Я открыла глаза, и как только начала ощущать своё тело, мозг получил от горла целый залп весьма неприятных импульсов. В горле ужасно саднило, и я сухо закашлялась. Со стоном перекатившись, я упала на поджидающий меня пол. Рядом послышался тихий смешок:
- Доброе утро!
- Доброе, - я заставила себя встать на ноги и потёрла глаза.
- У тебя ужасный голос, - заметил Эдвард.
- Который вполне соответствует моему самочувствию.
Он лёг на мою кровать и раскрыл для меня объятия. Хотя они выглядели очень привлекательно, я вынуждена была проявить осторожность:
- Я больна.
- Не возражаю, - с улыбкой ответил он.
Я вытащила его из постели и повела в ванную. Почистив зубы и распустив волосы, я потянула его за собой обратно в комнату и на кровать, где устроилась в его объятиях, пытаясь подавить кашель.
- Карлайл приходил ко мне? – прохрипела я.
- Да. И сказал, чтобы я сообщил тебе новости.
Я нахмурилась и повернулась к нему лицом:
- Ты ведь выходил из комнаты, да?
Он лукаво улыбнулся и покачал головой:
- Нет.
- Эдвард…
- Нет, не выходил.
- Выходил, признавайся! – почувствовав жжение в груди, я снова закашлялась. – Не ври!
Его улыбка погасла.
- Я отлучался буквально на несколько минут.
-
Зачем? - Из нашей группы полицейским оставалось допросить только меня. Не думаю, что твоя паранойя показалась бы им достаточно веской причиной не задавать мне вопросов. Когда они закончили со мной, я встретил в коридоре Карлайла. Ты сердишься? - он поцеловал меня в лоб и начал гладить мою ладонь большим пальцем, выводя кружочки.
- Как я могу сердиться после такого объяснения?
Он хохотнул и положил руку мне на лоб:
- Кажется, жара нет. Ты чувствуешь себя лучше, чем раньше?
- Да, - соврала я.
- Но всё равно ужасно?
Я кивнула и прижалась к нему:
- Сколько времени? И какие же новости просил сообщить мне Карлайл?
- Сейчас пол-одиннадцатого, а новость заключается в том, что Ковентрийский институт выиграл дело. Тебе разрешено остаться здесь, пока твой лечащий врач считает это необходимым.
Моё лицо расплылось в широкой улыбке:
- Замечательно. Я в большом долгу перед Карлайлом.
Минут десять мы просто тихо лежали. Вероятно, почувствовав облегчение от того, что мне не придется покидать институт, я снова начала задремывать.
- Мне не нравится Фил, - вдруг тихо сказал Эдвард.
Я улыбнулась, не открывая глаз:
- Так я и думала.
- Он пытался отнять тебя у меня и у тебя самой. – Эдвард перехватил мой удивленный взгляд и, конечно же, увидел недоумение у меня на лице. Он поцеловал меня в подбородок: - Я хорошо читаю людей и не думаю, что это было заботой о тебе.
- Тогда о ком он заботился?
- Вероятно, ты напоминаешь ему Рене. Я догадываюсь, что ему одиноко, а ты, по его мнению, могла бы заполнить эту пустоту.
Так или иначе, в этом было что-то очень неправильное. Я вздрогнула от неприятной догадки и, словно в попытке защититься, плотнее закуталась в одеяло.
- А что ты имел в виду, когда сказал, что он пытался отнять меня у меня самой?
- Если бы он увёз тебя отсюда, тебе наверняка не стало бы лучше, ты осталась бы в плену своей фобии. Да и вообще твоё выздоровление не в его интересах, ведь ему выгоднее, чтобы ты подольше считалась недееспособной.
- Ты говоришь так, словно долго думал об этом.
- Так и есть.
В дверь громко постучали.
- Белла, Эдвард! Просыпайтесь!
Эдвард застонал:
- Мы идём, Элис.
- Карлайл послал меня за вами.
Я встала и начала искать в своём шкафу одежду.
***
- Белла, в этом действительно нет ничего особенного, – беспечно ответил Карлайл, когда я, едва дотерпев до конца занятия, в очередной раз принялась его благодарить.
