- Да что ж такое?!
Сдавленно шипя, я подпрыгивала перед распахнутым шкафом, запутавшись в джинсах. Одна штанина была надета, и со второй требовалось проделать то же самое. Несложная задача. Полусонная, второпях и даже с закрытыми глазами обычно я справлялась с ней без труда. Но не сегодня. Балансируя на одной ноге, я попыталась протолкнуть вторую в штанину. Позорно промахнулась, снова подпрыгнула, стремясь сохранить равновесие, наступила на свободно болтающийся по полу край пустой брючины и рухнула на кровать. Зарычала, перевернулась на спину и натянула джинсы лёжа.
Я опаздывала. И очень сильно. Даже на часы не стала оглядываться, чтобы не терять драгоценные секунды.
Проспала.
Непривычная для Форкса теплая тихая погода сыграла со мной злую шутку. Дождь прекратился вчера часа в два пополудни. Но холодный ветер надсадно стонал за окном. За две недели я так и не смогла привыкнуть к его заунывному вою. Засыпала с трудом. Каждый раз подолгу ворочалась в постели, сминая простыни. Боролась с подступающей, вязкой, как зыбучий песок, тоской. Спала чутко и даже сквозь дрему слышала, как стучат по стеклу капли нескончаемого дождя. В северной оконечности штата Вашингтон не было ничего более постоянного, чем непогода. Но под утро стих и ветер. В наступившей блаженной тишине я уснула глубоким крепким сном.

Проснулась от давно забытого ощущения – солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели жалюзи, светили мне в лицо. Я сощурилась, несколько раз с удовольствием чихнула от их теплого щекочущего прикосновения, прикрыла глаза от солнца ладонью и только потом посмотрела на часы. Тут же вскочила, как ужаленная. Проспала! Эдвард должен был подъехать с минуты на минуту.

Самый красивый из Калленов заезжал за мной, чтобы отвезти в школу, каждый день уже больше недели. По его появлению перед нашим домом можно было сверять часы. Серебристый «вольво» останавливался напротив подъездной дорожки ровно за двадцать минут до начала занятий. Обычно к этому времени я уже была полностью собрана.

Эдвард никогда не сигналил. Если не было дождя, выходил из машины и ждал, стоя у водительской дверцы, небрежно опираясь бедром о капот или просто засунув руки в карманы. Все равно. От этой картины каждый раз сладко замирало сердце.

А в дождь он ждал, сидя в машине, и быстро выходил, когда я уже шла по подъездной дорожке, чтобы открыть дверь с пассажирской стороны.

Это немножко раздражало. Вернее, слегка расстраивало. Чувство сильнейшей неловкости охватывало каждый раз, когда Эдвард предупредительно распахивал дверцу. Среди моих знакомых не было принято оказывать подобные знаки внимания. Возможно, поэтому подобный жест казался нарочито демонстративным и излишне пафосным.

В Финиксе я жила по соседству с Линнет. Природная платиновая блондинка с замечательно подтянутой спортивной фигурой, она была старше меня на год и неизменно пользовалась популярностью у парней. Обычно поутру перед ее домом останавливалась очередная крутая тачка. Как правило, с хорошей акустической системой. Сонную утреннюю тишину взрывали грохочущие роковые композиции. Автомобильный сигнал, едва перекрывающий музыкальные вибрации, был лишним. Не только Линнет, но и все соседи понимали, что очередной претендент на сердце ветреной красавицы прибыл, едва его тачка сворачивала на нашу улицу. Парень ожидал, сидя в машине, и когда появлялась Линнет, расплывался в довольной улыбке, подмигивал ей или салютовал, прикладывая ко лбу два пальца правой руки. Она садилась в машину и подставляла щеку для приветственного поцелуя.
В каждом движении этих двоих сквозила уверенность в себе и друг в друге, небольшая доза самолюбования и намек на взаимную иронию. Никто из парней Линнет никогда не пытался выйти и распахнуть перед девушкой дверцу авто.

Бойфренд моей подруги Энни тоже заезжал за ней по утрам. Но выглядело это куда скромнее. Парень подкатывал поутру к ее дому на стареньком «плимуте» и терпеливо ждал, пока девушка выйдет и сядет в машину. Музыку он слушал, надев наушники, и частенько вздрагивал, когда дверца с пассажирской стороны распахивалась и Энни плюхалась на соседнее сиденье. Правда, ритуальный утренний поцелуй присутствовал и в их случае. Но никаких политесов вроде открывания дверей машины для подружки.

Я долгое время считала, что открывать дверцы автомобилей перед состоятельными клиентами - обязанность швейцаров дорогих гостиниц или ресторанов, прислуживающих ради чаевых. Но однажды стала свидетельницей следующего разговора.

