На ланч мы съедаем по паре сэндвичей, тёплые лучи солнца проникают в мою кожу, пока мы загораем на пляже, щёлкая семечки и жуя бастурму. Леа и Дженкс приезжают к нам в бухту на своей новой лодке, и Леа привозит с собой маму. Папа и Карлайл сразу оживляются при виде красивой зрелой женщины, и я закатываю глаза. Боже, пожалуйста, пускай они контролируют себя. Папа со всех ног бежит к лодке, чтобы помочь ей выйти, и меня немного удивляет эта его суетливость. Раньше я его таким не видела.

Мы играем в футбол в воде и, заодно, наблюдаем, как Карлайл с Ванессой строит замки из песка. Осознание того, что она больше – не его внучка, но он, всё равно, так мил с ней, заставляет моё сердце таять в груди. И мне кажется, что он чувствует то же самое, потому что проводит с ней целые дни, развлекая и исполняя все её прихоти. Папа, Сью и Карлайл говорят про Y2K и обсуждают возможный конец света через шесть месяцев. Этот разговор будоражит Эммета, и он целый час, не переставая, болтает на эту тему, что-то доказывая, начиная с импичмента Клинтона, и они спорят без устали.

Мы быстро устанавливаем навес, накрываем свои вещи непромокаемым брезентом и раскладываем тяжёлые камни по краям, чтобы удержать его, часть сумок прячем в лодку, чтобы увезти к себе на пристань. Эдвард и я берём гидроцикл и плывём по мелководью вверх по реке между высоких холмов.

Ночь ‒ великолепная, теплая и ясная. Я бросаю взгляд в воду, замечая много мелких водоворотов, отчего у меня самой кружится голова. Луна совсем низко, и по форме она напоминает улыбку чеширского кота, и я крепче обнимаю талию Эдварда и целую его обнажённое плечо.

– Правь в ту бухту, – говорю я.

Эдвард оглядывается через плечо, улыбаясь. Я не могу сопротивляться его улыбке, потому что он прекрасно понимает, что я имею в виду, и, как ни странно, это меня нисколько не смущает. Я слегка кусаю его за бицепс, и он смеётся, выключает гидроцикл, и мы тащим его к берегу. В бухте темно, но прежде, чем я успеваю об этом подумать, и даже снять спасательный жилет, губы Эдварда уже страстно целуют мои.

Шорох, шуршание, щелчки, и жилеты сняты. После настаёт черёд наших купальных костюмов. Его руки – везде, мои губы оставляют дорожку поцелуев на его колючей челюсти, и он опускает меня на землю.

– Подожди, – на выдохе произношу я, мысли, что сейчас появились в моей голове, заставляют меня взволноваться. – Не ложись на землю.

– Почему? – смеётся Эдвард.

И до меня доходит, как смешно это звучит.

– Это будет похоже на то, словно ты занимаешься сексом с наждачной бумагой, – пытаюсь я объяснить, но Эдвард лишь продолжает улыбаться.

– Хорошо, я постараюсь быть очень осторожным, чтобы на тебя не попал песок.

Он ложится на землю и тянет меня на себя, мои бёдра оказываются по обе стороны от его ног, ещё мгновенье и он ‒ во мне. Я начинаю двигаться, наши тела покрываются потом, и песок ‒ везде, я чувствую его повсюду. Эдвард прижимает меня к себе, я целую его в шею, чувствуя запах пота и крема для загара. Я провожу рукой по своим губам, и теперь песок попадает мне в рот, и я никак не могу от него избавиться.

– Постой, мне песок попал в рот, – произношу я, и слышу стон Эдварда.

Я сползаю с него, поднимаясь, всё ещё пытаясь избавиться от этого противного чувства во рту, потом смотрю на Эдварда: он лежит голый, и я не могу удержаться от смеха. Эдвард хватает меня и тащит в воду, и мы смываем друг с друга песок. Не переставая ласкаться, целоваться и обниматься, Эдвард тащит меня на мелководье, и мы продолжаем то, что начали на берегу, и нам больше не нужно волноваться о песке, или о том, чтобы не шуметь, так как здесь никого нет, и нас не видно в темноте.
Насладившись друг другом, мы ложимся на берег, оставляя ноги в воде, Эдвард кладёт голову мне на грудь и втирает песок в мою кожу.

