Половина второго ночи… Желтое такси уверенно двигалось в потоке машин. Город ещё не спал, но и пробок в это время не наблюдалось. В салоне было тепло, несмотря на промозглость первых дней осени, напомнившую мне о родном городке.

Я откинул голову назад и закрыл глаза. Ночная Москва уже не вызывала никаких эмоций. Вечеринки — тоже. Возвращаясь с очередной скучной тусовки, я чувствовал лишь угрызения совести. Поутру снова придется врать Анне… Я предполагал, что она, конечно, догадывалась об истинных причинах, когда очередным субботним утром я говорил, будто мне нездоровится, и поэтому я пропущу утреннюю тренировку. Пару раз Анна устраивала мне взбучку, но потом, видимо, поняв, что я не злоупотреблял свободным времяпрепровождением, успокоилась и только неодобрительно качала головой, глядя на меня. Зато после моих отмазок от запланированной тренировки отрывалась на мне на следующей, гоняя с утроенной силой, выбивая из меня желание увлекаться стандартными московскими развлечениями.

Три месяца после выпускного оказались странными. Конечно же, чемпион США с хорошим средним баллом в школе был зачислен в университет без лишней волокиты, и если бы я учился, находясь там, то даже мог бы рассчитывать на стипендию. Но я был в России, поэтому отцу пришлось оплатить моё дистанционное образование. Не сказать, конечно, что для Карлайла это стало проблемой, но всё же… Родители приучили меня ценить те материальные блага, которые нам доступны, и не разбрасываться ими. Провожая в аэропорту, папа сильно сжал меня в прощальных объятьях и сказал: «Надеюсь, ты уверен в своей цели, сынок». Маме же расставание далось сложнее: как она ни пыталась, скрыть от меня красные глаза так и не смогла. Родители поддержали меня в решении ехать в Россию с Анной, несмотря на столь большое расстояние и неизвестность. К этой стране все мы относились с недоверием.

Встретив в московском аэропорту, Анна отвезла меня в квартиру, которая теперь стала мне домом. Двухкомнатная норка в сером невзрачном доме с ужасно неудобной ванной и кухней, в которой больше двух собраться невозможно. При этом аренда её обходилась как номер непаршивого отеля в штатах. В целях экономии мы снимали её на двоих с британским танцором Джаспером Хейлом. Естественно, это организовала Анна.

Раньше я не знал этого парня лично. Конечно, видел на соревнованиях, где-то в раздевалках или на катке, но никогда не общался. И вообще считал идиотизмом выступать в танцевальной паре с родной сестрой, как это делал Джас. Но, пообщавшись с ними, я не то чтобы изменил мнение, но принял это. Розали и Джаспер Хейл уже пару лет были второй парой английской сборной, они пробовали кататься с другими партнерами, но не складывалось. И сколько бы ни находилось скептиков вроде меня, считающих, что танцы, без сомнения, это не совсем спорт и хороши, только когда показывают отношения, может даже — сексуальность, что невозможно между братом и сестрой, Хейлы всё равно оставались друг для друга лучшими партнёрами.

Да и стоит признать, что вместе на льду они смотрелись шикарно. Довольно-таки высокий и широкоплечий Джаспер по комплекции больше напоминал парника, нежели танцора. Но в юности слишком долго оставался тощим и вырос немного позднее сверстников, поэтому тренеры посчитали, что он не потянет элементы именно спортивного катания, и запихнули его в танцевальную группу. По мне, так тоже глупо, он же нормально прыгал, мог и один кататься. Хотя, с другой стороны, в их сборной они — одна из сильнейших пар: вице-чемпионы мира среди юниоров в позапрошлом году, на европейском чемпионате тоже какую-то медаль получили… А будь он одиночником, мог и не иметь этого. Даже, скорее всего, не имел бы. У нас конкуренция-то посильнее будет.

Розали же, в отличие от брата, как раз таки типичная девушка из танцевальной пары. Только очень красивая. Высокая, с хорошо — даже слишком, как для спортсменки, выраженными формами и длинными светло-золотистыми локонами. Она всегда привлекала повышенное мужское внимание. Если бы ещё не её противный характер, наверняка бы её быстро увели и от брата-партнёра, и из спорта. Но так, эта блондинистая пара покоряла пьедесталы различных чемпионатов своими спортивными навыками, а сердца поклонников — голубыми глазами и золотистыми завитками.

В этом году Розали, так же как и я, окончила школу, и поэтому они оказались более свободными в выборе тренера и места проживания. И Хейлы приехали именно в Москву. Точнее, даже не так. Они решили тренироваться у Анны Беловой, а это теперь означало: жить в российской столице. Джаспер старше нас на два года, ему вопрос с переездом дался проще.

