Кэролайн открыла глаза, не узнавая комнату, в которой проснулась. В ее спальне не было такой кровати из натурального дерева. Ее простыни не были такими мягкими - сейчас она словно лежала на облаке. Солнечный свет заливал ее комнату каждое утро, а здесь – плотные шторы перекрывали любой лучик. Также рядом с ней обычно был Тайлер, а не этот мирно спящий представитель первородных. Озадаченно рассматривая лицо Майклсона, вампирша заметила, что у нее нет желания столкнуть его с ее кровати.
Где она? В голове отозвалось гудение, а в плече и животе мгновенная боль, которая словно ударила ее осознанием. Сайлос. Елена. Бонни. Мама. Измена. Разочарование. Испуг. Новый Орлеан. Клаус. Клаус. Клаус. Выстрел. Клаус.
- Клаус? – Прошептала Кэролайн, касаясь его щеки. Последним, что она помнила перед потерей сознания – его исказившееся от шока и непонимания лицо и глаза, полные страха за ее жизнь. Кэролайн словно снова услышала его шепот, зовущий ее по имени, когда он пытался отомстить Тайлеру через нее, а она желала выжить. Когда она умирала у него на глазах. Снова.
«Кажется, что у кого-то появилась дурная привычка, блонди!» - Голос Деймона смеялся над ней, пока Майклсон не нахмурился во сне и резко распахнул глаза, посмотрев на нее в упор.
- Привет, - прошептала девушка, не понимая его пустого взгляда. В выражении его лица не было капли облегчения или радости по поводу ее выздоровления. Клаус глядел на нее, словно в последний раз.
- Мне кажется, что лежу здесь уже вечность, - с улыбкой проговорила Кэролайн, пытаясь завязать разговор и вырвать гибрида из его непонятных дум. Майклсон задумчиво произнес:
- Ты не приходила в себя неделю. Алисия и я поили тебя кровью, но ты восстанавливалась очень медленно.
- Почему? Яд оборотней? – предположила Кэролайн, но она лежит в кровати с лекарством, чья кровь за ночь исцеляла укусы. – Из-за выстрела в голову?
- Возможно, сочетание всего этого, – неровно ответил гибрид, переводя взгляд на потолок. Форбс нервно передернула плечами, не понимая, что произошло. Клаус лежал в одежде на покрывале, вытянувшись во весь рост, но сложив ногу на ногу. Свитер с V-образным вырезом открыл его амулет из рябины и еще несколько шнурков с неизвестными символами.
- Что произошло? – напрямую спросила вампирша, складывая руки на груди. – Что, черт возьми, произошло после того, как мне продырявили голову?
- Я казнил всех. Быстро. Без условий. Без сожаления, – буднично сообщил Клаус. Кэролайн резко выдохнула, понимая, что это можно было бы предсказать.
- Из-за меня? – пробормотала девушка, а Клаус бросил на нее взгляд, полный отчуждения, но согласился:
- Похоже, что из-за тебя, sweetheart, но Элайджа высказал мысль, что только из-за самого себя я совершил эту месть, - гибрид дублировал голос брата. - А теперь появился еще один рычаг. Еще один козырь против меня. Он не оставил попытки устроить переворот, желая забрать мое.
- Клаус, о чем ты? – Кэролайн похолодела от жестокости в его голосе. Он редко показывал эту сторону Форбс, и, хотя, девушка понимала, что ей нечего страшится его мести, внутри разливалась паника: почему он отдаляется и говорит так отрешено? Удивившись своим мыслям, вампирша замолчала на несколько мгновений.
- Ничего личного, love, но я не позволю тебе быть тем, что меня уничтожит, - произнес Клаус, словно в пустоту.
- Я и не собиралась… - начала Кэролайн, но гибрид не слушал ее:
- Чувства. Самая большая слабость, которую будут использовать против нас раз за разом, пока не уничтожат ее вместе с нами, - проговорил гибрид с усмешкой на губах.
- То есть ты что-то чувствуешь ко мне? – подчеркнула Форбс. Майклсон посмотрел в ее синие глаза, словно ища в них ответ, когда надо было спрашивать собственную бессмертную душу.
- Я восхищаюсь тобой, - повторил он свою заученную фразу.
- Это поверхностная эмоция, а не чувства, Клаус, - произнесла девушка с грустной улыбкой. Его лицо застыло, но в глазах она видела сомнение и неуверенность, а также – презрение. К кому? К себе или к ней?