– Ты знаешь, некоторые женщины тратят на это большие деньги, это что-то типа скраба, – говорю я. – Я читала об этом в Космо.

– На мой взгляд, в Космо очень много полезной информации, – бормочет Эдвард.

И я чувствую, как его челюсть двигается на моей груди, а рука по бедру. Его пальцы словно боготворят моё тело и поклоняются ему, и я закатываю глаза, наслаждаясь движением его нежных рук на моей коже. Руками я провожу по его волосам, опускаясь ниже, очерчивая линию его уха и челюсти.

– Эй, всё, что я знаю о сексе, я узнала из Космо, – говорю я.

Он выводит круги вокруг моего пупка, после проводит по боку, добираясь до груди, и его пальцы – словно пёрышки, и я извиваюсь, так как мне немного щекотно.

– А разве это не в Космо говорилось, что оргазм – это словно фейерверк из влагалища? – интересуется он.

Я фыркаю. Не могу поверить, что он до сих пор это помнит.

– Твоё сердце бьётся быстрее, когда я делаю так, – говорит он и проводит рукой по моей груди, а потом снова.

И я ловлю губами воздух.

– Медленно – говорит он, легонько касаясь моего живота и снова возвращает руку на грудь, сжимая её сильнее, и захватывая в плен сосок. – А теперь снова быстро.

– Моё сердце всегда было на твоей стороне, ты же знаешь. Даже, когда мой разум искал какие-то оправдания и сомневался в правильности действий, и когда я делала всё не так, моё сердце, всё равно, всегда было в твоих руках, ну, или как там говорится, – произношу я.

Потому что вижу, что Эдвард смотрит на меня, будто я сошла с ума.

– Я думаю, что твоё и моё сердце всё это время были в сговоре, – говорит он, касаясь губами моей груди.

Он ложится на меня сверху, поудобней устраиваясь между моих ног, и мы – снова вместе, наши сердца бьются в унисон, словно один удивительный звук.

Следующие две недели я провожу с Ванессой столько времени, сколько могу. Меня просто бесит мысль, что я не могу быть с ней каждый день. Роуз даже разрешает ей провести ночь у нас, и мы занимаемся с ней всякими девичьими штучками. Я заплетаю её длинные волосы во французскую косу, потом мы едим мороженое, и я крашу ей ногти. Мы раскрашиваем картинки, и я читаю ей книжку, а после она засыпает в кровати между мной и Эдвардом, в обнимку с Отисом. Я целую её в курносый нос, а Эдвард укрывает покрывалом, и он улыбается, взглядом скользя по её крошечному тельцу.

Когда она приедет следующим летом, ей будет уже почти пять лет. Она вырастет и научится многому, и я всё это пропущу. Одна лишь мысль об этом причиняет мне боль, и я, сжимая рубашку в кулаке, пытаюсь хоть немного облегчить эту боль, удержать это внутри себя. Мне так жаль, что они не могут остаться здесь навсегда, но, к сожалению, когда их отпуск закончится, они уедут, и их минивэн исчезнет за поворотом. И они вернутся в свой мир.

Эдвард учит меня играть в баскетбол. Он лавирует и движется, поражая меня своей формой. Каждый раз, когда он подпрыгивает, я могу видеть кусочек его кожи чуть выше пояса шорт, и я постоянно задаюсь вопросом, почему не обустроила эту площадку раньше. Эдвард просто чертовски сексуален, когда движется. И не важно, что он делает: просто идёт или преследует какую-нибудь цель, всё равно он вызывает трепет в моём теле. Он расхаживает с важным видом, и даже если он в чем-то не уверен, всё равно расправляет плечи и поднимает голову, принимаясь за работу. Это – одна из самых похвальных его чёрт.

