9 июня 2012
Кэролайн сидела в кресле с ногами, разговаривая по телефону со Стефаном, иногда слыша издевки Деймона, который не отходил от брата в течение этого дня. Из всех комнат в этом огромном особняке Майклсонов вампирша выбрала в качестве места обитания пустующую мастерскую Клауса. Несмотря на то, что все принадлежности были собраны и убраны со стола, а на мольберте не было и холста, комната сохранила запахи красок и немного растворителя и странной свежести бумаги.
- Ты мне еще расскажешь, как смогла так сблизиться с Клаусом, в мое отсутствие, - голос Сальваторе не осуждал, а лишь участливо интересовался. Кэролайн улыбнулась. – Как Ребекка?
- Я думаю, что в порядке. Она потеряла сознание, когда мы приближались к дому. Алисия проверяет ее, - Форбс усмехнулась, - а Клаус не отходит от сестры. Как и Деймон от тебя, - подметила вампирша. Сальваторе вздохнул, должно быть, посмотрев на брата.
- Ты еще здесь, - раздалось позади Кэролайн. Форбс обернулась на Клауса, стоявшего в проеме, сложив руки за спиной. – Тебе надо отдохнуть. Вторую ночь проводишь почти без сна.
Вампирша быстро попрощалась с лучшим другом, немного чувствуя себя виноватой, но для нее первоочередная задача была поговорить с Майклсоном. Наедине. Сегодня она сказала себе, что разузнает и приоткроет часть этих кошмарных тайн, что прячет гибрид в сундуке с тремя сотнями замков.
Клаус опустился напротив нее, заметно уставший. Несмотря на его нестареющий облик, Кэролайн почувствовала сейчас в нем тяжесть тех лет, что он прожил на этой земле. Так вздыхает старик, оглядываясь назад, определяя, что хотел бы изменить в своем прошлом, или смеясь над собой – как глуп он был в те времена. Внезапно девушка почувствовала себя совсем неопытной по сравнению с Клаусом, и ей это не нравилось – быть вдалеке от его мыслей, проблем и открытых вопросов. Его боли, его шрамов и причин их.
- Кэролайн, - позвал гибрид. – Иди поспи.
Вампирша закусила губу и помотала головой, а Клаус нахмурился, понимая, что последует за ее упрямой сущностью и жаждой помогать.
- Нам нужно поговорить, Ник, – четко озвучила причину своего присутствия девушка, а гибрид вздохнул, закатывая глаза.
- Не нужно, - резко отрезал он, слегка приподняв уголки губ.
- Нет. Это необходимо! – Кэролайн сложила руки на груди, приподнимая подбородок. – Я хочу знать, что за ритуал собирается проводить Сайлос, почему ему нужна твоя помощь и твоя кровь, а также что за святая волчица и какой дар тебе дала она? А еще Елена или Кетсия эта девушка, почему Ребекку мучили в течение целого года и почему Деймон должен быть на этом ужине?
Клаус хмурился, но, услышав список вопросов, усмехнулся, спровоцировал девушку. Форбс вскочила на ноги, приближаясь к нему.
- Я хочу знать, Ник! – громко сказала вампирша, но чуть тише добавила:
- Я хочу помочь. Тебе.
Гибрид поднялся на ноги, опуская руки на ее плечи, и медленно, как ребенку, объяснял:
- Твое неведение – лучшая помощь, sweetheart.
Кэролайн возмущено фыркнула, откидывая его руки:
- Не смей уходить от ответа, Никлаус! Я имею право знать, и ты понимаешь это. Я – один из источников его невероятной силы! Я буду участвовать в ритуале, не так ли? Поэтому я жива, несмотря на попытки противостояния ему. Поэтому жива я, а моя мама умерла, - ее голос задрожал при упоминании о матери, а Майклсон опустил взгляд, отходя от нее.
- Ты не можешь так поступить со мной, - протянула девушка. – Моя голова взорвется, если я не узнаю. Скажи хоть что-нибудь.
Клаус покачал головой, останавливаясь у стола, где раньше стояли все его художественный принадлежности. Кэролайн яростно зарычала от негодования и подлетела к нему, чуть ли не топая ногами. Схватив гибрида за руку, Форбс заглянула в его глаза:
- Скажи мне, - обе руки вцепились в его предплечье. – Кто эта святая волчица? Что за дар тебе она преподнесла? Почему она делает тебя уязвимым?