Я закрыла рот ладонью в попытке подавить очередной приступ душащего меня кашля, и это не осталось незамеченным.
- Мне не нравится твой кашель, Белла, - озабоченно сказал Карлайл. – Ты нормально себя чувствуешь?
Я кивнула и быстро отошла, пока он не начал меня расспрашивать.
- Эй, Белла, - окликнул меня Эммет. – Как насчет комнаты отдыха? Мы договорились встретиться там.
- Можно, - ответила я без энтузиазма. Несмотря на то, что завтра нас снова ждало испытание в виде дня посещений, а четверг был объявлен днём памяти Селены, мне очень хотелось увидеть всех своих друзей живыми и невредимыми.
Мы парами вышли из комнаты, рука об руку с нашими «половинками».
- Ээээй, - раздался вдруг женский голос. Мы вшестером повернулись на звук. К нам направлялась высокая смертельно бледная девушка с тёмно-каштановыми волосами и синими глазами. Она выглядела спокойной и расслабленной. На голове у неё была бандана с цветочным узором. – Ты Белла, правильно?
Розали смерила девушку критическим взглядом.
- Да, - ответила я, и незнакомка подала мне конверт.
- Это было в моей комнате, на нём твоё имя.
Элис выхватила конверт у меня из рук и быстро перевернула его.
- Почему он обожжён? – спросила она у девушки. – И почему я тебя не знаю?
- Я только сегодня приехала. Моё природное имя Освещённая Луной Кора Клёна.
Я озадаченно посмотрела на неё, Эммет расхохотался, а Эдвард попытался спрятать улыбку.
- Это очень мило, - сказала Розали, чтобы сгладить неловкость.
- А твоё настоящее имя?.. – поинтересовалась я. Мой голос звучал ужасно, хоть я и пыталась откашляться.
Она улыбнулась:
- Аврил Мэй Пауэр.
- Серьёзно? – спросил Эммет. Уголки его рта подёргивались.
- Да. И извините за подпалины. Я слегка… развлеклась, - она лукаво приподняла брови.
- Почему тебя направили сюда, Аврил? – спросил Эдвард. Элис уже читала адресованную мне записку, лицо её было непроницаемым. У меня было ощущение, что она пытается скрыть какое-то внутреннее потрясение.
- Просто у меня пунктик насчёт огня. Ведь это одно из чудес природы, - Аврил выхватила из кармана зажигалку и начала щёлкать ею, глядя на пламя.
- Пиромания, - сказал Джаспер. Я отступила в сторону, слегка обеспокоенная. Разве не следовало отобрать зажигалку у пациентки с пироманией?
- Ты мне нравишься, - улыбаясь, заявил Эммет. – Пойдем с нами – в комнате отдыха есть караоке.
- Я очень хорошо пою, - ответила она, медленно кивнув. Потом показала
«знак мира» и, улыбнувшись Эммету, направилась в комнату отдыха. Эммет и Розали пошли за ней. Элис заторопилась, чтобы догнать их… или чтобы поскорее уйти от меня.
- Эй, Элис! Я хочу своё письмо, - возмущённо крикнула я ей вслед.
- О, там действительно ничего важного, Белла! – она быстро бросила строгий взгляд на Эдварда и отдала ему письмо.
Очень подозрительно.
- Мэри… - сказала я предостерегающим тоном, понимая, что мне придётся здорово потрудиться, чтобы получить письмо обратно. Шмыгнув носом, я вытерла его салфеткой и вооружилась терпением. Что ж, подожду, пока придёт подходящее время.
***
Я дождалась, пока Эдвард уснёт. Во сне лицо его было спокойным и красивым. Я коварно улыбнулась: вот он – мой шанс.
Как можно осторожнее я сунула руки в его карманы и, разумеется, нащупала аккуратно сложенный листок. Я поздравила себя с находкой и осторожно вытащила его. Это была открытка из красивой плотной бумаги, вроде приглашения на свадьбу. Она напомнила мне о втором бракосочетании моих родителей. От открытки шёл слабый цветочный аромат. Я наклонилась к окну и прочитала в свете луны то, что было там написано. Это было нелегко, но мне удалось:
Изабелла.