Незадолго до моего дня рождения мне звонит Элис. Она поздравляет меня, и говорит, что очень сожалеет, что не они не смогли приехать этим летом.

– Я собираюсь начать лечить бесплодие, – произносит она.
И я задерживаю дыхание. Я и понятия не имела, что у неё с этим проблемы. Мне просто казалась, что она этого не хочет.

– О, ужас, Элис, я сожалею! – говорю я.

А она смеётся:

– Не сочувствуй, пока ещё нечему, – произносит она, её голос чистый и уверенный. – Но я думаю, что всё получится. Просто, надо думать позитивно обо всём этом и расслабиться. Врач часто говорит, что это всё может быть из-за того, что я очень переживаю и стресс мешает мне. Поэтому я записалась на курсы йоги для начинающих. И у меня хорошее предчувствие, – её голос, словно мыльный пузырёк, красивый и фантастический, но, при этом, всё равно, утончённый.

– У меня тоже, – произношу я, в надежде, что так и будет, хотя, на самом деле, не знаю, что ещё можно сказать.

– Эдвард уже отдал тебе подарок ко дню рождения?

– А Эдвард ещё не подарил тебе подарок, так ведь? – спрашивает она.

И я замираю.

До сих пор не могу привыкнуть к тому, что Эдвард в день моего рождения будет здесь, со мной.

– Нет, а что? Что это? Ты знаешь, что это будет? – слова вылетают из моего рта, но я тут же передумываю. – Нет, стой, не говори мне. Просто дай подсказку. Я хочу попробовать отгадать.

– Подсказку? О, Боже, подожди, дай мне минутку подумать, – говорит она, и я терпеливо жду. – О, придумала. Послезавтра ты будешь уже в совершенно другом образе.

Я хмурюсь. Образ. Смена имиджа или?

– Мне нужно ещё, – требую я, и Элис смеётся.

– Эм, мне кажется, Эдвард уловил удачный момент.

Боже, да это может быть, что угодно. Уловил может обозначать очень многое. Возможно, это как-то связано с фотографией.

– Ещё, – говорю я.

– Эм, нет. Я уже и так сказала слишком много, – говорит Элис.

И я опускаюсь до бесстыдного попрошайничества.

– Ну, давай, Элис, ещё одну, пожалуйста!

– Хорошо, возможно твой отец приложит к этому руку. – Я могу слышать, как она улыбается, словно идиотка, в трубку. Мой папа, рука?

– Элис, что же Эдвард купил мне? – спрашиваю я, и тут же замираю, потому что вся мозаика складывается у меня в голове, и мне кажется, что я сейчас упаду в обморок.

– Это произведёт неизгладимое впечатление, – произносит Элис прежде, чем повесить трубку.

Я остаюсь на линии, и я – в шоке.

Образ, как «Образ невесты».

Уловил, словно «и только смерть может разлучить их». Отец приложит руку.

Неизгладимое впечатление, как «навсегда».

О, Боже. Эдвард купил обручальное кольцо. Мне, в подарок на день рождения. Завтра.

Проклятье, и что я ему отвечу? То есть, я имею в виду, что это великолепно, учитывая, что так мы будем вместе, ну, вы знаете, навсегда. Но теперь, когда я знаю, что это случится, я волнуюсь, всё пойдёт к чёрту. Пожалуйста, Господи, пускай он не делает это при гостях. Конечно, я знаю, что скажу да, но иногда я не могу контролировать свой болтливый рот. А что делать, если я скажу «да» с недостаточным энтузиазмом? А что, если я произнесу не тем тоном? Проклятье! А что делать, если я не решусь? Как-то Эдвард сказал мне, что когда я точно буду знать, я не буду колебаться или волноваться, что выгляжу глупо, но это всё совсем не так. Всеми фибрами своей души, я знаю, что хочу прожить всю жизнь с Эдвардом. Но, думаю, что не смогу дышать, дожидаясь этого момента.

