе. Перед ланчем она буквально прижала меня к стенке своим крутым объёмом больше ста сантиметров:

- Каллен, ты играешь в субботу на празднике! – безапелляционно выдала она.

Спасибо, что поставила в известность, а я и не знал…

- Нет, - выдохнул я, отбиваясь от цепких рук нашей общественницы.

- Ну, пожалуйста, - проныла она, состроив щенячьи глазки.

"Жаль вот только, что не работают они на бульдожьей морде", - вздохнул я и тут же мысленно дал себе пинка за хамство, а вслух произнёс:

- Не хочу, Карен. И почему я? Там же только старшие классы…

- Вот именно, ты! – она ослабила хватку. - Ты что, совсем слепой? Не видишь, как на тебя старшеклассницы пялятся? Да, я бы сама тебя трахнула! – она сощурила глаза, словно что-то прикидывала в уме, потом кивнула, соглашаясь сама с собой. - Все придут! А если ещё и Эммет появится, прибегут! – уверенно заявила она.

- Может, я тебе просто денег дам? – попытался откупиться я.

Она снова нахмурилась, мысленно соображая:

- Предложение заманчивое, но мне нужно сдать фото и видео-отчёт, так что - нет!

Она оглядела меня с ног до головы, задержав свой взгляд на груди и ниже пояса, облизнулась, глубоко вздохнула, а потом усталым голосом произнесла:

- Эдвард, мне поступать в следующем году, - она грустно посмотрела в глаза, - не у всех есть папочкины деньги и связи, - и я вдруг увидел в карих глазах такую печаль, - социальная активность – мой единственный шанс, поверь…

- Хорошо, Карен, - согласился я, лишь бы избавиться от гнетущего чувства неловкости.

- Отлично! Встретимся в актовом зале после занятий, не опаздывай, – просияла она и, развернувшись, погналась за кем-то ещё.

А я понял, как рождаются профсоюзные лидеры со своими моральными принципами и двойными стандартами.

Школьные великие таланты никак не могли определиться с очередью: каждый мнил себя звездой и настаивал на выступлении в самом конце. Я делал вид, что мне всё равно, но на самом деле желал оказаться среди первых участников, чтобы отыграть и спокойно уйти. С чистой совестью и чувством исполненного долга. Поэтому я скучающе ждал, когда Кэролайн Доудж договорится, наконец, с Джуди Мистрелли. Но их ссора затянулась. И я беспрепятственно сбежал под шумок и бесконечную перепалку голосящих девиц.

В парке было тихо. Парочки влюблялись бессловесно, но со стонами. Неужели целоваться на природе под пристальными взглядами стольких прохожих – такой кайф?

- Здесь свободно? – моё одиночество нарушила симпатичная девушка с длинными черными, как смоль волосами, красиво ниспадающими чуть завитыми крупными локонами. Она смешно морщила маленький аккуратный носик, и выражение лица у неё было такое, словно она только что пробежала пару километров. Она тяжело дышала и стояла как-то кособоко, будто одна нога у неё короче другой.

- Да, конечно, - подвинулся я.

Девушка, прихрамывая, заковыляла к скамейке.

- Уф-ф, - с облегчением выдохнула она и затихла. Черты лица её расслабились, на губах появилась лёгкая улыбка. Она прикрыла веки и откинула назад непослушную прядь волос, упавшую ей на лоб и щёку. Я невольно залюбовался этой переменой в её лице, удивительным румянцем, приятной округлостью скул и длинной тонкой шеей.

Она распахнула глаза, я не отвёл взгляда:

- Привет, - улыбнулся я. Мне почему-то очень захотелось, чтобы она тоже улыбнулась мне в ответ.

- Привет, - а глаза у неё чёрные, тёмно-карие… - Не помешаю?

- Нет, вовсе нет, - ответил я, и тут же подумал, что надо бы представиться, - я Эдвард.

- Привет, Эдвард, я Китти, то есть Кейт, - она рассмеялась, и смех её был густым, бархатным, таким, от которого встают дыбом волосы и…

Ого!

- Так Китти или Кейт? – я уже повернулся к ней вполоборота.

- Кейт, - вздохнула она, - но друзья зовут меня Китти.

Я захлопнул рот, чтобы не дать выскочить дежурной банальности «надеюсь, что мы станем друзьями».
- Что случилось, Кейт? – мне и вправду было интересно, почему она прихрамывала. – Травма? – и скосил глаза на её ноги.

Классные, кстати сказать. Ровные. Идеальные.

- Китти, - легко бросила она, - пусть уж будет Китти. Нет, не травма, скорее, авария.

И она подняла левую ногу. Я погладил взглядом бесконечную длину, наслаждаясь открывшимся видом. Наконец, заметил причину: на её босоножке был сломан каблук. Так вот почему бедняжка так странно шла!