Мама и ее подруга Бет, жившая через три дома от нас, пили на кухне чай с лимонным кексом, разговаривали и поглядывали в окно на улицу, чтобы не пропустить момент, когда муж Бет вернется с работы. К дому напротив подъехала машина, из которой вышел плотный лысоватый мужчина, одетый не по погоде. В вечерней духоте Финикса темные брюки из плотной ткани, рубашка и пиджак выглядели странно. Тем более странно, что лысина незнакомца блестела от пота. Он обошел машину и почтительно открыл дверь, помогая выйти женщине, нашей соседке, мисс Картер. Увидев это, Рене поморщилась и пренебрежительно фыркнула: «Пижон. Вот увидишь, Бет, не пройдет и месяца, как они расстанутся».
Пижон не протянул и недели.

Но Эдвард пижоном не был. Скорее, он походил на рафинированных красавцев из черно-белых фильмов о любви, которые не упускали возможности красиво поухаживать за дамой сердца. Правда и дамы у них были на подбор – изящные, утонченные красавицы, по отношению к которым никакие знаки внимания не казались чрезмерными.

На изящную утонченную красавицу я не тянула. Как, впрочем, и на состоятельного клиента дорогого ресторана. И потому чувствовала себя крайне стесненно, осознавая всю глубину несоответствия между персонами, перед которыми полагалось открывать дверь, и собственной скромной особой.

Как-то раз я даже решилась на небольшой бунт. В один из дней, когда дождь лил особенно сильно, собралась с духом и, едва захлопнув за собой входную дверь, припустила к машине бегом. Подъездная дорожка имела не более пяти шагов длины, и я серьезно рассчитывала добежать до дверцы и открыть ее самостоятельно раньше, чем Эдвард обойдет капот. Не успела. Мы взялись за ручку двери одновременно. Младший Каллен мягко, но настойчиво спихнул мою руку с мокрой хромированной планки.
- Белла, позволь помочь.
Дверца распахнулась, и мне не осталось ничего, кроме как усесться, пожав плечами.
- Не стоило лишний раз мокнуть под дождем, - сказала я, когда Эдвард занял водительское сиденье и захлопнул дверь.
- Очень даже стоило, - возразил он уверенно, трогая машину с места. – Ты должна привыкнуть принимать знаки внимания, не смущаясь.
- Я не смущаюсь.
За окном проносились мокрые кусты и деревья. Разные и, в то же время, неуловимо похожие друг на друга дома жителей Форкса. Люди, шагающие по тротуару. Все как один в непромокаемых плащах с капюшонами и резиновых сапогах. Плащи и сапоги делали их неуловимо схожими между собой существами неопределенного пола. На хмурое небо я старалась не смотреть вовсе. Искоса поглядывала на Эдварда.
- Смущаешься, - подтвердил он. – И совершенно напрасно.
Каллен сосредоточился на вождении, давая возможность беспрепятственно любоваться его совершенным, благородным профилем.
- Но это лишнее, - с жаром возразила я. - Правда. Здесь никто так не делает.
- Не сравнивай себя со всеми. Ты – не все. Ты – исключительная девушка, - безапелляционно заявил Эдвард. Очень уверенно и серьезно, не позволяя предположить, что красивый парень из весьма состоятельной семьи, которого ждет блестящее будущее, просто смеется над серенькой провинциалкой.
Чувствуя, что краснею, я уже пожалела о своей небольшой попытке бунта. Смущаться больше, чем в то утро, мне еще не приходилось. Проще было безропотно принять ухаживания.
По моему скромному мнению, на звание исключительной девушки я тоже не тянула.

Но и возражать больше не пыталась. Первые дни я еще ощущала глухое раздражение от того, что все на нас пялились, как мне казалось, именно из-за его джентльменских выпадов. Потом перестала обращать внимание. И в этом была большая заслуга Эдварда. Его манерные замашки не выглядели натянутыми или пафосными. Он придерживал для меня стул в столовой, подавал руку, открывал двери с такой естественной непринужденностью, словно только так и было правильно.

Завистливые взгляды девчонок только утвердили в мысли, что подобное отношение достойно уж никак не насмешек. А заодно помогли весьма спорному мнению Эдварда о моей исключительности и непохожести на остальных приобрести вес.