Наверное, он пригласит меня на ужин, или что-то в этом роде, и сделает это позже. Знаете, что-то традиционное. Он понятия не имеет, что я всё знаю, и это здорово, потому что тогда у меня есть время, чтобы подготовится, а он будет думать, что удивил меня. Круто придумала, победа.

Проснувшись утром, я переворачиваюсь на бок, и чувствую холодные простыни. Я провожу рукой вдоль хлопка в поисках любимого тела, но я прекрасно понимаю, что он уже поднялся. Протирая глаза, я осматриваюсь и вижу его. Он всё ещё одет в пижаму, а на лице у него – огромная улыбка, и он стоит в дверях, держа в руках поднос с кофе и вазочкой мороженого.

– О, Боже, ты принёс мне мороженое на завтрак. В постель. Наверное, я стала очень похожа на обжору, – произношу я.
И он смеётся.

– С днём рождения, Белла.

Он произносит поздравление, протягивая мне кофе сначала, я скрещиваю ноги и делаю пару глотков любимого напитка. Он садится рядом со мной, и я бросаю взгляд на мороженое. Проклятье, а что если кольцо в вазочке? Что, если я проглочу его? Я бы точно сделала что-нибудь подобное, а потом провела бы весь вечер в отделении скорой помощи, поглощая слабительное, чтобы потом мы смогли достать моё обручальное кольцо. Это было бы отличной сказкой для наших внуков. Проклятье, внуки. Боже ‒ вот оно. Я снова представляю нашу будущую жизнь.

Моё сердце бешено стучит, я ставлю чашку с кофе на тумбочку, и он протягивает мне мороженое. Я сначала даю попробовать ему, чтобы посмотреть, будет ли он колебаться. Он прищуривается и наклоняет голову на бок, словно он смущён. Я аккуратно беру ложечку с мороженым в рот, и, возможно, со стороны я смотрюсь ужасно глупо и смешно, пытаясь языком нащупать холодный металл в сливках. Эдвард улыбается и целует меня в щёку, а затем, расслабившись, откидывается на кровать. Отис запрыгивает на постель, по одеялу идёт прямо к нему и сворачивается калачиком, заставляя меня рассмеяться. Отис, в большей степени, – кот Эдварда. Он совершенно игнорирует меня, и теперь они вдвоём с довольным выражением лица смотрят, как я. Я доедаю мороженое и чувствую себя немного уныло от того, что не нашла кольца.

– Ты помнишь, в новостях был выпуск о людях, которые похожи на своих питомцев? – говорю я, пристраивая пустую вазочку на тумбочку и принимаясь за кофе. – Вы, двое, могли бы стать известными.

Эдвард подносит Отиса к своему лицу, и я смотрю на их одинаковые красно-коричневые волосы, и они оба, как будто, дерзко и нахально улыбаются, и это – не просто совпадение. Мне очень смешно, и я изо всех сил стараюсь не подавиться кофе, но, в конечном итоге, больше не могу сдерживаться и фыркаю, отчего немного жидкости попадает мне в нос. Я прикрываю нос рукой,

Эдвард смеётся, легонько шлёпая меня по руке. Я возвращаю чашку на тумбочку и слегка пихаю его в ответ, но он хватает меня за лодыжку и начинает щекотать, и я смеюсь так сильно, что слёзы выступают на глазах, пока я пытаюсь освободить свою ногу.

Эдвард тянет меня к себе, переворачиваясь и нависая надо мной. Я хватаю его за рубашку, тяну на себя и набрасываюсь на его рот. Он облизывает мои губы, руками теребя пояс моих хлопковых шорт. Он боготворит меня, оставляя сладкие поцелуи на моём теле, чередуя их с нежными ласками, и это будит бабочек в моём животе.

