ЕPOV

Я наклонился вперед и позволил своему дыханию обдуть ее лицо, надеясь, что это загипнотизирует девушку достаточно, чтобы смягчить удар, который она определенно испытает.
- О нет, Изабелла, я не ангел.
Я мог видеть, как ее ум яростно заработал, и мне стало интересно, какой вопрос она задаст первым. Опять же, я молча проклинал эту пропасть молчания, что разделяла нас. Все было бы намного проще, если бы я мог определить ее настоящие мысли и реакции.

Это был рискованный, но необходимый первый шаг на пути ее постепенного привыкания ко мне. Я привез Изабеллу сюда, в это безлюдное место, под предлогом посмотреть на звезды, понимая, что если она закричит или убежит, у меня будет шанс все объяснить ей, или, по крайней мере, смягчить взрыв. Я был удивлен, когда она поехала со мной с такой готовностью; очевидно, у этой девушки имелись очень слабые инстинкты самосохранения.

Я решил делать по одному маленькому шагу за раз, и в то время, когда она поняла, что я не человек, крайне важно, прежде чем пойдем дальше, чтобы мы разобрались с этим нелепым заблуждением. Все получилось достаточно хорошо; теперь мне просто нужно было показать Изабелле, что это был я – Эдвард – человек, достойный ее доверия. Полное раскрытие всей информации должно быть сделано в определенный момент, но не сегодня.

Я надеялся, что действительно достоин ее доверия. Ведь я сам не чувствовал во время нашей поездки сюда, что могу доверять себе. Пока мы ехали по мрачной опушке леса, девушка постепенно расслабилась позади меня, и я остро ощутил, как ее мягкие груди прижались к моей спине, и то, как ее колени обхватили мои бедра. Та юбка, что была одета на Изабелле, плясала вокруг ее бедер из-за ветра, обещая подняться все выше и выше с каждым поворотом. Ее руки постепенно обвились вокруг моего торса, пока мы не оказались прижаты друг к другу как любовники, а сама она полностью не обхватила меня. Я ощутил, как мое тело ответило ей, и стоило нам только съехать с шоссе, как я понял, что действия Изабеллы были скорее подсознательными и не являлись открытым приглашением, а ведь я был готов взять ее прямо там, у дороги.

Я упивался пробудившимся чувством сексуального желания, затихнувшего так давно. После стольких лет отсутствия этих сексуальных чувств данное восстановление моей человечности доставляло радость. Но дело было не просто в сексуальном желании, которое руководило мною, дело было в потребности узнать эту женщину любым возможным способом. Эти годы одиночества рухнули, открывая мне то, что я никогда не мог предвидеть. Потребность связи с кем-то оказалась такой первобытной в своей силе и так глубоко укоренилась в моем сознании, как инстинкт выживания. Может быть, я смог бы оттащить себя от этой пропасти отчаяния и найти способ обрести себя через нее. Я имел большие надежды на свое будущее, которое сейчас находилось в ее ничего неподозревающих руках.

- Что ж, тогда кто ты? – спросила она, и брови Изабеллы нахмурились.
- Во многом такой же, как ты, - тьма была моим преимуществом; она прятала мое лицо, но острый взгляд позволял мне видеть ее.
- Ты не человек, - заявила девушка без сомнений.
Я не хотел лгать ей прямо в лицо, но мог поиграть с ней какое-то время.
- Нет.

- Скорость, сила, исцеление… - она пыталась соединить все кусочки мозаики вместе. Ее брови сошлись вместе в очаровательном жесте, когда Изабелла сосредоточилась.
- Что ж, на самом деле не исцеление. Скорее просто возможность останавливать кровь. – Кровь. Твою кровь. Твою вкусную, упоительную кровь. Жажда крови гремела прутьями своей клетки, но я крепко запер ее сегодня вечером. Она определенно играла вторую скрипку, просто иной вид моей жажды. И я не мог рассчитывать на более чем несколько дней.
Девушка замолчала, размышляя.

- Я совершенно, - сказал я, поднося ее руку к своим губам, - очарован тобой. – Я прижался своими губами к тыльной стороне руки девушки, чувствуя тепло, исходящее от нее, и позволяя ее совершенному аромату заполнить мои ноздри. Как трогательно и старомодно, выбранил я сам себя, задаваясь вопросом, не отпугнул ли ее.