Китти между тем наклонилась, чтобы расстегнуть застёжку, блузка натянулась, и я смог рассмотреть потрясающую грудь. Сумка, что лежала у неё на коленях, упала и оттуда выпала довольно увесистая книга.

Она ещё и читает!

- Позволь мне, - я тут же опустился перед ней на корточки, поднял сумку, книжку, положил их на скамейку и принялся за пряжку.

За этим занятием и застал нас Крис.

- Прости, Крис, я забыл телефон, - я решил оправдаться, заметив недовольное и даже злое выражение на лице друга. Он всё ещё стоял на месте, застыв в паре метров от нас. – Китти, это Крис, - тут же познакомил их я, снимая злополучную босоножку с изящной ножки новой знакомой. – У нас тут каблук сломался, - я всё ещё держал в руках покалеченную обувь, совершенно не представляя, что можно предпринять.

- Этвуд? – обратился к Китти Крис, забирая у меня босоножку.

- Стайгер, - ответила она, удивлённо подняв брови.

- Тем более обидно, - пробубнил Крис.

- Вы о чём? – непонимающе уставился я на них.

- О том, что непростительно ломать красивую пару, - ответил Крис, глядя Китти в глаза, опустился на колени рядом со мной, снял вторую босоножку и с силой оторвал второй каблук.

Китти молча переводила взгляд с меня на него, легко улыбнулась и спросила:

- Вы братья?

- Нет, - рассмеялся я, вспоминая старую эпопею с поиском доказательств нашего кровного родства.
- Мы друзья, - ответил Крис, передавая ей босоножки. Я перехватил их и помог застегнуть. Потом поднялся и присел справа от неё, Крис занял место слева.

- Расчёт элементов строительных конструкций? – прочитал он название.

- Да, я учусь на архитектурном, - снова с улыбкой произнесла Китти.

- Опорные сечения второстепенной балки, прикреплённой к основной, испытывают сложное напряжённое состояние, - заговорил Крис, всё так же пристально глядя в глаза Кейт, - стоит убедиться, что шарнирный вариант сопряжения выдержит нагрузку при деформации…

Его тихий низкий голос завораживал. Таким тоном обычно говорят женщине нежности перед тем, как взять её, а не цитируют сложные для моего понимания основы строительного дела.

- Откуда такие познания? – усмехнулась она - Учишься?

- Собираюсь, - честно ответил Крис.

Стало легче, что он не приврал наш возраст девушке постарше.

- Ты тоже на досуге увлекаешься строительными конструкциями, Эдвард? – лукаво подмигнула мне она.

Я отрицательно покачал головой:

- Нет. А ещё я не рисую, - с сожалением добавил я. – А вот Крис…

- Можно? – она взяла папку, которую Крис положил рядом с её сумкой, открыла её и стала просматривать его работы. Она долго вглядывалась в каждый лист, с удовольствием прищёлкивала языком, когда ей что-то особо нравилось. – Отлично, - наконец, выдала она, вытягивая руку вперёд и рассматривая рисунок в перспективе, - просто здорово, - заключила она. – Ты отличная модель, Эдвард…

И тут я заметил, что она листала уже не проекты зданий и сооружений, а мои карандашные портреты.

- Хотите я покажу свои? – предложила она.

- Конечно, - тут же согласился я.

А через час мы уже стояли с Крисом спинами друг к другу в её мастерской на верхнем этаже, обнажённые по пояс. Китти рисовала совсем не так, как Крис. Она включила инструментальную музыку, комнату заполнили чарующие звуки хорошей гитары, она подпевала и пританцовывала в такт звучащим мелодиям:

- Ещё чуть-чуть, не дёргайся, Крис, - строго прикрикнула она на моего друга.

- И как тебе по эту сторону картины, а, приятель? – я толкнул его локтем в бок и подмигнул.

- Крис, иди сюда, - позвала его Китти, - я покажу тебе в чём твоя проблема, - глаза Криса потемнели, едва он взглянул на портрет, а губы сжались, мне показалось или у него заходили желваки?

- Китти? Крис? Что происходит? – я метнулся посмотреть: хотелось понять, наконец, что за чертовщина творилась весь вечер.

- Эдвард, стой там, - приказала Китти, направляясь ко мне и напевая какую-то песню, обвила меня руками, встала за спиной и закрыла ладошками мне глаза.

- Всё дело в композиции, Крис, понимаешь? – нежно прошептала она. - Эдвард, ты знаешь эту песню? – я прислушался. Мелодия была знакомой, но что это, я определить не мог, поэтому пожал плечами. – Что ж, это многое объясняет, - вздохнула она и опустила руки, прижавшись к моему плечу.

