Глава вторая
Во всем виновата она. Не война. Не Пожиратели. Не Волан-де-Морт. Виновата только она одна. Ее решение казалось правильным. Спасти. Спасти их любой ценой. Что в итоге? Спасла, называется. Отсрочила смерть. А, может, если бы не она… Не надо думать об этом! Время не вернешь назад. Уже поздно. Но ведь именно она… Нет! Хреновы мысли! Я сказала: «Нет!» Не буду думать об этом! Ни сегодня, ни завтра, никогда! Если я не перестану, то просто сойду с ума.
Она стала героиней войны. Наградили медалькой. Несколько интервью и счет в банке. Два месяца относительного спокойствия. Рон, Гарри, Джинни… Все вместе. Обещания и клятвы. Радость и скорбь. Все смешалось в кучу. Облегчение. Отсутствие времени. А потом…
Два месяца прошли слишком быстро: времени мало, дел много. Она не нашла долбаного времени на самое главное. На последний оплот счастливой жизни. А что в итоге? Она ведь делала все, чтобы спасти. И ведь у нее получилось! Они жили целый год, жили не своей жизнью, но все-таки… Она-то была уверена, что время у нее есть, а оказалось… Спасла от войны. От случайностей магловской жизни спасти не получилось. Просто был дождь. Просто яма. Просто занесло. Просто не справился с управлением. Просто… Как в этой жизни все просто. Вот только для нее это слишком сложно.
Они ушли. Они умерли, а она… Даже попрощаться с ними не смогла. Слишком мало времени. Его не хватило. Все, что ей осталось, – это две надгробных плиты с именами. И в этой внутренней борьбе она осталась один на один со своими мыслями. Даже война не смогла сломать ее, но она все равно сломалась. Непосильно тяжелый груз для нее, и никого рядом.
Она была уверена, что это конец. Но ей не позволили опустить руки. Заставляли дышать, вставать по утрам, есть и пить. Заставляли просто жить. Хотя какая же это жизнь. Так, жалкое существование. Но это все, что ей осталось. Это и попытки не думать. Забыть. Просто перестать вспоминать. Все, что угодно – лишь бы не потерять себя. Лишь бы пережить и сохранить хоть частичку разума.
Хогвартс всегда был родным и близким. Дом. Пристанище. Другого теперь нет. Любимое место. Шесть утра. В последнее время она все равно не спит. Выйти во внутренний двор, вздохнуть полной грудью. Она очень любила это время. Замок спит, и она одна. Но это хорошее одиночество. Спокойное. Приятное.
Этот двор стал ее секретом. Утренние прогулки – отдушиной. Этот двор напоминал ей собственную душу. Или то, что от нее осталось. Полностью разрушенный во время битвы. Теперь восстановленный из осколков, но навсегда сохранивший в себе следы войны. Вот и она такая же. Вроде душу склеили из обломков, но как-то грубо, неаккуратно. Трещинки. Незаметные другим, но она-то их видит. И чувствует. И лелеет, как что-то важное, не дает исправить, восстановить полностью. А почему бы и нет? Ей так нравится, так удобно.
И друзья у нее есть. Не фальшивые, а настоящие. Они через многое вместе прошли. И любимый был. Недолго, но был. Так что она может считать себя счастливой. Она ведь живая и даже здоровая. Во всяком случае, снаружи, а что внутри… Так это только ее дело. Незачем кому-то волноваться. Она сильная, сама справится. Всегда ведь справлялась.
Любимая дочь, великолепная волшебница, лучшая ученица, героиня войны. Она – Гермиона Грейнджер. И она справится, ведь она никогда не отчаивается и не сдается. И никто ничего не узнает, никто ничего не поймет. Все будет, как раньше. Как было до войны. Книги, учеба, дружба, разговоры. Она научится жить с улыбкой. Пусть фальшивой. Но кому какое дело? У всех и так много проблем, а она будет помогать другим. Ей-то помощь не нужна…
Глава третья
– Как ты, Гермиона? – каждое утро она слышала этот вопрос. Каждое утро отвечала одно и то же:
– Нормально, Гарри, спасибо.
Вот так и начинался ее день. Один из десятка точно таких же дней. Чувствовала себя куклой. Вставала каждое утро и делала все, чего от нее ждали: ела, училась, поддерживала разговоры, читала. Одно и то же, каждый день. Устала. Силы на исходе.
– Как ты, дорогая? – это уже Джинни. Ритуал, блин, какой-то. А что ответить? Она уже устала врать. Неужели они думают, что их вопросы помогают.
– Все хорошо, спасибо, – улыбка. И кто-то в это верит? Верит в то, что все хорошо? Что не хочется прыгнуть с Астрономической башни? Но они верили. Так даже лучше.
Она никого не обвиняла. У всех свои проблемы. Кому есть дело до какой-то Гермионы Грейнджер? Тут бы со своими душевными травмами справиться. И они справляются. Учатся постепенно жить дальше. Улыбаются. Пока несмело, редко, но все-таки… А она… А что, собственно, она? Может, и получится ожить, скоро. Очень скоро. Только бы найти того, с кем можно поделиться. А где найти? Конечно, есть друзья, но… Вот это самое «но» и не давало ей такой возможности. Она ведь была их подругой. И просто не имела права их расстраивать. Втягивать в свои проблемы. Не после того, что они пережили.