Но я был вознагражден внезапным учащенным сердцебиением. Глаза девушки уже были невероятно расширены, а ее дыхание перехватило. Я повернул тонкую ладонь и поцеловал ее, чувствуя грубые царапины под своими губами. Я позволил своей свободной руке проследовать по линии ее руки, поднимая ткань. Это было так, будто я прикасался к теплому бархату, и мне очень захотелось коснуться ее всей. Тихий вздох Изабеллы потряс меня до глубины души.
Я отчаялся достаточно, чтобы играть грязно? Я поднял свое лицо и оказался рядом с ее, смотря пристально на девушку. Я позволял своему запаху погрузить ее в полусонное состояние, в которых, как я знал, люди уязвимы.

- Ложись, Изабелла, - потребовал я, позволяя своему вампирскому гламуру покорить ее.
Почти находясь в трансе, она опустилась на одеяло и вытянула свои ноги. Ее пьянящий аромат расходился волнами от нее, взывая к моей темной и похотливой стороне. Ее глаза не отрывались от моих, когда я опустился на локоть рядом с ней. Я прикоснулся пальцами к шелковой коже девичьего горла, именно в той точке, где бился ее пульс, позволяя своим пальцам проникнуть за воротник блузки. Это напряжение между нами увеличилось в тысячу раз, и я ощутил, как дрожь пронеслась по ее телу.

- Ты так прекрасна, Изабелла, - напел я ей. – Тем не менее, твой ум – загадка для меня.
Она не ответила; гламур был очень гипнотическим. Он держал людей в том состоянии, когда они готовы на все, но лишал их инициативы. Я знал, что Карлайл не одобрил бы такого его использования, но я также знал, что он использовал его в медицинских целях.

Я положил свою руку на ее живот, как раз под выпуклостью груди. Уровень феромонов девушки резко повысился, и я смог почувствовать, что она начала возбуждаться. Это был такой же сладкий запах, как и ее собственный, и мое тело откликнулось на желание заняться с ней любовью. Она была манящей, такой манящей, смотря на меня своими широко распахнутыми глазами, готовая отдаться мне, даже если и до конца не понимала этого, если я потребую этого у нее. Я мог бы взять Изабеллу здесь и сейчас. Я позволил своим глазам пропутешествовать по всей длине ее бледной и мягкой шее, где мог бы поцеловать ее, когда она откинула бы свою голову назад от наслаждения, к небольшим, тонким лодыжкам, которые мог легко обхватить своей рукой.

Но в запахе ее возбуждения имелась неправильная нотка, диссонирующая с песней ее аромата. Это был след от страха, нарушающий эту гармонию, как расстроенный инструмент. Я мог бы соблазнить ее, покорить, но она знала бы, что это произошло помимо ее воли, и данное обстоятельство отравило бы наши отношения.
Стройное тело Изабеллы растянулось рядом с моим, и я понял, что она не единственная здесь боролась со своим страхом. Сила моего собственного отчаянного желания взять эту хрупкую молодую женщину повергла меня в шок. Нет, не так; я хотел, чтобы она любила меня. Будучи сильным и одиноким, я прошел весь этот мир. Теперь же он зависел от улыбки и блеска глаз Изабеллы.

Я бросил последний взгляд на ее тело, отодвигая свою жажду на другой раз, и вздохнул, перекатываясь на спину.
- И с какими созвездиями ты знакома? – поинтересовался я.
- Я… м-м… - я услышал мгновенное замешательство в ее голосе, когда она пришла в сознание. Да, мне было по силам с помощью гламура заставить Изабеллу быть послушной, но от нее я хотел не послушания и даже не подчинения. Я желал ее полной и абсолютной капитуляции, и я буду преследовать ее, пока она не сдастся и не станет моей. Была огромная разница в том, что я могу взять и что она готова отдать мне добровольно, и я хотел получить все.