Брови Клауса сошлись к переносице, а Кэролайн отчетливо вспомнила подслушанный разговор и решила не таиться:
- Я слышала, как Элайджа сказал это. «Святая волчица – твоя слабость», - повторила слова старшего Майклсона вампирша, отступая и поворачиваясь спиной к гибриду. – Если учесть, что слабостью ты называешь чувства, то в голове строятся немного раздражающее догадки. Невольно связываются история о девушке, чей крест ты носишь и которая спасла тебя, и святая волчица, являющаяся твоей слабостью.
Клаус преодолел расстояние между ними, за локоть поворачивая девушку к себе. Глаза Форбс были наполнены сомнениями и непониманием, умоляя его открыться. Майклсон поджал губы, не желая поддаваться ее немой мольбе, но разум внезапно не нашел в этом ничего пугающего.
- Ты же веришь мне, - прошептала вампирша. Клаус сделал несколько шагов назад, складывая ладони перед губами, словно молясь. Кэролайн замерла, когда его голос зазвучал. Приглушенно и слегка отстраненно.
- Святая волчица… - вздохнув, гибрид опустил взгляд куда-то себе под ноги. – Первый раз я встретил ее в полнолуние, когда мы убегали с Генриком от оборотней. Брат отставал, как запнулся об корень и свалился, я вернулся за ним. Подняв его на ноги, я увидел ее. Белого волка, ступающего вниз по холму, сияющего в лунном свете этой ночи. Я испугался и замер.
Кэролайн вела себя тише воды и ниже травы, оказываясь в кресле и не отрывая глаз от погрузившегося в воспоминания Клауса.
- Оборотень с серебряно-белой шкурой и ядовитыми, желтыми глазами приблизился к нам, не отрывая от меня взгляда. Я дал Генрику знак – беги. Брат пугливо пятился, а потом рванул со всех ног. Волчица принюхивалась, словно пытаясь меня запомнить или узнать. Потом я услышал крик Генрика.
Он не продолжил, но вампирша поняла, что произошло дальше. Клаус сглотнул, поворачиваясь к ней спиной:
- Я принес его тело на рассвете, надеясь, что успел и он еще дышит, но … Мать шептала что-то, пытаясь его разбудить. Ребекка прижималась к моей спине, плача. Элайджа держал мать, испуганную и сжимавшую в объятиях своего ребенка. Когда вернулся отец с Колом после охоты, он накинулся на меня… - усмехнувшись, Ник взглянул на Кэролайн. – Его горе проявлялось в уничтожении причины, принесшего его. Меня. Элайджа и Кол едва оттащили его от меня. И я убежал.
Кэролайн закусила губу, чувствуя, что по ее щекам текут слезы, но Майклсон не видел этого, отдаваясь воспоминаниям.
- И я увидел ее снова. Белую волчицу, идущую ко мне средь белого дня, когда я лежал избитый под тенью одинокой рябины.

X век
Клаус едва мог шевелиться. Боль в груди и в боку не давала идти быстро, заставляя держаться за каждое дерево. Когда ноги отказывались идти – мужчина падал, но продолжал ползти – страх гнал его все дальше от селения, от дорог и тропинок, уходя в глушь к устью реки.
Силы заканчивались, и Клаус свалился в жесткую траву. Ветер едва слышно запел где-то над верхушками деревьев, срывая листки. В груди смешивались боль физическая и душевная, уничтожая остатки самообладания.
Он плакал. Безутешно, вцепляясь в сухую листву, грязь и траву, прижимаясь лбом к земле, Клаус был совершенно не похож на свое воплощение «чистого зла».
Ее шаги были неслышны. Волчица приблизилась к нему вплотную, обнюхивая его волосы, едва рыча от запаха крови. Переминаясь с лапы на лапу, зверь обошел лежавшего вокруг, возвращаясь обратно к голове. Ткнувшись носом в затылок, она заставила посмотреть на нее.
Клаус поднял на нее взгляд, не пугаясь, а словно смиряясь с опасностью. Ему захотелось, чтобы зверь напал его и разодрал так же, как и Генрика, освободив от этой боли и жизни. Волчица наклонила морду, разглядывая измазанное грязью, кровью и слезами лицо.
- Сделай это, - прошептал мужчина, слегка приподнимаясь над землей. – Убей меня, как твои сородичи, что разорвали моего младшего брата.
Его нижняя губа дрожала, как к нему пришло осознание – это настоящий волк, ведь луна давно скрылась за солнечным светом. Усмехнувшись собственному жалкому положению, Клаус без сил свалился на землю, тяжело дыша. Белая волчица присела, прижимая лапы к себе.