Крис сворачивал её рисунок и запихивал его в задний карман джинсов. Не очень-то учтиво, - подумал я. Но ничего не сказал. Потому что она меня поцеловала. Быстро. Горячо. Страстно. А потом взяла за руку и повела за собой. Мы подошли к Крису, она переплела пальчики своей маленькой ручки с его.

Это был даже не прозрачный намёк, это было приглашение.

И, чёрт возьми, я собирался им воспользоваться!

Тёмная комната за неприметной дверью оказалась спальней. Огромная низкая кровать с бордовым постельным бельём, пара удобных кресел в стиле ампир – ничего особенного. Если бы не картины, что висели на стенах. Сплетённые разгорячённые тела, декаданс в ритме живого танго, так бы я охарактеризовал их.

Крис с восхищением рассматривал работы, он встал рядом, чтобы внимательнее посмотреть на них. Мне кажется, что он даже забыл, для чего мы вообще сюда пришли.

- Хуарес Мачадо? – тихо спросил он.

- Да, репродукции писала я, - ответила Кейт. – Правда, я не выставляю их напоказ. Их видят только те, - её низкий голос звучал приглушённо, но так… возбуждающе… - с кем я хочу разделить запах страсти…

Это был призыв. Я знал, что увижу, когда обернусь. А Крис?

Я скосил глаза, чтобы убедиться, что он не против. В конце концов, такого опыта у нас точно с ним не было. Как он к этому отнесётся? Я слегка кивнул головой, спрашивая. Он прикрыл глаза, вдохнул полной грудью, с шумом выдохнул.

И повернулся первым.

Она стояла совсем обнажённой. Свои пышные волосы она заколола на макушке, короткие их концы торчали как перья на шляпах дам с картины на стене. Плавные изгибы стройного, но крепкого тела просто кричали о необходимости к ним прикоснуться, высокая небольшая грудь призывно манила торчащими сосками, а маленький курчавый треугольник жёстких волос внизу живота обещал незабываемую ночь.

Она была хороша.

Мы одновременно шагнули к ней, и она протянула нам обе руки.

В первый раз это было неуклюже, даже смешно. Мы как голодные щенки набросились на её грудь с двух сторон, не рассчитав, что просто не хватит места, поэтому постоянно бились лбами или толкались локтями и ногами, но приспособились: если он играл с её грудью, я ласкал клитор, совершенно не смущаясь, что его пальцы один за другим входили внутрь. Я чувствовал, как он толкает их и подхватывал ритм, оттягивая и прикусывая губами маленький пульсирующий бугорок. Я приподнял подбородок и положил его на основание ладони Криса, теперь уже мы точно двигались в унисон. Она кричала. Мы оба ощутили её оргазм, он захватил своей волной и нас обоих. Я даже не сразу понял, что Крис отодвинулся и протягивал мне презерватив…

Во второй раз это было страстно, даже бешено. Она была ненасытной. Её тело прогибалось от каждого толчка, мышцы на ногах сводило так, что мне приходилось массировать их, а Крису пришлось поменять позу и держаться только на руках, соединив свои длинные ноги между её ног, чтобы я смог обеими руками держать её за икры, сидя у них в ногах.

В третий раз это было нежно и словно по-новому. Мы успокоились, и главным стало дарить наслаждение, а не утолять сексуальный голод. Мы долго ласкали наши тела, гладили и массировали друг друга, блаженно щурились от нежных прикосновений подушечками пальцев и языка. Я с ума сходил, когда она целовала мне спину, а Крис проводил по влажным от свежих поцелуев дорожкам ладонью, заменяя едва уловимые прикосновения её губ сильными касаниями своих рук. От этого контраста бежали мурашки, волосы вставали дыбом, а из глотки вырывался протяжный стон.

- Хочу, - прошипел я, не в силах больше сдерживаться. Я надел презерватив, поставил её на колени, но она легко подтянулась к краю кровати, заставив Криса встать у изножья. Она обхватила губами его член и приподняла попку, открывая доступ. Я вошёл плавно, не торопясь, осознавая, что каждый мой толчок – это наше общее движение. Я не чувствовал себя третьим лишним. Пока…

Наверное, она расслабила горло, потому что Крис издал странный рык, я видел его помутневший взгляд, полуоткрывшийся рот, подрагивающие веки. Он застонал, одной рукой вцепился себе в волосы, а другую запустил в шевелюру Китти, направляя её. Я тут же подстроился под них и теперь уже Крис определял и силу и частоту толчков.