- Что ж, вот Большая и Малая Медведица, - произнесла она, указывая на созвездия, пока мы оба лежали, смотря на мерцающее небо. – Вот Лира и Плеяда. А какие знаешь ты?
- Я бы предпочел услышать о тех, что знаешь ты. Что это? – спросил я, указывая почти прямо вверх, считая, что она знает ответ. Я не был разочарован.
- Это Лебедь, мое любимое, кстати, - ее глаза заблестели в темноте.
- Лебедь. Логично.
- Когда я была ребенком, мечтала, что поднимаюсь туда и скольжу по ночному небу, - она улыбнулась своим воспоминания… и эта улыбка заставила меня захотеть, чтобы у меня была возможность знать ее тогда. Держу пари, она была восхитительным ребенком.

- Что ж, я рад, что ты застряла здесь, на земле. Тебе было бы одиноко провести целую вечность в небе, скользя в одиночестве.
- Но посмотри на нее, она не одинока, - Изабелла указала на другие созвездия. Ее руки были прекрасными, длинными и стройными. – Это Дельфин, Водолей, Пегас. Она окружена друзьями.
- Но у нее нет пары. – Понимала ли она, сколько скрытых слоев было в этом разговоре, или я напрасно говорил это?
- Да, нет других лебедей, - ответила задумчиво Изабелла.

- Будет очень сложно пройти вечность в одиночестве, не имея возможности разделить ее с кем-то, - я изучал ее лицо, пока она смотрела на сияющее небо. Девушка выглядела умиротворенной и спокойной, и я понял, что эта хрупкость придавала ее красоте необычности. Я боролся с призывом прикоснуться к ней, что накатывал на меня волнами, но боялся, что если вновь начну, то уже не смогу остановиться.
- Ну да, думаю, ты прав, - она повернулась ко мне с полуулыбкой, пока не увидела мое сосредоточенное выражение лица. – Да, ты прав, - прошептала девушка.
Я услышал, как ее сердце неожиданно сбилось, поэтому разорвал наши взгляды и посмотрел на небо.

Изабелла вздохнула.
- Именно в такие ночи я могу чувствовать присутствие Бога больше всего.
- Ты чувствуешь Бога?
- А ты разве нет? Посмотри на эту красоту. Ты не видишь в этом руку Господа?
- Это прекрасно, - признался я.
- Думаю, Господь создал нас, чтобы мы могли наслаждаться красотой, что создал Он.
- Так значит, мы должны поаплодировать Богу?
Она хихикнула.

- Что ж, более того, конечно же, - девушка быстро посмотрела на меня, прежде чем вновь начать изучать звезды. – Но когда я смотрю на ночь, подобной этой: идеальная тьма, небо, разворачивающееся над нами, именно тогда понимаю, что не одинока – что есть нечто, что нельзя объяснить, тайна старше и таинственней, чем сама Вселенная.
Изабелла говорила с такой невинностью и доверием, что мое холодное сердце заболело в груди. Был момент, когда я посмотрел на ночное небо и почувствовал удивление и благоговение. Я помнил то чувство почитания, чувство, будто являюсь частью большой тайны. Тем не менее, мое существование доказывало то, что у Бога были и жестокие намерения.
Я перевернулся на живот, поворачивая свою голову так, чтобы видеть девушку.

- Та проблема, что существует между мной и Богом, состоит в том, что он воздает должное за все добрые дела, но не наказывает за плохие.
Она перекатилась на бок, лицом ко мне.
- Плохие?
- В мире столько жестокости и ненависти. Я не могу поверить, что Бог просто позволил этому случиться.
- И ты пытаешься судить Бога? – тихо спросила Изабелла.
- Что ж, кто-то должен. Он оставил нас в мире, полном греха и искушения, а затем призвал нас смириться со всем этим? Ты бы смогла сделать это со своим ребенком? Ты бы оставила своего малыша в одиночестве в комнате, полной ножей и мачете, а затем просто отказалась от него, чтобы посмотреть, что же из этого получится?

- Но он не отказался от нас, разве ты не видишь? Он просто…
Я подпрыгнул, не в силах усидеть на месте, так как мой гнев и горечь разъедали меня изнутри. Я сделал несколько шагов прочь от одеяла, смотря на темные деревья вдали.
- Он отказался от нас. Или меня, по крайней мере. Возможно для тебя все по-другому. Но я никогда не увижу лицо Господа.
Я услышал ее резкий вдох.
- Как ты можешь такое говорить? Нет ничего, что Он бы не мог простить, если ты придешь к Нему с раскаянием в сердце, - она встала на колени на одеяле. – Он любит нас. Нам просто нужно научиться любить и Его.