Мне казалось, что первые недели по возвращении Анна только и делала, что обустраивала жизнь воспитанников, съехавшихся к ней из разных уголков мира. Хейлы приехали всего на два дня раньше меня, я же оказался последним. Меня удивило, когда тренер сказала, что мы будем жить в одной квартире с Хейлом. Казалось бы, что мешало брату и сестре жить под одной крышей? Оказалось, это Анна стремилась организовать быт всех своих воспитанников, и в соседнем с нами доме поселила Розали и ещё одну свою ученицу — Элис Брендон. Одиночница. Тоже из США. И если бы Хейлы решили жить вдвоем, то Элис пришлось бы жить одной. А девчонка была совсем юной — ей едва исполнилось шестнадцать, и переезд её сопровождался немалыми проблемами. Но упрямый характер сделал своё дело, и Элис смогла уехать тренироваться к Беловой. Теперь ей приходилось учиться в школе при посольстве Штатов, но это её нисколько не смущало, поскольку всё остальное время она проводила или на катке, или в спортзале. Я хорошо знал Брендон ещё по Нью-Йорку, она давно в группе Анны, даже дольше меня. Тренер верила в эту малявку, и мы вслед за ней — тоже. А Элис день за днём старалась оправдать доверие Беловой, выделывая немыслимые для её возраста и хрупкой комплекции элементы, не щадя себя на тренировках.

Наша англо-американская компания вынужденно объединилась в Москве. Не только из-за совместного быта, но и из-за языкового барьера. В России редко говорят по-английски. А нам никогда не требовалось знание русского раньше, даже общаясь с русским тренером. На всех соревнованиях наш родной язык является универсальным, почти все спортсмены из разных стран им владеют. А уж тем более — тренеры, судьи, журналисты… Возможно, встречались разные акценты, как у тех же Хейлов, например, был весьма забавный говор, но смысл слов оставался понятным.

Однако здесь, в России…

Да, язык учить оказалось намного тяжелее, чем это представлялось изначально. Конечно, Белова ещё в Штатах заставила и меня, и Элис отправиться на языковые курсы, и потом старалась говорить с нами на русском, чтобы привыкали. Но это было тщетно. Оказавшись в Москве, я не понимал ничего!

Первые дни я боялся выходить из дома один. Конечно, в метро и на улицах имеются указатели на двух языках, но заблудиться здесь проще, чем узнать дорогу до соседнего дома. Впрочем, то, что спрашивать в Москве у прохожих дорогу смысла не имеет вовсе, я понял уже через несколько дней. Каждый говорил одно и то же: не знаю. Ну ещё как вариант — «я тоже не из Москвы».

Анна старалась приучить нас к самостоятельности, чтобы мы не зависели от неё как от няньки. Познакомила нас со спортсменами из русской группы, доставшейся ей в нагрузку с возможностью работать на льду в Сокольниках. Преимущество спортсменов опять же заключалось в том, что некоторые из них — как правило, те, кто выезжал на международные соревнования — хоть немного владели английским. В итоге: их ломаный английский и наш ломаный русский — и мы могли общаться. Ребята познакомили нас со своими друзьями. И понеслось…

Тусовки, вечеринки, дни рождения и прочие бессмысленные поводы напиться. С одной стороны, каждый из нас стремился расслабиться, отдохнуть. С другой — русские совершенно не умели отдыхать. После отдыха с моими новыми знакомыми я чувствовал себя еще более уставшим, разбитым. Но и запираться в московской квартире, выбираясь лишь на тренировки, я тоже не планировал. Хейл иногда посылал всё это к чертям собачьим, как и сегодня, и предпочитал провести время в тишине с книгой или за просмотром какого-нибудь фильма с юной Брендон, которую просто не пускали в клубы из-за возраста.

Я улыбнулся, припомнив возмущение Элис, когда она впервые столкнулась с тем, что мы трое — я, Джаспер и Розали — по законам этой страны совершеннолетние, и только она — нет. Её зелёные глаза метали молнии, и, казалось, что и без того торчащие в разные стороны короткие чёрные волосы встали дыбом как у кошки. Но она всё равно была оставлена дома учить уроки, пока мы развлекались. Если это можно назвать развлечением, конечно.

В принципе, быть американцем в России имеет свои преимущества.

Девушки.

Я говорил своё имя, что я из штата Вашингтон, и этого вполне хватало для успешного завершения вечера. Редко кто-то из них знал, что я фигурист и что, вообще-то говоря, являюсь одним из основных соперников их соотечественников.