Мы запланировали ужин в Лас-Вегасе с Леа, Дженксом и моим отцом, а пока мы проводим весь день, ничего не делая: смотрим фильмы просто потому, что мы можем. Сегодня – мой двадцать восьмой день рождения, и я провожу его в пижаме: смотрю трилогию «Звёздные войны», жую конфеты и целую Эдварда, и это –мой самый лучший «день ничегонеделания» в жизни. Я всё время жду, что Эдвард вот-вот вытащит кольцо, и это ожидание просто сводит меня с ума ‒ ну когда же он это сделает?! В моей голове проносятся разные, самые нелепые сценарии, где он делает всё как в популярных фильмах, но ничего не происходит. Я немного дремлю на груди Эдварда, и мы начинаем готовиться к ужину.

Я решаю надеть что-нибудь особенное, так как уверена, что именно за ужином всё и произойдёт. Леа и мой отец, скорей всего, будут фотографировать нас, и я должна выглядеть великолепно. Я сушу волосы феном, чего я раньше никогда не делала, что заставляет меня нервничать ещё сильнее. Крашу ресницы и наношу помаду на губы, надевая облегающее синее платье, в котором моя грудь выглядит просто ослепительно, и я чувствую себя похожей на свою маму. Я скучаю по ней, но её голос – в моей голове, и он твердит: «Белла, всё хорошо, ты все правильно делаешь», и я знаю, что это так.

Я сажусь на диван в гостиной, ожидая, когда Эдвард, наконец-то, закончит наряжаться, и замечаю маленькую чёрную коробочку, лежащую на обеденном столе.

Святая Богородица, Эдвард просто оставил его на столе, ну зачем?

Я хочу посмотреть на него. Интересно, если ли у меня время, чтобы незаметно всё

Я сижу там и ошеломлённо пялюсь на коробочку, когда Эдвард выходит из ванный, одетый в одну из своих футболок-поло и брюки. Я не могу даже посмотреть на него, один его взгляд на моё лицо, и он всё поймёт. Но дальнейшие его действия меня удивляют, он не спеша берёт коробочку, как будто нет ничего особенно в том, что он собирается сделать мне предложение, и, как ни в чём не бывало, садится рядом со мной.

– Итак, я хочу подарить тебе подарок, прежде чем мы пойдем ужинать.

Моё сердце бешено стучит. Боже мой, это на самом деле происходит.

– Хорошо, ‒ только и могу произнести я.

Он целует мою щёку и протягивает коробочку, чтобы я взяла её. Крышка закрыта и плотно прилегает к коробке, и я поднимаю её со скрипом.

Я смотрю. Я в замешательстве.. Я наклоняю голову и прищуриваюсь, потому что я не понимаю, что за фигня перед моими глазами.

– Это – карта памяти, – говорит Эдвард, вытягивая маленький чёрный прямоугольник из коробки. – Это – дополнение к другому моему подарку.

Он выходит из комнаты, и моё сердце сжимается. Я не могу не чувствовать себя разочарованной. Чёрт возьми, я думала, что получу кольцо. Эдвард возвращается с другой коробкой, она намного больше, и я быстро распаковываю её, обнаруживая там фотоаппарат. Это – Никон, цифровой.

– Не понимаю, – говорю я Эдварду, и он берёт коробку из моих рук.

– Это ‒ цифровой фотоаппарат, – объясняет он.

А моё сердце замирает, и у меня нет сил, объяснить, что это – не то, что я не понимаю. Я знаю, что раньше меня совершенно не волновали все эти кольца, но теперь, когда мы подошли к этому моменту, и я не получила кольцо, я опустошена. У нас не так много времени, понимаете? Не так много, если я хочу иметь детей без каких либо научно-фантастических экспериментов с иглами.

И мне казалось, момент пришёл. Я думала, что наше время настало.

– Замечательно, – произношу я.

И он засовывает карту в гнездо и ставит батарейку на место.

– Батарейку надо будет время от времени заряжать, и всё, – говорит он, смотрит в объектив и фотографирует меня.

Я поднимаю голову и закатываю глаза, но он лишь смеётся, продолжая щёлкать затвором. Щелчок еле слышен, только тихий звуковой сигнал, оповещающий, что кадр сделан, но мне очень трудно улыбнуться хоть раз.