- Действительно, Изабелла? – я повернулся к ней; ее руки лежали на коленях. – Есть столько всего, чего даже Бог не сможет простить, - произнес я, возвращаясь мыслями к своей молитве и вспоминая разговор с Карлайлом на поляне.
Я услышал, как у Изабеллы перехватило дыхание, а сама она застыла на месте.
- Нет, нет, - изрекла она, ее голос дрожал. – Он может простить что угодно. Он должен.
Я был ошеломлен эмоциями, с которыми говорила девушка, и неожиданной резкой ноткой в ее голосе. Я посмотрел на ее руки, сжатые в кулаки, и понял, что не знаю, говорит она о моих преступлениях или о своих собственных. Неужели Изабелла скрывала свои собственные секреты, и что она сделала такого, что, по ее мнению, было таким непростительным? Я взглянул на ее нежное, уязвимое лицо, пока она смотрела в темноту, не в состоянии понять тот ужас, который находился прямо перед ней.

- Он может. Должен, - прошептала девушка сама себе, ее невидящие глаза смотрели в ночь, прежде чем она покачала головой, отвергая все, о чем думала.
Она поднялась с одеяла и подошла ко мне.
- Хотела бы я, чтобы ты познал Бога так, как я. Неужели ты не знаешь ни одного священного чувства? – нежно спросила Изабелла.
Она стояла передо мной, стройная красивая молодая женщина, от которой захватывало дух во всех отношениях. Ее раздуваемые ветром волосы рассыпались по плечам, а тонкие черты лица, идеальные в своем человеческом несовершенстве, взывали ко мне. Я понял, что она могла бы быть тем алтарем, которому я бы поклонялся.

Я тихо пробормотал:
- Да, любовь – священное чувство.
Она улыбнулась, ее черты почти осветились сиянием души.
- Что ж, видишь, мы уже пришли к согласию.
Сомнения, которые были у меня, вернулись. Мог ли я действительно просить эту девушку отказаться от своей человеческой жизни, чтобы провести со мной тысячелетия в качестве вампира? Я бы забрал Господа у нее, конечно же, худшей кражи нельзя себе и представить. Возможно, мне стоит просто покончить с ней здесь, отправить ее к Богу и завершить со всем этим уродливым беспорядком.

Но как только я подумал об этом, все мое существо закричало: «Нет! Она должна жить, она будет жить». Если Изабелла не примет меня, тогда я оставлю ее, позволю жить своей жизнью, как это и должно было бы быть, если бы она не натолкнулась на меня в церкви.
Жажда крови внутри меня зарычала от такого смешного решения, ведь я никогда не смогу уйти от наркотика, которым стал для меня ее запах. Эта борьба с самим собой, несомненно, сведет меня с ума. Я сделаю все, что смогу, чтобы убедить ее быть со мной, потому что так же сильно, как я жаждал ее крови и тела, и эта жажда была непреодолимой, я нуждался в ней, чтобы вернуться назад к тому человечному, что еще оставалось во мне. С ней я смог увидеть двери, открытые в ту жизнь, которую вела моя семья. Без нее бесконечные годы крови, смерти и жестокости растянутся до тех пор, пока я не закончу свой неумолимый спуск к бессмысленному кормлению действительно древних вампиров.

Эта мысль поразила меня как гром среди ясного неба. Цветы… Я должен был принести цветы. Из меня получился не такой уж хороший ухажер.
Мы вернулись к одеялу и сели на него. Я посмотрел на Изабеллу, пока она расправляла свою юбку вокруг ног.
- Я так мало знаю о тебе. Расскажешь?
Она сложила руки на коленях и улыбнулась.
- Что ты хочешь знать?
Я хотел знать все; но начал с самого начала.
- Где ты родилась?
- В Форксе. Я жила там до четырех лет. Тогда мои родители развелись, и мы с мамой переехали. Я вернулась жить к отцу, когда перешла в старшую школу. А ты?
- В Чикаго.