Столько секса, сколько за последние месяца полтора, то есть с тех пор, как мы более-менее здесь освоились, у меня не было за всю мою жизнь. Не то чтобы мой опыт в половой сфере был значительным раньше, но все же познаний в этой области имелось немало. Конечно, я говорил всем, что это произошло в пятнадцать, в одном из туров и с известной фигуристкой, имя которой по понятным причинам я сказать не мог. «Разумеется, не мог, — усмехался я про себя каждый раз, когда снова пересказывал эту байку, — потому что этого никогда не было». А мой первый секс был с девочкой из школы, учившейся на класс младше, когда мне уже исполнилось семнадцать. Для неё это тоже был первый раз, поэтому она не разобрала, что я знал, что делать только в теории. Зато теперь! Особенно теперь… В Штатах у меня не было недостатка в женском внимании, но всё же обстоятельства вынуждали вести себя там скромнее. В Москве, будучи американцем и имея привлекательную внешность, я легко добивался своего, фактически не прилагая усилий. Если какая-то зазнайка пыталась изобразить из себя недотрогу, я просто переключал внимание на другую. Благо, выбор оказался поистине богатым. Хотя даже в тех турах в США, куда я смог попасть, учитывая расстояние, всё складывалось тоже весьма неплохо. Вот помнится, когда мы были в Сиэтле…

— Приехали, — водитель такси прервал мои фантазии и воспоминания о пошлом развлечении с Лорен Меллори — вице-чемпионкой США в парном катании.

Быстро расплатившись, я вышел из машины и побрел домой. Ну или точнее, в квартиру, которую теперь приходилось так называть, хоть и вздрагивая при этом.

Я открыл дверь, стараясь не шуметь, и оказался прав. Мерное похрапывание доносилось из комнаты Джаспера. Я усмехнулся, обнаружив на тумбочке рядом с кроватью пару таблеток и стакан воды. Друг приготовил мне их на утро, зная, в каком состоянии я неоднократно возвращался с гулянок. Но не в этот раз. От пары банок пива за вечер вряд ли поутру у меня будут похмельные проблемы. А вот выспаться не помешает. Тренировки отменять нельзя, иначе не было смысла лететь через пол земного шара вслед за лучшим тренером.

Я усмехнулся сам себе.

Как и всегда, если у меня оставалось хоть чуть-чуть сил перед сном, засыпал я с мыслью о том, что всё это: жизнь вдали от дома, родных, ежедневные изматывающие тренировки, постоянные стрессы и напряжения — только ради одной цели: стать олимпийским чемпионом. И я стану! Обязательно!

Звонок будильника раздался внезапно.

Казалось, что ещё мгновение назад я только закрыл глаза, представляя лёд олимпийского Сочи, а теперь уже должен вставать и идти тренироваться, чтобы этот сон стал реальностью.

Почувствовав звон в голове, я протянул руку к таблеткам, оставленным Джаспером, и, проглотив их, с жадностью выпил полный стакан воды. Всё же сушняк, всё же небольшое похмелье. Выругавшись на самого себя, я соскреб собственное тело с кровати и потащился в душ, стремясь как можно скорее прийти в норму.

Когда я направился в кухню, чтобы напиться кофе и позавтракать, то застал там Джаса, который на поднос, где уже стояли две чашки кофе, собирал какую-то еду.

— Нагулялся, натрахался? — спросил он меня вместо пожелания доброго утра.
— Можно и так сказать, — я потёр лицо и взъерошил волосы. — Ты как провёл время вчера?
— Нормально, — кивнул Джас. — Чайник только что вскипел, я у себя поем, — быстро проговорил он и ретировался.
Я пожал плечами и занялся завтраком. Меньше чем через час я вышел из дому.

День выдался солнечным и теплым. Легкий ветерок играл ещё зелёной листвой, создавая в старом дворике приятный шелест. Солнечные лучи, проникая сквозь кроны деревьев, подсвечивали игру пылинок. Соседки-старушки, одетые в бесформенные невзрачные плащи, уже собирались на лавочках у подъезда, чтобы посплетничать о тех, кого совсем не знают. Я видел многих из обсуждаемых ими объектов на различных тусовках — ничего общего, да и привлекательного часто мало. На меня и Джаспера они смотрели неизменно косо, подозревая нас, видимо, в шпионаже, и даже, кажется, не видели разницы в том, что мы из разных стран.