Вид её прогнувшейся спины, резкие бугры сведённых лопаток, как обрубленные крылья падшего ангела, будоражили кровь. И не мне одному. Её голова полностью скрывала от меня пах Криса, но то, как напряглись мышцы его груди и живота, как выступили жилы на руках и как ходили желваки, говорило о том, что он уже на самом краю.

- Кончай, - прошипел я, сам уже не в силах держаться, мне хотелось отпустить себя, выплеснуть, извергнуться, но мне нужен был другой ритм: жёстче. – Кончай, - прорычал я, методично врезаясь в Китти, чтобы создать постоянную ритмику.

Он снова простонал, зажмурился и на самом пике почти прокричал:

- Я люблю тебя…

Слова повисли в воздухе, оседая пыльцой. Я видел, как он в ужасе распахнул глаза, полные удивления. От неожиданности я замер, Китти тоже оторвалась от него и подняла лицо, уставившись на него. Я застыл, пытаясь переварить услышанное. Китти со стоном опустила голову, я вышел из неё, а Крис закрыл лицо руками, падая перед ней на колени.

Казалось, мой мир перевернулся, я неловко спрыгнул с кровати, подбирая свои раскиданные вещи и срывая ненужный теперь презерватив с члена, все еще стоящего от эрекции. Мозг ещё не переварил информацию, но я уже чувствовал, что произошло что-то ужасное, что-то, что не может кончиться ничем хорошим.

Трясущимися руками я натягивал на себя трусы, джинсы, кроссовки, майку, по-моему, одел наизнанку. Но это мало меня волновало.

Что только что произошло?!

Сквозь открытую дверь я увидел, как Крис, прижавшись к груди Китти, рыдал. Крис, который последний раз плакал, когда нам было восемь, и мы упали с ледяной горки и расшибли себе носы, а он сломал руку, стараясь отпихнуть меня в ближайший сугроб, чтобы я не покалечился. А сейчас слёзы текли по его лицу, он всхлипывал так, что тряслось всё его тело. Китти тоже плакала, вытирая слёзы тыльной стороной ладони и размазывая тушь по щекам.

И тогда я понял, что я стал не просто третьим лишним, я сломал всё. Разрушил не только зарождающуюся любовь Криса, но и нашу дружбу. Ведь, видел же, как он на неё реагировал с самого начала, видел его неуверенность, слышал странный вздох перед тем, как мы вошли в спальню, чувствовал, что что-то не так.

Знал, но не дал себе труда подумать, сообразить, поступить иначе.

И теперь Крис первый раз сказал «люблю» при мне. Девушке, которую я только что отымел.

От этих мыслей стало так муторно, так тошно, а от картины плачущего Криса захотелось драть на себе волосы и вопить во всю глотку.

Я выскочил прочь, сгорая от стыда и злости на самого себя, на свою непроходимую глупость, оставляя позади лучшего друга, разбитые мечты и приторный запах страсти.

Потом, много лет спустя, я увидел знакомые картины на стенах парфюмерного магазина, узнал художника. Оказывается, он вдохновил известного европейского парфюмера* на создание ароматов. Один из флакончиков привлёк моё внимание. «Дьяволица». Продавщица уговаривала купить духи. Но я не стал. Не посмел.

Я не смог заснуть в ту ночь. Всё думал и думал, перебирал в уме случившееся и размышлял, что сказать Крису. Сможем ли мы теперь жить как прежде?

Утром на парковке я увидел его, сердце заколотилось. Я уже собрался подойти, но он заметил меня и отвернулся. Вечером я набрал его номер:

- Крис…

- Эдвард? – усталый измождённый голос был совсем не похож на голос моего лучшего друга.

- Прости, я не знал, я не хотел, я не понимал, мне так жаль, - сбивчиво начал я.

- Я знаю, ты не понимал… Мне тоже жаль…

Я ещё что-то бормотал в оправдание, но вряд ли он меня слышал, и мой крик «позвони мне» потонул в мерном сигнале коротких гудков.

Он не позвонил. Ни на следующий день, ни через неделю. Он избегал меня.

Каждый вечер я сидел дома и гипнотизировал мобильный. Но он молчал.

И однажды, когда Карлайл с Эсме тихо обсуждали результаты её последнего обследования и думали, как выполнить предписания врача, основным из которых был покой и свежий воздух, я вошёл в гостиную и сказал:

- Мама, давай уедем. В дом, который был твоим последним проектом. Где это?

- Форкс, сынок. Это в Форксе.

---------------------------------------------------------------------------------------------------
* это Айзенберг. У меня есть его косметика и пара-тройка флакончиков. Действительно, дьявольски соблазнительно. Но мужской аромат "Жозе" - вообще лучше всяких похвал. И стоит недорого - меньше двухсот долларов. Рекомендую. ISENBERG
Этвуд, Стайгер – знаменитые обувные бренды.