Она посмотрела на меня, ее голова склонилась на бок. Я смог увидеть новое направление, которое приняли ее мысли.
- Ты родился в Чикаго?
- Да, - ответил я, улыбаясь неверию в ее голосе.
- А твои родители?
- Оба умерли от болезни.
Девушка расстроилась, положив свою руку мне на плечо.
- О, мне так жаль.
Часто люди произносят это рефлекторно, потому что не так уж много можно сказать в таких случаях. Но услышав эти слова от нее, они заставили меня подумать о том, что это больше, чем обычная рефлекторная реакция. Ее карие глаза светились теплотой и состраданием, и от этого у меня в горле появилось нечто, чувство горя, которое я уже давно похоронил. Тепло ее рук проникало в меня, и я покачал головой.

- Это было давно. Где ты жила, прежде чем вернулась в Форкс?
- В Фениксе, - она слегка закатила глаза. – Совершенная противоположность Форксу, сухой, солнечный и коричневый. Очень коричневый, - я улыбнулся ее тоске.
Она все еще хотела узнать больше обо мне, ее желание задать вопросы было очевидным. Изабелла игриво спросила:
- А что ты делаешь, когда не спасаешь девушек на темных улицах города?
- Думаю, ты могла бы сказать, что я предотвращаю преступления, - я посмотрел на нее, чтобы увидеть реакцию.
Брови Изабеллы выгнулись.
- Действительно? Мой отец коп.

- Что ж, я скорее больше похож на тайного следователя. Или должен сказать, что был им. Я оставил эту работу, - я мог сказать, что она опять задумалась, и был уверен, что девушка вновь размышляла о моей сущности, так что решил задать следующий вопрос, чтобы заполнить брешь в разговоре. – Так значит, ты официантка?
Это было так интересно, странно и сводило с ума одновременно – говорить с кем-то, не зная, о чем он думает. Это было, как попытка открыть подарок на Рождество, снимая один шар упаковочной бумаги за другим, когда вы просто хотите содрать ее и увидеть, что внутри.
- Ненадолго. Я собираюсь отправиться в Шорлейн на зимний семестр.
- Шорлейн?
- Общественный колледж. Я начну с него, а затем, если смогу получить стипендию, переведусь в университет.

- Что ты хочешь изучать?
- Психологию. Я интересуюсь человеческим разумом, как он работает, что заставляет людей вести себя так, как они себя ведут.
- Удачи с этим. Я так это и не смог понять, - ответил я, качая головой.
- А как насчет тебя? Ты ходил в колледж?
- Да, но это было давно. Я думаю о том, чтобы вернуться, - я знал, что мне нужно будет что-то делать со своим временем, так что последовать за ней в колледж было не такой уж непривлекательной идеей.

- Давно. Сколько тебе лет? – она посмотрела на меня с блеском решимости в глазах. Мне пришло в голову, что я, должно быть, теряю бдительность рядом с ней или позволяю себе забыться в ее присутствии.
- На самом деле я считаюсь еще совсем молодым, - ответил я, выжидая.
- И Каллены твоя семья, - произнесла Изабелла, пытаясь собрать кусочки воедино. – Но ты не живешь в Форксе?
- Верно. Но я надеюсь присоединиться к ним на некоторое время, по крайней мере.
Она изучала мое лицо.
- У тебя есть нечто схожее с ними. Они такие же, как ты?

Я уже сказал ей столько, сколько посмел. Понемногу, напомнил я себе. Скармливай ей правду маленькими кусочками. На самом деле, эта тайна могла стать моим преимуществом. Она поддерживала бы в ней интерес, заставляя разгадывать загадку моей сущности, пока я не смогу сам раскрыть ей правду.
- Изабелла, я рассказал тебе уже все, что мог сегодня. Пожалуйста, пусть наши различия останутся на какое-то время нетронутыми.

Я мог видеть, как она обдумывала это предложение, поэтому почти подпрыгнул и едва не закричал во всю мощь своей ярости из-за неспособности прочесть девушку. Но она изящно согласилась, и мы вернулись в наши позиции, наблюдая за далекими звездами над нами. Я рассказал ей о греческой мифологии разных созвездий, а она поведала мне несколько историй Навахо, которые касались звезд, и которые она узнала, живя на юго-западе.