«Джинни молодец. Гарри снова улыбается. Не вымученной улыбкой, а самой настоящей. Это прекрасно. И в этом лишь ее заслуга. Его возвращение к нормальной жизни – это ее собственное лекарство от горя. У меня такого лекарства нет. И Рон ожил. Он нашел свой способ. Бегает на свидания. Он отрицает. Говорит, что просто гуляет. Нашел дураков. Будто мы не замечаем следов от помады. Ну и пусть. Если ему так легче. У нас-то с ним все равно не получилось. Хотя мы, наверное, и не старались особо. Просто все произошло слишком неожиданно. Он не мог мне помочь и отступил. Я его не виню. Он тогда только начал справляться со своей болью. А тут я… Да и помощь я не принимала. Считала, что должна сама все пережить. Самонадеянная. Не получилось одной. Не так все просто, как мне бы хотелось», – вертелись мысли в голове. Она записывала их на куске пергамента, а потом сжигала. И, к своему стыду, ловила себя на мысли, что иногда завидует. Завидует, что у них есть возможность поделиться с кем-то бременем, болью, воспоминаниями. У них были те, кто их поддерживал. А у нее – не было. Не было второй половинки. Не было того, кто бы понял.
Вокруг все были счастливы. Почти. Если счастьем можно считать возможность жить нормальной жизнью. Без войны, без потерь.
Ей тоже становилось легче. Вот только сны не давали покоя. Ей снились родители. Каждую ночь. Они приходили и просто смотрели. А она чувствовала себя мерзко. Потому что не предусмотрела. Потому что не помогла, не спасла. Днем все проходило. Но каждую ночь они возвращались. Хотя, может, лучше они. Сразу после войны ей ведь снились сны и похуже. Снилась Лестрейндж, Волан-де-Морт – тоже. Пытка «Круциатусом». Тогда просыпалась ночью с криком. Сейчас – просто со слезами. Все познается в сравнении. Но после тех снов она хотя бы не чувствовала себя виноватой. Тогда она была жертвой. А теперь кто? Палач? Да нет. Все не так плохо. Просто бы принять их смерть. Свыкнуться с этой мыслью. Когда-нибудь…
Дни летели вперед. Сентябрь умчался вдаль. Становилось легче. Пусть постепенно, медленно. Главное, что все же становилось. А она уже и не верила. Ей нравилось наблюдать. Видеть, что еще не все потеряно. Смотреть, как души, разрушенные войной, возрождаются, словно фениксы. Это было прекрасно. И красиво. Действительно красиво. Видеть, как молодость и жажда жизни берут свое – приятно. Теперь тишина в Большом Зале не была абсолютной. То здесь, то там можно было услышать тихий смех. Разговоры в полтона. Как будто бы боятся чего-то. Не хотят потревожить.
Кого? Не знаю. Может, мертвых.
Счастье других помогало и ей. Она как дементор впитывала их радость. Это спасало. Вот первокурсник с Рейвенкло восторженно рассказывает о первом полете на метле. Забавный. Улыбалась. Это ее отдушина. Радоваться счастью других. Надежда. Надежда на то, что и она когда-то сможет справиться с болью.
Она не замечала его, пока... Пока однажды не встретилась с ним взглядом. Это было в обед. Гермиона хорошо запомнила. Они столкнулись в дверях Большого Зала, а он промолчал. Это было странно. Удивило. Подобрал свою сумку, закинул на плечо и молча прошел мимо. Раньше такого не было. Но больше всего поражали его глаза. Нет, они все еще были серыми, но… В его глазах было пусто. Раньше там всегда бушевали эмоции. В основном ненависть, конечно. Или презрение, или зависть, но пустота… Никогда там не было пустоты. Она точно это знала. Откуда? Чувствовала. Стала наблюдать за ним. Зачем? Это помогало ей отвлечься. Забыться.
Он почему-то не оживал. И почему ее это волновало? Действительно, почему? Она не знала. Просто заметила. Все становились прежними, а он – нет. Все учились заново улыбаться, а он только хмурился. Все стремились жить, а он уходил в себя. Кто он ей? Да никто. Друг? Ну конечно нет! Враг? Тоже нет. Хотя… Недовраг какой-то. Или недодруг? Было смешно. Он не друг и не враг, но и не просто знакомый. Кто он? Она не знала. У нее точно были друзья: Гарри, Рон, Джинни, Невилл, Полумна. У нее точно были враги: Волан-де-Морт, Пожиратели Смерти. А кто он? Что-то между. Он был не настолько важен, чтобы записывать его в один из списков.
Она просто смотрела. Иногда. Очень редко. Издалека. Ей было интересно. Ну конечно интересно. Она наблюдала и за другими. Но он оказался самым интересным… Кем? Назовем его «объектом». Просто был не такой, как другие.
А он не смотрел. Не замечал ни ее, ни Гарри, ни Рона. А раньше ведь всегда старался задеть. Теперь для него их будто не существовало. Как-то обидно даже. Ему бы стоило ссориться с ними. Зачем? Ну, чтобы было, как раньше. Что-то ведь должно было остаться неизменным. Она так надеялась на это. Он все испортил. Одним словом – слизеринец! Где же его коронное «грязнокровка»? Она даже немного скучала по этому.
Ей вдруг стало важно узнать. Понять, почему он такой? Что случилось с ним? Наверное, так она пыталась спрятаться от собственных проблем. Хотела ему помочь. Просто слишком часто она видела такой пустой взгляд. Где? Утром, в зеркале. Вот, что стало причиной этого странного интереса. Они были похожи. Она надеялась, что если он станет прежним, то и она сможет. Он должен был стать ее подопытным. Его же не жалко, наверное…
ФОРУМ Редактор: Shantanel (стажер бета-клуба)