Твоя кровь, твоя суть, твои крики и рыдания… всё это моё. Моё, и я заберу их. Ты никогда не будешь свободной от меня. Словно тень, прячущаяся в твоём сердце, я выпрыгну из любого солнечного света, который ты, по-твоему, создашь. Не дай одурачить себя подростковой любовью. Никто не защитит тебя, если не может защитить самого себя.
Ты умрёшь, и умрут все, кого ты любишь.
Я сделаю это. Точно так же, как в день твоего восемнадцатилетия.
Твоя Смерть.. Я отбросила открытку и закричала.
Глава 32. Горение
Прошло время. Не так уж много вообще-то, всего три дня. Но главное было в том, что оно прошло.
Посещения были отменены из-за продолжающегося полицейского расследования, но всем желающим разрешили позвонить родным по телефону. Эдварда немного успокоило то, что голос его матери звучал бодро. Элизабет отказалась говорить о своей болезни, зато сообщила Эдварду, что Карлайл и Эсме довольны улучшением его состояния.
Я думала, что повседневные проблемы помогут мне забыть о том, что кроется в опасной тени, но они только усугубляли страх потерять тех, кого я люблю. Я чувствовала себя всё хуже – и физически, потому что моя простуда не проходила, и морально – потому что моё самообладание таяло на глазах. Я стремилась только к тому, чтобы проводить все мои дни с Эдвардом, но даже это заставляло меня волноваться. Ночами я постоянно держалась за него с силой, которая удивляла даже меня саму. Я не могла отпустить его. Ни за что, пока не буду уверена, что он в безопасности.
Но сколько это могло длиться?
- Белла…
- Эдвард.
- Так дальше продолжаться не может.
- Что? – я вскочила с постели, несмотря на слабость.
Эдвард думал, что это письмо так меня подкосило, и сжёг его с помощью зажигалки Аврил. Я всё ещё задавалась вопросом, как ей удалось пронести этот опасный предмет через охрану, которая проводила личный досмотр. Сейчас принимались жёсткие меры безопасности, и то, что Аврил сумела сохранить при себе зажигалку, меня тревожило.
- Просто так дальше продолжаться не может, - повторил он.
Дышать было больно и трудно.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что… - он замолчал, а в моей груди нарастало жжение. – Что мне кажется, у тебя уже не банальная простуда. Мы должны пойти к Карлайлу.
Мне стало немного легче от того, что его слова относились всего лишь к моей болезни, но я по-прежнему задыхалась. Схватив его за руку, я прижала её к груди:
- Горит… здесь… - я вдруг почувствовала страшную слабость, а мои лёгкие, казалось, провалились в раскалённый пепел. – Кар… лайл…
- Белла? – его руки растирали меня, но я не могла дышать. – Белла! Ты синеешь! – Я не могла ответить. Мои мышцы горели, их сводило спазмами из-за недостатка кислорода. Внезапно Эдвард наклонился и, подхватив меня на руки, прижал к своей груди. Я не слышала, что он говорит, но почувствовала, что плакать не нужно. Ощутила умиротворение, какого не испытывала уже несколько дней. Ни одной мысли… только тихое клокотание в груди. Казалось, я тону… но отчего? Почему я слышу плеск волн? Я видела, что рот Эдварда открыт, возможно, он кричал, звал на помощь…
Я закрыла глаза. Невыносимо было видеть его в таком ужасе.
Потом мне показалось, что меня держат другие руки – уже не Эдварда. У меня не было сил открыть глаза и посмотреть, где я. Я почти не ощутила боли, когда в мою руку вонзилась игла. До меня доходила вибрация голосов, я даже поняла, что лежу в постели. Я знала, что Эдвард рядом, а больше ничто не имело значения. Жжение в груди снова усилилось, и я умоляла ввести мне морфин, чтобы унять огонь.
Последнее, что я почувствовала перед тем, как сдаться слабости, - холодные руки врача, делающего свою работу.