Непочтительно отмахнувшись от требовательного возгласа Чарли: «А завтракать?!», я выскочила на улицу и торопливо скатилась по ступенькам. Зажмурилась от яркого солнечного света. В воздухе пахло весной.
Эдвард ждал, стоя у машины. Он щурился на солнце и улыбался.
- Прости, - я виновато развела руками. - Мы сильно опаздываем?
- Должны успеть вовремя, - серьезно заверил Эдвард и тут же ошарашил вопросом: - А ты очень хочешь в школу?
Не успел он договорить фразу до конца, как я отчетливо поняла, что в школу идти не хочу. И раньше не особо хотела. Но у меня были планы на будущее. А для их осуществления требовался не просто приличный аттестат, но и хорошая начальная база знаний. Понятие «надо» я усвоила давным-давно.
Да и Эдвард… Предложить подобное он не мог никак и, тем не менее, предложил. Я остановилась перед распахнутой дверцей и непонимающе уставилась на парня. В ярком солнечном свете зеленые глаза Эдварда приобрели более мягкий оттенок. Он снова улыбнулся, от чего уголки рта изогнулись, как у Чеширского Кота. Смотрел, ожидая ответа, а значит, предложено было вполне серьезно, приглашение в силе и оно очень сильно напоминало приглашение на свидание.
- Садись, - Эдвард кивнул в сторону открытой двери. - Шерифу Свону лучше не знать, что мы собираемся сбежать с уроков.

Послушно нырнув в салон, я с колотящимся сердцем следила за тем, как Эдвард обходит капот и садится на водительское сиденье. По пути он вынул из нагрудного кармана солнцезащитные очки. Нацепив их на нос, Каллен стал похож на рок-певца, а не на ухоженного пай-мальчика - лучшего ученика школы и послушного сына свих родителей.

Ничего предосудительного пока сделано не было, но я моментально почувствовала себя заговорщицей, прогульщицей и нашкодившим подростком одновременно. Темной личностью, катящейся по наклонной и не испытывающей никаких сожалений по этому поводу. Щекочущее чувство неизведанного вызвало выброс адреналина в кровь.

Впервые в жизни я собиралась сделать что-то предосудительное. Не ограбить банк, не угнать машину и не курнуть травки. Всего лишь сбежать с занятий с парнем.

Прогул – мелочь по сравнению с другими проступками. Тем более, единичный. Я вовсе не собиралась отлынивать от занятий систематически. Но и прогул являлся для меня запретной территорией. Мысль о том, что я ступлю на нее с Эдвардом Калленом, волновала и вызывала неясные расплывчатые образы в воображении. В большинстве своем, романтичные.

Машина тронулась с места медленно, лениво, словно нехотя. Мне казалось, что даже по неторопливому движению авто можно определить нечистые намерения его хозяина. Когда Эдвард пропустил поворот к зданию школы, я напомнила:
- Между прочим, я еще не ответила на приглашение.
- Не вслух, - Эдвард улыбнулся, не оборачиваясь. - Мне показалось, что ты согласна.
Все так же не глядя на меня, он свернул к обочине, начиная разворачивать машину.
- Но если хочешь, поедем на занятия. Ко второму уроку успеем без проблем.
Я едва не схватила его за руки, чтобы удержать от этого маневра. Казалось, что он шутит и просто пугает, но полной уверенности не было. Я боялась представить - вернуться в школу после того, как предвкушение удовольствия от запретной прогулки завладело мной полностью.
- Нет, не разворачивайся, - попросила я и заверила: – Согласна на все.

Двусмысленность обещания дошла до меня только после того, как слова прозвучали, и затолкать их обратно не представлялось возможным. Фраза не была развязной или намекающей, и Эдвард вполне мог и не расслышать подтекст. Странно, что мне увиделся в ней намек не то чтобы на романтику даже, а на физический ее аспект. Тут же возникло ощущение, что порочные мысли выступают на лбу печатными буквами и их с легкостью может прочесть любой желающий. Понимая, что это полнейшая ерунда, я покосилась на Каллена. Выражение его лица было крайне неопределенным.
- Ты не пожалеешь, Белла, - пообещал Эдвард, и в его фразе мне тоже послышался некий намек, которого там, скорее всего, не было. - Я собираюсь воспользоваться хорошей погодой и показать тебе одно из моих самых любимых мест здесь.
- Здорово, - с энтузиазмом откликнулась я, стараясь выглядеть беззаботной и не выдать охватившего меня смятения. – И давно ты задумал диверсию?
- Нет. Когда ехал к тебе сегодня утром.
- Что за место планируешь показать? – спросила я, больше для того, чтобы в салоне не повисла тишина. Куда можно пойти в Форксе, чтобы хорошо провести время, было для меня загадкой. Посетить днем местное кафе – истинное безумие. С таким же успехом мы могли просто заявиться в участок и объявить Чарли о намерении прогулять уроки.
- Недалеко от туристической тропы, которая начинается у самой границы резервации, есть замечательная полянка в лесу. Там очень красиво. И, наверное, уже распускаются первые цветы.