Услышав хруст, Клаус дернулся назад, широко открывая глаза. Волчица обращалась в человека. Кости перестраивались, шерсть опадала, кожа светлела.
Перед мужчиной появилась молодая девушка с длинными, до пояса, волосами, которые отчасти скрыли ее наготу. Сидя на земле, она медленно подняла голову и посмотрела на Клауса светлыми, как пасмурное небо, бледно-голубыми глазами.
- Я не верю тебе, - прошептала незнакомка, дотрагиваясь до его щеки. - Ты хочешь жить. Я вижу это.
- Кто ты? – Дернулся от ее ласки Никлаус, почти не чувствуя боли из-за ушибов и ран. С ее шеи свесился деревянный крест, когда она наклонилась вперед, словно сообщая тайну.
- Я – оборотень. Как и ты. Но в отличие от тебя – я чистокровная.

9 июня 2012
- Чистокровная? – переспросила Кэролайн, не подумав. Клаус перевел на нее взгляд и кивнул.
- Ген оборотня спит у нечистокровных до убийства первого человека, а Луна становится их проклятьем, потому что три раза в месяц та часть, что принадлежит сверхъестественному миру, требует внимания. Белая волчица – была представительницей линии настоящих волков-перевертышей, живущих в этом мире многие лета и тесно общающихся с природой. Волки – санитары леса, служители природы. Она была жрицей красных ягод рябины.
- Что произошло потом?
- Я потерял сознание. Меня нашли Ребекка и Элайджа. Провалявшись с лихорадкой целую неделю, я решил, что у меня были галлюцинации. Тем более, в течение этого времени меня постоянно навещала Татия. Я забыл об этой странной девушке-волчице. Но она не забыла.
Кэролайн немного хмурилась, слыша странную заботу в его голосе.
- Она следовала за мной, а я не замечал. Я никогда бы не вспомнил о ней, если бы не обернулся вампиром. Когда родители насильно превратили нас в «монстров», а я не сдержал свою жажду и убил человека…
- Ты активировал ген оборотня.
Клаус кивнул, замечая:
- В полнолуние я почувствовал адскую боль во всем теле, мои кости меняли строение, я опустился на четвереньки… - гибрид прекратил говорить, словно не желая вспоминать или озвучивать. – С той ночи я умирал. Я не был гибридом, не был оборотнем, не был человеком, не был вампиром. Никем. Яд оборотней вырабатывался в моем организме и убивал меня, изнутри. Я умирал, потому что так моя мать исправляла свои ошибки.
- Что? – Опешила Кэролайн. – Эстер подстроила это?
- После моего превращения в полнолуние, Майкл в ярости уехал искать оборотня, который «обрюхатил его жену», а моя мамочка решила исправить ошибку молодости. Ее отвары лишали меня последних сил, а заклинания не работали. Пока я не услышал разговор Айяны и матери, я оставался дома, но после этого сбежал.
Форбс покачала головой, презирая ведьму, которая не хотела защитить собственное дитя.
- Я вернулся к рябине, где встретил ее в первый раз. Я не знал – настоящая она или мои галлюцинации. Но ее силуэт показался, когда я был почти без сознания. И я был спасен…
- Как? – недоверчиво спросила Кэролайн.
- Я выпил всю ее кровь, до последней капли. Я убил ее, чтобы выжить, оставляя под рябиной, которой она поклонялась. А вместе с ее кровью я получил способность исцелять вампиров. Ее кровь сделала меня гибридом, позволяя ужиться в моем теле несочетаемым чертам, прекратить боль и сделав меня истинным бессмертным.
Девушка увидела его взгляд – спокойный, отчасти заинтересованный, но абсолютно точно недововерчивый.
- И единственное, что у меня осталось в памяти об ее облике – синие глаза. Цвет глубокой синевы, пронизанный верой и надеждой, а также способный выражать безоговорочную заботу и понимающий ценность жизни. Как у тебя, Кэролайн, – закончил Клаус.
Кэролайн пыталась осмыслить этот рванный рассказ, невольно спрашивая:
- Но если она мертва уже много лет, то почему это делает тебя уязвимым? - Клаус улыбнулся ее проницательности и способности задавать верные вопросы, прямые и без утаек.
- Потому что этот кривой круг не замкнут, - неопределенно обронил Клаус, как в комнате появилась Алисия, извещая, что Ребекка очнулась. Майклсон кивнул, собираясь к сестре.