- Мы же договорились. Никаких чувств.
Форбс судорожно выдохнула, попавшись в свою же ловушку. Клаус не обратил внимания на ее недовольство по поводу его ответа, рассматривая потолок. Кэролайн не хотела проигрывать в этом разговоре, сладко напоминая:
- Когда ты простил Тайлера, ты сказал, что будешь ждать меня. Ты хочешь, чтобы я любила тебя, Клаус. Не отрицай.
- Не буду, - без сомнений ответил первородный. – Я хочу, чтобы ты полюбила меня.
Его изворотливый ум словно играл со струнами ее души, дергая те, которые создавали ноты негодования. Форбс оскорблено отвернулась, как услышала его вердикт:
- Но ты не сможешь, не так ли? «Никогда».
Кэролайн закрыла глаза, слыша такое разочарование, такую многовековую грусть, что ей казалось, что она сама плачет. Повернувшись к нему, девушка не знала, что ответить, а Клаус смотрел в сторону – его интересовала какая-то ваза на дамском будуаре. Вампирша наклонилась к нему, касаясь его рта своими губами в легком, невинном, но полном поддержки поцелуе. Ей казалось – это единственный способ пробудить в нем реакцию на ее слова, и не просчиталась.
Его рука сразу опустилась на ее затылок, не давая уйти от повторного поцелуя, но уже другого подтекста. Клаус перехватил ее инициативу, жадно припадая к ее губам, покоряя ее своей воле. Девушка хотела что-то сказать, но гибрид запечатал ее рот поцелуем. Майклсон терзал ее губы, словно доказывая что-то себе или ей. Кэролайн чувствовала, как по подбородку течет ее кровь из прокушенной нижней губы, а Клаус ловко слизывал ее.
Поднявшись сначала на локтях, заставляя вампиршу невольно отгибаться назад, гибрид сжимал ее лицо в своих ладонях, владея каждым ее вздохом. Издав протяжный стон, Кэролайн понимала, что сдается его натиску, его сильным рукам, опускающим ее на подушки. Оказавшись под ним, Форбс потянула его за свитер, призывая продолжить, но его пальцы внезапно скатились с ее лица на ее горло.
Девушка издала хрип, потому что Клаус силой вдавил ее в простыни, сжимая ее шею одной рукой. В его глазах горела та же страсть, с которой он целовал каждый миллиметр ее кожи, но позади нее сияла тень ненависти.
Он ненавидел эту слабость к светловолосой девушке. Презирал свою беспомощность перед ее словами, просьбами, ее губами, телом. Ему было противно сознавать, что кто-то получил над ним такой контроль и может пользоваться им время от времени: то спасти какого-нибудь вампира, то в качестве жилетки или шикарного антикварного магазина. Он не мог отказать этим глазам цвета сверкающих сапфиров, но кое-что отрезвило его запутанные мысли.
Жалость. Она жалела его.
Клаус прижимал ее к кровати весом своего тела, держа одну руку на ее горле, а второй опирался около ее плеча, чтобы смотреть на нее сверху вниз, как положено Королю. Пустота внутри разрасталась от сознания его унижения, и гибрид слегка склонился, четко говоря:
- Я понимаю, sweetheart. Твое сердце прекрасно и сияет. Я понимаю, - он перешел на шепот.
- Я понимаю. Кэролайн, тебе нравится заботиться об угнетенных и страждущих.
Форбс стиснула зубы, перехватывая его руку на запястье, чтобы убрать его глупую хватку. Майклсон продолжал:
- Твой комплекс Матери Терезы никогда не позволит тебе выйти за рамки человечности, - ядовито сообщал гибрид, говоря угрожающе тихо, прижимаясь губами к ее уху. - А я никогда не приму твою жалость.
Кэролайн выдохнула, злобно уставившись в его глаза. Убрав свою руку, он откинулся назад, садясь у ее ног, тяжело дыша. Казалось, что у него забрали все его самообладание, и если Форбс скажет ему в ответ что-нибудь, он без сожаления прокусит ее горло и будет наблюдать за ее муками опять, чтобы хоть как-то возвысить свое уничтоженное и растоптанное черное сердце.
На языке у вампирши, на самом деле, было припасено немало претензий к первородному, начиная от ее внешнего вида – короткая ночная рубашка бледно-голубого цвета, и заканчивая его безумным, подозрительным отношением.