Окраины Форкса остались позади. Серебристый «вольво» мчался по знакомому шоссе в сторону Ла Пуш. Притормозив у одного из поворотов, отмеченных указателем с номером туристического маршрута, Эдвард свернул с асфальтового покрытия на грунтовую дорогу. Проехав десяток метров, остановил машину между деревьями так, чтобы она не была видна с шоссе. Очевидно, дальше предполагалось идти пешком.
Я вышла из машины, порадовавшись, что обута в свои обычные удобные ботинки, а не в сапожки на каблуках.

Ощущение приближающегося тепла в лесу было сильнее, чем в городе. Где-то в вышине по верхушкам деревьев гулял ветер, а внизу, у земли, укрытой подстилкой изо мха и опавшей хвои, было тихо. Солнце пробивалось сквозь кроны, и лучи его золотили кору. Остро и чисто пахло молодой, светло-зеленой, еще мягкой хвоей. Золотистые капли смолы, выступившие на коре, напоминали капельки меда. Так и тянуло подцепить на кончик пальца тягучую янтарную массу и облизать.
- Не надо, - Эдвард перехватил мою руку. – Потом не ототрешь. Пошли.
Он закинул на плечо свою сумку и, взяв меня за руку, пошел между деревьями по едва различимой тропинке. Красавец «вольво» остался позади. Здесь, в лесу, сияя ярким хромом и глянцевым блеском покрытий, он выглядел чужеродно.

Мы шли минут десять, а я успела абсолютно выбиться из сил. Природная неловкость напоминала о себе с удвоенной силой. Все выступающие над землей корни, небольшие ямки, ветки, попадавшиеся на пути, представляли серьезное препятствие. Я несчетное количество раз спотыкалась, и только рука Эдварда удерживала меня от падения. Но оценить достоинства тропинки я смогла только тогда, когда Каллен, без труда ориентируясь в нагромождении скал и деревьев, свернул в сторону.

Теперь мы шли по бездорожью. Я позабыла о чувстве неловкости за свою неуклюжесть – выжить и не получить серьезных увечий было важнее. Цепляясь что есть силы за руку Эдварда, внимательно осматривала землю и тщательно выбирала место, куда ступить. Теперь мы передвигались не быстрее виноградной улитки.
- Осталось совсем чуть-чуть, - подбодрил Эдвард, когда я очередной раз запнулась о корягу. Сплошная стена деревьев впереди расступилась, и показался просвет. Сдерживаясь, чтобы второпях не сломать ногу, я продолжала идти так же медленно, хотя хотелось быстрее преодолеть последние метры.
До места мы добрались без жертв. Только ступив на свободное от деревьев, ровное пространство, поросшее удивительно высокой для этого времени года молодой травкой, я почувствовала себя спокойней. Но ровно до того момента, как поняла, что осталась с Эдвардом наедине.
Не то чтобы я ему не доверяла.
Доверяла. Иначе не стала бы с ним встречаться.

Но меня одолевали многие страхи и сомнения. Они атаковали в совершенно нелогичной последовательности. Сначала я вдруг принялась лихорадочно припоминать, какое на мне белье и достаточно ли оно прилично выглядит. Но эти мысли перебил ужас от осознания – я собираюсь раздеться перед парнем.
Только раздеться? Мамочки мои…

Эдвард между тем снял куртку и бросил ее в траву, расстелив, как одеяло. Солнце припекало, и мне тоже становилось жарко. То ли от того, что была излишне тепло одета, то ли от страхов, которые продолжали наступление.

Глядя на неповторимую грацию простых, казалось бы, движений Эдварда, я припомнила, как утром надевала джинсы. Неуклюжесть допустима, простительна и не смешна далеко не во всех ситуациях.
Тут же оборвала себя, напомнив, что необходимость надевать джинсы может возникнуть только в том случае, если их с меня снимут. А никто пока этого делать не собирался. И нечего впадать в панику, потому как моя невинность, скорее всего, останется при мне. И потому рано предаваться самоуничижению, а лучше вспомнить кое о чем.

Мы с Эдвардом были необычной парой. Не располагая большим личным опытом в этом плане, я судила по примерам своих подруг и просто знакомых.

В столовой за ланчем Джессика, Лорен и другие девчонки частенько говорили о парнях и свиданиях. Все они считали поцелуи неотъемлемой частью отношений. А так же сходились на том, что если парень не стремится поцеловать свою подружку, значит, заинтересовался ею не сильно, и неудачнице стоит ждать подвоха.