Кэролайн встала и смотрела в его спину, чувствуя, как внутри разрываются остатки человеческой души, превращаясь в клочки ненужных бумажек. Сколько бы она ни сопротивлялась, сколько бы ни боролась против этих ощущений, просыпающихся в ее сердце шаг за шагом, Форбс никогда бы не смогла бы остановить себя в тот момент. Каждый заслуживает кусочек счастья, и каждый достоин его.
- Ник! – Переместившись к удивленному Майклсону. – Что бы ты ни решил с Сайлосом, какую бы сделку не заключил, я буду на твоей стороне. Я обещаю, я никогда не предам тебя.
Клаус оглянулся на нее немного презрительно, давно отвыкнув от правды и веры в простые слова.
- Не стоит, - ответил он. – Не стоит давать обещаний, sweetheart.
- Ошибаешься, - отразила его подозрительность Кэролайн. – Ты знаешь, что я говорю правду. И веришь мне.
Клаус повернулся к ней полностью, складывая руки на груди, и прищуриваясь. Блондинка повторила его действия, приподнимая подбородок.
- Да, я верю, – девушка радостно выдохнула, а Майклсон усмехнулся, продолжив, - но это не изменит того факта, что когда ты предашь меня – я отвечу сполна.
- Когда? О чем ты? – опешила Кэролайн.
- Никаких чувств, sweetheart. Мы так решили. Безумие это или проклятье, но я не смогу полюбить тебя, Кэролайн. Никогда, поэтому твое обещание и его сила – вопрос времени, которого у нас предостаточно.
«Никогда, Кэролайн».
Он ушел, а Форбс осталась стоять, чувствуя, как слезы капают, застревая в ресницах. Ей было больно, словно кто-то медленно резал ее плачущую душу, рвавшуюся к нему, чтобы переубедить и заставить передумать. А ее сердце отчетливо шептало сквозь неравномерные стуки, что теперь бьется ради чужой жизни.
Его многогранная структура ледяного кристалла отразила свет ее сердца, чтобы преломить его во имя собственной безопасности, чтобы не ослепнуть, чтобы не растаять. Чтобы не полюбить.

*Twin Flames – дословно «Родственная Страсть/Любовь», но нормального осмысленного русского значения я не могу подобрать. Я называю это «Одна единственная любовь» или «Любовь на всю жизнь» - One true love. Во многих источниках данное понятие подразумевает – Родственную душу, но я склоняюсь к мысли (как другая половина мыслителей), что это больше, сильнее, глубже, чем родственная душа. Родственных душ можно встретить множество на каждом этапе жизненного пути, но Twin Flame - одна. Когда ты находишь ее, ты чувствуешь себя полноценным и завершенным. Безоговорочная любовь – это и есть Twin Flame, ты не можешь найти себе объяснения этим чувствам, не можешь их изменить. Они становятся естественными, как дыхание.
Twin Flame – это единственный человек в этом мире, который знает и понимает тебя лучше, чем кто-либо на этом свете. Это та (тот), о ком ты будешь заботиться всегда. Это тот человек, который знает тебя и принимает таким, какой ты есть и верит тебе (и в тебя). И неважно, что случится, ты будешь всегда любить ее (его). Никто, ничто и никогда не изменит этого.
И добавлю словами Принца Чаминга из сериала Однажды (Once upon a time)
– «True love isn't easy, but it must be fought for; because once you find it, it can never be replaced».
Перевод: «Настоящая (единственная) любовь – это не просто, но за нее стоит сражаться. Потому что однажды найдя ее, ты не сможешь ее заменить».
_________________________
От автора: Этот треугольник также завершился. Связи душ – Дружба, семья и любовь – в простоте объяснения смысл этих трех связей.
Наверное, в меня полетела тонна тапок и тухлых помидоров, что я внезапно закрыла "лавочку" романтики со стороны Клауса. Я считаю, что наступил тот момент, когда Ник осознал чем чревато продолжение, и ... простите... трусливо скрылся в "безопасности". Как бы... издевательство судьбы - она идет к нему навстречу, и должен быть Хэппи Энд, но у нас реальная жизнь (исключая вампирско-гибридско-оборотневские заморочки). На мой взгляд, для такого сложного персонажа как Никлаус - открыться для любви, а не для симпатии - чрезвычайно трудно. Ухаживания, словечки, цветочки да конфетки, которые он демонстрировал - типичное завоевание кого-то женского пола - обхождение, флирт и т.д. Мне логика подсказывает, что таких дам, как Кэр (то есть сияющих и выделяющихся) за 1000 лет было несколько, как ни прискорбно.
Ну, не знаю. Это мое виденье, надеюсь, вы не сильно злитесь на меня из-за него.