Я усмехнулся этим мыслям и, закинув спортивный рюкзак подальше за спину, побрел к метро. Обзавестись машиной в Москве мне не светило. И дорого, и нерационально, и слишком много проблем с получением разрешения. Так что все наши спортсмены пользовались общественным транспортом. Днем — только метро. Единственный способ попасть куда-то вовремя. Да и так, пешие прогулки ещё никому не вредили…

Вход на станцию «Бауманская» ежедневно сопровождался давкой. Так и хотелось прикрикнуть, что если перестать вытеснять друг друга и проходить по очереди, то все доберутся быстрее, но нет — эти люди не привыкли быть рациональными. Они не замечали друг друга, не обращали ни на кого внимания, только стремились к заветной двери, относясь к окружающим только как к нежелательному препятствию. А что за этой дверью? Ха! Снова толпа, снова очереди у турникетов…

А потом — безликие станции, безликие поезда, безликие люди. В этом городе людям нет дела до того, кто рядом, какой он, что из себя представляет. Имея привычку быть наблюдательным и оглядываясь по сторонам, я не раз видел в метро довольно известных людей. Но они чувствовали себя спокойно, потому что оказывались такими же невидимками, как и все. Здесь со всех средств массовой информации говорится о грёбаной широте русской души, но где она пряталась — науке это оставалось неизвестным. Единственный человек, из всех кого я знал в России, положительно отличавшийся от серых масс, это Анна. Но с другой стороны — она долго жила в Штатах, много работала с иностранцами.

Я смотрел по сторонам, стоя почти в углу вагона. Активно обнимающаяся и целующаяся на сиденье рядом парочка, наталкивала меня на какую-то мелочь, которую я упустил до этого. Что-то этим утром было не как всегда, но я пропустил, что именно. Что-то не ускользнуло от моего внимания, но я не понял значения этого сразу.

Я доехал до Сокольников и шел к тренировочному комплексу, раздраженный тем, что никак не мог понять этого. Что-то было, что-то…

Сон, будильник, таблетки, утренние процедуры, Джаспер, завтрак…

Стоп!

У Джаспера на подносе было две чашки кофе!

Я заржал, остановившись прямо посреди улицы. Всё равно здешним прохожим нет никакого дела до странностей окружающих.

Ну Хейл! Вот ведь засранец-тихушник!

Может, в отместку за его враньё настучать Анне? Хотя за что, собственно? Я даже фыркнул от посетившей меня идеи. Привести к себе подружку — это не нарушение спортивного режима, а вполне нормальное удовлетворение мужских потребностей. Вот только раньше этого не было. Ни он, ни я не притаскивали подружек к себе, а развлекались или на их территории, или на нейтральной. У нас же была наша мужская берлога! Парни к нам иногда заходили, конечно, а из женщин — только Розали, Элис, ну и Анна, когда решала проверить, как мы живем, чем питаемся, ну и прочую бытовую муть.

Улыбаясь во все тридцать два, я наконец добрался до ледовой арены.

— Рада видеть тебя в хорошем настроении субботним утром, — поприветствовала меня тренер, пребывающая в не менее веселом расположении духа. Как правило, это означало, что к концу тренировки я буду отжат как лимон.

— Взаимно, Анна, — бодро отозвался я, понимая, что всё это только ради моего же блага.

— Сегодня доделаем дорожки шагов, — загадочно улыбнулась она. Значит, уже придумала что-то немыслимое.

Да, этот момент оставался единственным недоработанным в программе нового сезона. А надо было уже накатывать их, и как можно активнее. До первого старта оставалось совсем немного времени.

Мне очень понравилось то, что подобрала для меня тренер в этом сезоне, особенно для произвольной программы. Хит кинопроката прошлого года — «Пираты Карибского моря. На странных берегах». Именно саундтреки к этому фильму и стали музыкальной темой моей программы. Моей первой, по-настоящему взрослой произвольной программы. Капитан Джек Воробей! Ха! Мне точно подходил этот образ. И некоторое хулиганство, и сила, и своего он добивался, несмотря ни на что. Это точно мой персонаж! Как только Анна предложила мне эту идею, я сразу ею загорелся. Я смогу воплотить этот образ на льду не хуже, чем Джонни Депп в кино.

— Приступим? — подбодрила Анна.

Я кивнул и направился в раздевалку, чтобы уже через десять минут приступить к тренировке…

---

Благодарю всех за терпение и длительное ожидание.
Мысли о новой жизни Эдварда можно высказать на ФОРУМЕ.
Благодарности за редакцию принимает LoveHurts.

И небольшая викторина от автора. Первый ответивший получит главный приз. Второму и третьему обязательно придумаю поощрения. Главный приз: возможность заказать любой бонус к этой истории после её окончания. Ответы принимаются на форуме, в любое время.
Итак, внимание! Вопрос:
Какое место займет Эдвард на Олимпиаде в Сочи?