С личной жизнью в Финиксе не сложилось. С парнями не я встречалась и единственное свидание, на котором побывала, было половинчатым. Энни уговорила сходить в кино с ней и с парнем, который позже стал ее бойфрендом. Пригласила потому, что он ей нравился, но Энн опасалась поползновений с его стороны. Она так и сказала «поползновений». На самом же деле просто боялась, что в первое же свидание он пристанет с поцелуями. Мое присутствие должно было его удержать.

Рене придерживалась мнения, что все парни мечтают склонить своих подружек к сексу. Без исключений. Только одни слишком прямолинейны и недостаточно обходительны в достижении своей цели, а другие, более порядочные, способны сдерживать свои порывы. По ее мнению, оба варианта были приемлемы. «Главное, чтобы парень нравился», - утверждала мама и переходила к обсуждению методов контрацепции.

По классификации Рене, бойфренд Энни относился ко второй категории, и целоваться они начали, провстречавшись неделю. Хотя брать за руку, обнимать за плечи и страстно пыхтеть ей на ухо он начал уже в их первое свидание, прошедшее без меня. Энн объясняла, что таким образом он заявляет на нее свои права. Намекать на секс он стал гораздо позже. Энн рассказывала об этом, закатывая глаза и вздыхая. Уверяя при этом, что счастлива. Насколько я поняла, она позволяла лапать себя, чтобы угодить бойфренду.

Слушая Энни, я кивала и старательно делала вид, что рада за нее. Но втайне мечтала познакомиться с парнем, которому будет достаточно простых разговоров наедине. Без физического контакта.

Только переехав в Форкс и подружившись с Джейкобом, я поняла, что нет ничего страшного в простом прикосновении. Возможно, в чем-то Рене была права, и все дело заключалось в том, что Джейкоб был моим лучшим другом. Он нравился мне, как никто другой. Возможно, в том, что когда младший Блэк брал меня за руку, это выходило у него очень естественно. Легко и свободно. Без всяких дурацких намеков и желания обозначить меня, как свою собственность. А, возможно, в том, что он не пыхтел страстно мне на ухо.

Эдварду в классификации Рене места не находилось. Он был совершенно особенным, ни на кого не похожим. Неизменно вежливый и обходительный, он никогда не позволял себе лишнего. Я могла бы по пальцам рук пересчитать моменты, когда он дотрагивался до меня. За руку брал только для того, чтобы помочь выйти из машины. Оставаясь наедине, мы разговаривали.
- О чем думаешь?
Я вздрогнула и обернулась. Эдвард снял свитер и остался в одной тонкой рубашке с коротким рукавом. Он лег прямо в траву, сунув свернутый свитер под голову. Бледную кожу золотили солнечные лучи. Волосы растрепались и утратили всякий намек на элегантную укладку. Он смотрел на меня, защищая глаза от солнца, козырьком приставив ладонь ко лбу, и все равно щурился.
- Не ожидала увидеть подобное, - я оглянулась на меленькие белые цветочки, видневшиеся в траве. – Думала, что ты преувеличиваешь.
- Весна наступает и для Форкса тоже, - улыбнулся Эдвард и позвал: – Ну же, не стой в тени, Белла. Иди сюда, на солнышко. Тут тепло.
Мы растянулись в траве, глядя на проплывавшие в бескрайнем синем небе редкие облачка.
- Сними куртку, - посоветовал Эдвард. – Или… - он перевернулся на бок и теперь смотрел на меня в упор. – Ты боишься?
Я не отвела взгляда и не смутилась. Честно и спокойно сказала:
- Нет.
Потому что не боялась. Эдвард Каллен не представлял опасности для моей жизни и чести. Только что я до отчаяния четко это поняла. И подумала, что опасаюсь не того что он полезет с поцелуями, а того, что никогда не захочет поцеловать.
Солнце пригревало. Я сняла куртку и стянула свитер.
- Только не говори, что минут пять назад ты не прикидывала в уме, не маньяк ли я.
- Прикидывала, - я закусила губу и улыбнулась. – Но это было чисто рефлекторное. Первая, почти безусловная реакция. На самом деле ты не такой уж и страшный.
- А, может, страшный?
Эдвард внезапно оказался совсем рядом, навис надо мной, хмуря брови. Я резко вдохнула и отрицательно замотала головой.