– И ты сможешь посмотреть фотографии сразу после того, как сфотографировала, и можешь удалить те, которые тебе не понравились, и сохранить те, что нравятся, – говорит он, прокручивая картинки. – Ох, вот эту точно нужно сохранить.

Он протягивает мне фотоаппарат, и я смотрю на маленький экран, где изображена небольшая чёрная коробочка, в которой лежит кольцо с большим квадратным бриллиантом, а тонкий обруч украшен десятками мелких драгоценных камней. Я щурюсь непонимающе, я думаю, что это фото, должно быть, заводское. Ну, как, знаете, когда вы, допустим, покупаете рамку для фотографий. Когда я смотрю на Эдварда, то вижу его стоящим передо мной на одном колене и держащим в руке кольцо с тем же квадратным алмазом, окружённым десятками крошечных камней, на тонком ободке. И теперь всё обретает смысл. Я смотрю ему в глаза, и он подмигивает мне. Он подмигивает.

Я – в полном шоке, моё тело замерло, и я не знаю, что делать. Я не могу дышать, никак не могу поверить, что Эдвард разыграл меня. Он сделал всё это специально. Он знал, что я ждала, и заставил меня целый день мучиться. Какая он, все-таки, зараза! Так, что же делать? То, что я всегда делаю, когда Эдвард ведёт себя, как последний засранец.

Я бью его в живот.

У меня не получается нанести сильный удар, потому что это трудно сделать, когда ты сидишь, но этого достаточно, чтобы показать ему, что я имею в виду; он смеётся, и его голова падает на мои колени.

– Ты знал, что я ждала этого целый день, так ведь?

Я поднимаюсь, а он всё ещё стоит на одном колене, одной рукой сжимая моё платье, и ему так смешно, что он с трудом может говорить.

– Что ж, это – «нет»? – затаив дыхание спрашивает он.
И я улыбаюсь.

Я знала, что именно так всё и будет. Эдвард попытается выставить меня идиоткой, чтобы мои сопливо-романтические чувства вышли наружу. Это так типично для него.

И при этом совершенно прекрасно. Мы – такие.

– Нет, – отвечаю я, становясь на колени рядом с ним, кладя руки на его бёдра.

– Подожди, нет как «да», или нет как «нет»? – спрашивает он, снова протягивая мне кольцо.

Он приподнимает бровь, и я подношу палец к камню, проводя по нему.

– Оно – мамино. Но я немного переделал бриллиант, подгоняя его под твой стиль. Что, ты знаешь, было очень тяжело сделать, так как ты, практически, никогда не носишь ювелирные украшения. Элис и Роуз мне немного помогли, – бормочет он.
И я улыбаюсь.

Я подползаю к нему поближе, целую его губы и нос, щёки и веки. Его руки оборачиваются вокруг меня, и он позволяет мне насладиться им.

– Так, это – «да»? – шепчет он.

– «Да» на что? – дразню я, потому как, на самом деле, он до сих пор не спросил меня ни о чём.

Он улыбается, прижимая губы к моей шее, целуя линию челюсти, приближаясь у уху.

– Белла, ты примешь это кольцо? Будешь ли ты моей навсегда? Моим другом, моей любовью, моей судьбой?

Я закрываю глаза, слёзы текут по щекам, и всё, что я могу чувствовать, – как дрожат мои губы, и как его сердце бьётся в такт с моим, и слова, что он произносит шёпотом, – будто освежающие брызги воды в знойный день.

– Ты будешь моей женой?

Я киваю, потираясь щекой об его кожу, прежде чем слова успевают вырваться из моего рта. Он берёт мою руку, и холодный металл с драгоценным камнем скользит по моему пальцу.

У нас получилось.

_____________________________________

Все благодарности за перевод Лисбет. Не забывайте наградить Танюшу за ее труд!

С нетерпением ждем ваши комментарии на ФОРУМЕ. Спасибо, что вы с нами!