Мы все еще лежали на одеяле, и я перекатился на бок, оперев голову на руку.
- Значит, ты должна знать легенду о Лебеде, если это созвездие твое любимое.
- Что ж, есть одна легенда, по которой Леда была соблазнена Зевсом, превратившимся в лебедя, - Изабелла посмотрела на меня и улыбнулась. – Так что она снесла яйцо, и это то, что мне довольно сложно представить, - я посмеялся над ее шокированным выражением. – Из него появилась Елена Троянская и еще кто-то.

- Да, Полидевк. Ты знакома со стихотворением Йейтса?
- Нет, Йейтс написал стихотворение о Леде?
- Да, - я перевел дыхание и начал читать его.



- Там больше, но общую идею ты уловила.
Изабелла скрестила руки и прижала их к животу.
- Это довольно… чувственно, я не ожидала подобного от Йейтса.
- Знаю, - сказал я, улыбаясь. – Довольно неожиданно для ирландского протестанта.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня.
- Ты знаешь окончание?
Я продолжил:



Девушка молчала, осмысливая сказанное. Я мог заметить, что это задело ее за живое, но почему – я не мог понять.
Изабелла вздохнула.
- Кажется, что он был очередным мужчиной, играющим с женщинами.
Я засмеялся над ее довольно неожиданной оценкой.
- Да, полагаю, да.
- «Вобрала ль ум его и силу пред тем, как безразличный клюв внезапно выронил ее?» Как думаешь, что он имел в виду?

Я сел и опустил свои руки на колени.
- Возможно, что, когда они лежали рядом, она видела в этом лебеде того, кем он был на самом деле.
- Так значит, она знала, кем была обманута, прежде чем он позволил ей пасть? – ее голос прозвучал почти возмущенно.
Я пожал плечами.
- Что ж, думаю, это одна из интерпретаций.

Изабелла поднялась рядом со мной, повторяя мою позу.
- А что еще это может значить?
- Что она приняла его силу, прежде чем он смог отпустить ее, и тем самым спасла себя.
- Как она могла принять его силу? – спросила девушка, ее глаза пристально всматривались в мое лицо.
Я взглянул на Изабеллу, ее глаза были темными и большими.
- Если он отдал ей.
- Можно ли отдать силу?

Я посмотрел на ее тонкое, в виде сердца лицо; даже в этом слабом освещении я мог видеть, насколько чистыми и теплыми были ее сияющие карие глаза. Почему я вообще когда-либо думал, что карий это грязный цвет?
- Да, можно. Но за это нужно заплатить огромную цену, - похоже, что мы закончили наше обсуждение стиха. Я не знал, что еще могу добавить к этому, и какая-то часть меня почувствовала облегчение, когда я услышал урчание ее живота. – Ты голодна, - произнес я.
Ее глаза расширились, и она опустила ладонь на живот.
- Ты услышал это?

- Да, - ответил я, улыбаясь от того чарующего румянца, что окрасил ее шею и щеки. Я посмотрел в сторону деревьев и затаил дыхание на мгновение, пытаясь унять собственные эмоции. Этот румянец был как красная тряпка, которой помахивают перед быком. Это заставило меня захотеть ее всеми возможными способами. – Мы должны поесть.
- Хорошо, - согласилась она. Я поднялся и предложил ей руку, чтобы помочь встать с одеяла. Ее рука чувствовалась такой маленькой и уязвимой в моей, как маленькая птичка, пойманная в ловушку моих рук.

Изабелла поправила свою юбку, пока я складывал и прятал одеяло. Я запрыгнул на байк, завел его, а затем предложил свою руку девушке, чтобы она смогла перекинуть ногу через сиденье. Моя собеседница устроилась позади меня, скромно заправляя юбку за свои ноги. Когда я развернул байк и медленно выехал с поляны в сторону дороги, почувствовал, как ее руки скользнули вокруг моей талии, а грудь и щеки прижались к моей спине. Сладкое тепло от этого контакта прошлось по мне, как рябь на поверхности пруда, и я понял, что никогда больше не смогу ездить на этом или каком-то другом мотоцикле, не вспоминая об этом ласковом тепле.



Автор: duskwatcher2153
Перевод: Teo
Бета: LanaLuna11