С нахмуренными бровями Эдвард смахивал на озадаченного сложным заданием студента, а никак не на насильника и убийцу. Его приоткрытые, якобы в попытке злобно зарычать, губы внушили мне только одну мысль: «Интересно, каково будет почувствовать их прикосновение своими?» Стоило признать, что, скорее всего, я никогда не узнаю об этом. Вероятно, девчонки были правы, и Эдвард не слишком заинтересовался моей скромной персоной. По крайней мере, не в романтическом смысле. Я была для него другом, но не подружкой.
- Белла, - окликнул меня Эдвард. - О чем опять задумалась?
Торопливо проглотив горький комок разочарования, вставший в горле, я возмущенно насупилась.
- Э, нет! Нет! Нет! Нет! Сегодня моя очередь задавать вопросы. Ты и так выпытал все, что можно и нельзя. Порой мне казалось, что Эдвард Каллен не ученик старшей школы, а агент Моссада. Готова спорить, что ты уже можешь написать эссе про мою жизнь в Финиксе. Это несправедливо, в конце концов!
Эдвард Каллен, он же агент Моссада, снова улегся на спину. Слегка переместился для того, чтобы моя тень падала ему на лицо, и солнце не светило прямо в глаза.
- И что же ты хочешь знать, Белла? – спросил он, улыбаясь.
А я немного растерялась. Могла спросить, о чем угодно, и не знала о чем. Рассказывать о себе оказалось гораздо проще, чем расспрашивать о нем. Охранять границы своей приватности легче, чем пытаться нащупать грань, за которой начинается его «территория», чтобы неосторожным вопросом не затронуть нежелательную тему.
Пожалуй, сейчас я очень хорошо понимала то любопытство, с которым Эдвард расспрашивал о Финиксе. Больше всего мне хотелось узнать о его жизни до Форкса. Где жил, в какой школе учился, с кем дружил и дружил ли хоть с кем-нибудь. С кем встречался. И каково ему после жизни в большом городе было оказаться здесь, на краю света - в городишке, вечно залитом дождями.
Но вряд ли он мог рассказать об этом, не упоминая о болезни Эсми. А эта тема уж точно не могла его порадовать.
Да и слышала я уже рассказ Джейкоба. Стоило признать, что информация, скорее всего, была правдивой. Каури не только знала о Калленах больше других, но и оказалась очень сдержанной на язык. Дальше Блэков, которые тоже оказались не охотниками до сплетен, сведения не ушли.
Были вопросы, которые хотелось задать не меньше. Но как можно…
- Почему ты считаешь меня особенной? – спросила я и почувствовала, как теплеют щеки.
И как меня угораздило ляпнуть это вслух?!!
Молчание затягивалось, и я уже мечтала провалиться сквозь землю, когда Эдвард, наконец, заговорил:
- Ты ведь тоже не любишь дождь, Белла.
Он сказал это негромко, очень серьезно. Я так же серьезно и честно ответила:
- Не люблю. И вообще, холод и сырость – не мое.
- И мечтаешь выбраться отсюда… - продолжил Эдвард. Испытывая полное ощущение, что смотрюсь в зеркало и при этом слышу собственные мысли, я спросила, имея в виду его шпионскую способность читать по губам:
- Проговорилась?
- Было дело, - сознался Эдвард. – Ты разговаривала с Анджелой Вебер на перемене. Я случайно оказался рядом.
- Понятно, - буркнула я, хотя совсем ничего не понимала. Какое отношение имеет нелюбовь к Форксу к моей уникальности.
- Ни у кого из местных ребят я не видел такого стремления в будущее, как у тебя, - объяснил Эдвард. - Если присмотришься внимательно, то поймешь, насколько они инертны. Кто-то собирается после учебы заняться семейным бизнесом вроде местных магазинчиков, кафе, мастерских. Кто-то поедет учиться в колледж неподалеку. Но не потому, что хочет сам, а потому, что родители настаивают. Некоторые до сих пор не задумываются о будущем всерьез. Вряд ли кто-нибудь из них выберется из захолустья. Так и останутся жить в Форксе или где-то неподалеку. У тебя же вполне четкие планы, предполагающие движение вверх по социальной лестнице. И это удивительно. Тебе хочется туда же, куда стремлюсь я – вперед. Наши вкусы во многом совпадают. Мы похожи, понимаешь? Родственные души или что-то вроде того, - добавил он немного смущенно.
Солнце пригревало. Свежий лесной воздух был насыщен его живительной энергией и терпким запахом молодой зелени.
Эдвард следил за выражением моего лица, а я думала о том, что была права в своих догадках. Из нас двоих только я видела наши отношения в романтическом ореоле. Эдвард считал меня лишь другом.
- Это если не упоминать, что ты очень привлекательная девушка, Белла.
В кустах громко скандалили взбудораженные первым теплом птицы, но мы их не слышали. Я готова была взорваться тысячей радуг и боялась верить своим ушам. Во взгляде Эдварда легко различалась упрямая решимость, словно для того чтобы сказать мне последнюю фразу ему понадобилось собраться с духом, решиться.
Боясь расплескать свою радость, я спросила совсем о другом:
- Насчет «выбраться». В какой колледж ты пойдешь после окончания школы?
- Будущая профессия не оставляет мне выбора, - ответил Эдвард, и я не поняла, был ли он рад, что я перевела разговор на учебу или нет. - Гарвард. Без вариантов.
Для меня название этого колледжа прозвучало как название города на Марсе, который никогда не увижу. Нечто далекое, заманчивое и абсолютно недостижимое.
Действительно, почему бы способному парню из хорошей семьи, у которой есть связи и внушительные счета в банках, не поступить в Гарвард.
- И тебе уже пришел вызов?
- Да.
Мне стало любопытно.
- Именно Гарвард? А чем хуже Дартмут? Почему не Йель или Принстон? Что за профессия такая? Метишь в президенты?
- Почему нет? – Эдвард пожал плечами.
- Ты шутишь.
- Отнюдь, - ответил он спокойно.
- Но, наверное, чтобы стать политиком недостаточно только закончить Гарвард, - сказала я недоверчиво.
- Недостаточно, - согласно кивнул Эдвард. – Условий множество. Легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем выпускнику хотя бы и Гарварда попасть в большую политику. Необходимо знание нескольких иностранных языков, к примеру.
- И какие языки ты знаешь?
- Французский в совершенстве. Испанский, немецкий. Немного русский.
Последнее звучало крайне экзотично, и я не удержалась:
- Скажи что-нибудь по-русски.
Эдвард быстро пролопотал что-то длинное и невразумительное, изобилующее рычащими звуками. Мало похожее на человеческую речь.
- И что это было?
- Скороговорка, - ухмыльнулся Эдвард. - В вольном переводе означает: «Человек плыл в лодке, опустил в воду кисть руки и его укусил краб».
- М-м-м-да, - протянула я. - Очень мило. С языками понятно. А что еще?
- Корпоративные и клановые связи.
- Ужасно звучит.
- В тебе говорят предрассудки, Белла.
- Может быть. Но, знаешь, клановые связи у меня почему-то ассоциируются с браком по расчету, - сказала я, усмехаясь.
- Что плохого в браке по расчету?
- Ну… Не знаю. По-моему, любой брак – большая глупость. А брак по расчету… Просто одна большая ложь. Получение выгоды. Без любви.
- Любой брак - это получение выгоды обеими сторонами. И почему обязательно, если брак по расчету, так значит без любви? Разве нельзя полюбить человека, находящегося выше на социальной лестнице? – спросил Эдвард и улыбнулся. Уголки его губ изогнулись, образуя небольшие, уже знакомые, ямочки. И, честное слово, в его фразе слышался почти незамаскированный намек. Я покраснела.
Эдвард продолжал:
- А если ты, полюбив такого, выйдешь за него замуж, то разве плохо получить при этом в качестве бонуса лучшее финансовое обеспечение и положение в обществе. И те самые клановые связи.
- Да нет, наверное, - промямлила я.
Чудесная картина представилась мне всего на секунду.
Я вышла замуж за Эдварда. Закончила вместе с ним Гарвард. И вот мы в одной из парадных гостиных Белого Дома принимаем гостей. Премьер-министра Франции с супругой. С неофициальным визитом. Или как это там называется?
Ничего плохого в этом не было.
- Современный мир диктует нам свои правила, - продолжал Эдвард уже совсем серьезно. - Сегодня важно не только построить карьеру, но и быстро добиться желаемой цели с наименьшими потерями. Старинные методы проб и ошибок, движение по вертикали, начиная с низов – вчерашний день. Актуальны средства и сферы, которые дают мгновенный результат. В тебе есть желание двигаться вперед и вверх. Этим ты очень сильно отличаешься от местных. Так к чему отягощать себя древними принципами? Брак - самый надежный социальный лифт. И образованию и кадровой службе на государство он даст сто очков вперед.

