Предисловие от автора: Немного о главе, а точнее название глав. Здесь и в дальнейшем сохраниться некая тенденция Нового орлеанских глав - Основное название потом двоеточие и уточнение. Основное название - имя героя, сказавшего главную цитату к главе. Приятного чтения. Я раскрываю первые главы, чтобы вы видели полноценную картину.

Май 2012


- Я думаю, Никлаус, ты неслучайно выбрал Новый Орлеан в качестве своей резиденции. И не возможность стать Королем, и не свержение Марселя с трона, и не искусство Парижа Нового Света привлекло тебя сюда. После сотни лет одиночества и скитаний, Никлаус, единственное место, где мы были вместе, где мы строили город вместе, - Элайджа развел руки в стороны, – здесь, в Новом Орлеане. Я, ты, Ребекка и Кол. И ты скучаешь по этому.
Клаус притворно улыбнулся, а потом засмеялся.
- Зачем мне семья, когда я получил власть и преданность, Элайджа? – Ник развел руки в сторону. - Я стал Королем! Верность, которая никогда не была отличительной чертой нашей семьи, теперь в моих руках. Мы никогда не будем доверять друг другу, поэтому мы никогда не станем едины.
Элайджа выпрямился, прикрывая глаза. Он устал стучаться в закрытую дверь. Ему никогда не докричаться до каменного сердца младшего брата и не воскресить мальчишку, с которым он так давно сражался на мечах, которого учил ездить на лошади и стрелять из лука.
Никому из его семьи не удавалось дотянуться до сердца мальчишки, которого прокляли родители. Элайджа в тайне надеялся найти Ребекку, зная, как близки были они, но сестра пресекла еще в прошлом году все контакты с ним, словно мстя за потерю лекарства и доказывая, что может жить самостоятельно: без братьев за спиной. Ребекка могла бы затронуть сердце гибрида. Но ее не было. Как не было и той девушки, что звонила чуть меньше месяца назад.
Этот звонок что-то повторно сломал в младшем брате, - рассудил Элайджа, увидев на следующее утро мрачные картины, расставленные по всей мастерской. Последние месяцы Клаус отталкивал его, не собираясь проявлять участие и воплощать его скрытые мечты о семье. Гибрид утомил свою жизнь в блаженном царствовании, творя, что ему хочется, но для видимости. Он никому не доверял, заманивая себя в клетку одиночества, - думал о Клаусе Элайджа, и единственной надеждой в глазах первородного была или сестра, или другая светловолосая вампирша.
Когда старший брат гибрида услышал и увидел, как Никлаус внушал ей совершенно нерадостную историю, восстанавливая между ними войну, он был рад, что Клаус подумал головой и позаботился о своей безопасности. Но как только машина влилась в поток других автомобилей, гибрид повернулся спиной к дороге. Элайджа увидел, как он раскрыл ладонь, в кулаке которой лежало бесполезное дневное кольцо, и с тенью пустоты рассматривал украшение, прощаясь. Это длилось всего лишь секунду, но вампиру хватило этого – он увидел достаточно.
Никлаус никогда не чувствовал себя в безопасности в кругу своей семьи и разрушал ее раз за разом, чтобы придушить свой страх, но, каким-то образом, одна женщина стала его слабостью, которую он побоялся уничтожить.
- Я отправляюсь в Мистик-Фоллс, - сообщил вампир, следя за реакцией брата. – Последний раз ее видели там.
Клаус коротко улыбнулся.
- Ты знаешь, где выход.
Гибрид обошел гостя и скрылся в коридоре. Поднимаясь на второй этаж, он слышал, как мягко закрылась за Элайджей входная дверь.
- Ты посылаешь его в самое пекло, - раздался голос ведьмы, стоявшей у стены. В черном брючном костюме, босиком и со спутанными волосами она напоминала демона, вышедшего из преисподней.
- Ты ужасно выглядишь, дорогая, - отозвался Клаус, складывая руки за спиной и продолжая свой путь по коридору. Алисия шла за ним, догадываясь, куда он ведет ее.
Комната Раганович напоминала алтарь – без кровати и шкафов, тумбочек, стульев – огромный постамент со свечами и круглый стол, а также небольшой матрас в углу. Скудный интерьер создал пугающую атмосферу, заряжая воздух в комнате магией.
Клаус подошел к столу, рассматривая заставленную свечами и засыпанную амулетами карту северной Америки. Его взгляд остановился на потемневшей точке посреди штата Вирджиния. Алисия обошла стол и протянула руки перед собой, ладонями вниз, сосредотачиваясь.