- Я думаю, что твой визит затянулся, - прямо произнес Клаус, не смотря в ее лицо. Кэролайн открыла рот, чтобы ответить на такое заявление, но тут же поняла, что ее накрыли чувства: все ее существо внезапно противилось такому повороту событий. Сердце стучало унизительно неправильно для бессмертного тела – раздаваясь в ушах и желая разрушения этой стены, которую устанавливал Майклсон.
- Твой щенок, что бы он не натворил, должен был уже выучить урок.
- Ты отпустишь меня туда, где правит балом бессмертный колдун с манией бессмысленного убийства? – Ее задевало, что гибрид переменился к ней. Клаус приподнял брови, удивляясь ее вопросу, а Кэролайн внутренне зарычала на его показанное равнодушие.
- Отпущу, - наконец-то отозвался он, поднимая чуть затравленный взгляд на нее. Девушка могла бы порадоваться – его лицо на мгновение выдало его страх за ее судьбу, но Клаус старался придерживаться своего решения.
Подобрав под себя ноги, Кэролайн устало закопала пальцы в свои волосы – ей не жить с этим переменчивым и мстительным мужчиной без споров и пререканий, без ударов кувалдой по его защитной реакции на то, что его пугало больше всего. Черта обиженных, обделенных, страдающих и страждущих – желание быть нужными, любимыми, но никогда не позволять своему сердцу ответить на эти чувства. Страх быть слабым перед привязанностью. И, где должна сиять надежда, хранится четкое осознание опасности.
Кэролайн понимала, что ей надо бежать из этой комнаты и из той темноты, что жила с Клаусом, от его одиночества и боли, потому что не верила, что способна с этим справиться. Раздробленное тысячелетнее сердце и молодая девушка девятнадцати лет. Тут нет никакого будущего.
Будущего? – ужаснулась про себя вампирша, поднимая огромные глаза на Майклсона, который уже внутренне простился с гостьей, собираясь исчезнуть из ее комнаты, как Кэролайн рванулась к нему, сцепляя пальцы на его затылке. Она заставляла смотреть на себя, потому что чувствовала, что слова не помогут в этом деле.
Они дышали прерывисто, как Клаус издал какой-то вздох, опуская голову, а девушка прижала его за шею к себе, ощущая его горячее дыхание на своем животе. Его руки скользнули по ее бедрам, поднимаясь мимо кружевных трусиков, вверх, до талии, прежде чем обхватить сильнее и лишить Кэролайн возможности увернуться от него.
Они сидели так несколько минут, как Форбс ощутила волну жара – Клаус начал целовать ее живот, поднимаясь все выше, к груди, яремной впадине и шее. Избегая ее губ, он словно дразнил ее, лишая последних сил на сопротивление.
Майклсон не мог насытиться ею, его руки ласкали ее спину, а потом опустились на талию. Слегка приподняв девушку, он прижал ее к простыням своим весом. Треск ткани означал лишь его отвратительное отношение к ее вещам, мешавшим ему касаться ее кожи. Избавив Кэролайн от всей одежды, Клаус расслышал ее приглушенный поцелуем смех, потом явный рывок ее рук – она повторила его действие, лишая его свитера.
- Ник, - прошептала Форбс вполне осознанно, когда Клаус избавился от оставшейся на нем одежды. Ее шепот казался мягким касанием крыльев ангела, который снизошел до дьявола. Без минуты промедления гибрид широко раздвинул ее ноги и вошел в нее. Девушка вскрикнула, впиваясь пальцами ему в лопатки. Держась за него, прижимаясь всем телом и чувствуя его в себе, вдыхая запах его кожи и слушая необычное сердцебиение гибрида, создания двух миров, Кэролайн осознала пугающую и, одновременно, такую понятную истину.
Она хотела его – она знала это, но теперь – это был не просто секс и физический контакт.
Она хотела заниматься с ним любовью. Она хотела любить этого ужасно сложного Ника.

______________________
От автора: Да, понимаю, чем-то сахарно-ванильно, а Клаус опять стал притихшим мишкой, но разве не логично? Я надеюсь, что правильно довела их до этой точки, особенно Кэролайн. Немного странно получилось, немного не так планировалось, но вроде получилось. К сожалению, флешбэк "Новый Орлеан" скоро подойдет к концу, и придется мне описывать еще других героев. Хехе. Сайлос не дремлет!