Он резко сел в траве, и я вздрогнула от неожиданности.
- Все-таки ты боишься меня, - вздохнул Эдвард. - Белла, я слишком уважаю тебя, чтобы видеть в тебе лишь тело. Ты достойна чистых отношений и чистой любви.
В его голосе было столько нежности, что мне захотелось заплакать. И стало стыдно за свои глупые рассуждения о поцелуях. Он любил меня чистой возвышенной любовью, а я мечтала о непонятных тисканьях.
- Время далеко за полдень, Белла, - напомнил Эдвард. - Пора возвращаться. Нам еще идти до машины.
Обратная дорога промелькнула так быстро, что я ее почти не запомнила. Мое сердце переполняла тихая ласка, но какая-то маленькая, склочная часть меня продолжала упорно нашептывать, что платоническая любовь - бред. Я ее не слушала.
Серебристый «вольво» мягко притормозил у подъездной дорожки дома Чарли. Я по привычке ждала, когда Эдвард выйдет и откроет для меня дверь, но он не торопился это делать.
- Белла, - позвал он, и непривычная интонация его голоса заставила затаить дыхание. – Ты не хочешь завтра пообедать у нас?
- У вас… -забормотала я, с трудом осознавая, что он приглашает меня не просто на свидание, а к себе домой. Да еще в выходной день. Когда все будут дома. - Ты имеешь в виду…
- Я мог бы заехать за тобой в час дня и отвезти к нам в гости, - пояснил Эдвард. - Эсме и Карлайл будут рады с тобой познакомиться.
Он собирался познакомить меня с родителями. Я просмотрела слишком много романтических фильмов, чтобы не знать, к чему приводят подобные знакомства. И была не «против». Я была очень даже «за».
- Оу. Да. Конечно. Я согласна. В час? Я буду готова. Да.
Эдвард улыбнулся моей самой любимой улыбкой и вышел, чтобы открыть для меня дверь.