Огонь на свечках вспыхнул, а Клаус прокусил себе кончик пальца. Капля крови не успела коснуться поверхности, как разделилась. Одна направилась к своей предшественнице, впитываясь в точку на карте, другая обосновалась около Нового Орлеана, прежде чем медленно начать продвигаться в направлении второй исчезающей капли.
- Мы можем все потерять, Клаус, – произнесла ведьма, откидывая, наконец, волосы со своего лица, у корней которых вырисовались рунические знаки, спускающиеся по вискам, мимо скулы к мочкам ушей.
Гибрид посмотрел на нее исподлобья, зная, о чем она говорит.
- Время уходит, а он выстроил план, чтобы заманить тебя. Марсель появился в Мистик-Фоллс, чтобы отплатить тебе.
- Я уже слышал твои доводы и рассуждения, Алисия. Не стоит тратить время на повторение, - Клаус заинтересовался не загоревшейся свечкой. – Не надо слов, дорогая, устроим семейное воссоединение.
Гибрид легкой походкой направился к двери. Раганович махнула рукой над негоревшей свечой, огонь вспыхнул странным голубым пламенем, а потом резко пропал.
- Клаус, - позвала ведьма, – я верна клятве своих предков и твоей семье, я не могу допустить смерти еще кого-нибудь из первородных.
Майклсон остановился, оглянувшись через плечо.
- Возможно, на второй чаше весов будешь не ты, а она. И ты знаешь, кого я выберу.
Алисия смотрела на него прямо и открыто. Гибрид усмехнулся, обороняя будничным тоном:
- Я знаю, что ты никогда не сможешь меня предать, Алисия.



Июнь 2012
С того момента, как она услышала его голос в телефонной трубке, ее сердце странно заныло, но разум не мог найти этому объяснения. Почти месяц назад она позвонила ему в последний раз. Их разговор прошел отчасти странно, отчасти на повышенных тонах, но когда в тот день вампирша положила трубку, ей стало невероятно одиноко и больно. Мысли не могли связать причину и следствие, а память услужливо подсовывала уверенность в том, что первородный гибрид – воплощение злобы и мести, показывая то, как он сворачивал ей шею или пытался убить маленького ТиДжея. Она не могла чувствовать что-то к нему, но когда его голос произнес всего лишь одну фразу «Я знаю», слезы появились на ее щеках. Ее собственное тело изменяло ей, хотя разум взывал к ее здравому смыслу. А сердце послало разум к черту, мечтая слушать этот голос и пытаться понять, почему у нее настолько спутанные чувства.
- Я скучала по твоему голосу. Сайлос постоянно использует твой образ, чтобы действовать мне на нервы, - она усмехнулась, внутренне сжимаясь в клубок. – Он уже успел достаточно узнать о моих смятениях, страхах и чувствах. И играет на них.
Кольцо, что создала Алисия, помогло Кэролайн избежать воскрешения позорной поездки в Новый Орлеан, но Сайлос словно знал больше, чем сама девушка.
- Они намерены использовать меня против тебя. Я пыталась разубедить их.
При всей абсурдности, что-то правильное было в этой затее Сайлоса и врага Клауса. Вампирша вздохнула. Последние несколько месяцев состояние ее души и разума напоминали туманность утра и четкость заката. Какие-то слова выныривали из мыслей, представляясь важными, но такими отвергнутыми.
- Как ты и говорил. Самая большая слабость, которую будут использовать против нас раз за разом, пока…
- … не уничтожат ее вместе с нами, - он закончил вместе с ней предложение, разбивая лед, который они тщательно создавали ради собственной безопасности. Она выстраивала стену, чтобы прекратить эти выматывающие мысли и размышления о том, не обманывает ли ее память или, наоборот, обманывается сердце, взывая к ее чувствам, прося прислушаться к ним, а не к бесполезной перемотке в памяти тех месяцев, что Кэролайн провела в Новом Орлеане.
- Ты по-прежнему зол на меня? – Кэролайн надеялась не потерять эту ниточку, которую мужчина бросил ей парой слов. Она надеялась, что он не обратил внимание на ее смятение и испуганный голос. В прошлый раз они наговорили друг другу страшных слов, и Форбс пожалела о многих, но не смогла себя заставить позвонить еще раз.
- А ты как думаешь, sweetheart?