По подъездной дорожке я шла, едва передвигая заплетающиеся ноги. Поднималась по ступеням, едва глядя под ноги, ежеминутно рискуя упасть. Доставала ключи и отпирала дверь, едва помня себя.
А за дверью раздавалась настойчивая трель домашнего телефона. Я прекрасно знала, что, кроме Джессики, в это время никто не звонит, и все равно волновалась. Мало ли. Вдруг что-то случилось с Чарли. Или с Рене. Сердце обдало холодом, и я шикнула на себя: «Прекрати. Конечно, это Джессика. Наверняка обратила внимание, что сегодня Свон и Каллен удрали с уроков на пару. Надумала бог знает чего и растрепала свои догадки по подружкам. Воображаю, какой ажиотаж ее сплетни вызвали в школьном сообществе. Звонит, чтоб разжиться животрепещущими подробностями».

Хорошо, что когда я услышала настырное дребезжание звонка, ключи уже были вставлены в дверь, иначе я бы их уронила. Замок не хотел поддаваться, и вожделенный щелчок, который говорил о том, что механизм сработал, и дверь можно открывать, раздался не сразу. Я торопливо скинула ботинки, бросила сумку в угол у порога и ринулась к телефону.
В тот момент я готова была убить Джессику. Но это оказалась не она.
- Привет, - раздался в трубке знакомый голос.
- Джейкоб! – воскликнула я. Все страхи сразу же испарились. Раздражения как ни бывало. Я очень сильно соскучилась по Джейку и поняла, что давно его не видела.
- Ты почему не берешь сотовый?
Я спохватилась, похлопала по карманам джинсов и достала телефон. Батарея была разряжена.
- Упс. Аккумулятор на нуле. Я же его заряжала вчера… Кажется.
- Кажется… - передразнил Джейкоб. – Ты где пропадала? Давно тебя не видел.
Рассказывать про Эдварда по телефону не хотелось, и я назвала первое пришедшее в голову оправдание:
- Экзамены скоро. Столько уроков. Извини.
- Слушай, а приезжай завтра в гости. У нас тут намечается небольшой пикник. Вечеринка у костра. Мой отец будет рассказывать старые квиллетские легенды.
Звучало заманчиво. Я живо представила костер, пылающий на берегу океана, и Билли Блэка, рассказывающего древнюю сказку. Джейкоб рядом.
Было бы здорово побывать там, но завтра ...
- Не могу, - сказала я чуть не плача. - Мне так жаль, Джейкоб. Завтра я весь день буду занята.
- Хорошо, - легко согласился Джейкоб. – Не можешь ты, так давай приеду я. И если занята днем, то как насчет вечера? Я заеду часиков в восемь. Сходим в кафе.
Мне нравился его веселый напор, и при других обстоятельствах я, не задумываясь, согласилась бы на все сразу. И на вечеринку у костра, и на поход в кафе. Но неизвестно в какое время я вернусь домой от Калленов.
- Эмм… - я искала подходящие слова. – Ну, я не знаю…
- Я скучал по тебе, - мягко сказал Джейкоб в трубку.
- Да, я тоже скучала, - ответила я, испытывая в этот момент невыразимую словами нежность к этому парню.
- Вот и отлично, - радостно заявил он. – Завтра в восемь я приеду. Хочу сказать тебе кое-что.
И положил трубку.
Оставалось надеяться, что к этому времени я уже буду дома.

продолжение следует