- Я думаю, что ты места себе не находишь от беспокойства, не отходишь от мольберта и бутылки, - Кэролайн хотела его рассмешить и отвлечь себя от болезненных образов перед глазами. Его легкая улыбка, и глаза, полные зеленой пустоты и грусти. – Или ни разу не вспомнил обо мне.
- Ты – единственная, кого я никогда не забуду, Кэролайн. Единственная женщина, которую я буду ждать вечно. Я всегда буду наблюдать за тобой, всегда буду заботиться о тебе. Мы ведь «друзья»?
Ее разум что-то кричал ей, но сердце сжалось. Кэролайн вскочила на ноги, отчетливо понимая, что он повторяет свои слова, сказанные в вечер прощания. Ее слух уловил его голос намного ближе, чем в телефонной трубке. Поддавшись импульсу собственных непонятных и спутанных чувств, она оказалась на крыльце.
- Мы никогда не будем друзьями, верно? – насмешливо повторил ее слова, брошенные ему напоследок, на этом самом крыльце год назад.
Он стоял в нескольких метрах от нее, а Кэролайн замерла, медленно опустила руку. Глаза с четкостью ловили каждую черту его лица, хотя она помнила, как он выглядит, его голос повторял в ее голове далекие и пугающие слова.
«Пока ты не увидишь меня снова, твой мир не изменится».
Мир не изменился, он рухнул перед ней, открывая дверь в другую реальность. Мужчина не двигался, зная, как много сейчас мелькает перед ее глазами, как много пришлось ему заменить и изменить, оставляя короткие и меткие фразы или оскорбления друг другу.
Он ждал одного шага – вперед или назад. Какой путь она изберет теперь, когда увидит правду? И она сделала этот шаг. К нему.
Взяв ее лицо в свои ладони, Майклсон мягко провел большими пальцами по ее щекам – остатки ее слез.
- Мы никогда не сможем быть друзьями, - прошептала она, опуская взгляд на его губы. Девушка помнила, и Клаус улыбнулся и притянул ее к себе, завладевая ее ртом и мыслями.
Ее руки забрались под его футболку, держа свой путь по спине от поясницы до плеч. Отрываясь от ее губ, Клаус покрывал поцелуями ее щеки, нос, глаза, подбородок, спускаясь по шее вниз. Они были поглощены друг другом, как путники, изголодавшиеся по воде, наконец, достигнувшие своего оазиса.
- Значит, ничего не случилось в Новом Орлеане? – Досадный голос Тайлера отвлек гибрида от девушки. Кэролайн тяжело дышала, подавив стон и обернувшись на своего «парня».
- Что случилось в Новом Орлеане, sweetheart? – насмешливо спросил Майклсон, поймав ее пальчик, которым она водила по его груди. Кэролайн вздохнула, зная, что теперь нет пути назад. – Твой парень интересуется.
Форбс слегла злобно посмотрела в лицо Клауса, прежде чем повернулась к другому настырному гибриду, складывая руки на груди, повторяя свои же слова:
- Ничего не случилось в Новом Орлеане, Тайлер. Ничего, что касалось бы тебя, – подчеркнула значимость Локвуда в своей жизни. – Я выжила благодаря ему, а не тебе. Ты никогда не сможешь это понять.
И хотя в ее голосе сквозила жалость, Локвуд сжал кулаки, переведя взгляд на создателя. Клаус загадочно улыбнулся, подняв брови, едва не смеясь над лицом Тайлера.
- Ты двуличная стерва, Кэролайн, - огрызнулся гибрид, но тут же поперхнулся, прикладываясь затылком к деревянным половицам. Никлаус пнул его под ребра, выбрасывая с крыльца. Форбс метнулась к первородному:
- Прекрати, Ник! – Она положила руку на его плечо, надеясь, что сможет повлиять на его мысли, как раньше, почти целых пять месяцев назад. – Он прав.
Повернувшись к поднимающемуся Тайлеру, Кэролайн встала перед Майклсоном, словно загораживая его от бывшего парня.
- Я – не та честная, верная и ждущая тебя Кэролайн, - девушка грустно улыбнулась. – Я изменилась, когда изменился мир вокруг меня. Прости, я не могла поговорить с тобой по-человечески, пока не осознала это. Прости меня.
Тайлер шумно вздохнул, как они все услышали плач маленького, но удивительно требовательного малыша. Форбс вздрогнула, закрывая глаза. Она вновь переживала это чувство ожидания решения судьбы, словно снова сидела в том углу, изредка поднимая взгляд на замершего Клауса.
Только в этот раз на ее плече оказалась рука поддержки.
Мир изменился.
И ее пальцы оказались поверх его.